***
Белые пятна перед глазами. Плывут красно-белые силуэты. Они даже не собирались снимать испачканные после предыдущего эксперимента халаты? Запах железа и спирта, блеснул скальпель. - Кровяное давление, пульс? – он не видит, не помнит этого лица. Он же размозжил его первым, тогда. Так почему оно сейчас перед ним? Он же убил их всех тогда! - Учащенный… - откуда-то издалека. И этот лебезящий голос он помнит. Лаборант всегда забирал детей для экспериментов из общей комнаты. - Ну так вколите ему чего-нибудь! - и уже тише. - Как создать из тебя василиска, если они всё время забывают вкалывать тебе обезболивающее…. Игла вонзается в руку. Ты только наклонись… наклонись посмотреть, как подживает искалеченный глаз под марлей. Но он не наклонялся. Что-то холодное ленточкой протянулось от живота до пояса. В нос ударил запах крови. Мукуро никогда не плакал, не кричал, не звал на помощь. Он знал, что никто не придет. Он делал нечто более жалкое – скулил как щенок. От холода, от осознания, что эти руки роются в его внутренностях. В его разум просто не вмещалась ещё и мысль о том, что скулить тоже бесполезно. - Да, здесь подойдет…. – над животом наконец поднялась окровавленная ладонь, - … несите змей. Змей?! Нет же, посмотри, посмотри сюда! Его глаза сильней, чем тебе кажутся! Жалкий учёничешка, ты даже не представляешь, что твоё вожделенное творение уже перед тобой! Он уже умеет подчинять людей взглядом, он уже вместил в себя это проклятие… Твой шестой путь завершен. Так не смей в него ещё и это запихивать!!! Но извивающееся шипящее нечто в руках ученого уже исчезло из поля зрения, а в вспоротом животе защекотало в нескольких местах. - Василиск… - вожделенно прошипел этот мёртвый художник. Василиск… чудовище, способное убить одним взглядом. В Эстранео на гербе был именно он. Многоликий монстр, в хорошем настроении, он может просто сделать тебя своим слугой. Лишить воли и разума. Это хуже яда. Ты просто тело, по злой шутке этого чудовища ещё передвигающееся по земле. Пули подчинения – зубы Василиска. От Василиска нельзя спастись. Василиск душит своими кольцами, Василиск разрушает твоё безвольное тело своими зубами, Василиск высасывает твою душу своими глазами. Он – незавершенный Василиск. Он – Мертвец Шести Дорог. Он погиб на том операционном столе. Стон юноши наконец донесся до собственных ушей. Мукуро разлепил глаза. Темно. Обрывки штор слегка вздымаются от ветерка, проникающего в этот огромный зал из побитых окон во всю стену. Угольно-чёрная ночь с редкими обрывками звезд. Облачно. Это «дворец» Кокуё-ленда. Что тут было в лучшие времена, не ясно. Может, парник какой-нибудь. Первый вздох отдался шипением и тяжестью. Шипением?! Под рукой на животе какое-то движение. Он уже понимает что там. Задрав майку, он узрел их во всей красе. Черные, блестящие, скользкие. Выползали прямо из кожи. Да не было там никакой кожи. Мукуро взвыл. Это всегда будет с ним. Единственный способ прекратить это – убить себя и уничтожить всё вокруг. А значит ему необходим… - … Савада Тсунаёши! – крик, вой, нараспев и смеясь. Он – гнилой, он мертв и насильно вытащен назад к живым. И всё, что ему нужно – это ключ к уничтожению мира. Ему нужен наследник трона короля. - … Савада Тсунаёши! - Что?! – удивленным шепотом проскользнуло по этой огромной комнате.***
Получив, нагоняй от Фонга, Ёши была отправлена в свою комнату. И, если быть откровенной, то до того устала, что даже не поздоровалась со Спаннером (хотя в щёлке между дверьми шкафа узнавалось знакомое голубоватое свечение). Достала из-под одеяла пижаму. Душ. Кровать. Выкл. - …Сава… …ёши! – послышалось вдали. Ёши перевернулась на другой бок. - … Савада Тсунаёши! – совсем рядом. «- Что?!-» пронеслось в голове у девочки. Её кто-то позвал? Вой, смех и плач в одном выдохе. Знакомо. И нет. В мире снов всё немного сдвинуто по фазе. Всё близкое – далеко, а далекоё близко. Всё очевидное ставится под сомнение. Скрюченные пальцы тянутся к ней, по рукам на неё, извиваясь диковинными лентами, скользят змеи. И отчаянный, умоляющий, и вместе с тем кровожадный голос: - … Савада Тсунаёши! Тяжело. Тело не слушается. Его тянет вниз, в хлипкое черное болото. Мукуро не привык игнорировать возможности. Пускай здесь, в мире снов, ментальном пространстве (а только оно ведет себя так), скорее всего, глюком, но к нему приблизился его будущий раб. И он землю ногтями рыть будет, но доберется. Вцепится в эту костлявую руку подростка мёртвой хваткой и заглянет ему в глаза. Запомнит. А если выйдет, то сожрет его душу прямо сейчас. И велит новой марионетке самому придти к нему. Не важно, откуда установилась связь. Мелькнул ли Савада Тсунаёши в толпе сегодня, зацепил ли его плечом… неважно. Да, это установилось без его ведома. Да, это говорит о том, что способности иллюзиониста пожирают его разум. Не важно. Жадно цепляются руки, будто утопающий держится за ветку. И совсем не доходит, что высасывающие его змеи ползут по той самой руке, которая пару часов назад скрепила шуточный, но такой торжественный договор мизинчиком. Всё разумеющееся здесь не очевидно, всё призрачное – материально. Вязкое нечто тянет вниз. Ёши пытается вырваться, от ужаса она уже не помнит себя. Эти белесые руки, чёрные змеи, этот голос голодного чудовища. Полумрак вокруг изгибался. Стены становились выпуклыми, пол растворялся. Окно разрасталось во всю стену, шкаф превратился в дверь. Истинное Небо тянет к себе, Истинное Небо однажды будет править этим городом. Но хозяйка редкого пламени, увы, до сих пор не осознаёт всей своей власти. Связь вне пространства – для неё возможна. Связь, скрепленная единством душ, пускай длившимся миг, - отныне нерушима. Если бы их в момент «уговора» не разделяли бы перчатки иллюзиониста, то сейчас дорога к Вонголе была бы прямой. То он мог бы просто встретиться с ней во сне. Но ему это неведомо. Ему никак не разглядеть лица своей жертвы. Ёши не может узнать голос человека, при ней говорившего с вальяжностью ленивого кота. «Мы обязательно встретимся!» И Василиск поглотит Моллюска. Скрюченные пальцы соскользнули с руки. И Ёши побежала. В дверь, которая раньше была шкафом. А за дверью – совсем другой коридор. Длинный, заросший плющом, и подернутый индиговой рябью Тумана. Мукуро намеревался во что бы то ни стало утянуть разум жертвы в свой мир. Зацепить, заковать. И расправиться. Иллюзионист расхохотался – этот недо-Десятый таки попал под воздействие его силы! - Направо, налево, и прямо!!! Ты в лабиринте!!! – торжествовал Эстранео. - Направо, налево, и прямо!!! Ты больше отсюда не выберешься!!! Она побежала: ужасный хохот приближался. Скорее, скорее, стоять нельзя! Маленькая фигурка петляла на развилках. Змеи тенями скользили по стенам. Коридор сужался, заглатывая и выблевывая повороты, двери и перекрестки… Сам лабиринт гнался за жертвой, но не мог загнать в ловушку: даже когда Савада должна была врезаться в стену тупика, случилось непредвиденное - пол под ногами «мальчишки» исчез, а Мукуро потянуло вслед за «ним». Она падала, а он летел. Черный силуэт с горящей красной звездой на месте глаза и мертвецки-белесыми руками. - Вонгола, я иду! – утробно хохотал иллюзионист. Он думал, что это пространство не подчиняется ему потому, что его разум сдался кошмарам. Но у пространства было два хозяина. И как только Ёши пришла в голову идея, что даже в сказках не бывает бездонных колодцев, обоих поглотила ледяная вода с отражением луны на разорванной глади. В воде нет воздуха. Мукуро тоже это понимал. Ёши упала с кровати. Больно стукнулась копчиком. Из шкафа высунулся Спаннер. - Ты чё? – тихо спросил он. А Тсунаёши вдруг, как по-новому его увидела. Он был старше её на год, повыше, а телосложение было, как у Иетсуны – худощавое. И щёки детские. Да он же школьник! И она школьница. Наверное, ещё года два назад, был прелестный голубоглазый мальчик со слегка вьющимися блондинистыми волосами. Он же ещё ребёнок. И Шоичи ребёнок. Что они могут противопоставить тому, во что ввязались? Вонгола, Вендиче… преступники среди преступников и маньяки-киллеры… «Вонгола, я иду!» Друг, уставившись на девочку немигающим взглядом, вылез из шкафа и присел рядом с ней на корточки, как какой-нибудь Кристофер Робин напротив Винни-Пуха или Чебурашки. - Ну? – позвал Спаннер. Ёши расплакалась. Страшно. Ничего не понятно. Глупая, зачем ты в это ввязалась?! Возомнила себя способной изменить мир? Да ты даже себя изменить не можешь! Прекрати быть никчемной и тогда уже ввязывайся! Её завалили сдернутой с кровати подушкой. - Эй! – высунулась из-за подушки Савада, уставившись на друга, всё так же сидевшего на корточках. - Проревись в подушку и ложись спать, - сказал Спаннер. - Мне жилетку постирать получится только послезавтра, так что реви в подушку. А завтра всё расскажешь. - Мяу! – возмутилась Ёши вслед отвернувшемуся приятелю. - Не мяу, а ложись. Это только сон и прочая фигня… - он уже устраивался обратно в шкаф. - Спаннер… - позвала Ёши, заставив дверцу шкафа замереть, - … я ведь калечу ваше будущее? - Шоичи мечтает стать рок-музыкантом и жить бродяжничеством. А я нахожусь в Японии по подделанным документам, которые мне сделал угадай кто – монотонно сообщил Спаннер, поправив несуществующие очки и таким способом намекая на рыжего. Ёши была… поражена в высшей степени. Шоичи пошел против закона? Без её участия? Ведь за такое… Да он же просто всё на ниточку подвесил! - Так что калечить нам уже нечего, мы сами по себе закаленные. – Гордо оповестив об этом, шкаф захлопнулся. Ведь утешил. Ёши, замотавшись в одеяло, рывком забралась обратно на кровать с подушкой наперевес. Прозвенел будильник. Шесть утра. Тре-ни-ров-ка.***
Вот бывает так: ты неудачник. Ты едешь утром, считай, на сеновале, рассвет скользит следом за тобой. Твой скоропостижный друг, почти тёзка, по совместительству фрик, звёздочкой распластался рядом. Если бы полчаса назад в тебя не стреляли, не скидывали с крыши несколько раз, не пытались зарезать… то это было бы даже красивое утро. - Как этот мир можно не любить? – протянул с блаженной улыбкой Лонгчемп. - Эти рассветы и закаты, горы и долины… шутки, праздники, улыбки людей… мультики… как об этом можно забыть и видеть только кровь, боль и ложь? Нормальные люди - такие мазохисты, Ие-кун. Иетсуна молчал. Шапка была торжественно сожжена в том доме при призыве пламени, так что сейчас ветер развивал непослушные волосы, делая его похожим на Чебурашку. Молчала и Пантера, глядя в неведомое куда-то из-под непроницаемой челки. Даже, несмотря на порванное платье и сено вокруг, она сидела, как настоящая леди. Правда, глубоко утопая ногами в траву. - Я тут думал… - начал Лонгчемп. - Ух ты… - протянул Савада. - Да, сам в шоке… тебе надо вернуться к сестре и матери. Он смотрел на рассветное небо глазами мечтателя. Или философа. Во всяком случае, он не смущал Саваду пристальным взором. И в этом был по-своему проницателен. - Ты стал боссом мафиозной группировки… почему? – парень сидел, обхватив колени руками. Ибо при любой другой позиции он либо, как Лонгчемп, в итоге разваливался «звёздочкой», либо, как Пантера, потихоньку утопал в сене. Так что, вопреки всем предположениям, эта «несчастная поза» была обоснованна только соображениями комфорта. - По разным причинам… - Лонгчемп продолжал улыбаться. Не собеседнику, небу. - И ты не хотел убежать? – Иетсуна тоже посмотрел на небо. Так и вправду было легче. В любой момент ты можешь притвориться, что не слушаешь. - Хотел… и я убегал. Я с детства в приюте, не помню родителей. Так что, убегая, я чувствовал себя свободным. Потом у меня, как и у тебя, появились друзья, которых я не хотел связывать с мафией. Признаться, я и от них убежал, сначала. Наверное, они до сих пор не могут мне этого простить. Патера повернула голову, отворачиваясь от них. - Понимаешь, тебе кажется, что ты делаешь благое дело, уходя от дорогих тебе людей. Но на самом деле, ты калечишь их ещё больше. Они остаются в растерянности, не знают, чему верить. И всё равно, и это, Ие-кун, очень важно, с них будет спрошено. И ты даже не можешь за них заступиться. Тебя банально там не будет. Иетсуна посмотрел на Найто. Тот перевел рассеянный взгляд на «friend»a», затем снова окунулся в проснувшееся небо. - Мой отец поступил так же. Отдал в приют, надеясь, что никто не заинтересуется мной. Потом было покушение на него, после которого меня достали оттуда и начали готовить к посту босса. Я так и не увидел его ни разу. Не знаю, что бы я ему тогда сказал. Но в одном я уверен точно: не надо было приюта. Да, там было весело, и это по-своему закалило меня, но это отняло то, что было моим по праву: мою семью, мои воспоминания о них. Кстати, Лунга из того-же приюта. Но я узнал об этом только по возвращении… Он и заговорил со мной из-за цепочки на губе – сказал, что я похож на какую-то расу из его любимой игры, с которыми можно поговорить, не принося в жертву какой-то там цветок… я иногда не ловлю его волну. - Так почему ты вернулся? – не выдержал Иетсуна. Лонгчемп перевернулся на бок, подперев голову рукой. Ото всюду торчали соломинки. Глаза на выкате смотрели пристально, будто прицеливаясь перед выстрелом. - Потому что убегают только рабы. За рабами гонятся, и их отлавливают. Гладиатор же может получить свободу, если выживет. Но раб не будет свободным никогда, над ним всегда будет тень его владельца. На секунду глаза Иетсуны будто вспыхнули. Или это солнце? Пронзительно жёлтые, затем снова скучно-карие. Цвета душевной пустоты. Или колодца, откуда однажды выберется могучий зверь? - Я принял тебя в свою семью, Иетсуна. – По беззаботному виду Найто не скажешь, что он тщательно подбирает слова. - И если кто-то придет сюда за тобой, я его остановлю. Но всё-таки советую тебе вернуться самому и сразиться за свою судьбу. И он снова рухнул на спину. Дескать, размышляй, я больше не буду сверлить тебя взглядом. И Иетсуна задумался. Он, если быть честным, при мысли о тех, кто за последние два месяца облепили его, как жвачка ботинки, чувствовал себя неспокойно. И да, мысль, что в любой больнице могут быть «свои» люди, навостренные только на поиск беглого наследничка, оптимизма не внушала. И всё же, это не отменяло первоначальной проблемы. С какой радости Иетсуна должен возглавлять головорезов всех мастей? С какой стати Лонгчемп занялся этим уже в его возрасте? Почему он пошел на это? - Я стал боссом, потому что так я смог распоряжаться своей судьбой сам. Если ты мне не веришь, то вспомни нашу первую встречу. Я был похож на человека, которым можно управлять? Мда уж… таким психопатом не то что невозможно управлять: не возникает желания связываться… А он умнее, чем кажется. И всё-таки он – босс. Странный, неуравновешенный(или это кажется?) босс. Он будто угадывал мысли. Он не жалел объяснений. Хотя, это честно – рассказать что-то о себе, после того, как выудил из кого-то самое сокровенное. Вонгола усмехнулся. И посмотрел на уже голубое небо с едва оторвавшимся от земли йогуртовым солнцем. - Но как мне не любить весь мир? Весь: от земли до звезд! Иетсуна давно не пел. Нет, та тирада Посейдону была стебом. Тогда он просто громко «завывал». Сколько времени он не давал себе воли? Он всегда делал это за закрытой дверью, в крайнем случае: дуэтом с сестрой. А сейчас Иетсуна пел малознакомым людям: маньячке и фрику – оба мафиози. - Где тёмный эльф мне даст ответ. На вечный мой вопрос… - из грудины воздух вырывался с некоторой хрипотцой, с каждой строчкой обретая силу. Медовый, обволакивающий голос… нет, не мальчика. Юноши. Да, он мог мямлить, как девка, но скорее, для вида. Привычка, чтобы все считали тебя маленьким мальчиком. Разве это и не есть неспособность управлять своей судьбой? Никчемный Иетсуна и Дечимо Вонгола. Ну не бред ли? Сразись за свою судьбу. Пантера повернула к нему голову. Иетсуна, будто услышав эту просьбу вслух, начал песню сначала: - Скажи мне, гордый человек! Где город Гондолин? Нет-нет, про пытки и побег Потом поговорим… Иную жизнь оставил я и дал обет идти… Идти в далекие края и спрашивать в пути… - Главное, чтоб Лунга тебя не услышал… - вставил пять копеек Лонгчемп. Но дверца пассажирского сидения в кабинке водителя уже распахнулась, и упомянутый, наплевав на полный ход грузовика, с изяществом акробата перепорхнул в кузов. - Э? – а как бы вы отреагировали, если бы сверху на вас спикировал здоровенный хомяк. - Будешь моим партнером. – приказал он. Вот бывает так: ты неудачник. Тебя всё время пытаются куда-то припахать против воли. А в штабе шизанутой, но всё же приятной тебе семьи уже поджидает твой главный враг и ночной кошмар. А ты едешь, и свято веришь, что главная твоя проблема – отделаться от карьеры певицы.***
Было темно. Но за окнами пела какая-то долбанутая мелкая птица – рассвет приближался. Чикуса нашел в приготовленной для Мукуро-самы огромной комнате только валявшуюся на полу сырую книгу одного известного автора фентези. Если не считать этого, то его как будто бы и не было в комнате. И Мукуро-сама как-то не тяготел к фентезийной литературе. «-А» - прозвучало в голове. «- это тебе, я её случайно нашел.» - Мукуро-сама, где вы? – вслух спросил Какимото. «-Решил устроить небольшую утреннюю прогулку.» - расплывчатый ответ. Туманные намерения. Чикуса боялся только одного – что однажды их лидер не вернется, и они останутся совсем одни. Лучше зловещее свечение разных глаз и осознание собственной безвольности, чем тьма и осознание бессилия и ничтожности. Да, лучше так, и нечего сомневаться.***
Наказание для Ёши было ужасающим в своей простоте. «Любые средства придания ускорения допустимы» - объявил китайчонок. Ролики против велосипеда. Отравленная кулинария против интуиции. И вся суббота на расправу с ней. - Не отвлекайся! – жгучие глаза итальянки горели подлинным огнем. Справа шмякнулся фиолетовый торт. Ёши зашаталась на одной ноге, не сбавляя скорости и размахивая руками. И истошно визжа. - ЭКСТРИИИИИМ!!! – послышалось где-то через улицу. Да, не так уж и пустынен Намимори в пол седьмого. Наконец вернув контакт правого ролика с асфальтом, она принялась набирать скорость. На столб брызнуло кислотой, рядом шмякнулась банка из-под шипучки. - Поворачивай!!! – скомандовала счастливая Бьянки. Едва не уйдя в параллель с асфальтом, Ёши таки завернула. Над ней, там, где должна была быть её голова(при условии, если бы она нормально свернула) пролетел фиолетовый торт. Бьянки не знала пощады. Едва не прочертив коленками по асфальту, Ёши снова принялась набирать скорость с позиции «вприсядку». Теперь они неслись по дорожке вдоль реки. Полной любителей утренней пробежки. - ПОБЕРЕГИСЬ!!!!!! - визжала Савада. Но успевали не все. Ёши вертелась вокруг своей оси, рукой отталкивалась от мощных и не очень плечей… а Бьянки пользовалась велосипедной дорожкой. Желтые очки итальянки нехорошо блеснули. Слева, проезжая часть, а вот справа сейчас будет лесенка к речке. Фонг уже открыто заявлял о её способностях – интуиция будет направлять её даже тогда, когда разум отступит практически полностью. Значит, её можно не щадить и довести до полного исступления. Даже нужно. А Савада только поражалась – как он догадался?