Аконит

Крису снится бледное лицо Кейт, на котором застыла смесь страха и самодовольства, — у нее стеклянный взгляд, пара капель крови на посеревшей щеке и пыль, осевшая на волосах. Крис изо всех сил старается не опускать глаза ниже — чтобы не видеть уродливый след от когтей на ее горле. Когда он просыпается, до рассвета остается еще несколько часов. Он осторожно выбирается из постели, пытаясь не разбудить Викторию, но это, скорее, дань привычке, нежели реально действующий метод: его жена спит чутко и наверняка уже проснулась, хотя по спине в белой рубашке ни за что не угадаешь. Крис бредет в ванную на автомате, будто все еще в плену сна, и никак не может решиться взглянуть на собственное отражение в зеркале: никогда не знаешь, кого можешь увидеть вместо себя самого. Если бы Крис был глупым юнцом, он бы, наверное, шутки ради попытался вызвать Кровавую Мэри, чтобы убедиться, что его вины нет, и ему незачем умирать. Все так же не глядя, он быстро ополаскивает лицо прохладной водой и возвращается в спальню. Он забывается беспокойным сном под звуки накрапывающего мелкого дождя, когда до подъема остается от силы часа полтора. На сей раз Кейт сидит на диване на первом этаже и, улыбаясь, салютует ему бутылкой пива. Где-то на подкорке сознания Крис понимает, что это сон, но Кейт расставляет ноги пошире и откидывается на спинку дивана, глядя на Криса из-под полуопущенных ресниц. — Скучал по мне? — кокетливо спрашивает она. Ее голос немного изменился, но, возможно, в этом нет ничего удивительного, думает Крис, и это нормально, когда тебе вспороли глотку. — Вижу, что нет, — отвечает она на свой собственный вопрос. — Я не знаю тебя, — просто отвечает он, но каждое слово дается ему десятками иголок во внезапно пересохшем горле. — Думал, что знаю, и ошибся. Можно ли скучать по незнакомому человеку, скажи мне, Кейт? Кейт пожимает плечами и задумчиво обводит языком горлышко бутылки. — Можно, если этот человек — твоя кровь. Крис горько хмыкает в ответ и садится рядом с ней на диван. Он ожидает запаха смерти, крови или, может быть, гари, но от Кейт пахнет пивом, сухой листвой и немного, едва ощутимо, сырой землей. — Я всегда любила тебя, братишка, — говорит она в потолок, запрокидывая голову и обнажая горло — кожа на нем белая, тонкая, покрытая парой неаккуратных шрамов. Крис приподнимается, нависает над ней, чтобы провести языком по каждому из них, немного прихватить зубами, и чувствует, как Кейт изгибается под ним. Он накрывает губами бьющуюся жилку на ее шее и просит: — Повтори. — Я всегда любила тебя, братишка, — на выдохе послушно повторяет Кейт. Крис ловит ее участившееся сердцебиение, перехватывая ее запястья и заводя их над головой. Пусть он почти чувствует ее ложь на языке, ему все равно не хочется просыпаться, потому что в том мире, где он проснется, ее сердце не бьется вовсе. Когда Крис открывает глаза, Виктории уже нет рядом, а в воздухе пахнет сухой листвой и немного, едва ощутимо, сырой землей. Ему кажется, пульс Кейт все еще бьется под его пальцами.