***
Перед носом что-то бабахнуло. Иетсуна обнаружил себя связанным на стуле (именно связанным, на манер, как колбасу перевязывают бечёвкой). И обсыпанным конфетти. - Добро пожаловать! – проорал розоволосый парень с пирсингом в губе. Ошейник, заплатка в виде британского флага на потрепанной кожаной косухе. Драные джинсы с цепями, кожаные ботфорты. Первая мысль – панк. - Говори, зачем пришел… - к шее Савады приставили знакомые цветочки-вертушки. Всё та же лоли-киллерша. Иетсуна оглядел помещение. Нет, не здание завода. Комната. Обычная комната. Удивительно. Панк развалился в кресле, закинув ногу на ногу. Лысый хомяк в шапочке стоял у стенки и попивал кофе. - Панти! – позвал розоволосый, за что схлопотал в своём кресле воткнутую на манер сюрикена вертушку в сантиметре от виска. – Не нужно хамить моему гостю! Иетсуна состроил одобряющую мосю: чуть не получить в голову чем-то явно острым и при этом даже не поменяться в лице – круто. Он бы так не смог. Наверное. Правда, лыба идиота как-то не внушала благоговения. К тому же, парень был его возраста и вел себя… беспечно. С каких это пор Иетсуна стал таким въедливым? Всё влияние Хохлатого Посейдона… А ещё рядом стоял взрослый мужчина, вытянутый по струнке и с белоснежным полотенцем на согнутой в локте руке. Этакий дворецкий. И было чувство, что он смотрит на Саваду как-то не так… Как? - Ну так всё-таки! - взмахнул рукой в шипастом браслете панк, - Чем обязан принимать у себя члена вражеской семьи? - А?! – вытянулась челюсть Иетсуны. «Дворецкий» нервно сглотнул. - Ты уже мне нравишься! – похвалил розоволосый, щелкнув пальцами и едва ли не ткнув в Саваду. Их отделял журнальный столик, но это не обнадеживало. - Простите… - севшим голосом протянул Иетсуна, - … а с чего вы взяли… - Вы позволите, Сэр? – растягивая гласные, вмешался мужчина. - Давай-давай, Мангуста, не стесняйся, - заёрзал в кресле панк. Отсутствие девушки в пышном платье в поле зрения нервировало – того и гляди, в затылок свои «цвяточки» вставит. Кстати, «Сэр» уже вытащил сюрикен из явно многострадальной обивки кресла и уже вовсю с ним игрался, как с обычной вертушкой. - Я совершенно точно узнаю в нашем госте Саваду Иетсуну, кандидата на пост Десятого босса семьи Вонгола… - мужчина смотрел на него со сдержанным превосходством. - Знаете, господин, вы едва ли не первый, кто произнес моё имя правильно с первой попытки, - прищурился Иетсуна. Мужчина снова сглотнул. И тут же кашлянул. Почему это его так осадило? - Я же имею честь представить многоуважаемому КАНДИДАТУ на пост босса Вонголы, - он слегка поклонился, - восьмого БОССА Томасо – Найто Лонгчемп. Сколько пафоса и пыли в глаза. У него комплексы? - Рад знакомству! – панк уже развалился поперек кресла, - Будем «friend»-ами, Ие-кун! Под шапкой Иетсуны конвульсивно дернулась бровь. Хватит. Называть. Его. "Нет-куном!!!". Ладно, от Семпая это забавно, от Гоку - меньшее из зол. Но от каждого, черт подери, встречного, кто тебя даже по имени не знает - перебор. - Это мой дворецкий и репетитор – Мангуста, - большой палец указал на мужчину, затем на мелкого хомяка, - Лунга у нас немного Хикки(прим. авт.: в двух словах - затворник-задрот), но это не мешает ему писать песни и организовывать собственную группу. Ну а за твоей спиной стоит наша милая Пантера. Она, хоть и не в моём вкусе... Чтобы увернуться от серии вертушек, он с изяществом акробата сменил позу, не отрывая задницы от мягкого кресла, затем продолжил - ...но всё же первая Леди в нашей семье. Так что относись к ней с почтением! И хоть Вонгола и враг Томасо, в последнее время у нас не было причин для разногласий, и я считаю это поводом ДРУЖИИИИТЬ!!! Всеми нашими внутренностями! Он сделал попытку разорвать на себе футболку. Эффектно. Он, что ли, хотел ему свою печень показать? Или обменяться с ним почками? Или просто похвастаться торсом?(Ибо до сих пор не давал покоя инцидент с главой бандитов прошлого города). - К такой близости я ещё не готов… - оповестил на всякий случай Иетсуна(вдруг поможет?), - … но тогда почему я связан,…. Най-кун? А что? Не одному же ему дибильную кличку на себе терпеть? (Прим. авт.: Най – частица отрицания «не», практически то же самое Ие) - Чтоб не вырывался… - тихо сказала девушка за спиной. - Мне нравится твой тонкий юмор, Ие-кун! – рассмеялся Найто. - Два дибила - это Сила!!! Лонгчемп встал с кресла, взял Саваду за шиворот и поднял на ноги. Потащил к выходу из комнаты. Не слабо. Гостиная была полна здоровенных лбов с характерными признаками местного криминалитета. Недавний бомж с шампанским ныне предстал в черном костюме, но всё с той же длинной и засаленной бородой. Убил наповал. - Слушайте все! У нашей семьи отныне новый друг! Ие-кун из семьи Вонгола! Звякнули цепи-ножи-пистолеты. Матерые мафиози завозились и стали предлагать своему боссу одуматься, присыпая в свою речь уважительных эпитетов и весьма логичных аргументов. Они реально уговаривали парня. - Нет, нет и нет мои дорогие! – помахал свободной рукой от придерживания Иетсуны Найто. – Вы забыли? Я приму в свою семью любого беглеца, как если бы он был моей родной многострадальной печенью! И от вас прошу того же. - Стоп… - извернулся связанный мумией Иетсуна, - … как ты понял, что я… - Это же очевидно, - расплылся в улыбке Найто, - твой ранец и оружие делают тебя похожим на средневекового путника, бегущего от инквизиции на восток! И мы, как истинные сарацыны, примем тебя в свои объятия, пусть даже на правах раба или шпиона! - Истинно так… - хор криминальных громил почтительно приложил татуированные ладони к области сердца. Почти все перепутали – прикладывали левую руку. Краем глаза Ие заметил за спиной – в комнате – троица так же непохожая на этих бандюганов, как и сам Лонгчемп, (да и друг на друга тоже, кстати)также приложила ладони к сердцам. Иетсуна чувствовал – добровольно. И да, в комнате были ещё подростки, тоже не то панки, не то просто хулиганы. За секту не сойдут - слишком разношерстные... а за дурдом вполне. Ие закатил глаза. - Позаботьтесь обо мне, - он склонил голову, ибо поклониться в знак приветствия в положении «гусеничка» было проблематично. А что ещё ему было делать? Вызывать санитаров?***
Она просто стояла у витрины кондитерской и любовалась сладостями. Нет, не просто. Она ПРИЛЕПИЛАСЬ нафиг к стеклу витрины, едва ли не облизывая прозрачную поверхность, отделяющую её от этих кусков просахаренного жира и изредка повизгивая, как свинюшка. - Ты ж недавно ела! – натянул улыбку Рокудо. Вдруг у этого визжаще-пищащего нечта под вихрами похожих на сено волос таки запрятался мозг? Мукуро уже сильно в этом сомневался. Но продолжал пребывать в её компании. - Но они же такие красивые… вот будет у меня день рождения, обязательно куплю хотя бы одно! - То есть красота вызывает у тебя желание её сожрать? – подался вперед иллюзионист. Ёши отлипла от стекла. - Но ведь не погибать же пирожному за зря? Оно ведь испортится… и никто не узнает какое оно вкусное… - медовые глазюки снова скосились на обслюнявленную витрину, - … и тем более, не всякая красота рождена, чтобы её ели другие… пузырики я жрать не стану. За зря. Не за зря… пирожное рождено быть вкусным и красивым. Если его не сьедят, оно испортится. Мукуро вздохнул. Он рассуждает о смысле жизни пирожного. Дурость заразна? - И вообще… - она насупилась, - … я сегодня вместо обеда растянула лодыжку и получила по скуле… а мороженое, это не еда… а антидепрессант… - Хомяк… - заключил Мукуро. Ему стало почти её жаль. Обидел полоумную, а она даже догадалась. Хотя… на правду не обижаются. В общем Рокудо выжидательно посмотрел на покрасневшую Ёши, ожидая, когда та разревется и убежит… или начнет доказывать обратное… или пошлет его куда-нибудь и гордо удалится… Или подожмет надутые щёки кулачками, смешно прищуривая здоровенные глазюки. Да, это же естественно! - Бе-бе-бе!!! Смешок таки прорвал оборону самообладания. Мукуро даже остановил себя, чтобы не потыкать в эту мосю пальцем. - Вот теперь точно хомяк. – не уступал позиций иллюзионист. - Я ещё кошку изобразить могу, - отняла кулачки от щек Ёши. На лице остались красноватые пятна в тех местах, где она прижимала ладони. Совсем нелепая. Он уже знал, что она кинется и это показывать. - Хочешь? – на это Мукуро покачал головой(вдруг поможет?), - Значит хочешь!!! Ухмылка, как у Хибари-сана, с тихим смешком. И совсем другая. Как набор дежурных выражений лица при отсутствии самой реакции. Для ГДК же это был пик эмоций. Она вцепилась в свою копну сена на голове, потянув патлы в разные стороны. Часть из них после «атаки» вернулась в исходное положение, часть кульками сгруппировалась выше ушей – таки поддались этой пародии на укладку. Закусив нижнюю губу, но не позволяя зубам показаться из-за верхней, Ёшй сощурила глаза и наконец снова подняла лицо на терпеливо ждавшего Мукуро. Не похоже. - Мяяяу! – лениво протянула мелочь. Ладно, похоже. На очень лохматую кошку. И снова взгляд в духе «хозяин, я хочу жрааааать». - Мяяааау! - Верю-верю...– второй уголок губ потянулся вверх. Глаза были насмешливо прищурены, лоб наморщен от вздернутых бровей. Эмоция. Таки вытянула из него эмоцию. - Ну так хочешь кушать? - спросила она, будто он пятилетний. Пауза в звуках. Пауза в лицах. До Ёши дошло. - Ой! Прости-прости! – замахала она руками, - Я не хотела! Ну то есть я хотела, но это твоё право голодать… есть то есть! Это…. Она сдулась. Лицо Рокудо застыло. Она уже держит его за комнатную собачку? «Хочешь кушать»? Он старше её, а она с ним сюсюкается. Тишина позволяла слышать ветер. Тишину разорвало урчание желудка. Мукуро медленно опустил глаза на футболку, не веря в предательство собственной тушки. Дурацкое чувство – когда с кем-то одновременно поднимаешь глаза, навстречу. Словно тебя караулят. Большие медовые глаза лохматого нечта…. - Тут неподалеку рамен готовят, - промяукало нечто(мы всё ещё играем в котиков?), - буквально за пару иен! Рокудо вздохнул. И посмотрел на Это с долей отчаяния и задолбанности. - Где? - всё равно не отстанет. А из головы выветрилось, что ничего не мешает ему уйти. Прямо сейчас. И не будет этой дурости. Не будет этой лохматой моси. Не будет проблем. Достала. Ёши развернулась и повела к нужному месту, периодически оглядываясь на спутника в этом длинном походе за едой. Следила, чтоб не сбежал. Уселись за стойкой, как в баре. - Я за тебя выберу? – ей ухмыльнулись и пожали плечами, - Здравствуйте! Два сио рамена, пожалуйста! Лицо обдавало паром из кухни. Пиалы поставили одновременно. - Ммм! – довольно принюхалась Ёши. Мукуро просто видел это. Что-то дико вкусное. Что-то, от чего желудок, кажется, сам полз вверх к глотке. Правильно, сначала снотворное и рвота, потом ночь в больнице. Следующие сутки – чипсы. И всё. А, да, и подтаявшее мороженое… Сначала палочки ухватывают немного лапши и аккуратно подносят по рту. Вкусно. До одури вкусно. Едва ли не опрокидывает пиалу со всем содержимым. И мясо, и кусочки каких-то грибов, и сам бульон – все всасывается вместе с лапшой. Тоненькая струйка стекла на подбородок. Но оторваться сил нет. Он же не хотел есть. Почему же у него аж дыхание перехватывает. Как закончилось?!!! Громко выдохнув, парень вытирает подбородок тыльной стороной ладони в перчатке, искоса смотрит на замеревшую с лапшой у рта Ёши. На пиалу около неё. - Ты ведь не будешь это есть? – Мукуро забрал её суп, не оставив времени на раздумья. Нечего на людей пялиться за едой. Хотя, наверное, она никогда такого остервенения не видела. Неженка. Лапша водопадом текла вверх из супа. Девочка даже чего-то там мяукнула. - Кто успел, тот и съел, Ёши-тян, - ухитрился в процессе всасывания сказать Рокудо. И даже ей игриво подмигнул. Дескать, не последний твой рамен или как его там. А по существу теплом распространялось какое-то детячее торжество. Или это еда переваривается. Ёши медленно затянула в рот единственную ленту лапши, которую успела извлечь из миски, прежде чем её прожорливый компаньон конфисковал, считай нетронутый, обед. Вздохнула. Пиалу поставили на столик. Мукуро довольно прикрыл рот рукой. Хорошо…***
- Итак… - Каваллоне Дино оглядел здание завода, затем обернулся к бандиту, - Говоришь, огненный демон? Ромарио держал шпану на прицеле. Реборн изучал рубку. В углу валялся кусочек испачканной тушью ватки, но это ничего не давало. Впрочем, не совсем ничего. Один матрац тут, много внизу. Тут ночевала девушка. Парни – внизу. По количеству матрацов, можно предположить, что от трех до пяти человек спало внизу, плюс два дивана – от пяти до семи. И девушка. Всего шесть-восемь. На полу – росчерки гари. Иетсуна? - Да-да! Он разделался с нами и приказал принести ему в жертву другого демона и его свиту! - Вот как… ты точно ничего не принимал? – подошел поближе Дино. – Ты мне не врешь? Реборн довольно ухмыльнулся. Это улыбчивое спокойствие хозяина положения – определенно хорошее амплуа для бывшего ученика. - Нет-нет -нет, он был здесь! Он поджигает металл и использует вместо биты! Я сам видел, как он прикуривал сигарету, зажигая её от большого пальца! - Интересно… - улыбнулся Дино, не отрывая тёмно-карих глаз от допрашиваемого. Такой светлый парень и таким темным цветом глаз, затягивающих в себя, в свою игру со своими правилами. Он тоже был Небо, с долей Солнечного пламени. Теплый и яркий – внешне, сжигающий дотла – если исчерпать лимит доверия, вежливости, фамильярности... Чего угодно. «Держи друзей близко, а врагов – ещё ближе.» - это было про Каваллоне Дино. Он мог объять и согреть, дать любому почувствовать себя легко и свободно. А мог, как сейчас – жечь человека одним взглядом бездонных, почти чёрных от злости глаз. Да, Дино умел злиться. Например, на то, что из-за промедления или какой-то ошибки-осечки(Шамала, самого Дино или даже Реборна) наследник союзной семьи до сих пор не найден. Или на то, что с каждым днём всё больше людей узнают о втором ребенке Савады Емицу, и шансы маленькой Ёши жить в мире без бессмысленной крови и торговли смертью стремительно приближаются к нулю. Фонг, Дино, Ромарио, Бьянки, Шамал – даже если все они будут верно хранить секрет, кроме предательства есть другие пути утечки информации. - Говори… - приятный голос выворачивал наизнанку. - Они ещё вчера были здесь.- допрашиваемый захлебывался словами, - Мальчик лет 10-ти, разноглазый демон, умеющий открывать врата в ад, оборотень, парень с птичками и Йо-йо, мужик с цепями и шаром для сноса зданий и кларнетистка! - Кларнетистка? Йо-йо? – уточнил Дино. Разговор предстоял долгий и неприятный, но необходимый.***
Что они делали весь день? Да всё то же самое. Ходили, пялились, Ёши маялась дурью, один раз врезалась в прохожего и пару раз споткнулась на ровном месте. А Мукуро украдкой стырил книгу из букинистической лавки. Под вечер пришли к берегу моря. На другом конце Намимори. А если быть точным: на другом конце сесть на автобус и проехать полчаса. Пляж пуст – не курортное место. Ну или просто не нашлось ещё таких придурков. Солнце клонилось к закату, но ещё было ослепительно ярким, заставляя этих двоих щуриться, но окрашивая всё в тёплый жёлтый цвет. - Когда мы с братиком были маленькими, папа придумал для нас игру, потому что мы боялись учиться плавать… Она щурилась навстречу склоняющемуся к воде солнцу и улыбалась, будто герой-завоеватель из дурацких книг про рыцарей. И что в них Чикуса находит? Книги о несуществующих героях, несуществующих чести и принципах… Хотя, вот Ёши – можно сказать принципиальная. Сказала «покажу котика» – сделала. Из-под юбки выглядывали ободранные коленки(она и Хана - едва ли не единственные в школе носили длинные форменные юбки), на щеке – синяк, сено волос живет своей жизнью. А всё равно во всем этом было что-то… что-то, что хотелось запомнить. И иллюзионист запоминал. Детали, нюансы, забавные дополнения: - У тебя есть бра-а-ат… - протянул Мукуро, - … а где он? Интересно же - этих чучел, кроме всего прочего, ещё и двое. А может, брат наоборот, нормальный. Нормальный. Странное слово. Её как будто ударили. Она сжалась и опустила голову. Неужто такая больная тема? - Братик… он… Она что, всхлипнула? Она умеет плакать? Она не состоит из визглявого голоса, взбалмошного смеха и дурацких рожиц? Это неправильно. Неправильно, что этот лохматый хомяк плачет. Неестественно. Нет, ты же не плачешь? Ты фырчишь, да. Ты же просто поругалась с этим братиком? Он ведь не умер? «Тоже ужасный день, да?» Синяк на скуле… может и не умер. Может, избил. И Мукуро, тоже, наверное,когда-нибудь бы заехал ей… - Так что там за игра? – как можно беззаботнее и громче спросил иллюзионист. - А? – она распахнула на него глаза На мокром месте. - А! – встрепенулась Ёши, - Разувайся! И сама сняла ботинки, засунув туда гольфы. Мукуро вздохнул, но всё же решил сделать это добровольно. С армейским ботинком в каждой руке его взяли за локоть и повели ближе к линии прибоя, где волны лизали песок. Терпение… - Не надо меня тащить, я не буйный… - всё-таки сказал Рокудо. - Игра называется «обгони волну», - видимо, не расслышала, - фокус в том, чтобы когда волна отступает, пройти как можно дальше на мокрый песок, и успеть отбежать от волны, когда она вернется… - Я против. – врос в песок ногами иллюзионист. - Но это весело! – оглянулась Ёши. – Ну только один разочек... - Нет. – уперся Мукуро. Вода уже холодная, это во-первых. Во-вторых, перспектива промочить штанины не улыбалась. Ветер усилился. За спиной Ёши зашебуршало. Сильно зашебуршало. Они у самой линии прибоя. Кстати, тут уже метров пять как песок «ровный». Значит предел, докуда может дойти вооон эта волна…. Лицо иллюзиониста утратило последние признаки самоконтроля. - Беги-беги-беги!!! – визжала Хома, сверкая пятками в мозолях. - Бегу я!!! – возмущенно кричал Мукуро, надеясь не уронить ботинки.***
Парой часов раньше: - Мастер Фонг, - Гокудера поймал отбитый бейстболистом мяч, - А с Ёши точно всё нормально? Китайчонок позволил себе улыбнуться. Это раз пятнадцатый, когда подрывник спрашивает. Однако, если Савада не помирится с другом, которому доверяет настолько, что пустила его в свой дом, то это плохо отразится на концентрации и тренировки могут перестать быть продуктивными. К тому же, здравый смысл подсказывал Фонгу, что парень, не расстающийся с ноутом, наверняка причастен к взлому базы Вонголы. Значит, нельзя было терять его из виду. Мало кто знал, но Ричи умел писать. И имел свой блокнот. И Фонг с нетерпением ждал отчёта. - С ней мой напарник, он сумеет защитить её в любой ситуации… даже против нашего утреннего гостя он не беспомощен. К тому же, если мои источники верны, она у своего друга. Друга… у неё есть ещё друзья, кроме тех девок? Надо будет разузнать. Откровенно не нравилось, что доверенная ему сестра Десятого находится где-то в неизвестном ему месте. Если Мастер не пожелал называть имя друга, то не имеет смысла спрашивать. Значит придется выяснять самому. - Так что не беспокойся и давай немного поднажмем, у нас скоро важный матч! – улыбнулся Ямомото. - Ты идиот? – рассердился Гоку, - Я вообще не с вами! Это ты слово не лажать дал! И как ты можешь меня здесь держать с этой фигнёй, когда она чёрти где? - Я тоже волнуюсь, - легко согласился Такеши, - но если мы не будем доверять ей, то как она будет доверять нам? М? Хаято как водой окатило. Мда, если бы не способность бейсболиста спонтанно пороть чушь, то подрывник даже прислушивался бы к нему. Такеши улыбался, будто что-то знал, что для Хаято далеко и неизвестно. Она – не обычная девочка. Хоть и самая неприметная на первый взгляд. Как и брат. Но они оба – удивительные. Непохожие на остальных. И когда-нибудь – Такеши мог только верить в это – они смогут стать Савадам теми людьми, которым будет можно знать о них что-то, что сейчас является достоянием только брата и сестры. А сейчас надо только одно – быть рядом, но не душить своим присутствием. Всё, как всегда, просто. Нужна только смелость не сорваться искать её по всему Намимори – она у друга. У какого – пока не их дело. Пока. - Эй, Гокудера-кун!!! – этот голос заставлял его едва ли не подпрыгнуть. - ТЫ?! – Хаято получил мячом в висок, - ДА ЧТОБ ТЕБЯ, ЯМОМОТО!!! - Извини-извини!!! – едва сам себе не дал битой Такеши. К ним подошел Сасагава Рёхей. - Ребят, у меня к вам серьезный разговор! Такеши опустил биту и подошел поближе. Гокудера предпочел закурить и попытаться отбрехаться, с чем бы боксер не пристал.***
Мокрый, оттого липкий, продрогший Мукуро вылил из сапога воду. На асфальт с громким причмоком шмякнулся носок. Автобус всё ещё не подьезжал. - Ты довольна? – протянул иллюзионист. - Апчхи! – было ему ответом. Водитель наконец подъехавшего автобуса посмотрел на них не то с сочувствием, не то с презрением. Рокудо протянул ему мокрую купюру, получил сдачу. Устроился в середине, развалившись на все два места. Почти как на диване. Чихнул. Заплатив, Ёши устроилась спереди и залипла у окна. Мукуро повернул голову. Солнце начинало краснеть. - Ему тоже стыдно… - блеснула медовым глазом насупленная Ёши. Опять на хомяка похожа. Что ему до её третьелицевых извинений. - Хома. - окрестил Рокудо. - А-на-на-сик! – окрестила Ёши. Резкую перемену от вальяжно бойкотирующего выражения лица к пораженной ухмылке надо бы сфотографировать. Но сумку открывать не хочется. Ибо мама купила им с братом водонепроницаемые, а сама Ёши мокрая. - Э-то по-че-му? – всё пытался удерживать выражение обиженного презрения парень. - Из-за твоей пальмочки на затылке, - довольно улыбнулась Ёши – и это же лучше, чем «пальмочконосец». - Щито? – у Мукуро конвульсивно дернулась бровь. - И кстати, - моська Ёши показалась над сидением во всей красе, а руки вцепись в спинку сидения, - я не Хома! Я Тушкан! - Ты же вроде Ёши. – подловил Рокудо. Ёй было сказать нечего. А сидевшему в шпионских очках в дальнем конце обезьянышу и подавно. Тем более – у него в газете сообщают, что в России низкий ВВП. Хорошо, что этого нонсенса не заметно за сидениями. - Я только сейчас подумала… - это из ряда вон выходящее событие заставило иллюзиониста снова отвести взгляд от окна, - У тебя, может, дела сегодня какие-то были? А я отвлекла вроде как…. С минуту он изучал это хомячковое лицо. И трудно было предположить за парнем какую-либо эмоцию, кроме офигевания. Мукуро рассмеялся. Нет, он расхохотался. Схватился за живот и едва ли не упал с сидения. Даже слезы из глаз брызнули. - Не отвлекла ли ты меня?! – никак не мог проржаться иллюзионист. – Не отвлекла ли ты меня?! Он проболтался с этой девчонкой весь день, жрал это дурацкое мороженое, ему постоянно тыкали в лицо какой-то блестящий и совершенно не нужный хлам, а под конец дня его окатило морской волной и он, босой, трясется в пустом автобусе, гордо нареченный «ананасиком». Ах да, при нем ещё сегодня носок себя ушами избил. Не отвлекла ли она его?! Мукуро наконец унял собственный хохот. И чинно развалился на сидении, едва не столкнув свои мокрые сапоги на пол. - Ну я конечно человек занятой, - важно протянул он, - но сегодня в моём плотном графике, на ваше, Хома, счастье, - тут он для выразительности посмотрел на потолок – есть окно. - Ура!!! – обрадовалась Ёши, - А когда у вас, господин Ананасик, снова окно? - Это звучит как угроза, моя дорогая Хома. – заискивающе сказал Мукуро. Не хотелось уступать в своей же игре. Когда они шли по Намимори, была уже почти ночь. То есть небо едва ли не поровну было сине-оранжевым. И они шли в сторону темной части неба. Они шли в ночь. - Ананасик… - севшим голосом позвала Ёши, Мукуро обернулся. - Я ботинки забыла в автобусе. Иллюзионист прикрыл глаза рукой. Капец. - А ты бы их сейчас надела? – не отнимая руки, спросил Мукуро. Идти в холодной, мокрой, оттого и трущей обуви по ещё тёплому после дня асфальту было неразумно, поэтому Рокудо и сам нес свою обувь в руке, связав шнурки между собой. - Жалко… - сказало чучело. - Ну ничего не поделаешь! – развел руками Мукуро. - Ну да… - Ёши смотрела на свои ноги, -… верно. Ай! Это она что, поцарапалась? Ну чучело же…. - Пф… - вздохнул Мукуро. И поставил перед ней свои сапоги. - Но потом отдашь. Ёши просияла. Всё бы ничего, да только она сделала гордый шаг, не развязав шнурков. - Нет предела Совершенству… - в слух сказал подхвативший её Мукуро. Рефлекс. Реагировать на всё, что движется быстрее черепашки. Резко поставил на ноги. Нефиг на нем висеть. Нефиг к нему прикасаться. Раздражает до судорожных приступов. Спустя три шага. - Они мне трут. - Странно, они же мокрые. – сыронизировал иллюзионист. - Но всё равно спасибо, - насупилась Ёши. Это было странно. Слышать это. Она вылезла из армейских сапог, связала шнурки и отдала хозяину. Не заметив, что он банально не знал, как на это реагировать. Когда они шли вдоль спального района, отсутствие темы для разговора начало тяготить. Пока что у них было совпадение курсов. Маячок марионеток вел за окраину. А самый последний поворот до дома Ёши был уже близко. Наконец её пятки перестали шлепать по асфальту. - М? – посмотрел за плечо Мукуро. В нем было что-то от Хибари-сана. Скупая мимика. Сейчас. Обычно на нем играло всё – улыбка, брови, даже нос, кажется, участвовал в этом карнавале выражений. Сейчас он не считал нужным врать. Или забыл? Ёши не знала, как сказать правильно, поэтому сказала как есть в голове: - Мне туда. – она пальчиком указала на перпендикулярную улицу. Рокудо развернулся к ней. Дошел один простой факт. Они больше не увидятся. Никогда. Разные глаза замерли на лице девочки. Большие, по-детски забавные зеньки. Волосы, торчащие во все стороны. Дурацкие розовые заколки. Они больше никогда не увидятся. Этот долбанутый день закончился. Ночь сейчас поглотит город. Если долго всматриваться в Хому, Хома начнет всматриваться в тебя. Может, взять её с собой? Трезубец всегда с ним, заботливо скрытый иллюзией. Она будет противно хихикать и нести чушь. И таскать его куда-нибудь. Взять её с собой… угощать мороженым. Обязательно. Конечно нет. Мукуро ненавидит сладкое. Она бесполезна. Тратить на неё силы – бессмысленно. И всё уже не будет так. И она уже – не приторно-пестрая, с личиком в розовом креме, улыбкой, брызжущей невменяемой дозой позитива, не сияет янтарным светом в лучах вечереющего дня. Она просто лохматая, мокрая, мерзнущая босоногая девочка. Тихо и холодно. Кажется, это лучшее из всех состояний. На лицо наползла знакомая, по-змеиному скользкая улыбка. - Ну тогда пока. Из блеклой она стала серой. Развернулась и пошла своими босыми пятками в мозолях. Как глупый теленок – сказали, и пойдёт. Глупая личинка бездушного человечества. Кажется, сейчас вечерние сумерки полностью поглотят её, окончательно сделав частью прогнившего общества. Растворяясь в его липкой массе. И скоро уйдет из памяти иллюзиониста даже её нелепо-сияющее лицо. Она была счастлива. От того, что, как только она решилась развернуться и побежать обратно, он всё ещё стоял на перекрестке, смотря куда-то перед собой. Будто забывая приторно-пёстрый день с надоедливо-липким мороженым, мелким хищением рамена и истерической поездкой в автобусе и мокрыми ботинками. - Ананасик!!! – пискнула девчонка, выбегая из сумерек, и споткнувшись о свою ногу. - Ананасик, подожди!!! – воскликнула она, уже поднимаясь с асфальта. Он улыбался всё той же улыбкой превосходства. Но уже не скользкий. Она подбежала к нему и, встав на то же место, тряхнула воробьиным гнездом на своей голове и решительно взглянула на Мукуро. - Мы не договорили! - Хо-о-о… - беззаботно протянул Рокудо. - Хома-хома, да… - затараотрила Ёши, - в-общем, - и тут она замялась, - это… - Опять мне угрожаем? – подыграл-подстебнул Рокудо. Даже можно сказать, подсказал. Подсказал ей. Сам. - Да. – довольно улыбнулась Ёши, - Угрожаю. Угрожает. Она ему. Он уже не заметил, как уже стал полноценно улыбаться. Но Ёши заметила. И, воспряв духом, торжественно объявила. - В очередной ужасный день я найду тебя, Ананасик-сан, и возьму с собой в побег. Вот! - Я запомнил. – снисходительно одобрил Рокудо. - И ты тоже. – сказала Ёши. Потребовала. Как капризная младшая сестренка. Если бы у него был такой маленький паразитик. - Конечно, – шутя сказал Мукуро. - Смотри у меня, - насупилась Хома. – если что, спроси в Средней Намимори Никчемную Ёши. Меня все знают. - Да ты знаменитость. – наигранно удивился иллюзионист. - Ато! – она приподняла поднятый мизинчик. Это на что намекает? В неприличном её не заподозришь… а в чем ещё? Моргнув, иллюзионист вопросительно наклонил голову. - Ну? – поторопила девочка. - Что? - Поднимаешь мизинец и сцепляешь, - сказала Ёши. Мизинец навстречу поднялся неохотно. Походило на собрание анонимных извращенцев. Девичий пальчик подцепил. - Чтобы этот побег однажды повторился! – торжественно произнесло лохматое недоразумение. Улица вспыхнула белыми кругами фонарей. - Ой-ей, он меня прибьет!!! – разорвав ритуал, она сорвалась с места, споткнулась и упала. – Ананасик! – она вскочила и, не сбавляя темпа со старта, кричала ему через плечо, - Не забудь! Мы пальцы сцепили!!! Договор дороже жизни!!! Она скрылась за поворотом. Договор дороже жизни. Договор повторить этот день ещё раз. Белые круги, тёмные переулки. Дороже жизни. Честь дороже. Честь не должна быть запятнана нарушенными обещаниями. Только Рокудо-то помнит, что у него нет чести. «Чтобы этот побег однажды повторился!» Девочка с синяком на лице, видимо, полученным от брата. Её кто-то бил. А что Мукуро? Он проклят, девочка. Он надрезан и сшит заново, и явно хуже, чем был прежде. Так что игра явно не стоит свеч. Потерянное уже не вернуть, ушедшее не явится снова. За поворотом Ёши ждал сюрприз. Белая обезьянка в шпионских очках и плаще с поясом. И с её ботинками в лапках. Она поставила обувь перед Савадой. - Спасибо, - но как только она влезла в обувь, милая обезьянка отвесила её пинок под зад с разворота. Дескать, беги уже, глупая Ёши.