Треугольник с острыми углами

Без двух минут десять ты вошел в кафе. Саня уже ждал за столиком, задумчиво попивая кофе. Ты подошел к стойке, заказал капучино и присел за столик. - Что хотел? – спросил не слишком вежливо. Вадим был на совещании, а ты хотел вернуться в дом и привести его в порядок после фотосессии. На носу переезд. В общем, куча планов, и тратить время на разговор с бывшим другом не хотелось абсолютно. - Диня, Рита страдает. - И что? Ты что же, не можешь ее удовлетворить? – понимал, что нельзя так о женщине, но ничего не мог с собой поделать. - Не могу. - Сочувствую, - издевательски протянул ты. - Денис, у нас с твоей женой никогда ничего не было. Только один поцелуй, который ты и видел. И тот я подстроил специально ради тебя. - Саня, что за ерунду ты несешь? Если тебя Рита попросила… - Нет. Рита не знает, что мы с тобой встречаемся. - Зачем, Саня? – стало тяжело дышать. Так она все это время одна, а ты… Ты даже не позвонил ни разу, чтобы хотя бы просто узнать, как дела. - Я попытаюсь все объяснить. Выслушай, пожалуйста, - ты жестом подозвал официанта и заказал коньяк. Похоже, без него сегодня никак. - Я весь внимание, - ты откинулся на спинку стула. И Саня все рассказал. Рассказал, что вот уже почти десять лет любит твою жену, рассказал, как девятого мая к нему подошел Вадим и сделал интересное предложение. Саня пытался протолкнуть на рынок свою новую программу для бизнес-аналитиков, Вадим вызвался помочь, предложил денег, взамен попросил лишь устранить Риту с твоего небосклона. Саня обрадовался. И денег получит, и любимую женщину. Но просчитался. Рите он оказался не нужен. - Понимаешь, Динь, я все эти годы мучился, думал, что ей тогда, когда мы только познакомились, было все равно, с кем из нас быть. Кто первый подошел, с тем и пошла. Но я оказался не прав, она тебя по-настоящему любит. Я ведь даже дома у тебя в твое отсутствие ни разу не был. - Ну и скотина же ты, друг… - Прости меня, Диня. - И что же, позволь спросить, подвигло тебя признаться именно сейчас? Нечистая совесть замучила? - Я надеялся. Надеялся, что она окончательно в тебе разочаруется и захочет быть со мной. Но я для нее только друг, и она ясно дала это понять. Она надеется, что ты вернешься, хотя бы для того, чтобы все объяснить. И, Диня, я, наконец, накопил денег, чтобы вернуть Вадиму. - Я не верю, что Вадим к этому причастен. Это бред какой-то, - ты попросил у официанта рассчитать вас. – Придумай что-нибудь другое. Более похожее на правду. - У меня есть документы, подтверждающие, что он давал мне деньги, много, а потом разрешил не отдавать, – и Саня выложил на стол несколько листочков. Ты прочитал. В глазах потемнело. Боже, Вадик, почему? Ну что ты за манипулятор такой? Власти тебе мало? Так вот зачем все это… Ты сидел, закрыв лицо руками, и пытался осознать, что все это время тебя умело направляли. Тобой пользовались, а ты еще и влюбился, придурок. Тебе командовали: прыгай! А ты, преданно глядя в глаза, спрашивал: как высоко, любимый? Затопило отвращение к себе, к Вадиму. Но к себе больше. Не позволь ты так с собой обращаться, он бы не смог. Ты сам во всем виноват. Сможет ли Рита когда-нибудь тебя простить? И ты принял единственно правильное, как тебе казалось, решение. Нужно вернуться к жене, молить о прощении, стоя на коленях, и всю оставшуюся жизнь день за днем доказывать ей, что она – самое ценное твое сокровище. - Рита сегодня не работает, кстати, - словно прочитав твои мысли, сказал Саня. – И еще, Динь, мы с ребятами были не правы. Мы не имели права тебя судить. Нам тебя очень не хватает. Прости нас и возвращайся, хорошо? - Я подумаю. Спасибо, Саня, что нашел в себе силы мне все рассказать. Пока. По пятницам Маргарита не работала. Это время она посвящала себе. Маникюр, стилист, косметолог. Последние несколько месяцев здорово ее изменили, но, что поразительно, она стала только красивее. Стройная, стильная, самодостаточная, всегда со вкусом одетая и причесанная, она будто магнит притягивала мужчин. А неутолимая печаль во взгляде делала ее еще и загадочной, словно окутанной какой-то тайной. Ее хотелось лелеять и защищать. Прижать к груди и прогнать застывшую в прекрасных глазах печаль. Но сделать это мог лишь один человек. Засыпая в одинокой постели, она не раз представляла себе, как поступит, когда Денис вернется. Она была уверена, что он придет, хотя бы просто сказать, что уходит… Она все еще любила его и верила, что семь лет совместной жизни невозможно так просто перечеркнуть. В час дня раздался звонок в дверь. Денис. Сердце молотом стучало в груди, из легких словно выкачали весь кислород. Распахнула дверь в приглашающем жесте. - Входи. А Денис с охапкой роз упал перед ней на колени, уткнувшись носом практически в солнечное сплетение, обнял за талию и прошептал: - Прости меня… Ты стоял на коленях, вдыхая такой знакомый запах родного человека. Вы так и остались в прихожей, ты обнимал ее за талию, она перебирала пальцами твои волосы. И молчали. Рита не выдержала первой. - Диня, ты пришел, - прошептала едва слышно, словно не веря. – Зачем? – ты вскинул голову, встретился с полными слез глазами жены. - Чтобы остаться… пожалуйста. Если любишь… – сердце болело и ныло, оно, глупое, хотело совсем не этого, оно рвалось назад, к Вадиму, туда, где еще сегодня ночью ты был по-настоящему счастлив. Но эту дорогу ты для себя закрыл. Казалось, навсегда. - Люблю, Диня, - сказала, опускаясь на колени рядом с тобой, гладя плечи, руки, спину, прижалась губами к твоим губам. И ты обнял ее, крепко прижимая к себе, ответил на поцелуй. И внезапно понял, что вновь обманываешь эту поразительную женщину. Ты ее не любишь… А любишь его… подлого, гадкого, может, и вовсе недостойного такого светлого и сильного чувства, но ничего не можешь с собой поделать… И обида уже не столь сильна… Ты даже смог бы простить… Наверное… Так можно чувствовать, только если по-настоящему любишь. Вот он, любовный треугольник. С острыми углами. Ты – вершина, в основании Рита и Вадим. И какой бы из путей ты ни выбрал, все равно уколешься. И все равно будет больно. И страдать будут все… На весах любовь и долг. Всепоглощающая и изматывающая любовь к человеку, в чувствах которого ты даже не уверен, но к которому так рвется сердце, о ком болит душа, кого так жаждет тело… И долг. Любящая и когда-то любимая жена и дочь, которая будет расти без отца, если ты уйдешь. Что ты выбираешь, Денис Слободин? Две недели спустя ты, наконец, решился. И назначил Вадиму встречу. Пора было назвать своими именами все вершины в вашем треугольнике. - Дэн, пришло время выбирать. Я просто физически не могу тебя с кем-либо делить. Мне тошно, когда я представляю, как ты возвращаешься к ней, ложишься в ее постель, касаешься ее… Мне очень тебя не хватает… - У нас с ней давно ничего нет, - отвечаешь устало. Ты ожидал, даже жаждал этого разговора и все равно оказался не готов. Сидишь в его машине, вдыхаешь потрясающий запах роскошного кожаного салона, дорогого парфюма, его тела… и глупое сердце вновь готово выпрыгнуть из груди. - Мне скоро надо будет уехать. Поедешь со мной, отдохнешь, развеешься… - смотрит умоляюще. - Куда на этот раз? - спрашиваешь без особого интереса. Ты, наконец, все для себя решил. Ты выбрал. - Мюнхен, недельки на полторы. - Я не поеду. - Что? – на лице искреннее удивление и неподдельное разочарование, холеные руки лежат на руле, длинные сильные пальцы, отстукивая ритм, выдают нетерпение. - Подождешь меня дома? – спрашивает, уже зная, каким будет ответ. - Нет. Я ухожу, – правой рукой нащупываешь ручку двери, нажимаешь кнопочку, но она не поддается. Медленно поворачивая голову, смотришь в сузившиеся от злости карие глаза. - Так ты хочешь мне сообщить, что выбрал? – его голос тих и спокоен, но ты знаешь, насколько опасно это видимое спокойствие, какая чернота вихрем кружит в душе твоего визави. – Дэн, ты бросаешь меня, ты мне это хочешь сказать? – он почти шипит. - Да, - отвечаешь тихо, - я возвращаюсь к жене. - Это неверный ответ, - слышишь ты, и что-то острое моментально впивается в твое плечо, погружая сознание в темноту. «Догоняй, Вадим, я убегаю», - мелькнула последняя мысль. *** - Я люблю тебя, Дэни, – я тоже тебя люблю, хочется кричать в ответ, но ты молчишь. Снял с любимых глаз повязку и долго всматривался такое дорогое, красивое и волевое лицо. - Тогда отпусти меня, Вадик. - Что? – смотрит и не верит. - Отпусти меня. Дай мне уйти. Навсегда. - Я не могу… Я же не живу без тебя… - Если по-настоящему любишь, отпустишь, – сказал уверенно, хотя не чувствовал и сотой доли той уверенности. На лице Вадима отразилась такая боль, иногда, когда он не старался себя контролировать, его мимика была весьма красноречива. Спустя несколько минут жесточайшей внутренней борьбы Вадим решился. - Иди. Ты отвязал его руки, посмотрел на него долгим пронзительным взглядом, словно желая запомнить каждую черточку, малейшую морщинку на любимом лице. И ушел. Ни разу не обернувшись. Вадим встал, растер затекшие запястья и подошел к окну. Стояли, недвижимы, укутанные белым покрывалом, деревья, в вихре кружили снежинки. Он долго смотрел на их замысловатый танец, глаза наполнялись слезами. Он обхватил себя за плечи и разрыдался. Первый раз в жизни… Сильный, умный, влиятельный и успешный. Он рыдал как ребенок, впервые. Потому что сам себе все сломал… Если это твое – оно вернется, а если не вернется, значит, никогда не было твоим… _________________