Ко мне, упыри! Ко мне, вурдалаки! Так, я что, непонятно выразилась?!!

      Погружаясь в дневной сон-смерть, успела подумать, что день предстоит дико скучным - лежишь и тупо ждёшь полуночи, думая о смысле жизни и прочей ерунде... Так вот - ничего подобного. Больше всего ощущение походило на отдых после трудного дня. Точнее, на первый час - когда просто лежишь и в будто ватой набитой голове никаких мыслей. Только без кайфа. Так что время прошло незаметно. Кое-какие изрядно заторможенные мысли - будто редкие рыбы в мутной воде - начали появляться только ближе к вечеру. Да и те - разрозненные, никак не желающие связываться друг с другом. С закатом уже вполне связно мыслила, только с некоторой ленцой - вроде как ещё не проснулась, но уже прикидываешь, что нужно сегодня сделать.       И вот что успела надумать... Сами собой всплыли строчки почти выученной наизусть повести:       ...Материя о ведьме сделалась неисчерпаемою. Каждый, в свою очередь, спешил что-нибудь рассказать. К тому ведьма в виде скирды сена приехала к самым дверям хаты; у другого украла шапку или трубку; у многих девок на селе отрезала косу; у других выпила по нескольку ведер крови...       Честно говоря, всегда казалось это подозрительным. И неправдоподобным. Маловато одной ведьмы для такого эффекта - да и к тому же, у неё же должны быть иные дела, хотя бы по дому, кроме как пакостить? Мне почему-то представился целый склад шапок и трубок. Ну, клептомания - ещё ладно, этим и не ведьмы грешат. А уж выпивание у кого-то нескольких вёдер крови... Ведьма (живая, по крайней мере) - это не вампир, у неё желудок на такое не рассчитан. Максимум - литр жидкости. Проверено на себе - как-то на спор с друзьями за один раз выпила бутылку газировки, не отрываясь. И потом в животе несколько часов булькало и плескалось. Но кровь плотнее воды - в крайнем случае могла срыгнуть излишки... Тьфу, о чём я думаю?! Ведьмы пьют кровь только в ритуальных целях, а не так, как это у Гоголя описано! Художественное преувеличение, твою в бога душу мать!..       Разом вместе с тем вспомнилось, как философ меня оскорбил. Жалеть его вовсе расхотелось. Но... вторая ночь, вторая ночь... Помнится, по ней у меня призыв заклинаниями каких-то крылатых существ - то ли бесов, то ли ещё кого, отчего Брут впадёт в шоковое состояние... А буду следовать сценарию, вообще преждевременно помрёт!       И что же делать?       Кувшин с освящённым маслом, который я заметила вчера, когда "искала" философа. Плеснуть разок - и мел смоется, защита исчезнет... А что дальше-то? Кричать "Буу!" и щёлкать зубами до тех пор, пока клиент не дозреет? До инфаркта. Ну и... Во-первых, я не убийца (максимум, что грозит от меня Бруту - это избиение, и то не до смерти), во-вторых, Вий говорил про три ночи. Не две. И нарушать договор как-то не хочется. Обойдёмся без крылатых тварей, а там я что-нибудь обязательно придумаю.       В крайнем случае, сойдёт как запасной план. Всё гениальное просто.       Сегодня Хому Брута сильно трогать не буду, поскольку вчера выполнила пятилетку за три года - он аж чуть не помер в первую же ночь! В гробу оставаться и терять время зря что-то не хочется... На экскурсию сходить, что ли? Но как? Двери-то закрыты! В смысле, закрывают снаружи, чтобы чтец ненароком не сбежал. А заметит отсутствие - ещё хуже будет. Даже мне понятно, что мёртвая ведьма, сидящая сиднем в одном месте и мёртвая ведьма, гуляющая по селу - это две ба-альшие разницы... А проверять поверие про осиновый кол в грудь на себе как-то... ну... не охота.       О, лёгок на помине! И не один даже... Откидываю крышку и заставляю бесшумно спланировать на пол. И поди пойми, то ли померещилось, то ли так и был открыт... Остро захотелось подняться в гробу и посмотреть, как его пинками и затрещинами загоняют в церковь. А, нет. Сам идёт. Жаль. Но вместе с тем даже зауважала как-то - у меня бы храбрости не хватило переться прямо в лапы злобной покойнице... Вот идёт мимо... Ну как мимо - обходит по широкой дуге. Ф-фу-у! Мда-а... похоже, крови в горилке обследуемого нет... Тем проще. Только вот как сделать так, чтобы он моего отсутствия не заметил?       Приложив некоторое усилие, приподнимаюсь и выглядываю из гроба аккурат по глаза. Философ громко читает, вперившись в книгу.       Тук-тук, тук-тук, тук-тук...       Я не сразу допетрила, что этот ритмичный стук, раздающийся словно из сабвуфера - человеческое сердцебиение... и если правильно понимаю, то Хома почти спокоен. Почти.       Поднимаю взгляд вверх... А дыру-то так и не заделали...       Укладываюсь обратно - вставать ещё рано. Основное действо начнётся где-то через час. Чтобы чем-то заняться, стала мять в руках восковую свечку - сначала убрала фитиль, потом сделала колобок... А потом пальцы сами собой ловко скатали фигурку человечка - точнее, девушки. Вдруг перед глазами возникла картинка - как помещаю в углубление в животе каплю своей крови, и... Видение погасло.       Попробуем. Тем более, что больше заняться всё равно нечем.       Оказалось, что укусить себя за указательный палец и пробить кожу - ещё полдела. А вот добыть свернувшейся крови... Это удалось, только разборонив палец чуть ли не до кости. Заровняв в воск злосчастную каплю, стала ждать результата.       Заклятие. Нужно заклятие.       И я стала читать непонятное заклинание, чьи слова хрипло всхлипывали на губах, как клокотанье кипящей смолы, одновременно с этим плотно обвязывая куколку белой нитью из подола с ловкостью паучихи.       - ...Хома Брут.       И...       Всё закончилось также неожиданно, как и началось. Это немного пугало. Но кого не напугает, если ни с того ни с сего начинаешь говорить непонятные слова (кроме последних)? Куколка была похожа на вольт. Панночка что, вудуистка? Тогда почему девушка, а не парень? Или я на себя?.. Ерунда какая-то получается, в общем. И что мне с этим делать? Философа-то не видно! Сегодня заранее подготовился. Ох, опять от сценария уклоняюсь - надо было внезапно оказаться прямо перед ним! И я с досады (ненавижу отступления от изначальных планов) зашвырнула свою самоделку в него. Не докинула. И вот тут начали твориться странности. Над куколкой появилось туманное, почти бесцветное изображение Панночки (кстати, красивая такая рослая девица в теле - вполне могла бы быть плюс-сайз моделью) и начало ходить и щёлкать зубами - в общем, всё как вчера.       Так вот что это! Морок, рассчитанный на Хому Брута! Он-то видит абсолютно реальную и плотную ведьму. Проход можно считать свободным. Только вот заметит движение... и сам крышей подвинется, увидев вторую ведьму! Да и слишком заметна... А вот если...       И снова заклинание, рвущееся из губ клокочущими всхлипами - только оно обратилось порывами ветра, затушившими все свечи до единой. Призрачный двойник с почему-то тёмно-синим цветом кожи тоже зашевелил губами, так что разоблачения не опасалась.       Не, белое всё равно заметно... А вот если... Пришедшая на ум мысль оказалась слишком сумасшедшей даже для данной ситуации, и была изгнана от греха подальше. Но мысль оказалась упёртой, возвращаясь раз за разом. Да нет же! Нет, нет и нет! Нет! Или... а перед кем, собственно, тут стесняться? Хоме Бруту мои мёртвые прелести и даром не нужны - не некрофил же? А что я теряю? В конце концов, не для собственного же удовольствия я это делаю? Надо всего лишь снять рубашку и успеть проскочить в дыру на крыше, пользуясь темнотой и цветом кожи. С чего бы такая смена колера? А шут его знает... Но чертовски вовремя!       Оттягиваю ворот и заглядываю туда, лишний раз убеждаясь в отсутствии нижнего белья. Твою непорочную мать, как же неудобно, что Брута не видно! И гадай потом - ждать днём осиновый подарочек или всё же пронесло? И на что это будет похоже?       Нужен отвлекающий маневр. "Панночка" завизжала сиреной воздушной тревоги... что-то не спешит зажимать уши... Подготовился, зараза... Звук же нарастал, почти сравнявшись с рёвом турбин самолёта, когда наконец пробрало - упавшая на колени фигура стала видна.       Быстро стягиваю рубашку, скатываю в ком, хватаю в зубы, засовываю стеснение куда подальше и одним прыжком прямо из гроба, тут же опрокинувшегося от толчка, переношусь на стену, наверняка наделав грохота, и карабкаюсь вверх, вцепляясь крепкими пальцами в дерево, оставляя вмятины - прямо синяя спайдервумен-нудистка. И успеваю перевеситься через край дыры и рыбкой нырнуть вниз, когда фальшивая ведьма перестаёт визжать.       Один... два... и...       Бумс! Хрусть!       Я приземлилась крайне неудачно - как-то боком, на плечо. Кость сложилась вдвое, как сломанная пополам ветка, рука нелепо выдвинулась вперёд... я вправила её одним движением - не как врач, а просто сильно толкнув назад. И не вправила, а сделала так, чтобы слишком уж явно не выпирала. Подвигала. Никакой разницы. Очешуеть... Быть живым мертвецом иногда всё же лучше, чем просто живым - представив, как с воем баюкаю сломанное плечо, аж передёрнуло. Ну вот я снаружи... Дальше-то что? В деревне-то и посмотреть не на что! Хотя... тут где-то век девятнадцатый (может, меньше), так что... Это же круче всяких заграниц! На экскурсию надо сходить обязательно, даже если тут ничего нет. Церковь - самую главную достопримечательность, уже видела... Панский дом бы ещё посмотреть... Но нет. Далеко. И не уверена, что найду. Сплёвываю рубашку и одеваюсь.       Снаружи церковь оказалась такой, какой описывалась - старая, почернелая, словно от горя, обомшелая, с тремя конусовидными куполами. Почему-то мне представлялось, что она расположена далеко-далеко на отшибе - но нет, дома рядом.       Ну что, в путь. Надо чем-то занять четыре отпущенных часа. Прогуляюсь хотя бы.       С описанием местности Гоголь не напортачил - всё в точности: горы, где-то вдали Днепр. Невысокие домишки, крытые соломой, с непривычки с трудом отличимые от хозпостроек - особенно из-за отсутствия света в окнах, забирались куда-то вверх, к горе.       М-да, сразу видно смотреть не на... Додумать не успела. В воздухе витало нечто непонятное, но явственное. Что это? Запах? Звук? Чувство? Скорее, всё сразу. Тоска. Причём, тоска по мне - это знала точно. И оно нарастало... Нет, оно изначально было сильным, просто в церкви не чувствовалось. А сейчас оно обрушилось всё сразу, будто поджидало - меня рвало на куски, жгло огнём и промораживало одновременно - огромный ком чужого страдания.       Отец Панночки очень любил её - причём, настолько, что, зная о её ведьмовстве, прощал это. Учитывая, как к ведьмам относятся, ему следовало первым возвести её на костёр... Но нет. Мне всегда было почти до слёз жаль сотника. Вот кто в этой истории незаслуженно пострадавший - так это он. Нужно навестить его. Перепугается до чёртиков... да и ладно! Но хоть горевать перестанет.       Удивительное дело - когда я начала идти, стало легче. Или это просто потому, что я хоть что-то делала?       Вдруг мне в голову пришла мысль, что неправильная из меня попаданка. Поскольку дико хочу домой! Перефразируя пословицу - "В чужом мире интересно, но в родном однозначно лучше". Или тут дело в том, что избавиться от меня, как от нежити, долг каждого человека - не только века девятнадцатого, но и вообще? Бр-ред. И это ещё самый лучший вариант в моём положении! Нечувствительность к боли, физическая сила и способность к ведовству уже успели неплохо мне послужить. Но вот будь я живой... и не пошли меня сам Вий (он-то точно умеет всё правильно рассчитывать, занимая такие ответственные посты)... окажись я тут просто так, на шару... первые же встречные прибили бы странно одетую девушку. А попадись те, кто посердобольнее - пристроили бы "блаженную сиротку" к хозяйству. Что дальше - понять не трудно: роды каждый год, тяжкий труд от зари дотемна и раннее старение... И если даже работать по профессии - тоже не лучше выйдет - мотаться по сёлам и весям вместе с грязным бродячим балаганом - брр! Так что я себя могу ещё фартовой считать.       А так как просто идти было скучно, то начала хрипло напевать припев из одной мрачно-весёлой песенки(1), не завидуя тем, кто его услышит в моём исполнении.       - Ла-ла-ла-ла ла лай-лай-лай... - и так раз семь, пока до меня не допёрло, что я слишком заметна - в белом да посреди дороги... Пойду-ка я дворами... Я без усилий перескочила через ближайший плетень, продолжив незамысловатое:       - Ла-ла-ла-ла ла лай-лай-л... АЙ!! - я споткнулась о корень дерева и с размаху влетела в ветхую дощатую стену, пробив её насквозь и в позе снежного ангела, которого переехал грузовик, разлеглась на разнообразном сельско-хозяйственном инвентаре и старых горшках, наделав порядочно шуму.       Пока лежала, в голове крутилась на все лады цитата из одного хорошего фильма: "Как говорил Конфуций: "Карма - злая сука""(2). Идиотизм ситуации усугубляло то, что прекрасно вижу в темноте! Причём, темнота была не серой, как в ночном зрении, а прозрачной! Думать дальше о превратностях судьбы помешал скрип досок крыльца и грозный голос хозяина:       - Хто там? Виходь! Виходь, кому сказано!       Умный человек бы не полез в чужой двор. Не слишком умный - затаился в сарае и промолчал. Глупый - ломанулся прочь. Ну, а я зловеще прохрипела:       - Яаааааа...       - Хто... я? - изрядно севшим голосом спросил мужик через какое-то время, продуктивно потраченное на подготовку.       О, вот косы стоят... Цапаю, не глядя, первое попавшееся древко и медленно выхожу...       - Смерть твояааа...       Матёрый казак в длинной ночной рубахе на босу грудь выронил горящую лучину и начал истово креститься. Ага, я такая... умышленно приняла свой (почти) облик - Панночку слишком многие знают, и добавила "спецэффектов" - синеватых призрачных огоньков, обрамляющих фигуру жутковатым ореолом.       - Смерть же з косою ходить...       Что?!!       Я украдкой глянула... Да в бога твою душу мать через тридцать три гроба с присвистом в центр мирового равновесия!!! Я грабли цапнула! Но, не поведя и бровью, невозмутимо пояснила, как дураку:       - Ну правильно. Спочатку косять, а потім згрібають. Покосила я по селах людиськ, позгрiбала, та свої граблі зламала... Твої ось візьму і далі піду...       - Це так... Це правильно, панна Смерть... - забормотал казак. Я отвела ему глаза и погасила огоньки. - Ох, та де ж ви?!..       Я подкралась и шепнула в самое ухо:       - Поруч... Завжди поруч... - и казак, не выдержав, закатил глаза и рухнул навзничь.       Я, нервно посмеиваясь, быстро рванула прочь - без разницы куда, козой перескакивая через плетни, преследуемая оголтелым собачьим лаем. Остановилась только в чьём-то заросшем лопухами саду уже где-то на горе. Потом посмотрела на так и не брошенные грабли... Звук получился, будто удушают хохочущего человека - я старалась не шуметь, а то спектакль придётся проводить на бис. Но меня всё равно услышали. Этот некто не спал.       - Хто там? Покажися!       В левой руке появившегося на пороге человека горела одинокая свеча, проливающая свет на суровое, но заострившееся от тоски лицо, правая же крепко сжимала саблю. Я знала это, стоя с другой стороны дома. Затаилась, даже боясь опускать грабли на землю - застыла, прямо как в игре "Море волнуется раз". Но бывалого сотника было не обмануть такой ерундой. Он бесшумным крадущимся шагом (не проявись это ясновидение, так бы и думала, что он стоит на пороге - под сапогами ни одна доска не скрипнула) обходил дом. Подумав, выбросила грабли в лопухи и пошла навстречу, громко шурша травой. В тот миг, когда мужик уже начал заносить саблю, мы и встретились. С губ вздохом слетело прежде, чем смогла остановиться:       - Тату...       Случайный порыв из ниоткуда налетевшего ветра задул свечу. Сабля вывернулась из ослабевшей ладони и криво воткнулась в землю. Сейчас ка-ак заорёт и да как ломанётся... Свеча тоже выпала из руки...       - Олеся!..       Сказать, что я была ошеломлена, значило ничего не сказать. Только полсекунды спустя сообразила, что это настоящее имя Панночки. Вот это подбор кадров у Вия... От стольких совпадений даже не по себе делается! Я, не зная, что делать, стояла столбом - пугать человека вовсе расхотелось. Он так смотрел... будто большей драгоценности в жизни не видел. Точнее, нашёл потерянное навсегда...       - Нагидочка моя, ясочка...       Я потупилась. Не хотелось смотреть, как такой большой и сильный человек плачет. И пропустила момент, когда сотник оказался совсем рядом и крепко обнял (кость сломанного левого плеча натянула кожу на спине), оказавшись горячим, как печка, но не неприятным - я практически чуяла ореол жара, распространяющийся от живого тела.       - Замерзнула-то як, перепеличка моя... - схватив мою ладонь, стал растирать пальцы, - холодно-то в одній сорочці... ну нічого, зараз відігріємо... - отпустил и пошёл в дом, только на пороге заметив, что я следом не иду. А заметив, вернулся почти бегом.       - Підемо в хату... підемо-підемо... - торопливо забормотал, схватил меня за руку и почти потащил. Я пошла, хотя при желании меня бы и трое таких с места не сдвинули.       В сенях всё было нормально. А вот когда вошли в светлицу... я зашипела и шарахнулась назад, вырывая руку, из-за чего не ожидавший такого отец Панночки упал на пол, успев сгруппироваться при этом. Потому что от икон в красном углу дохнуло таким жаром, что пробрало до самых костей. Опалили бы, как поросёнка.       Похоже, это падение немного отрезвило сотника и он начал потихоньку въезжать, что имеет дело не с живой, а с покойницей.       - Дочка, ти що ж... - как-то тихо-тихо спросил он, бледнея.       И тут бы мне смыться потихоньку, но:       - Нічого. Я тут трохи посиджу? - и неторопливо проплыла в сторону ближайшей лавки. Всё-таки неправильно оставлять человека в беде. Даже если оклемавшись он возьмёт в руки запасную саблю (ни за что не поверю, что у сотника только одна!) и попытается порубить на хакарл(3)...       - Голубка моя... Як же так?       Развожу руками. А что тут ещё сказать?       - Чи ведено тобі, який лиходій тебе життя позбавив? - сотник собрался, взгляд потемнел, и я увидела в нём тень неукротимого нрава, временно заглушенного горем.       - Так. - Я, безразлично ответив, дёрнула сломанным плечом и накрутила чёрный локон на палец. Сотник почти даже не вздрогнул, услышав мой голос. Который не колокольчик, мягко говоря.       - Скажи мені і я, присягаюся Богом, винищу того, ким би він не був! - его буквально трясло от ярости, казак сжимал внушающие уважение кулаки и багровел лицом. - Скажи! - встряхнул меня за плечи.       Это он зря.       Оторвав своими уже тёмно-синими руками его руки от своих плеч, резко встала и усадила на своё место, подняв, как тряпичную куклу, набитую соломой. Склонившись к самому его лицу, ударила зубами в зубы и низко рявкнула:       - НІ. - И отпустила, сразу же разорвав дистанцию между нами. - Я сама. Він не переживе наступної ночі, тату. І так вже майже розум від страху втратив.       Какой-то миг он сидел, обдумывая мои слова, а потом побагровел так, что стала опасаться, не хватит ли его кондратий:       - Так це Хома Брут?! Цей сукин син мене єдиної потіхи на старості років позбавив?! Палицями заб'ю, батогами защібатиму! Я ж його...       Это моё дело и только моё! Так что разозлилась я по-настоящему. Подскочив к отцу Панночки, я... зашипела ему прямо в лицо!       - ФХШЩЩЩСС! Я сссама!       Я быстро пошла к выходу, но обернулась в дверях и свистяще вздохнула:       - Пробач, тату. Інакше я не піду зі світом. Тут залишуся.       Уходила я с тяжёлым сердцем. Сотник был напуган до безумия... а иначе бы прямо сейчас помчался в церковь вершить вендетту. Надо было не так... надо было спокойнее... Не замечая того, я всё убыстряла шаг, пока не перешла на бег. Всё быстрее и быстрее, наравне с ветром, приятельски треплющим волосы... Остановилась я только выбежав куда-то далеко в луга. И тоску развеять могло только одно...       Пока я орала попурри из всех песен, что приходили на ум, бегая кругами, прыгая и пританцовывая, как пьяная балерина, у меня появились зрители. Не люди.       - Дивися, як відьма скаче! - восхищённо прошептала не то девочка, не то уже девушка.       - Тихо ти, почує! - шикнули на неё ещё две.       - Псування наводить? - ахнула первая.       - Ні, співає просто. - Ответила с некоторым превосходством та, что постарше. - Безглузда ти зовсім - чаклунство від співу не відрізняєш!       - Інших дівчаток покликати?       - А давайте! Усіх звіть! Сьогодні я співатиму і веселитимуся! Хаха-ха-ха-а! - и загорланила без предупреждения, почти скандируя: Ели мясо мужики, пивом запивали! О чем конюх говорил, они не понимали!(4)       - А весела-то відьма! Дівчатка, йдіть сюди, відьма співати буде! На гулянку запрошує! - звонкий крик полетел над лугами - дальше, чем ему положено.       К тому времени, как допела до конца, уже собралась небольшая толпа человек... нет, похожих на людей существ - в основном молодые девушки, но были ещё маленькие девочки и даже затесались два парня и... молодая мать с ребёнком - в количестве пятнадцати-двадцати штук. Все или в белом или без ничего, с венками из полевых цветов или вплетёнными белыми водяными лилиями. С мокрых волос, отливающих зеленью в лунном свете, не прекращая струилась вода. И очень, очень спокойные. Не так, будто познали дзен, а будто им нечего терять. На лицах девочек это выражение (или скорее его отсутствие) смотрелось особенно... впечатляюще.       - З ким маю честь спілкуватися? - вежливо прохрипела я. Во-первых, при первом знакомстве всегда проявляю вежливость, во-вторых, их больше...       - Русалки ми. - Ответила та, что с ребёнком.       Русалки?! Как-то я по-другому их представляла... Я всегда думала, что они только в воде живут и рыбьи хвосты имеют... А эти - с ногами, и бегают быстро - судя по тому, как скоро добрались.       Веселиться и петь, может, и не перехотелось, но перед публикой я не могла позволить себе кривляться без сценария (Хома Брут не в счёт - его надо было довести до ручки). Да и песни, какие хотела спеть разом из головы улетучились - я называю это "эффектом анекдота". Это когда просят рассказать анекдот, но, как назло, ни одного не можешь вспомнить.       - І що ж вам заспівати, лю... русалки добрі? Я, право слово, соромлюся - адже немає краще за співачок, ніж русалки. - Польщённые девицы захихикали в ладошки, а парни гордо расправили плечи. - Незручно якось зі своїм карканням проти таких соловушек...       На меня уставились с такой задумчивостью, что я успела пожалеть о порыве душевной широты. Сейчас назагадывают... А у меня все песни на русском и английском... Да чего я парюсь-то?! Русалки - не люди, за ересь не сожгут! Вон, сколько набежало послушать!       - Та що хочеш співай, панна відьма! - выступил вперёд парень с длинными русыми, как и у всех остальных, волосами. - Все одно гарно виходить!       Честно говоря, я немного очешуела от такого... комплимента. В первый момент подумала - издевается, но нет, на полном серьёзе. Видать, настолько надоело слушать собственное пение, что хоть какому-то разнообразию рад.       - А про любов можна? - спросила одна из девушек, теребя в руках недоплетённый венок с чабрецом.       - Можна, - с почти с облегчением отозвалась я. И поняла, что вот теперь-то точно попала. Хотя... не всё ли равно?       Устроим рок в этой дыре!       Но надо начать с чего полегче...       И затянула "Воспоминания о былой любви": Дремлет за горой Мрачный замок мой. Душу мучает порой, Царящий в нём покой...       Мой голос смягчился от пения, и теперь напоминал подвывания простуженной алкашки, лет десять не выходившей из запоя. Но я умышленно не делала голос живым. Но русалки всё равно слушали, не перебивая! Ну, как не перебивая... пели вполголоса на своём, русалочьем - по привычке, не иначе. На первых словах припева русалки чуть оживились и закивали, соглашаясь с чем-то. На втором куплете парни игриво начали делать вид, что хотят придушить то одну, то другую, получая лёгкие шлепки по загребущим ручкам. От одной, с синюшным следом верёвки, особенно ярким на бледной шее, правда, досталось всерьёз, но открытого неудовольствия песней не проявляла. Я развела руками - мол, извини. Та кивнула - мол, ничего.       Бурный успех снискал "Водяной" - после слов "Постарел, подурнел, оброс, паршивый, как пёс!" пришлось даже ждать, пока русалки полностью отхохочут и исполнить снова. Видимо, уж очень описание похоже на какого-то их знакомого... Концовка же сразила наповал. Да так, что меня упросили на ещё один повтор.       Примерно на середине, пока исполняла в третий раз, подгребли ещё несколько субъектов, на некотором отдалении друг от друга - отнюдь не русалочьей национальности: у двух лица настолько звероподобные, что "морды" будет куда уместнее, у одного лицо почти-человеческое, только красное-красное, словно только что из бани вынырнул, но у всех без исключения сомкнутые губы распирали клыки и светились угольями ярко-алые глаза. Но с определением помог запах - старой крови и земли. Упыри. Остальные двое - не старые, но с обвислой кожей и желтоватыми морщинистыми лицами, дико всклокоченными волосами и налитыми кровью глазами; нечто волчье было в их обличьях. От них почему-то несло псиной. Вурдалаки.       Последние же недобро покосились на русалов - те как бы незаметно стали подворачивать рукава рубах, на что вурдалаки показали волчьи жёлтые, растущие в разные стороны зубы.       Народной забаве "стенка на стенку" не дала свершиться я, прервав пение и как следует нашипев и надавав оплеух - что удивительно, не получив сдачи, причём была поддержана русалко-упырьим хором:       - Не псуйте гулянку! Сувора панна відьма! Потім силою помірятися!       - Це хто? - краснолицый упырь дёрнул одну из танцующих девочек.       - Відьма гуляє! Пісні співає! - звонко ответила та абсолютно не запыхавшимся голосом. - Сказала усім веселитися, а то у-у-ух! Свято у неї сьогодні! - показала кулачок.       - Ну раз сама відьма наказала... - после чего ухватил ту за ручки и стал неуклюже приплясывать, почему-то напомнив мне моего папу на детсадовском утреннике. Остальные мигом запритоптывали на месте, как медведи, которых плющит от метамфетамина, как ни странно, влившись в коллектив невесомо танцующих водных духов. Одна особо развесёлая русалка (да никак та самая, с ребёнком! То есть, уже без - вручила одному из притоптывающих вурдалаков - ну правильно, они же русалок не едят, им живое мясо надо) использовала остроухого когтистого упыря в качестве шеста, бойко крутясь вокруг него. Остальные водили мини-хороводы, собираясь и распадаясь - несмотря на бурное веселье, никто не сталкивался друг с другом, огибая не столь ловких кровососов, дезориентированных кружением, с лёгкостью пузырьков воздуха.       Выступление разбавила несколькими из вчерашних "заклинаний", а именно Good Nightmare группы Dream Evil, Copycat Lacrimos'ы, Welcome to the Jungle - Guns'n'Roses, AC/DC с их Big Balls - может, никто ничего не понял, но всё компенсировал задор и артистическое исполнение. И была в этом какая-то магия - тоненько звенели колокольчики - прямо как настоящие, поюще хохотали русалки, распевно говоря что-то на своём колдовском птичьем наречии, отсвечивали зеленью их глаза, сверкали звёзды, шелестела трава, глухо ударяли в землю ноги упырей с вурдалаками, ярко, как серебряное зеркало, сияла краюшка луны, шумел издалека Днепр - и вплетался поверх всего этого и меж ними хриплый голос, ловя ритм... Поэтому создавалось впечатление настоящего праздника, на котором есть место всем и нет лишних.       Во всяком случае, вступление к "профессиональной" песне прохлопали сообща, не прекращая бить в ладоши, отбивая такт и орать последнюю строчку каждого куплета вместе со мной: За окном моим, окном моим падает снег Закружит пурга, и прячется, прячется прочь Подо льдом не слышно радостных, суетных рек И зовет в свои владения тени и ночь Ведьму, ведьму!..(5)       "Та, что смотрит из пруда" оказалась встречена тоже тепло, хотя и слышались ропотки - вот ещё, из-за человека лить слёзы! Грянули вторые петухи. И я поняла, что пора сворачивать веселье - так и рассвет можно проглядеть! Поэтому толкнула небольшую речь:       - Я дуже рада, що ви усі були сьогодні тут! Таких душевних русалок, упирів і вовкулаків мені ніколи не зустрічалося! - собственно, мне вообще никаких не встречалось... - І мені дуже шкода покидати вас! Річ у тому, що завтрашньою ніччю мене вже тут не буде.       - Як не буде? - хрипло спросил вурдалак с ребёнком на руках. - Ти чого ж, вилазити з могили не будеш?       - Ні, не буду. - И прежде чем поднялся разочарованный ропот, продолжила: - Потому як Вий покарав три ночі пробути.       - Який Вий? - деловито уточнил до этого молчавший тёмно-русый русал с небольшой тёмной бородой. - Старий або молодий? Или інший, нетутешній?       Твою мать конюхом сверху, у меня из головы вылетело, что их больше одного! И, что самое плохое, я начисто забыла, как зовут "моего" Вия!       Все наперебой загалдели, рассказывая, как можно с ним договориться. Отпускать меня явно не хотели. По их рассказам выходило, что проще простого договориться с Северьялом - молодой ещё, обдурить - раз плюнуть, а вот с Квитаном или Подоляном можно бодаться до морковкина заговенья - ушлые, как жиды! А вот с Кастулом, хреном старым (ещё бы - самого Юлия Кесаря видал!), спорить вовсе не стоит - сразу огненной плетью засечёт! Ну, а больше никого из виев никто не знал.       - Спасибі за турботу, друзі мої! Але домовленість дорожча за гроші. Заспіваю ще парочку пісень і розійдемося. Про що мені заспівати?       - Про любов можна? - тоненько спросила всё та же русалка, но уже без венка, который кокетливо красовался на краснолицем упыре. Чистил Фред колодец свой И под мутною водой В платье девичьем скелет Обнаружил Фред...(6)       Песня вызвала умилённое аханье у всего женского состава вечеринки, по их мнению являясь очень-очень романтичной. По-моему - тоже. Это ж как любить надо...       - А про нас, русалок, ще пісні є? - спросил тот парень, что сделал мне комплимент.       И я вспомнила. Как же я могла про неё забыть?! Она же до того к месту, что и представить нельзя! Она произведёт фурор...       Это будет нечто особенное... Свеж, чист Омут озера зеркальный, Тих лист Камыша под брегом дальним - Там мой дом, Лес-стена хранит, Свет-лучом Солнце-мёд пьянит, - упыри и вурдалаки отступили - это не их торжество. Там мой дом - Из тумана кров. Убран дом Кружевом цветов...(7)       Подстроившись под темп, все русалки стали уже привычно бессловесно подпевать, почти в точности схватив мелодию, но гораздо прекраснее - любому певцу, услышь он их завораживающие распевы, оставалось только посыпать голову пеплом и ампутировать себе голосовые связки. А потом как-то неожиданно окружили - все, сразу - и запустили тонкие пальчики мне в волосы (я только успела отметить, что руки у них непропорционально длинные, хоть это сразу незаметно), быстро-быстро расчесав (и ни разу не дёрнув при этом!), вплели белые водяные лилии - как раз те, про которые пелось - вытащив из собственных волос, да так густо, что моя голова наверняка напоминала букет. После чего, взявшись за руки, повели хоровод вокруг меня. Я же кружилась, распростерев руки крыльями.       Когда песня кончилась, все захлопали и закричали, плотно обступив меня - я даже почувствовала себя рок-звездой:       - Ще заспівай! Ще раз! Просимо!       И отказать я не смогла - на сувениры бы порвали... Когда восторги (после пятого раза) немного поулеглись, мне в голову пришла идея. Завтра должен быть Вий? Будет Вий! Главное, хотя бы водных прелестниц уговорить...       - Чи подобається вам зроблена мною послуга, русалки?!       - Подобається! - и начали наперебой расписывать, как нравится, бурно жестикулируя.       - Чи подобається вам зроблена мною послуга, упирі і вовкулаки?!       - Так! Так! - низко заворчали те.       - Чи можна мені просити вас про послугу у відповідь?       Воцарилась задумчивая тишина. Всё вмиг посерьезнели. Видимо, по-быстрому прикидывали, не хочу ли я забрать всех в рабство.       Подошедшие упыри с вурдалаками молча, с расстановкой кивнули, выжидательно глядя на меня алыми и налитыми кровью глазищами.       За всех русалок коротко ответил тёмно-русый русал, как я только сейчас разглядела, самый старший среди них - лет сорока по виду:       - Допоможемо.       - Допоможемо, допоможемо, допоможемо... - зашелестели остальные русалки.       - Загалом, так... - и принялась объяснять всем суть задумки. - От і все, а ви боялися!       Все на самом деле облегчённо зашумели. Делов-то!       - А ніяк справжній Вий прийде? - робко спросила та самая девушка, что просила "про любовь".       - Не прийде! Люди думають, що Вий всього один на світі є. - Подождав, пока все выскажутся на тему "какие люди глупые", и хихикнула: - Ну, якщо що говорите, що не його звали... - все, видимо, представив топчущегося на пороге Вия, тоже сдержанно посмеялись.       - Добре, - согласился всё тот же русал. - Шкури овечі знайдемо, решту теж неважко відшукати.       - Упирі з вовкулаками усі зрозуміли?       - Поняли-поняли! - проворчал за всех краснолицый упырь. - Прийти за покликом, вити і у вікна схрестися... Так ми і зайти можемо! У тій церкві святий дух-то увесь вийшов... - вурдалаки согласно зарокотали.       - Ні! Я не хочу, щоб хтось з вас постраждав! - перед глазами встала ужасная картина завязнувшей поутру в стенах нечисти - чего я хотела избежать всеми силами. Почему-то мне всегда в повести было жаль тех бедолаг, по сути, пострадавших ни за что. Ну и что, что нечисть?! Нечисть - тоже люди!       - Тоді завтра не спізнюйтеся! Всім до побачення! - помахав, я бегом пустилась в обратный путь. Как там мой морок поживает?       Вдруг меня кто-то хлопнул по спине - будто осалил! Обернувшись, я увидела всё ту же романтичную русалку с новым венком в руках. И когда только успела?       - Ось! Це вам! - протянула зелёный наголовный венок: ни одного цветка, одна трава, но весь какой-то пушистый - прямо как меховая шапка. - Спасибі, панна відьма!       - Та чого там... - застеснялась я. У неё такие восторженные глаза были... И тут я обратила внимание, что на ней нет рубашки - бледное худое тело (скорее даже тельце, несмотря на очевидную взрослость), было почти прозрачным в лунном свете. Я, желая отблагодарить, сняла с себя свою и протянула. В какой-то миг я заколебалась - возьмёт ли? А вдруг обидится? Но русалка радостно пискнула и прижала обоими руками к себе, глядя на меня огромными счастливыми глазами. Я не успела отшатнуться, как...       Чмок! Чмок! Чмок!       Русалка, трижды облобызав меня в щёки, оставив влажные следы (не слюны, а воды со щёк), быстро убежала с радостным смехом - вскоре до малость очешуевшей меня издалека донеслось звонкое: Чистив Фред колодязь свій І під каламутною водою У сукні дівочому скелет Виявив Фред...       Научила на свою голову! Посмеявшись, я пошла по улице, напевая прежний мотивчик:       - Ла-ла-ла-ла ла лай-лай-лай... - правда, безмятежность и довольство хорошим поступком долго не продлилась, ровно до того момента, пока не сообразила, что я не в своей квартире после ванны, а иду голая по улице. Хотя длинные волосы немного спасали ситуацию. Нет, ну хорошо же повеселилась! Меня снова начал разбирать смех - одна рубашка была, и ту прогуляла! Так что единственным, что на мне было, оставались нимфеи в волосах. Зато венок красивый подарили... Ладно, вернусь - крышкой накроюсь, авось не заметят... А Хома Брут точно не доживёт до следующей ночи, увидев меня без ничего...       Коротки июльские ночи. В тёмно-синем небе уже появлялись тонкие намёки на грядущий рассвет. Около трёх пополуночи. Может, больше.       Взяв в зубы венок (жалко оставлять было) и взобравшись по стене церкви (на мху и дереве под ним оставались чёткие следы - для местных равные табличке "Тут была нежить"), нырнула в дыру... ползти вниз головой было непривычно, но поднимать грохот своим падением не собиралась. Поэтому не сразу заметила... тело.       Седой Хома Брут валялся на спине посреди церкви, раскинув руки в своём кругу, бесполезном без заклинаний.       Никак помер?! Рано же ещё!       Забросив подарок в гроб, метнулась к бледному человеку. Прислушалась - сердцебиение было. Вот и ладненько, вот и замеч...       - АААА!!! - не вовремя очухавшийся философ пнул меня ногами в грудь, заставив едва покачнуться, и взвыл уже от боли в ушибленных конечностях.       - Да тихо ты! - да уж, лучше бы я сказала "Ори громче!". Верещал Брут не на жизнь, а на смерть! При этом не забывая отползать на локтях.       В конце концов мне это надоело, и просто уселась на него верхом, выбив воздух из живота и крепко сжав коленями бока. Вот так точно никуда не денется.       Теперь он только сипел и пучил глаза. Я поёрзала, устраиваясь поудобнее... философ окончательно стал напоминать окуня - просто разевал рот... выражение лица же было непередаваемо - как будто вот-вот начнёт орать, что "Не для тебя мой цветочек расцвёл!!!". И глаза он пучил, по ходу, не только от ужаса... как-никак, когда на тебе сидит обнажённая девушка... пускай даже тёмно-синего с прозеленью цвета...       Я где-то слышала, что в опасных ситуациях мужчинам адреналин в голову бьёт... и не только туда. Я ещё раз поёрзала. Последняя кость позвоночника (в простонародии - копчик) упёрлась во что-то твёрдое. Ну точно... Не из-за моей неземной красоты - чистая физиология.       - Ещё раз дёрнешься - изнасилую! - шикнула я ему в лицо. Подействовало. Колоссальным усилием задавила смешинку. Это мне смешно, а парень успел в красках представить (судя по тому, какой зелёный), как его сношает труп убитой им ведьмы. Пассивный некрофил.       Вот эту смешинку я задавить не смогла - только сдавленно захрюкала в прижатую ко рту ладонь. Но если смотреть с точки зрения нежити, то я тоже извращенка! Витафилка!(8) Вот на этом я стала ржать уже в голос! А смех у меня-покойницы что надо - хриплый, громкий, замогильный. Бурсак побледнел ещё больше - аж посерел в тон шевелюре.       И тут я подумала - а зачем ему умирать-то? Про это ничего сказано не было! Помрёт - ладно, не помрёт - ну и фиг с ним! Прекратив смеяться - а то философ уже заупокойную молитву по себе читать начал, произнесла как можно более миролюбивым тоном:       - Вибач... - честно извинилась я. - Так от, я хочу з тобою поговорити... Ти не проти? Ні? - молчание. - Я так і думала. Так от, якщо переживеш завтрашню ніч - житимеш. Я зрозуміло пояснюю? - слегка тряхнула за плечо, и Брут закивал китайским болванчиком, видимо, не веря своему счастью. - І ще - мій тату знає, що ти мене убив. Тобі б не виходити вдень звідси...       - Ох пропав я бідний! Сотник мене згубить, як є згубить! Ой лиш... - ему пришлось прерваться, так как я положила ладонь ему на щёку - окостенелый мертвячий ноготь указательного пальца оказался как раз напротив глаза.       - Но-но-но! - каждое такое "но" сопровождалось лёгким движением ногтя, заставляющим дёргать седой головой. - Не потрібно тиснути на жалість. Де була твоя жалість, Хома Брут, а?! Відповідай!!! - крепко встряхнула за плечи, как той-терьер крысу... но быстро успокоилась.       Нет. Убивать его я не буду. Есть вещи и пострашнее смерти. Выживет - ещё долго помнить будет... импотентом точно станет.       Я завела руку за спину и нащупала то, что по-прежнему туда упиралось. На пробу провела пальцами вверх-вниз прямо сквозь ткань штанов, двигая кожу... Судя по ужасу в глазах, думал, что оторву... Но нет. Так легко ты у меня не отделаешься... Его руки оставила свободными - всё равно его хилых человеческих силёнок не хватит, чтобы спихнуть с себя.       - Погана відьма! Щоб тебе біси в Пекле дерли! - мужественно орал и ругался Брут, бия меня кулаками, но рваные, страстные выдохи несколько смазывали впечатление. Под конец он даже начал постанывать, всё также обзывая ведьмой на жарких стонах и бродя ладонями по холодному телу - всё равно почти ничего не чувствовала. Когда не дала излиться, мягко перекрыв семенные протоки, заскулил и стал извиваться, толкаясь в кулак самостоятельно. Покрытое потом бледное лицо с заведёнными к своду глазами мучительно кривилось от ужаса и наслаждения. Но я, злодейски ухмыльнувшись, уже убрала ладонь. Поддавание бёдрами ничего не дало - изогнувшись, не давала тереться о себя, и удерживала руки. Наконец, насладившись его страданиями, жёстко, в два движения по стволу, заставила штаны промокнуть.       Скоро, уже скоро...       Неторопливо поднимаюсь и иду к гробу, покачивая бёдрами. Наверняка смотрит. Оборачиваюсь и подмигиваю. Хома Брут по-прежнему валялся на досках, приходя в себя. А, нет. Уже в обмороке. И вернётся не скоро. Шокирован сильно всем произошедшим. Вернувшись, стянула с него верхнюю суконную серую хламиду и натянула на себя.       Пропели третьи петухи. Я едва успела завалиться в домовину и накрыться прилетевшей крышкой.       Что ни говори, а пати-хард сегодня удался!