Право на жизнь.

- Вилл, Вставай! Вилл! Я придумал, Вилл! - Что...? – сонно моргая, я попыталась понять, о чем говорит человек, так бесцеремонно прервавший мой сон. - Я придумал. – снова, но уже более спокойно повторил знакомый голос. Протерев заспанные глаза, я автоматически села, и, оглядев присутствующих, задала вполне логический вопрос: - Что случилось? - Халидан придумал, как создать благоприятные обстоятельства для нашего «мероприятия». Фобос под словом «мероприятие» подразумевал побег. Глаза принца были слегка прикрыты, и я поняла, что он тоже не выспался. - Это хорошая новость. – я натянуто улыбнулась – А что именно ты придумал? - Значит так, – самодовольно начал юноша. Он весь светился от радости, и я заметила, что глаза анимага приобрели лазурный оттенок, что случалось обычно, когда юноша был несказанно рад – Нам надо устроить пожар. – мы с Фобосом недоверчиво нахмурились. – Видя ваше смятение, поясняю – продолжил Халидан – При пожаре начнется суматоха, ну, или как минимум, паника. Неразбериха будет длиться долго, и за это время мы успеем пробраться на кухню к потайному ходу. На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Каждый про себя пытался трезво оценить ситуацию и понять, насколько успешной могла бы быть эта затея. Наконец принц нарушил тишину: - И как же мы устроим пожар? - Ну так это самое главное! – воскликнул анимаг – Я думал над этим вопросом всю ночь и, можете меня поздравить, нашел решение. Вилл, ты помнишь то помещение, в которое тебя привели, чтобы поставить клеймо? Я утвердительно кивнула. «Еще бы! Отметина до сих пор иногда дает о себе знать». - Так вот, - продолжил юноша – это место называется жаровня. Огонь там горит круглосуточно, но охранники присутствуют не всегда. С полуночи до часу в жаровне никого нет. Если пробраться туда в это время, то мы сможем устроить пожар. - А как мы выберемся из камеры? – поинтересовалась я. - Над этим я пока не задумывался. – с толикой грусти в голосе признался анимаг. За дверью послышались шаги. Замок щелкнул, в комнату вошел стражник и монотонным голосом произнес уже знакомую всем нам фразу: - На выход. * * * Войдя на кухню, я инстинктивно зажмурилась от дыма. Первые несколько минут я стояла на месте, пытаясь что-то разглядеть сквозь облако гари, которое неуклюже и как-то угрюмо повисло под потолком помещения. Повсюду сновали люди. Они странно размахивали руками, что-то требуя друг от друга, и в движениях их и гулких голосах чувствовалось что-то неуловимое, наигранно-театральное, словно бы они играли бессмысленную полунемую сцену. Их уставшие лица напоминали мне искусственные маски, сделанные для спектакля в стиле неудачной комедии. На этих бледных, неживых лицах отражалась вся боль и непередаваемые муки – сами они были словно не людьми, а лишь карикатурами на само существо человека. Противный запах бил в нос, и как бы я не пыталась от него избавиться, ни одна моя попытка не увенчалась успехом. Отказавшись от этой затеи, я решила вернуться к моим прямым обязанностям. Взявшись за вытирание посуды, я старалась заглушить чувство голода, надоедавшее мне еще с утра. Сегодня был один из тех дней, когда стражники и прочие работники тюрьмы, не стесняясь ссылались на свое плохое настроение, и отказались кормить нас завтраком: «Ибо мы есть паразиты своих планет и не достойны даже такого соблаговоления с их стороны». Примерно так выразился один из чтецов на перекличке, и, с неодобрительным гулом, каторжники отправились на рабочий двор или на кухню, в зависимости от распределения. Не смотря на то, что сегодня было решено не кормить узников, на кухне все равно работы было хоть отбавляй. Ведь завтрак, обед и ужин для служителей тюрьмы никто не отменял. И нам приходилось работать и вдыхать те малые, но очень аппетитные ароматы, доносившиеся с котла. И вместе с тем мы отлично знали, что ляжем сегодня спать с пустыми желудками и изнемогающим от непосильной работы телом… - Кого я вижу? От неожиданности я выронила глиняную тарелку из рук. Мариса приятно улыбнулась и, подняв посуду с полу, дружелюбно произнесла. - Прости. Я не хотела тебя напугать. – тяжело вздохнув, женщина продолжила. – Ох, Вилма, ты не представляешь, как я рада тебя видеть! Вместо ответа я кисло улыбнулась. - Слушай, - Мариса слегка понизила голос. – на счет вашей просьбы: Уилл просил передать, что через пару дней он сможет преподнести Халидану чудный «подарок». – окончив фразу, женщина подмигнула. Не сразу сообразив, я нахмурилась, но потом ,поймав лукавый взгляд Марисы, поняла в чем дело. Последнее время мне трудно было рассуждать или просто о чем-то думать. Непомерная работа отнимала все силы, и единственное на что меня хватало, это доползти до своей каменной койки и забыться в тяжелом беспокойном сне. - Я передам. – рассеянно произнесла я. Мариса снова дружелюбно улыбнулась, и так же как и я, принялась вытирать посуду. Желая отвлечься от запаха гари, я решила задать вопрос, который давно вертелся у меня в голове: - За что тебя посадили в тюрьму? - За то, что я укрывала свою сестру от Совета. Я нахмурилась, пытаясь вникнуть в смысл сказанных Марисой слов, а женщина, выдержав небольшую паузу продолжила – Моя сестра была стражницей Кондракара. Я редко видела ее и практически не знала. Мы были абсолютно разными людьми, и возможно, разница в возрасте тоже сильно повлияла на наши отношения. - И сколько же лет разделяло вас? - Двадцать. - Двадцать? – я была уверена что ослышалась, но Мариса утвердительно кивнула в знак согласия и продолжила говорить. - Матушка рассказывала мне о детстве сестры. Она часто сравнивала нас, пытаясь найти сходства, но находила лишь различия. По ее рассказам Нерисса была очень вспыльчива и не терпела возражений и каких-либо упреков. Она была прирожденным лидером и не нуждалась ни в чьей поддержке. Мариса горько усмехнулась, а у меня отвисла челюсть. «Нерисса. Ее сестру зовут Нерисса и она была стражницей Кондракара». Эта мысль ошарашила меня. Глубоко вздохнув, я продолжила слушать Марису: - У Нериссы был крупный конфликт с Кондракаром, точно не знаю из-за чего, да и знать не хочу! В общем ей пришлось скрываться от совета. К тому моменту наши родители уже отошли к Звездам и у моей сестры не оставалось иного варианта, как просить помощи у меня и моего супруга. - Ты была замужем? - Да. – Мариса улыбнулась и на какое-то время умолкла, предавшись душевным воспоминаниям о минувшем. Тяжело вздохнув, женщина продолжила свой рассказ: - Джулиан был одним из повстанцев, затеивших заговор против короля Зейдена, ну или что-то вроде того. Я сильно не вникала в их планы, у меня и так хватало своих забот. Но когда сестра попросила меня на время приютить ее, а так же поведала о своем положении (она была беременна), я уговорила Джулиана оставить ее у нас. Хотя мой муж и был фактически на стороне Кондракара, но тем не менее, на первом месте у него всегда была семья. - Подожди, Нерисса была беременна до того, как повстречалась с Джулианом? - Да, но…почему тебя это удивляет? Я кисло улыбнулась . - У Нериссы родился сын Калеб. Он… В общем ему семнадцать и… Он сын Джулиана. Мариса горько усмехнулась. Но в ее глазах я не увидела ни обиды, ни оскорбления. В них лишь блеснули тоска и неизмеримая печаль, будто эту женщину ни сколько не удивили мои слова. - Мне жаль. Да, это глупо! Да, это банально! Но мне больше ничего не приходило в голову, а сказать что-то было жизненно необходимо. - Ох, дорогая, наверное ты думаешь, что я расстроилась. – женщина добродушно улыбнулась – На самом деле тебе даже не удалось меня удивить. Джулиан был очень слабохарактерным и более того, мой муж был исключительно падок на женщин. Тот факт, что его смогла охмурить моя сестра, нисколько меня не ошеломил. Честно говоря, я даже рада, что так произошло, ведь теперь Джулиану воздалось за все его любовные похождения, и он воспитывал не своего ребенка. – она снова усмехнулась. – Хотя знаешь, об одном я все же жалею. Уилл так и не узнал вкуса свободы. Мне тяжело это осознавать, но скорее всего он никогда и не узнает об этом, ведь сбежать из Кондракарской тюрьмы почти не возможно, и пример тому – Халидан. - Но он не теряет надежды, и все равно добьется своего, сколько бы времени не потребовалось на успех. Затем мы обе негромко рассмеялись. Мариса тоже положительно относилась к идее анимага и полностью поддерживала ее. - Я думаю, мы бы могли взять Уилла с собой. – для Марисы это было довольно неожиданным известием. – Думаю, Халидан будет только рад. Но вопреки всем моим ожиданиям, Мариса отрицательно покачала головой. - Уилл не уйдет. Он слишком сильно ценит семью и никогда не позволит себе оставить меня одну. – затем она снова горько улыбнулась. – Знаешь, наверное привязанность к семье, это одна из тех немногих черт, которые Уилл унаследовал от Джулиана. - Подожди, - я нахмурилась – ты хочешь сказать, что Уилл – сын Джулиана?! - Разве в этом есть что-то удивительное? - Нет, но я просто не думала, что… в общем я думала, что Уилл сын каторжника. Мариса усмехнулась. - И в этом нет ничего странного. Твоя логика мне вполне понятна, да и потом, у меня много других детей, чьими отцами являются кондракарские пленники. - У тебя еще есть дети? - А ты думала я святая? – Мариса добродушно рассмеялась. - Я… просто, это как-то странно. - Нет, моя дорогая, в этом нет ничего необычного. На самом деле, когда ты несколько лет живешь в клетке, из которой уже никогда не выберешься, то перестаешь думать о грядущем. Люди, существующие здесь, не привыкли задумываться о том, что будет потом. И знаешь почему? Потому, что они знают, что у них нет будущего. Они живут настоящим, текущим и им уже все равно, что произойдет завтра или через несколько лет. Вот так и я. - Я не понимаю… - Да чего тут можно не понять! – впервые за наш разговор, я услышала в голосе Марисы раздраженные нотки. - Когда один день похож на другой, тебе становится просто необходимо найти какое-нибудь разнообразие. Вот и начинаешь, не задумываясь не о чем, ложиться под первого попавшегося мужчину, лишь бы забыть о свободе и всем остальном, что у тебя отняли много лет тому назад. Слушая слова Марисы, у меня по спине пробегала дрожь. Сейчас это говорила не та беззаботная женщина с красивыми волосами и усталым, но все равно непринужденным видом, которую я привыкла видеть обычно. Теперь я знала, как на самом деле тяжело приходиться Марисе мириться со своим положением. Ее слова пугали меня. Мне не хотелось верить, что человек способен в такое превратиться. Но в месте с тем, я понимала, что все это происходит наяву и это правда. Та самая беспощадная правда, о которой мне так хотелось забыть и которую на днях мне показал Фобос. Я тяжело вздохнула. В том, что Мариса теперь ведет такой образ жизни, виноват Кондракар. Это по желанию совета ее упрятали в тюрьму. Это по их вине, ее сын никогда не узнает что такое свобода. Это из-за них Минь выкололи глаза, оставив девочку на всю жизнь калекой. И хотя мне не хотелось этого признавать, ведь в этом случае Фобос, чьи суждения я всегда считала ошибочными, оказывался прав, но тем не менее, Кондракар действительно ничуть не мудрее, лучше, или добрее его, Фобоса. Отличие было лишь в одном, что Совет всегда хотел остаться чистым и святым, а Фобосу и его предкам было абсолютно наплевать на общественное мнение.