Ко мне, упыри! Ко мне, вурдалаки! Так, я что, непонятно выразилась?!!

      Какой странный сон... Ладно, не буду сегодня Гоголя перечитывать. Эх, понежиться бы ещё, да Сергеич сказал быть как штык... да и интересно посмотреть, как он Рому дрессировать будет... Ладно, сейчас потягушечки и встаю... Попыталась раз, другой...       Я не могла пошевелиться! Даже глаза открыть не получилось!       И тут всё вспомнилось.       Упавшие софиты.       Меня пришибло упавшими софитами.       И я не могу пошевелиться.       Неужели паралич?!       Тут отвлекло какое-то уж очень знакомое ощущение... оба плеча упираются в стенки...       Я в гробу!!! Меня хоронят заживо!!!       Последняя мысль зацепилась за что-то, и я поняла, что гоню чушь. Сама себе, ага... Эдгара По обчиталась. Трупы для начала вскрывают, а потом набивают ватой и прочим. А выжить после такого - нереально. Что же тогда?       Я всё-таки мертва... Не помогла примета...(1) Я чётко помню, как под весом арматуры мои рёбра вмялись, протыкая лёгкие и сердце... Это я успела почувствовать в полной мере. После такого не выживают.       Родители, бабуля... она этого не перенесёт... мы же с ней... поссорились... По щеке скользнула одна-единственная слезинка. Кто-то быстро потопал прочь и стал громко читать Псалтырь или что там читают над покойниками. Мёртвая тишина словно заползала в каждую паузу между словами, которые сыпались, не порождая эха. Интересно, этому... чтецу также не по себе от такого, как и мне? И без него тошно. Блеет, как исполнитель попсы - вроде бы и складно, и голос ничего, но как бесит!!! Захотелось встать и заткнуть.       Я мысленно встряхнулась. Ну и что?! Как говаривал товарищ... нет, не Ленин, а Декарт: "Мыслю - следовательно, существую"! Смерть - это ещё не повод унывать!       Вдруг я почувствовала... как ослабевают невидимые цепи, сковывающие тело. Слабели они постепенно - за это время некто начал петь псалмы на разные голоса. Что-то это мне...       В тот момент, когда оцепенение спало, я резко села, даже не открывая глаз. Обернулась к источнику звуков и уже тогда чуть приоткрыла, зачем-то глядя сквозь ресницы. Старая церковь с потемневшими образами, парень в старинной казачьей одежде за аналоем... Все вопросы в голове разом умерли. За ненадобностью.       Вий... Я встречалась с самим Вием! Настоящим! Надо было автограф попросить...       И он всё-таки отправил...       А ведь я тогда правду ему сказала - про веру... Сначала она появилась, как элемент игры, и специально взращивалась на сцене, как растение в горшке. А потом... потихоньку вышла из-под контроля, разрастаясь, как плющ по плетню. Вроде как во что-то, что никогда не видела, но где-то имеющееся - как в адронный коллайдер, трезвого слесаря или честного строителя. И только поэтому сильно не испугалась (но всё же да - уж больно внушителен), узрев Вия. В смысле, зачем пугаться, если веки опущены? Правда, когда подняты, уже поздно...       Парень глянул сначала искоса, а потом, стремительно меняясь в лице, стал пялиться так, что кожа зазуделась. Я незаметно сложила антисглазовый кукиш.       Хома Брут сморгнул, дико взглянул на меня и протёр глаза. Отвёл взгляд и снова посмотрел... Воцарился стоп-кадр на зависть любому "Ревизору" - он застыл от ужаса, а я просто мысленно пробегалась по сценарию и настраивалась.       К счастью, повесть могу дословно рассказывать - спасибо Сергею Сергеевичу! Это он придумал испробовать на нашей труппе "метод Питера Джексона" - заставлял всех читать повесть... Правда, осветителей, монтёров, гримёров и костюмеров, в отличие от того же ПиДжея, заставить так и не удалось...       "Олеся, не спать!" - приказала я сама себе голосом Сергеича, входя в образ. Поехали! Лучшей сцены и пожелать нельзя! Хотя бы потому, что всё взаправду!       Так, надо вылезать... Вот и первая проблема... Увидев, как Панночка вылезает из гроба, отклячив зад, режиссёр, предварительно отсмеявшись, заявил: "Так, Леся, ты не в комедии играешь! Изящнее-изящнее!.. Так, кто-нибудь, поднимите её! И гроб тоже!" В общем, так и появилась "режиссёрская находка" с вырубанием света, когда я лезу из домовины. И укрепление этого самого гроба на низкой подставке, чтобы не падал... Иначе весь спектакль псу под хвост!       Так, аккуратнее, аккуратнее...       Конечно же, я рухнула, как только перевесила ногу через край! Днищем гроба кверху, мной книзу!       - В-бога-твою-душу-мать!.. - неразборчиво сказала доскам пола, услышав какое-то грубое мертвячье сипение. Я, разозлившись на бездарно запоротый выход, сбросила с себя злосчастную гробину, как одеяло, и пошла на него деревянной походкой, беспрестанно водя руками и закрыв глаза - всё равно не пропущу, успев увидеть, как Хома Брут - глаза по пятаку, в руках Паркинсон - тут же отмер, и бросился чертить круг. Если бы на Олимпийских играх была дисциплина "Черчение охранных кругов от нечисти", то взял бы всё золото.       Наконец наткнувшись на препятствие, я звучно клацнула зубами - почти как капкан, но не железный, а костяной, и открыла глаза. Слегка поимпровизировала - попыталась пробить кулаками преграду: их просто отводило в сторону. Я даже немного разозлилась - делать из меня тупую муху, долбящуюся в стекло! - и сразу же посинела. Скорее, даже синеватый с плесневелого вида прозеленью. После чего, с лёгкостью изобразив дрожь бешенства на лице, развернулась в обратную сторону и пошла с распростёртыми руками, щупая все углы и столбы.       Из-за того, что никого не видела и не слышала, чувство было предельно дурацкое - будто всерьёз играю перед пустым залом. Не люблю, когда нет отдачи от зрителей. Но знание канона сослужило добрую службу - хоть и не могла миновать святой круг, но также знала, что бурсак именно там и никуда не денется. И не смотреть на меня не может. Так что, как гласит самое суровое театральное правило - шоу маст гоу он!       К тому времени, как "обыскала" все места, успела несколько заскучать. Так, что у нас дальше... О-ой... Интересно, а без этого никак? Меня же укачает! Или... нет? Интересный вопрос - может ли укачать мертвеца? Но проверять как-то не тянет... Или нет?.. Не знаю!       Попробуем.       Твою ж!.. Пальцем забыла погрозить! Но не оборачиваться же? Ладно, так сойдёт.       "Первым делом, первым делом гроболёты        Ну а философы, философы потом", - мысленно напела я, всё же укладываясь в гроб - как неопытный йог на иглы - готовясь в любую секунду выскочить. Наобум мысленно подняла "гроболёт"... Раз, другой... Не вышло, конечно же. Как-то не доводилось на гробах раньше летать! И уж было решила заканчивать с медитацией на покрытый мраком потолок, как услышала глухой смешок и "гроболёт" рывком пошёл на взлёт, будто напутственного пинка отвесили!       И врезаться бы ему в стену, кабы я каким-то образом не перехватила управление и не увела в сторону! Крутя воображаемый руль (почему-то смахивающий на старинный корабельный штурвал), я со свистом крестила воздух во всех направлениях, при этом вертясь юлой! Аэродинамика у соснового ящика была... как у соснового ящика, поэтому выровняться удалось далеко не сразу... Растопырившись в гробу, как мышь в коробке, мне каким-то образом удалось не выпасть, когда нечаянно сделала мёртвую петлю... раза два. Ну, а когда выровнялась и обрела контроль...       Это оказалось круче американских горок! Круче мотоцикла! Конечно, я ни на том, ни на другом не каталась (укачивает), но так и есть! Я хрипло улюлюкала и хохотала во всё лужёное мертвячье горло, чудом не врезаясь в стены и свод на полном ходу! И это было ве-ли-ко-леп-но!!! Я летала и так и эдак, даже поиграла в камикадзе - всё равно колдовской купол не давал врезаться. Видимо, слишком сильно разогналась... в общем, рикошет от силового поля получился неожиданно мощным.       Я еле успела залечь и коротко безадресно помолиться если не о здравии, то об уменьшении травм. И тормознуть всё-таки смогла - всего лишь оставив пролом в крыше.       Оторопев, я перестала контролировать силу, удерживающую от падения (словно выскользнула из рук скользкая верёвка), и гроб грохнулся посреди церкви.       Переводя дух (фигурально, ибо не дышала), бегло подводила итоги, загибая пальцы. Та-а-ак... в жмурки сама с собой поиграла, в гробу полетала... пора на боковую... Только петушиного крика дождаться...       Я медленно восстала оттуда... отдалённый крик петуха...       Что-то тут не сходится... Мне всегда казалось подозрительным, что всё так быстро заканчивается - буквально десять минут попугала, и всё. Но это утрированно - так что час или два... По идее, если бы могла, Панночка за одну ночь дожала Брута! Так своего убийцу ненавидела, что сама бы ни за что не остановилась... Ладно, спишем на художественный вымысел...       Всё это в один миг пролетело в голове - ещё до того, как отзвучал петушиный крик.       Потому что ничего не произошло.       Пауза затягивалась, наверняка жутко нервируя философа бездействием. Я по-прежнему была, что называется, бодра и весела, тогда как по повести полагалось лечь и захлопнуться крышкой до следующей ночи. Как я ни прислушивалась к своим ощущениям, ничего так и не поняла. Пожав плечами, двинулась на повторный "обход". Этак я за одну ночь парня изведу! Ему, небось, и так уже кирпичи класть некуда! Но держится хорошо - оборона монолитная, не прорваться.       Было отчаянно скучно. Я успела осмотреть все лики на иконах и задуть половину свечей, поиграть в воображаемые классики, посчитать баранов... И всё - в первые полчаса после петушиного крика.       Уже к исходу часа я решила - а, гуляй, рванина! Меня охватило бесшабашное боевое веселье. Будь что будет! Хочу петь!!!       И я уже знаю, что...       Придумывать какие-либо заклинания мы поостереглись, чтобы наша постановка не снискала недобрую славу "Макбета"(2), поэтому я предложила выход - вполголоса низким речитативом исполняла что-нибудь из дэта или блэка на английском. Школьном, имеющем мало общего с настоящим. И дурном настолько, что заслуживал выделения в отдельный диалект. Звучало достаточно зловеще и непонятно - в самый раз для заклинания злобной ведьмы, и импровизацию оставили. Wrap the wire round the neck, pull it tight to suffocate His mouth is spewing steaming blood Hang the body with a cord, gag his mouth with shards of steel He doesn't know the pain he'll feel Interwoven deadly spikes, tightening cables lacerate Assorted gashes open wide Ruptured veins are gushing blood, scraps of skin are flying off The body of the helpless prey...       Может, за ураганным темпом я не поспевала, хотя и очень старалась, но получалось куда лучше, чем у Джорджа "Корпсграйндера" Фишера(3). И страшнее - ведь даже самый жуткий гроул не сравнится с настоящим голосом живого мертвеца.       Пропев (точнее, провыв-прохрипев-прорычав) половину песни, стала кружиться вокруг своей оси, подняв лицо к мрачным сводам и разводя руками, одновременно очерчивая танцем свой собственный круг.       Закончив эту, перешла на более медленную, даже в чём-то тягучую, как загустевшая кровь, Bloodlands, переступая ногами в такт.       Таким образом удалось перебрать весь арсенал импровизаций - так что вторые петухи прошли незаметно...       Потом переключилась и на другие "заклинания" - примерно часа два самозабвенно пела всё подряд: от индастриала и хэви до фолк-рока. Впрочем, особой разницы благодаря голосу не было.       А может...       Нет.       Успею ещё...       А как у нас с высокими нотами? Я честно попыталась изобразить скриминговое соло из какого-то пауэра - не шибко правильно, но от души заверещала во всё мертвячье горло:       - АААА-АА-АААА-ААА-ААА!!!!       Стёкла едва не повылетали от такого ультразвука! Баньши отдыхает!       - Аааааа!..       А вот это уже не я... Вопил Хома Брут. Захотелось прикрыть уши - поскольку вопил страшно. Передёргиваю лопатками, где должны были забегать мурашки, которых и в помине не было. Странно это - ёжусь, а не страшно...       Я решила сделать вид, что любуюсь сводом, и ничего не вижу... Минута, другая... Что-то не спешит он пользоваться одолжением... Медленно иду в его сторону, нарочно ступая как можно более тяжело. Бух. Бух. Бух... Самой не по себе, а ему хоть бы хны! Вон, сгорбившись, стоит на коленях, зажав уши и крепко-накрепко зажмурившись...       И по пути меня осенило. Можно же попытаться всё решить миром.       И только позже до меня дойдёт, что это была не самая лучшая моя идея, не выдерживающая никакой критики... Пацифизм не всегда бывает к месту.       Я прокашлялась, чтобы смягчить голос. Звук вышел... своеобразный. Нечто усреднённое между человеческим кашлем, лязганьем болтов и гаек в железной воронке и коротким лаем. Хома бухнулся на задницу и стал отползать на ней же, отгребая ногами, и не сводя с меня полубезумного взгляда, от которого где-то в груди заворочались стыд и жалость. И ещё - смутные опасения. Ещё отчебучит чего-то... как пить дать отчебучит.       - Хома Брут, а Хома Брут... - мягко начала я, при этом ко мне вернулся живой голос. Мой живой голос. Собираясь с мыслями, накрутила на палец светлую прядь, и продолжила: - Зачем ты убил меня? Я понимаю, если бы ты просто побил... Но зачем убивать-то было? А? И разве тебе не понравилось летать? Я же знаю... И я... разве не понравилась? - провела по телу руками, обозначая отсутствие нижнего белья под белой погребальной рубашкой.       Ох, вот эта провокация, кажется, была перебором... Поскольку Хома стрельнул глазами на мои прелести, сглотнул и с отчаянной храбростью того, кому нечего терять заорал:       - Немає тобі, відьма погана, місця на Божому світі! Не видно тобі християнської душі!       Прокол... забыла, что не по-русски, а по-украински на самом деле бают...       - Давай поговоримо спокійно... - с некоторым усилием я вспомнила родное наречие, и осторожно продолжила: - Ми можемо все вирішити мирно...       - Не братаються козаки з нежитью! Господь з усіма ангелами зі мною! - бурсак вскочил на ноги, и... пропал. Что ж, хоть боевой дух я ему подняла... Можно и...       Эээ, стоп-стоп-стоп! То есть... он меня убил и ещё извиниться даже не хочет?! Гад!!       Ух, как я зла! Ненавижу! Ненавижу!!! Теперь-то я прекрасно понимала Панночку - то есть, ещё лучше, чем раньше. Я снова и снова бросалась на круг, звучно лязгая зубами. Ну я ему!..       Так! Я заставила себя отойти от круга и сильно дёрнула себя за волосы на макушке. Боли не было, отрезвило одно её ожидание. И смоляной пучок, оставшийся в кулаке - хорошо ещё, что без скальпа.       Он своё получит. Позже.       Сбрасывая напряжение, я вострубила к своду, гавкающе выводя похлеще Ангелы Госсоу(4): Divine queen of evil Sowing her seeds of hate Mistress of pain Diva satanica – Master of temptation Medusa... abuser... both beast and beauty Seducer... she'll use you... bring you to your knees...       Размахивая руками, я носилась как угорелая и распевала во всё горло, стравливая злобу. Злость, может, и не улеглась, но зато поддалась контролю.       К концу песни я вполне успокоилась и захотела чего-то... менее агрессивного. Запал кончился, оставив лишь ядовитый пепел.       Отвернувшись и больше не смотря в сторону Брута, поставила гроб на прежнее место. Потом, поддавшись наитию, незаметно сцапала несколько валяющихся на полу оплавленных свечек. Зачем? А шут его знает...       Усаживаюсь в гроб спиной к зрителю, перебрасываю Панночкины тёмные волосы вперёд, будто хочу плести косы, и, плавно расчёсывая их пальцами от самого темени, как гребнем, вполголоса начинаю мягко (всего лишь с хрипотцой) и вместе с тем отрывисто, как от большого горя, напевать: Ты мигай, звезда ночная! Где ты, кто ты — я не знаю. Высоко ты надо мной, Как алмаз во тьме ночной. Только солнышко зайдет, Тьма на землю упадет, — Ты появишься, сияя. Так мигай, звезда ночная!       Бросаю беглый взгляд из-под ресниц назад. Стоит. Слушает. Причём не просто так стоит - а вытянувшись в струну и прижав руку к сердцу, со странным выражением лица - видно, что и тронут - так, что подпевать хочет, и страшно, и оторваться - нет сил. Ага, проняло, значит... Будем дожимать, пока не очухался. Тот, кто ночь в пути проводит Знаю, глаз с тебя не сводит: Он бы сбился и пропал, Если б свет твой не сиял. В тёмном небе ты не спишь, Ты в окно ко мне глядишь, Бодрых глаз не закрываешь, Видно, солнце поджидаешь. Эти ясные лучи Светят путнику в ночи. Кто ты, где ты — я не знаю, Но мигай, звезда ночная!       Протягиваю ладонь вверх, будто хочу поймать эту самую неведомую звезду - дотянуться прямо сквозь крышу... и бессильно роняю. После чего просто молча сижу, обняв себя, мысленно поздравляя себя с одним из лучших выступлений. Нет, с самым лучшим!       В проломе в крыше видно, что небо начинает светлеть - совсем незаметно, но явственно. Скоро, уже скоро... По всем костям пробегает непонятная дрожь предчувствия. Уже вот-вот...       Оборачиваюсь в сторону замершего Брута и изображаю поклон - насколько это возможно в сидячем положении. Бледный, с катящимся градом по лицу потом, который даже не утирал, он попытался было тоже, но быстро себя одёрнул и перекрестился. Я скорчила ему рожу, оскалившись и скосив глаза. Устрашился. Причём так капитально, что бухнулся на пол и прижался спиной к аналою, из-за которого успел выйти. Совсем серый и словно бы ужавшийся. Смутное чувство вины не успела разрастись в настоящее, как...       Пора.       Пропели третьи петухи... и вот тут-то я почувствовала, как тело покидают все силы. Я быстро и почти с облегчением захлопнулась прилетевшей по первому зову крышкой в соответствии со сценарием, от которого и так слишком часто отступалась. Что ни говори, а шалость удалась... Да, шалость удалась...