Перекрёстные жизни

45 *** - Не злись, не нужно, - Кэнди незаметно чмокнула мужа в щёку, но порыв не возымел желаемого действия: противный Леган всё так же молчал, откинувшись на спинку заднего сидения и скрестив руки на груди. У окна щебетала Кэт, рассматривающая дорогу, спрашивала постоянно о том, о сём, но отвечал, в основном, Филипп, решив, очевидно, что его патрону и мадам необходима относительная передышка. Дома Кэнди удалось отговорить Нила немедленно ехать к Корнуэллам, разбираться с Альбертом и выяснять, где Терри. Конечно, Кэнди понимала: небольшая отсрочка вызвана вовсе не уступчивостью мужа или его нежеланием ввязываться в очередную ссору с родственниками. Просто в первую очередь нужно было позаботиться о безопасности Кэтрин. Пока Филипп переносил в машину кое-какие вещи, а дочка с восторженным визгом гоняла по улице голубей, Кэнди с Нилом сошлись во мнении относительного того, что Кэт будет полезно некоторое время пожить в Доме Понни. Такая идея решала, на самом деле, несколько проблем сразу. Во-первых, Кэт оказывалась в компании и под присмотром, тем более что Филипп, разумеется, оставался вместе с ней. Во-вторых, место казалось вполне безопасным: многие знали, что у Нила Легана есть дочь, многие знали, что Кэндис Уайт выросла в приюте, известном как Дом Понни, но при этом связать ее имя с именем Легана могли не все, далеко не все. Если уж на то пошло, то здесь, в Чикаго, это могли сделать единицы. Ну а в Бостоне… Там информация о прошлом Леганов тоже не являлась достоянием общественности: несмотря на свою публичность, известный адвокат не выставлял частную жизнь напоказ. И, в-третьих, да: им нужно было время, чтобы во всем разобраться и со всем справиться. Вместе. В моменты, похожие на нынешний, когда Нил сидел так близко, что рукав его пальто грел ее щеку, когда их колени соприкасались, а дыхание смешивалось, этот третий пункт казался Кэнди если не самым важным, то, по крайней мере, самым долгожданным. За очередным поворотом дорога разошлась в нескольких направлениях, и Филипп, притормозив, чуть повернул голову: - Мадам? - Поезжай направо, - Кэнди выглянула в окно и придержала дочь за плечи. - За тем холмом мы уже увидим Дом Понни. - Ты жила в этом доме, мамочка? – оживилась Кэт. - Жила… - Кэнди улыбнулась мимолетно, погружаясь в воспоминания. Детство, друзья, любимые воспитательницы, заменившие и мать, и отца, и старших подруг, - ведь это было… так хорошо, будто в настоящей семье, а не в сиротском приюте, и всё-таки... Всё-таки ни один ребенок в мире не должен знать, каково это – вырасти сиротой! Когда автомобиль остановился недалеко от крыльца, Кэтрин выбежала первой, не дожидаясь разрешения, затем вышел Нил, и в этот же момент Филипп открыл дверь со стороны Кэнди: - Прошу, мадам. Лакруа, всегда предупредительный и расторопный, иногда вгонял Кэнди в краску этими своими замашками слуги богатых господ, к которым ей даже сейчас трудно было себя причислить. Вот и теперь она укоризненно покачала головой: - Спасибо, конечно,- и укоризненно же попеняла: - Ну, сколько можно, Филипп?! Тот ответил широкой, довольной улыбкой: - C'est mon plaisir, madame * - Oh, qui mettrait en doute **, – пробормотал Нил скорее самому себе, а затем повернулся к секретарю: - Привези мне Тома Стива. Как можно быстрее. В доме гостей уже заметили, и сама мисс Понни, подобрав длинные юбки, на ходу набрасывая теплую шаль, едва ли не бегом спускалась к ним с крыльца. У окон, раскрыв рты, толпились ребятишки. - Сюда? – уточнил Филипп и мимолетно улыбнулся уголком губ. – Мистер Стив очень удивится, патрон. Нил кивнул: - Я знаю. *** Не прошло и двух суток с тех пор, как Кэнди сидела за этим же столом, пила чай с этими же людьми, но переживала при этом совершенно другие эмоции. Сейчас она чувствовала себя спокойной, уравновешенной, защищенной. Любимой. Позавчера, бесспорно, она знала никак не меньше, что Нил любит ее, но все же, когда он был рядом, эта любовь ощущалась несколько иначе: ближе, ярче, сильнее. Мисс Понни и сестра Мария уже заметно расслабились, хотя поначалу с настороженностью и некоторым недоумением приняли известие о том, кто именно стал мужем Кэнди, и насколько она могла судить, Нил вряд ли винил их за это. Он терпеливо ответил на изрядное количество вопросов обеспокоенных воспитательниц, в частности о том, при каких обстоятельствах снова повстречался с Кэнди, почему и как женился на ней, чем занимается теперь, и так далее, и тому подобное. А когда поток вопросов иссяк, он переключил внимание на детей. Преимущественно на Кэт, конечно, но не только: всем другим он также с удовольствием уделял время, что-то тихо рассказывая и объясняя. Кэнди подозревала, что именно такое его поведение и смягчило сердца ее дорогих воспитательниц, привыкших в прошлом немало слышать о менее чем достойном поведении Нила Легана. По крайней мере, саму Кэнди это его отношение к малышам всегда трогало, хотя и вызывало определенное чувство вины: после рождения Кэт лучшие доктора заверили ее, что она больше никогда не сможет иметь детей. Ах, если бы только… Кэнди сморгнула непрошенную, непонятно откуда взявшуюся слезу, отводя глаза от мужа и ребятни. - Вы ведь не против того, чтобы Кэтти пожила здесь немного? – опять уточнила она. – Несколько дней, возможно, или неделю? - Ну, разумеется, дорогая! – мисс Понни, и сама расчувствовавшаяся, покачала головой. – Только у нас… ты же сама знаешь: всё очень просто, никаких городских удобств, к которым твоя доченька наверняка привыкла. Да и согласен ли… кхм… мистер Леган? - Нил! – повысил голос вышеназванный мистер, - зовите меня Нил, пожалуйста. Кэнди заметила, как на короткое мгновение раздраженно поджались его губы, и снова в который раз пожалела о том, сколь неправильно всё складывалось в их прошлом. А еще о том, что Нил до сих пор вынужден тащить за собой груз собственной вины даже тогда, когда его, казалось бы, уже никто ни в чем обвиняет, и уж тем более Кэнди. Но ничего. Вполне возможно, что к концу визита упрямый Дэниел Максимилиан поймет, что здесь его тоже готовы простить – целиком и полностью. - Он только за, - уверила Кэнди мисс Понни. – Да и наша Кэтти не станет капризничать. У нее в Бостоне осталось много друзей, а здесь она будет просто счастлива завести новых. Наш секретарь Филипп поможет присмотреть за ней. - И вообще поможет, - добавил Нил как раз в тот момент, когда за окном раздался сигнал подъезжающего автомобиля. – Отлично, вот и Стив. - Действительно, - улыбнулась Кэнди. Поднялась вслед за мужем и взяла его под руку за миг до того, как дверь распахнулась, и Том вошел, заверяя идущего следом Лакруа: - Эй, Фил, ну что за дела! Я ничего не понимаю! *** - Черт, я до сих пор не понимаю ничего! – заявил Том Стив, расстегивая верхние пуговицы своей полотняной рубашки. Дети уже успели толпой убежать гулять под присмотром того же Лакруа, которого хозяйские разговоры никогда не трогали то ли в силу врожденного отсутствия любопытства, то ли из-за постоянной кучи хлопот, взваленной на его плечи, то ли потому, что Лакруа, как правило, и без того всегда был обо всем осведомлен. Сестра Рейн отошла подготовить гостевую комнату, мисс Понни отговорилась необходимостью написать несколько писем, хотя Кэнди подозревала: женщина прекрасно поняла, сколь серьезный разговор им предстоит, и просто решила не мешать. Теперь в столовой их осталось трое. Нил с Кэнди разместились у камина: он – привычно забросив ногу за ногу; она – прижавшись виском к его плечу в попытке утихомирить ноющую головную боль. Том, повертев в ладонях чашку с остывшим чаем, снова – в который раз за сегодня! – мотнул головой: - Нет, ну надо же! Я… я и представить себе не мог! Кэнди, правда, я совершенно был не в курсе! - Угу, - согласилась Кэнди, стараясь двигаться как можно меньше, - откуда ты мог об этом знать? - А ты тоже хорош, братец, ни слова не сказал! – этот упрек прозвучал уже в адрес Нила. Чем-то по-домашнему теплым отозвался в душе. «Братец…» В хорошей семье мужа сестры, разумеется, следует считать братом, но Нил давно смирился с тем фактом, что его родную семью хорошей иди даже нормальной не назовешь. Не так уж и давно Элиза – действительно родня, действительно сестра! – бросала ему в глаза и через дверь проклятья, с легкостью отрекаясь от их кровного родства, а Том Стив вот так просто брал и это самое родство признавал. Чертовски приятное чувство, - решил Нил. Даже более, чем приятное. - Может, я и ошибся в этом, - нехотя признал он. – Может, следовало тебе рассказать. Не исключено, что я бы не стал скрывать факт нашего с Кэнди брака, по крайней мере, от тебя, появись где-то в наших разговорах ее имя. - Думаешь? – скептически усмехнулся Том. – Потому как для меня имя Кэнди незримо присутствовало во всех без исключения наших разговорах. Нилу снова пришлось признать, что, так или иначе, его отношения с Кэнди влияли на них со Стивом во время недолгого их знакомства. Во всяком случае, на отношение Стива к нему. - Да, - он потер переносицу, размышляя, - пожалуй, да: тебе бы я точно сказал. Ты же семья. Нил не увидел точно, но мог бы поклясться: Кэнди довольно улыбнулась в этот момент. - Что ты об этом думаешь? – без обиняков спросила она своего друга детства. Том пожал плечами: - Я очень рад, - и добавил чуть тише. – Мы теперь не просто названные брат и сестра, мы настоящая родня. Нил рассмеялся: - Интересная перспектива! И верно ведь: в таком ракурсе он на своего нового брата еще не смотрел. - Кстати, - вспомнил Том, отодвигая чашку подальше, - получается, что о вашем браке никто и не знал здесь, в Чикаго? Это Нил мог только подтвердить. - Почти никто, - согласился он. – Разве что мадам Элрой знала. По крайней мере, знала, что я это планировал. Конечно, сначала старая карга не могла быть уверенна в том, состоялась ли действительно наша свадьба, но в итоге, вероятно, он поставил ее в известность. Кэнди вздрогнула и замерла у него под боком – точно дышать перестала. - Он? – брови Тома Стива подскочили вверх в изумлении, и Нил понял, что его пальцы помимо воли сжались в кулак. Чудом – не иначе – ему удалось удержать себя в руках утром, когда Кэнди впервые рассказала ему о поведении подлеца, хотя видит Бог: Нилу тогда хотелось тут же побежать в чертово имение Эндри и разорвать чертова «дядюшку Уильяма» голыми руками. - Ш-ш-ш… - прошептала ему на ухо Кэнди. Накрыла теплой ладошкой побелевшие от напряжения костяшки его пальцев и, снова устраивая голову на его плече, ответила Тому: - Мистер Альберт знал обо всем. Лицемерный друг мистер Альберт. Лживый опекун мистер Альберт. Причем знал давно. Целые восемь лет… *** Солнечный свет заливает улицы. Снег горит белыми искрами, переливается, как драгоценные камни, и слепит глаза. Кое-где еще остались рождественские вывески и гирлянды, хотя праздники закончились, и наступил новый, 1919 год. Кэнди, задыхаясь от быстрого бега, сворачивает за угол и почти на ходу врезается в стоящего на тротуаре мужчину. Поднимает глаза и не может сдержать счастливую улыбку: значит, это не шутка! - Мистер Альберт! – без лишних раздумий и совершенно не стесняясь, она бросается ему на шею, как делала не раз прежде. – Ах, мистер Альберт, я так рада видеть Вас, так рада! Конечно же, для нее мало что изменилось. Согласно бумагам, Уильям Альберт Эндри уже не ее опекун, но для самой Кэнди он по-прежнему близкий друг, человек, помогавший и оберегавший ее много лет. Альберт, судя по всему, тоже рад ее видеть: улыбается, удерживая одной рукой ее плечи, а второй ласково проводит по волосам: - Ты… очень изменилась, Кэнди, - тихо говорит он, - ты очень повзрослела. Ей не терпится сказать: еще бы! Ей не терпится сообщить: она же вышла замуж, она теперь счастливая замужняя женщина. Но мистер Альберт пресекает разговоры и предлагает пойти выпить чего-нибудь горячего в кафе неподалеку. - Отличная идея! – соглашается она. – У меня как раз обеденный перерыв, так что можно выпить чаю. С удовольствием! Она мысленно подсчитывает, хватит ли на чай нескольких центов, завалявшихся в кармане. Пока им с Нилом приходится полагаться только на зарплату мелкого клерка и медицинской сестры, нужно экономить, но это мелочи. И это гораздо лучше, чем просить деньги у чужих людей, у Бредфордов или доктора Томпсона. Они с Нилом давно решили, что не станут ни у кого ничего просить. Довольная подсчетами, Кэнди приходит к выводу, что может себе позволить сегодня не только чай, но и сдобную булочку, хотя уже в кафе мистер Альберт снова балует ее: заказывает дорогой десерт и фрукты. Рассказывает, как там дела дома, медленно попивая свой кофе, пристально рассматривая ее из-под ресниц, и за расспросами она забывает о главной своей новости. Напрасно забывает, конечно. Потому как нетерпеливая новость сама решает огласить себя, о чем сигнализирует громко хлопнувшей дверью. Морозным воздухом прямо с улицы. И настороженным, почти враждебным, вопроситиельно-изумленным: - Кэнди?! * фактически, «Не за что, мадам» (фр.), дословно «Это моё удовольствие» («Мне это в удовольствие, в радость») ** «Да кто бы сомневался» (фр.)