Глазами Эсмеральды, или Как не надо было делать

Заметив, наконец, гостей своей кельи, Клод прикрыл лицо рукой и проговорил: - Что вы здесь делаете? - Я хотел спросить тебя о том же, братец, - язвительно хмыкнул Жеан. - Сомневаюсь, - пробурчал архидьякон, утирая нос тряпкой. - Что тебе от меня опять нужно?! - Хотел попросить немного денег на учебу, но теперь вижу, что есть темы поинтересней. Я сидела в полном ауте с фейспалмом на лице, Квазимодо сильно не отличался, разве что стоял немного поодаль. Я аккуратненько перебралась к нему и, вынув из корзинки кусочек чего-то съестного, продолжила наблюдать за тем, как братья Фролло соревнуются в битве под названием: "Кто кого круче унизит". - А что с носом, святоша? Неужели в темноте о кадила споткнулся? Или старухи в подворотне поколотили? - Тебя это не касается, содомит сифилисный! - рявкнул Клод. - Проваливай, пока вообще все у тебя не отнял! Ищи выпивку в другом месте! - У! Да я смотрю, нос-то перекошен! - засмеялся Жеан. - Что? С сына своего пример берешь? Матерь божья, ну и рожа! На кого же ты похожий?! Кажется, еще чуть-чуть и у Клода бомбанет, а Жеан все не унимался. - Эх... Эти семейные ценности, - блаженно выдохнул Виктор. - Теперь ты мало того лысый, так еще и кривоносый! Поговаривают, кстати, что горгулий с тебя ваяли! Иногда мне кажется, что мы вообще не братья! - Действительно! Глупый похотливый бес вроде тебя не может быть мне братом! - Кто бы мне тут о похоти рассказывал, - игриво парировал юноша. - Сам-то вон потолок нимбом царапаешь! Это не я вспотевшими руками латынь над камином вытачиваю... - Жеан, мы можем поговорить об этом потом, - прошипел Клод. - Ты же видишь, я не один. Школяр обернулся и, увидев мое несчастное лицо, хитро улыбнулся. - Ты. С девушкой. Кажется, я чего-то не понимаю, - захихикал парень. - Мой святой брат, оказывается, не такой уж и святой. Зовите лекарей и заклинателей: в нашего архидьякона вселился любвеобильный бес! Жеан, смеясь, построил пальцами сердечко, а затем, ловко отскочив от пролетевшего мимо кулака архидьякона, подбежал к звонарю: - Квазимодо, бей в колокола: у моего старого братильника-священника свадьба с цыганской ведьмой! Архидьякон стал красным, как кипятильник. Он достал из полки мешок и сунул брату: - Пошел вон, нечестивец. Подросток взял деньги и отправился к выходу. Выйдя за дверь, он кинул что-то вроде: - А среди гостей будет капитан Феб? Эсмеральда, наверняка, будет рада его видеть на вашем празднике, - и хитро добавил, - а, может, и на брачном ложе! Аминь! Клод буквально вспыхнул. Он забыл о носе, накинул сутану и, распихивая все и вся, побежал за родственником. - Стой, ирод сатанинский! - заорал Фролло-старший, догоняя удравшего Жеана. - Ты у меня получишь, уд срамной! Filii canis... Наступила гробовая тишина. И вот что эт сейчас было? Мы с Квазимодо стояли, как два пня и хлопали глазами. Не, Жеан еще понятно, но Клод... - Квази, - начала я. - У тебя ведь там еще есть еда? - Да, - хрипло отозвался горбун, прочитав по губам мои слова. - Давай поедим. Обжорство - это ведь идеальный выход из любой ситуации. - Да. Мы покинули келью архидьякона: все-таки осквернять это священное место чавканьем как-то не правильно - пошли на воздух. Я почему-то не слышу объяснений от Виктора... Все еще не слышу! - Не, а ты думала! Ты со своей сестрой также ссоришься, я видел! Клод - не мальчик маленький, а Жеан - не архангел, чтобы с ним любезничать. Похоже, наш мистер-целомудренность не только в чревоугодии замешан. Все-таки ошиблась его маман: священник из него не убедительный. А вот действительно, что, если бы Клода не сдали в служение господу? Он вырос бы в такого же Жеана, только с невероятным интеллектом? Он был бы первым мужиком на селе? Он бы при этом пил? На нем бы были волосы? - Так, хорош! - вскрикнул Виктор. - Первый мужик на селе у нас Феб. Нечего мне историю искажать своими испорченными представлениями об идеальных мужчинах! Все нормальные девочки в твоем возрасте за капитанами усатыми гоняются, а ты... - Ненормальная, - хмыкнула я. - Как оригинально-то. Прям героиня придурковатого фанфика... - Причем вас же таких много! Ужас! А дальше что? Лет через двести вы все будете по уродцам горбатым слезы лить? В случае реального радиоактивного апокалипсиса выбор будет не богатый... - Но, если учесть современную пропаганду содомии, то лет так через двести все будет куда хуже, - ответила я. - В смысле? - настороженно переспросил Виктор. - Ну, идеалы изменятся, взгляды на твою книгу возможно тоже. - В смысле?! - В коромысле! В том смысле, что любовь Пьера к Джали станет примером банального олдскула! Виктор взвизгнул и замолк. Ну, вот и хорошо, пусть пока подумает, как через два века в воспитательных целях будет пихать на мое цыганское место какого-нибудь мечтательного мальчика-слэшера с богатым внутренним миром и сахарными приоритетами! А то все на меня, понимаешь, жалуется, мол, у меня идеалы испорченные. Но вернемся, пожалуй, назад в настоящее. Квазимодо мирно ел сбоку от меня, а с площади доносились веселые цыганские мотивы. - Что это, Квазимодо? - дожевывая пресную лепешку, спросила я. - Ты это слышал? Тишина была ее ответом. - Идиотка, - традиционно между делом вставил Виктор и снова куда-то пропал. Действительно. Мне пришлось отодрать себя от тюфяка и лично взглянуть на происходящее. Под музыку по соборной площади шаталось нечто неказистое с торчащими отовсюду кошками, которых, казалось, прицепили к табуретам с помощью столярного клея. За всей этой картиной наблюдала маленькая кучка народа, часть из которой терпеливо ждала обещанного наказания очередной жертвы глухого бородавочника, а остальная все еще тщетно надеялась, что из-под табуретов неожиданно выглянет ножка пропавшей цыганки, и мир вновь обретет смысл. Рядом с этой уродливой конструкцией скакала белая козочка. - Джали! - радостно воскликнула я. Через миг создание из табуретов споткнулось о невидимое препятствие и растянулось по каменной брусчатке. Кошки с визгом полетели в немногочисленных зрителей. - Муж! Гренгуар кое-как выбрался из-под завала и поспешно собрался чесать от расцарапанных барсиками мужиков, которым в очередной раз обломали культурную программу. - Госпожа Гренгуар, ваш супруг сейчас скроется от ваших любящих женских глаз, - деловым тоном протянул Гюго. - Не изволите послать за ним холопа Квазимодку? - Вы хотите, чтобы я привел его? - тихо спросил звонарь. Ээээ... А где он будет жить? В шкаф его затолкать что ли, чтобы его не изувечил один ревнивый батюшка, чье имя мы не произносим вслух? - А можно только козу? - поинтересовалась я. - Нет, они идут комплектом, - возразил Виктор. - При покупке Джали, муж-писатель в подарок, как законный опекун несовершеннолетней козы. - Боюсь, мой нынешний "жених" будет не рад такому подарку в честь помолвки. Он Джали то не очень любит... - А вот это уже неправильно, - серьезно сказал Гюго. - Ты же принимаешь его с взрослым ребенком-инвалидом и специфическим карьерным статусом. Так почему он не может принять тебя с козой и мужем? В смысле с твоим мужем? Ну, и формально мужем козы? Хотя, если учесть то, что ты живешь без прописки на нелегальных правах, являясь при этом фактически ребенком, а волна феминизма во Франции пройдет только в начале двадцатого века, то теоретически Фролло имеет право выставлять свои требования к браку, а также открыто заявлять о своих полномочиях в вашей паре. Исключительно в целях семейного благополучия!.. Но вот, если брать в расчет то, что ты сирота... - Ууу! Я тебе сейчас такую волну феминизма устрою! Где ты этой брехни понахватался?! - Через два века этот мир превратится в хаос, я же должен быть готов! Как я иначе объясню новому поколению все тонкости своего творения и характеров его героев? - Ты меня-то не понимаешь, поэтому забудь о двадцать третьем веке и вернись в пятнадцатый! - Ты меня убеждаешь, что у тебя все идет хорошо, значит, я имею возможность отвлечься! - возмущенно проговорил Гюго. - Сама разбирайся со своими многочисленными мужьями, женихами и их козами, на мою помощь при разделе имущества можешь не рассчитывать. Кстати... - Что еще? - Ты никогда не задумывалась о не-фра-тер-наль-ной би-би-андрии? - задорно спросил писатель. - А не, в случае с Пьером такое не пройдет... Погоди, никуда не уходи, я дочитаю и скажу! О, господи... Пока я размышляла о правах малолетних цыганских девочек и групповых браках, мой верный пасынок ловко поскакал за моим почти бывшим мужем. Квазик, Квазик, классный ты парнишка: жена с тобой бы не пропала. Ну, вот, жизнь определенно налаживается. Скоро Джали мне мою вернут, и можно будет валить из этого объятого любовью города. А сейчас я, наконец, осталась одна, поэтому можно переодеться в нормальную одежду и навести порядок в грязной келье моего духовного наставника. - Камеру принести? - игриво хихикнул Виктор. Переодевшись, я приступила к генеральной уборке помещения. Вот мне сейчас очень не хватает ускоренной съемки и смешной музыки, как в американских комедиях. Несколько раз подряд я спотыкалась об очередную стопку старых пыльных книг и приземлялась физией на другую стопку старых пыльных книг, потом эти же книги лавиной падали мне на голову. При этом стоит что-нибудь вынуть из горы хлама в одном углу, как рухнет вся конструкция в совершенно другом конце комнаты. Слои пыли, как рождественский снежок романтично лежат практически на всем, к чему Клод не притрагивался, наверное, лет десять (не знаю, может, на досуге он в пыли ангелов делает). Только в этом помещении я сняла столько паутины, что мистер Паркер позавидует и, похоже, сильно побеспокоила семейство местных пауков (ребят, простите еще раз). Из-под старинного комода я вынула целое мышиное кладбище, которое заботливо похоронила за пределами досягаемости. Сомневаюсь, что они бы ему сильно понадобились... В разных уголках комнатушки я находила засохшие мерзкие куски, которые три века назад кто-то посмел назвать едой. Волшебным образом мне почти удалось привести весь этот холостятский ад в комнату аккуратного женатого священника. - Женатый священник! - воскликнул Виктор. - Боже, че она несет?! Погоди... А такого точно не бывает? Или... Стой, никуда не уходи, я скоро вернусь! Но уборка на этом не закончилась, ведь у Клода также есть шкаф с личными вещами, который я оставила на десерт, в надежде увидеть там что-то удивительное и невероятно милое. Так вот, ничего сокровенного, кроме грязных, поношенных сутан и портянок там не обнаружилось. Из интересного там валялось нечто гнутое, похожее на расческу. Опять же, эта расческа, наверняка, служила ему в далекие лихие семидесятые, когда я еще по Андалузии колесила и пускала слюни. Однако сейчас она мне пригодилась, ибо после всего того, что со мной случилось, в том числе и купания в зловонной луже, я стала похожа на помолодевшую Бабу Ягу в исполнении Милляра. Ну, все, я чувствую себя героем труда, осталось только генсека дождаться. - Устала, Золушка? - шутливо спросил Виктор. - Что-то тыквы не видно, и мыши в лошадей не превращаются. - Всех мышей я на чердачке почтила. Похоже, хреновый из Фролло заводчик, раз они решили, что лучше самим сдохнуть, чем вкусить какого-нибудь варева архидьякона. - М-да уж, в стенах собора Парижской Богоматери были захоронены епископы, короли прошлых столетий и недовольные жизнью мыши Клода Фролло. - Надеюсь, я так же не покончу, - выдохнула я. Однако я действительно конкретно устала. Такое чувство, как будто меня заставили разобрать стенку в квартире моей бабушки. А в Париже нынче вечерело, а мои мужчины все еще где-то торчат. А что, если с Квази что-то случилось? Что, если его избили хулиганы? А, если Пьер траванулся в каком-нибудь грязном кабаке, выпив протухший самогон? А Джали? А Клод? А что, если его зарезал Феб? Или того хуже - ему стало плохо, и он потерял сознание на мостовой, откуда его скинули в реку, приняв за труп? Или он плюнул на все и пошел с Жеаном в бордель отмечать мальчишник?! - Ну, я ему устрою! Неделями молиться будет! - Так, так, так, - забормотал Виктор. - Дамочка, полегче! Ваше желание доминировать может разрушить едва зародившиеся отношения. Вы итак его от тела ограждаете! - Виктор! - Нет, а что? Вот, я прочитал, смотри, - писатель деловито откашлялся. - Где борщ, женщина?! Или нет, вот так... Кхм-кхм... - Виктор, заткнись! - завопила я. - Нет никакого брака! - Понял, понял, не кипиши, я просто хотел разбавить обстановку. Со стороны лестницы послышалось знакомое бурчание. Передо мной возник Клод. Он выглядел, как потрепанный наркоман во время ломки: под глазами синяки, лицо цвета болота, и кровь под носом и на пальцах. - Клод, что с вами? - настороженно поинтересовалась. - И что, позвольте спросить, с Жеаном? - Ничего! - огрызнулся священник. - Меня скорее этот мелкий бес в гроб затолкает, чем я умру от старости и чумы. - Почему вы так выглядите, где вы были? Он недовольно сжал кулаки и холодно взглянул на меня. - А не слишком ли много вопросов, девушка?! Упала мне на голову, как камень, и теперь пытаешься контролировать мою жизнь, да? Я тебе что-то должен! Я ничего тебе не должен и говорить тоже ничего не обязан! Ты не Бог и не исповедальня, чтобы я перед тобой отчитывался! Так, у кого-то, похоже, истерика. - Ладно, раз вы не в духе, - смиренно отозвалась я и направилась в сторону своей кельи. Ой, психани мне еще. - Стой! - надрывно воскликнул Фролло. - Слушай, когда я разговариваю с тобой! - Ладно, что вы хотите мне сказать? - требовательно спросила я. - Нет, это ты должна мне сказать! - Что, Клод? - А ты не знаешь?! Ты не знаешь о своих отношениях с капитаном?! Он опять за старое! - Я почему-то не знаю! - ответила я. - А я знаю, я видел тебя с ним тогда ночью! Совпадение? А почему меня ты отталкиваешь?! - воскликнул Фролло. - Ты клялась мне в верности, а после я узнаю о твоей связи с этим мерзким блудником! - Клод, - протянула я. - Не надо мне ничего говорить, ведьма! – заорал священник. – Сводишь мужчин с ума… Проклятье! Почему я должен так страдать?! Может, просто прирежешь меня, чтобы я не мучился! Он громко выдохнул. - Как же я хочу избавить себя от тебя и твоих цыганских чар. Я бежал, я пробежал по всем окрестностям Парижа, пытаясь убежать от самого себя! А какой в этом смысл, если ты все равно ненавидишь меня! И сейчас я все равно держу себя в руках, пытаясь не наброситься на тебя и не сделать то, что уже давно посмел сделать этот грязный богохульник! Он сделал глубокую паузу, провел рукой по лицу и глупо засмеялся: - Нет, правильно Жеан сказал - женщина ложится в постель только к любимому, а я для тебя никто... Жеан? Вот ублюдок малолетний! Теперь ясно, откуда ноги растут! - Так это Жеан тебе сказал? - шокировано спросила я. - Да! Он лично знаком с капитаном, - отрезал Клод. - Вот почему ты так со мной? А я ведь люблю тебя! И почему я должен слышать такое от своего брата?! - Вот и мне интересно, почему ты вообще слушаешь своего брата и выдумки его поганого дружка, - возмущенно ответила я. - Или ты не слышал, когда я обещала привыкать к твоему обществу и забыть об этом алкаше и недоумке Фебе! Фролло в упор приблизился ко мне и вопросительно взглянул мне в глаза. - А как мне не слушать моего брата, когда речь идет о тебе? - тихо спросил он, изучая меня снизу доверху. - Не знаю! - воскликнула я. - Прикончи его, он все портит! Моя последняя фраза прозвучала как-то отчаянно и мягко. Клод сурово сдвинул брови, а затем нахально улыбнулся. - Я бы рад, - хмыкнул священник и язвительно продолжил, - но все же что-то не дает мне скинуть его с высокого здания. - Ну, уж точно не Бог, - буркнула я. - Безусловно, не он, - согласился Клод. - Что же тогда? - Если я скину его, то кто же будет рассказывать мне о тебе? - Это бред, а не причина не прикончить надоедливого школьника, - фыркнула я. Клод загадочно улыбнулся и иронично промолвил: - Тогда, наверное, то же, что не дает мне прямо сейчас спихнуть тебя вниз, звёздочка моя. Что блин?! Тут должна была прозвучать порванная пластинка. - Семейные ценности, - прощебетал Виктор. - А Клод тот еще романтик... - Эсмеральда, - строго продолжил Фролло. – Сейчас же обещай мне, что между нами никто и никогда не встанет, обещай, что мне больше не придется тебя ревновать. - Хорошо, - неуверенно согласилась я. - Только обещай, нет, клянись, что ты никогда больше не станешь слушать Жеана! И со зданий меня не скидывай, пожалуйста. Клод кивнул и добавил: - А ты, я смотрю, переоделась. Провокаторша… - Да, вот, надеюсь, что ты будешь держать себя в руках. Одним словом, ты меня, кхм, не оскверняешь, я не заставляю тебя волноваться. И Квазимодо тоже в покое оставь: он не такой амбициозный, он уже давно все понял, и к нему ревновать не надо. - Я надеюсь, что Квазимодо будет последним, к кому я буду тебя ревновать, - прошипел Клод и неожиданно по-отцовски обнял меня. - Если действительно все будет так, то я стану первым грешником, попавшим в рай до смерти! Никакого Феба, только ты и... - Эсмеральда! - провозгласил звонкий счастливый голос. - Ты не мертва! - ... и я! А вот кто-то сейчас точно умрет, - ядовито прорычал Клод, не выпуская меня из своих стальных монашеских клешней. - Что он делает здесь?! - Не знаю, но ты меня сейчас задушишь, - прохрипела я. Фролло резко отпустил меня, озлобленно взглянул на Гренгуара и быстро зашагал в свою келью. Хлопнула дверь. Помирились - поссорились. Таки предусмотрительно я спрятала все острые предметы. - А это все из-за проблем в постели, - толково разъяснил Виктор. - Хватит, Виктор! Не может быть проблем в том, чего нет! - Это-то и является главной проблемой! Когда нет мозгов, главной проблемой является их отсутствие, гениально же! - Ага, Эсмеральде это своей скажи, - пробурчала я. Ко мне навстречу уже неслась вся моя семья - Пьер с козой. Оба были невероятно счастливы, а вот мне почему-то было не весело, как будто я ребенка обидела. - Эсмеральда, я так скучал! - запыхавшись, визжал Гренгуар. Джали боднула его в ногу. - Ну, да, да, мы скучали! - исправился поэт. - Что же с тобой было? Почему ты не послала за мной раньше?! Тебя хорошо кормили? Вшей нет? - Пьер. - Мышцу не отморозила?! Ну, ноги то ведь в тепле держала?! Я-то знаю, чем грозит влажность и холод! - Пьер. - Но это не так важно; главное - ты жива, и теперь мы, наконец, можем бежать! За спиной брата я заметила печально лицо Квазимодо, через миг горбун скрылся за винтовой лестницей. Гренгуар тем временем не мог остановиться: -... а там природа, раздолье! Ты меня слушаешь? - Да, да, Пьер, но вот только мне надо уладить тут некоторые дела. - Какие еще дела?! Что за дела? - Потом ты все поймешь... - Нет уж, говори сейчас. Я твой брат, как-никак! - поэт сделал паузу. - Муж, если быть до конца точным. - Вот в том-то и дело... - На четыре года! Поэтому так просто ты от меня не отделаешься! Говори, что у тебя на уме. Хорошо, ты сам напросился. - Пьер, как бы тебе сказать, - я выдохнула. - Этот горбун, который привел тебя ко мне, твой учитель-архидьякон... Они стали мне дороги. У Гренгуара съехала челюсть. - Дослушай, - приказала я. - Мы сбежим, но сбежим только с ними. Челюсть бесконтрольно повисла на онемевшем лице моего ошарашенного братца. - И вот еще. У меня с Клодом, как бы... - Не пугай меня! - выдохнул Пьер; его лицо сейчас напоминало мем-утку "все очень плохо". - Одним словом, Клод сейчас идет первым по очереди в мою жизнь после нашего развода. - Што?! - воскликнул Гренгуар. - Да, нам надо еще многое обсудить всем вместе, но завтра тебе лучше побыть за пределами собора. Квазимодо придет за тобой, когда наступит нужный момент... - Т-т-ты с этим, - поэт махал руками и издавал членораздельные звуки. - Но! - И ты должен на это время оставить Джали со мной, - аккуратно сообщила я. - ШТО?! - заорал Пьер. - Ты это имела в виду, когда говорила, что у тебя все под контролем?! Хотя чему я удивляюсь? Сначала в стену со всей скорости врезается, потом перед священником об камень башкой стукается! Чем он тебя напоил? Или смертью угрожает?! Не молчи, Эсмеральда! - Вот, нашел, я нашел! - влез Виктор. - "В брачный сезон самцы устраивают турниры за право стать во главе «гарема» на своей территории – они ведут себя очень агрессивно, окрашиваясь в яркие цвета"... не, не постой... Вот! "После кладки яйца нужно переместить в инкубатор – небольшой аквариум, с вермикулитом и разложить их на расстоянии 1 см друг от друга..." Нет, это что-то не то. Вот: "…чтобы получился хороший сыр, творог должен быть сухой и не жирный... нагревать до кипения и варить 7-10 минут"... Стой здесь, никуда не уходи, я сейчас вернусь! Пьер не прекращал окатывать меня словесным поносом, из которого я уже ничего толком не улавливала. В моей голове вертелись мысли о необходимости примирения с архидьяконом и Квазимодо. Если выражаться языком нотроманов – во мне вовсю кипел Доширак. Надо как-то убедить братца свыкнуться с мыслью о совместной жизни вместе с его бывшим учителем и горбатым звонарем. - … а потом ты останешься вдовой с пятью детьми на руках, одной козой и мной! Эсмеральда! - О господи, Пьер, что ты такое говоришь? – ошарашенно перебила я. – Братик, Пьер, ну помоги мне, со мной все будет хорошо. - Да?! Ты так уже говорила! А что потом? Переедешь жить к епископу?! Уйдешь в монастырь? Или того хуже... Что может быть хуже?! Пьер задумчиво опустил голову, затем ошалело вцепился в Джали: - Откроешь мясную лавку! - Гренгуар! – воскликнула я. – Просто помоги нам всем бежать. Я поговорю с Клодом, вместе мы уедем из Парижа, и все заживут в свое удовольствие. - Эсмеральда, мое жизненное удовольствие никак не вяжется со старым злым монахом в твоей постели! - А о моем счастье ты подумать не хочешь? Что за эгоизм? Не тебе же с этим монахом лежать… - Кстаааати, - начал было Виктор, но моя «милая гримаса» не дала ему закончить. - Гренгуар, в ближайшие четыре года пост моего мужа будешь занимать только ты – мой брат, а там уж… А там уже все давно закончится. - … а там уж я повзрослею, остепенюсь, и кто знает, как все сложится, - я сделала жалобные глаза. - Просто помоги, Пьер. Поэт тяжело вздохнул, потрепал Джали за ухом и угрюмо опустил голову в знак согласия: - Боже, я, наверное, безумец. На что я вообще соглашаюсь? Надо хватать тебя в охапку и бежать, а я сам же отдаю тебя в лапы монстру. - Спасибо, братишка! – я накинулась парню на шею. – Сегодня переночуй здесь, в моей келье, а через пару дней ты будешь спать на природе, в уютном загородном домике. - Очень надеюсь, - буркнул поэт. Гренгуар взял Джали и направился в мою комнату, а вот мне проложена прямая дорога в жерло кипящего вулкана – в келью архидьякона.