Перекрёстные жизни

11 На следующий день Терри возобновил попытки добиться ее согласия на поездку в Нью-Йорк. И через день. И еще через день. И Кэнди было уже как-то неловко раз за разом отказывать ему, пытаясь объяснить то самое – главное: что прежде она хочет разобраться в своей голове. И в своей жизни. В том, насколько эти два момента тесно связаны, сомнений у нее не было. А еще немного раздражало это повальное согласие всех и вся с тем, что она непременно должна поехать с Терри, непременно должна стать с ним счастливой, непременно должна вдохнуть полной грудью и принять его любовь после всех тех лет, которые им по прихоти судьбы довелось провести врозь. Однажды Кэнди даже не выдержала: - А что я еще должна?! – выпалила она, когда за обеденным столом вновь поднялась эта тема, и, не дожидаясь ответов и комментариев, просто выбежала из столовой. Останавливать ее никто не стал. Возможно, мистер Альберт сделал бы это: в полной мере приняв на себя обязанности ее личного ангела-хранителя, он с особым рвением объяснял ей, насколько она заслуживает счастья и какого именно. В грустных его глазах Кэнди так хотелось видеть отголоски былой теплоты и дружбы, но там было кое-что другое: нечто, чему дать описание или точное объяснение она не могла. Пока не могла. Да уж, присутствуй мистер Альберт на обеде, наверняка бы снова вспомнил о том, что он всё же глава семьи Эндри, властным жестом остановил бы ее, и в мягкой просьбе вернуться наверняка присутствовали бы отголоски стали. Но мистер Уильям Альберт Эндри с самого утра уехал по делам, и остановить разозлившуюся Кэнди было просто некому. Только это и дало ей возможность беспрепятственно выбежать из дома в осенний сад и уже там найти укромный уголок. Прижавшись к деревянной спинке скамьи, Кенди закрыла глаза. Ну как же, отчего же они не понимают!? Энни смотрит с укором, молча качает головой – и это выглядит как… обвинение, что ли… Трудно разобраться, кого в такой ситуации может винить лучшая подруга. Настолько трудно, что иногда кажется: милая, добрая, славная Энни винит себя. За то, что была более удачлива, более успешна, что воплотила все мечты и обрела чудесный дом, собственную семью и мужа, которого всегда хотела, не оставив ничего для подруги. Что ж, вероятно, об этом и печали Энни Корнуэлл. Жаль только, что занятая ими, Энни не видит, чего на самом деле хотелось бы Кенди в этом мире без прошлого, мире без памяти. Девушка вздрогнула от порыва довольно холодного, уже почти морозного ветра. Она и забыла, как быстро холодает здесь, как неожиданно приходит зима. Она вообще о стольком забыла… Второй день рев канонады гремит, как гроза. Вернее, как сотня гроз, которые решили налететь одновременно и бьют, бьют, бьют безжалостно прямо в землю – искры сыплются во все стороны, разлетаются вместе с грязной, вывернутой землей. Дым стелется по полю: белый, как саван, едкий, как смерть, и вынуть из этого дыма раненых трудно – только если ползти на стоны. Но рев канонады перекрывает все звуки, и стонов не услышать – то и дело натыкаешься на уже остывшие трупы. Щупаешь пульс. Шепчешь молитву – короткую, сокращенную как раз для таких случаев – и ползешь дальше: через груды земли и стального праха, через обломки машин, через обрывки чьих-то тел ползешь туда, где есть… где может быть кто-то живой. Вороны. Их крики едва ли не перекрывают рев канонады. Вороны тоже ищут, но не совсем то, не совсем для того. Артиллерия, черная, словно вороньи крылья, накрывает противников на поле боя, выстреливая из дальнего леска. Из того, что от леска осталось. Господи, только бы доползти… - Кенди? Теплая шаль легла на плечи, согревая, вырывая из воспоминаний. Впервые картины войны, живые и вполне реальные, пришли к Кенди позавчера утром. Вернее, что-то приснилось того же толка и не забылось с утра. В последнее время, надо отдать должное крепкому организму и в особенности крепкой голове мисс Уайт, она вспоминала всё больше и больше. Прошлое выстраивалось в голове, как мозаика, хотя, к сожалению, до сих пор не хватало нескольких весьма существенных фрагментов. Вот поэтому ей и нужно, необходимо подождать. Дождаться их. Слегка развернувшись, Кенди кивнула присевшей рядом Энни. Выдавила слабую улыбку: - Спасибо. - Ты же простудишься, если и впредь станешь так небрежно относиться к своему здоровью и гулять раздетой. Кенди вдруг подумалось: материнство всегда кое-что меняет в женщине, порой превращая робкую и застенчивую девушку в строгую классную даму. - Да ладно, - шаркнув ногой по гравию садовой дорожки, она снова подставила лицо ветру. – Сегодня не так уж холодно. По крайней мере, не холоднее, чем отношения между ними в те моменты, когда речь идет об отъезде с Терри. Или – подсказала услужливо память – о других мужчинах в ее жизни. - Послушай, - негромко начала Кенди, - это о Легане… - Опять ты за свое? Ну, скажи: к чему тебе знать… Было бы справедливо заметить: это Энни опять за свое. Они уже обсудили кое-что из того, о чем Кенди удалось вспомнить: поговорили об учебе в школе медсестер, о работе в больнице, о гибели Стира, совсем чуть-чуть – о причине расставания с Терри тогда, в Нью-Йорке (преимущественно потому, что Энни сама не слишком знала детали). Говорили даже о войне: немного, потому что Арчи не приветствовал подобные разговоры, намекая на то, как может пострадать в подобных разговорах хрупкая психика его драгоценной супруги. И только о загадочной помолвке речь никогда не шла. К Элизе Кенди тоже не поехала. Причины разногласий между братом и сестрой Леганами интересовали ее меньше всего. Кенди вздохнула: - И когда ты успела стать такой упрямой? - Дело вовсе не в моем упрямстве, - возразила подруга. – Просто Леган, как всегда, повел себя низко и гадко, и я честно думаю, что тебе вообще лучше забыть о тех событиях. - Но я же все равно вспомню – рано или поздно… Энни замотала головой и упрямо повторила: - Лучше не вспоминать! – а затем добавила чуть мягче: - Лучше даже не представлять, на что способен плохой человек. Это в высшей степени наивное высказывание кого-то вполне могло бы позабавить. Ну, в самом деле: разве все плохие люди исчезнут, если на них просто не обращать внимания? И все же Кенди поймала себя на мысли, что ей совсем не забавно. Скорее тяжело. - Ты и представить себе не можешь, - осторожно заметила она, - на что способен любой человек, пусть и вполне хороший, в ситуации, когда другого выбора нет. Энни посмотрела на нее удивленно, широко распахнутые глаза так и просили продолжить, объяснить, но Кенди не стала. Это воспоминание, обретенное совсем недавно, принадлежало только ей. И дело не в том, что она не хотела им поделиться. Скорее уж наоборот, но подобный груз – он не предназначен для чужих ушей, он лишь для своей души. Это память о соснах, засыпанных снегом… А сосны – точно шпили старинных высоких башен: подпирают небо. Под ними очень темно, потому что листья не опадают в сосновом бору, а сосновые лапы ловят солнце и не пускают ниже. Тут темно. Темно и страшно. И она совсем одна. «Не подходите ко мне!» Лес отзывается хриплым сумасшедшим смехом. Снегом сыплется с веток зима, холод, одиночество. «Не подходите!» Наверное, ей было бы не так страшно, встреться она здесь, столкнись на лесной дороге с диким зверем. Но человек хуже любого, даже самого дикого зверя, потому что холод, голод и война. Здесь уже давно стало понятно: война – не только смерть, но еще и безнаказанность. «Не подходите!» Судорога сводит пальцы. Или страх. Выстрел летит по лесу, а за ним – почти тишина. Думала ли ты, мисс Веснушка, что сотворишь такое? Как теперь смотреть на себя в зеркало – и не пугаться? - Кенди, ты меня пугаешь! В какой-то момент ей показалось, что Энни непостижимым образом прочла ее мысли. Но разве такое возможно? Глупости. - Прости, задумалась. - Еще о чем-то вспомнила? - Да, но все так… размыто. Энни улыбнулась: - Как туман? - Как снег. Наверное, подруга вправе обидеться на такую резкость, но иначе – не выходит. Тот снег так и стоит перед глазами: белый, холодный, залитый красным. - Вот сейчас ты вспомнила про снег, и мне стало так холодно. Кенди, пошли в дом, а? Вообще-то не слишком приятно, когда с тобой говорят, как с маленькой. Кенди, очевидно, действительно сильно задумалась – не заметила, как вслух произнесла этот вопрос, и Энни смутилась: - Я должна, прежде всего, думать о твоем выздоровлении. - Ага, раз я о нем не думаю, так? - Так. И напрасно ты не хочешь ехать с Терри. Вот и доктор Браун говорит, что смена обстановки может немного подстегнуть память. Смена обстановки. Да, об этом стоит подумать. Честно говоря, Кенди давно сменила бы обстановку, но никто из друзей, похоже, не собирался добровольно отпускать ее отсюда одну. А уходить, ни слова не сказав, Кенди не хотела.