***
Ийлийяс прошел через весь дом на мужскую половину. Скай все это время плелся на шаг позади. Оказавшись в коридоре с множеством дверей, красавчик открыл одну из них: "Входи! Это твоя комната". На самом деле это была маленькая комнатенка. Напротив входной двери было окно, через которое все помещение наполнялось светом. Справа от двери около стены стояла кровать, рассчитанная на взрослую пару, а то и тройку любовников, и занимавшая больше половины всего пространства, а по обе стороны от нее — прикроватные тумбы с ночниками. Слева от входной двери была ванная комната, которая отделялась от основного помещения встроенным вещевым шкафом. Скайндайр застыл в дверях и, если б не толчок Лийяса, так и остался бы стоять истуканом. "Комната?! Да это же клетка просто!" — попытался он возмутиться. Ийлийяс схватил мужчину за волосы и с силой впечатал его щекой в стену, прижавшись своим телом… горячим таким, крепким телом — почти объятия. И у самого уха: "Слишком много выступаешь, Синеглазка. И что это ты на меня так пялишься?" Скай промолчал, сделал слабую попытку вырваться. В ответ его дернули за волосы и прижали еще сильнее. Во рту пересохло, дыхание участилось, стало сбиваться. По телу пробежала нервная дрожь. Потом сладкая истома охватила его целиком с головы до ног. Тогда он стал ерзать, чтобы плотнее прижаться к этому сильному красивому телу. Лийяс, почувствовав это, шепнул на ухо: "Что это с тобой?" Скайндайр ничего не ответил, только всхлипнул, зажмурившись, а в его голове теплым морским бризом пронеслось: "Кра-сав-чик". И так вдруг захотелось его объятий — настоящих, ласковых, его сильных рук, горячих сладких поцелуев, и, наконец, его члена у себя в заднице. Как же он, оказывается, истосковался по мужской ласке. Ийлийяс, чтобы проверить свои предположения, просунул свободную руку в штаны Скайя, и не ошибся: обнаружил там эрекцию. Он стал поглаживать член трепещущего под ним новичка, и делал это по-хозяйски властно и, в то же время, нежно. От этого Скайндайр громко и прерывисто задышал ртом, стал слегка ерзать бедрами. И вдруг ласки прекратились, его снова дернули за волосы и шепнули на ухо: - Что, нравится, когда с тобой вот так, грубо? - Нет, — снова всхлипнул и чуть слышно пересохшими губами прошептал Скай. — Просто у меня давно никого не было, поэтому я уже согласен по-любому, хоть как. Но мне больше ласка нравиться… Ты возьмешь меня? Последний вопрос прозвучал тихо и робко. Ответом на него была тишина. Скайндайр по-прежнему был прижат к стене. И он все еще был возбужден. С ним сейчас так бесцеремонно поиграли и бросили, не доведя дело до конца, не дав испытать оргазм. Он мысленно обругал красавчика, а вслух, облизывая пересохшие губы, тихо произнес: "Я сильно возбудился, прости". Ийлийяс оттащил Скайя от стены и, отпустив его, вручил баночку со смазкой: "Бегом в душ. Приведи себя в порядок и подготовься". Скайндайр разделся, бросив одежду на кровать, и, демонстративно покрутившись перед красавчиком, показывая свою все еще неспавшую эрекцию, скрылся в ванной. Вышел он оттуда минут через десять, пахнущий чистотой и свежестью. Вернул Ийлийясу баночку и, просияв улыбкой, спросил: - Идем смотреть дом? - Ты подготовился? - Да. А что это значит? - Вот это! — Ийлийяс повертел в руках заветную баночку. - Я не знаю, как этим пользоваться, — изобразил честные глаза Скай. Конечно же, Скайндайр все прекрасно знал и умел. Просто хотелось, чтоб этот красавчик сам немного расстарался. Лийяс, изобразив на лице легкое удивление, толкнул мужчину на кровать, подогнул ему ноги в коленях, приподнял задницу, впечатал лицом в покрывало, надавил на спину, чтобы она прогнулась вниз. Обмакнув пальцы в смазку, сначала погладил дырочку, потом аккуратно, не торопясь, всунул один палец — вошел легко. Скай не дышал, старался не издавать звуков. Второй палец протолкнулся с трудом. Скайндайр стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть. Третий палец никак не хотел пролезать. "Расслабься! Сейчас же!" — донеслось сверху. "Я пытаюсь!" — недовольно, почти с вызовом, огрызнулся Скай, за что получил сильный шлепок по заднице и вскрикнул от боли. Тут же в него влетел третий палец. "Это не больно. Просто неприятно", — пытался мысленно убедить себя мужчина. Но бесполезно. Тело сжалось, дыхание сбилось, в глазах потемнело, появились слезы. А пальцы внутри него осторожно так, туда-сюда, туда-сюда. "Потерпи немного. Скоро отпустит", — снова донеслось сверху… Боль постепенно уходила. Но наслаждением и не пахло. Ийлийяс запихал Скайю в анус побольше смазки. Потом достал из прикроватной тумбы анфаллос среднего размера и вставил его в задницу лежащего на кровати мужчины. Не сразу, постепенно, но этот чужеродный предмет принялся целиком и даже не причинил боли. Несколько движений вперед-назад, нажатий в стороны, кручений, снова вперед-назад и задница готова к использованию. Скайндайр сам насаживался на игрушку. Кажется, тело начало получать удовольствие, по нему бежал легкий озноб… Все это напомнило далекую юность и друга-любовника, их первую близость и резкую рвущую боль, сменившуюся затем наслаждением… "Одевайся, — красавчик убрал игрушку, — нас уже в гареме заждались". Скай, чуть помедлив, приходя в себя, слез с кровати. Его слегка потряхивало, но не от страха, а, скорее, от предвкушения. Если его от игрушки так повело, что же тогда дальше будет, в гареме. Ведь он не умеет контролировать свои чувства и эмоции так, как это делает большинство местных. Не разорвет ли его на части от удовольствия. Отдышался. Успокоился. Надел плотно сидящие, но не в обтяг, брюки цвета беж и приталенную, почти в облипку, с коротким рукавом рубашку розового цвета. Ийлийяс оценивающе осмотрел его, довольно улыбнулся. И оба вышли из комнаты.***
Флорейния, оставшись в одиночестве, сидела в кресле, погруженная в свои мысли. В комнату вошла Клайвдия, по-хозяйски, без стука. Женщины отправились на экскурсию по дому. - Изначально наш фамильный дом представлял собой отдельно стоящее двухэтажное здание, разделенное на женскую и мужскую половины, — начала рассказ Клайвдия. — Со временем, по мере роста числа обитателей, дом расширялся, возводились новые постройки. - Дом очень большой и красивый, — восхитилась Рейна. - Да, это верно. Сегодня родовое гнездо Лайфейеров состояло из четырех отдельных двухэтажных корпусов-лучей, объединеных между собой одноэтажным пристроем-холлом с крышей в виде стеклянного купола. Попасть из одного корпуса в другой можно было только через центральный холл. Два корпуса были полностью женскими. В одном из них, главном, размещались жилые комнаты госпожей, включая Старшую госпожу, а также наиболее близких родственниц и тех женщин, кто имел какие-либо заслуги перед семьей. Во втором женском корпусе жили хозяйки, включая Управительницу, прочие родственницы, в том числе дальние. Здесь же был малый зал приемов для проведения внутрисемейных торжеств и мероприятий. Именно в этом корпусе и находилась комната Рейны. - А этот корпус самый старый из всех построек. Он несколько раз перестраивался, в последний раз еще при моей прапрабабке в ее бытность Старшей госпожой. Сейчас он полностью отдан под мужскую половину. Здесь находятся жилые комнаты домашних рабов, в том числе и твоего зверика. - У-гу, — Флорейния натянуто улыбнулась. В мужском корпусе также находились большой гаремный, спортивный и тренажерный залы. Здесь же была и общая комната для наказаний. Кроме того, на женской половине, в комнатах Старшей госпожи, Управительницы и еще нескольких высокостатных женщин, включая Эйлийзию, имелись свои, персональные, комнаты для "воспитания непослушных зверушек" с большими коллекциями различных "игрушек". На мужской половине была также и комната для проведения церемонии Прощания. Чуть более подробно остановились на комнате для наказаний на мужской половине дома. Хозяйка показала различные приспособления и орудия для воспитания непокорных рабов. Еще раз напомнила, что мужчину всегда есть за что наказать, и что именно через наказание он получает прощение. Но перед этим зверик должен осознать свою вину и раскаяться в содеянном. А это целая наука. Хозяйка даже процитировала несколько "умных" мыслей из каких-то трактатов. И суть их сводилась к тому, что только наказание может сделать раба послушным и счастливым. Последним, что они посетили на мужской половине дома, было небольшое по площади прямоугольное помещение без единого окна, с холодным бетонным полом, выкрашенным в черный цвет, серыми стенами и чуть более светлого цвета потолком. Поперек комнаты по центру, словно деля ее на две половины, стояла деревянная скамья с ремнями-фиксаторами. На полу — справа и слева от скамьи на некотором расстоянии от нее — лежали видавшие виды соломенные коврики, посеревшие от времени и местами истертые до дыр. Эмоционально вся эта обстановка действовала удручающе, но Рейна постаралась сохранить спокойствие. - Вот и комната для проведения церемонии Прощания, — буднично отрапортовала Хозяйка. — В последнее время ей почти не пользовались. Как правило, неугодных или не представляющих больше коммерческой ценности рабов передают на попечение государства в соответствующий приют… А теперь, дорогая, пойдем в четвертый корпус, — и женщина сделала приглашающий жест в сторону двери. — Там у нас большой зал для торжественных приемов, кухня, бассейн с подогревом, медблок, кабинеты госпожей, хозяек и их помощников. Еще есть библиотека, кстати, очень великолепная, не хуже, чем во Дворце, я считаю. - О! Это великолепно! — радостно воскликнула Рейна. — Я люблю большие библиотеки. В них иногда можно обнаружить очень интересные древние издания. - Да, — улыбнулась Клайвдия, идя по холлу. — Ее еще моя прапрабабка начала собирать. Наши фонды постоянно пополняются новинками, но занимаются этим все по чуть-чуть и никто конкретно. Поэтому, дорогая, в качестве твоей благодарности за нашу опеку, предлагаю тебе взять на себя ответственность за семейную библиотеку Лайфейеров. Конечно же, не прямой сейчас, а месяца через два-три, когда ты привыкнешь к новой для себя обстановке и освоишь все обычаи и принятые в нашем доме правила поведения, — женщина остановилась и многозначительно посмотрела на Флорейнию. — Но я ни в коем случае не настаиваю. Это может быть только твое добровольное и обдуманное решение. - Я почту это за честь, госпожа Клайвдия. - Вот и договорились, — довольно улыбнулась Хозяйка и зашагала дальше. Изначально четвертый корпус был женским. Но госпожа Эйлийзия после нескольких лет жизни на Земле привнесла в устройство дома некоторое количество континентальных идей. Не все из них были по нраву членам семьи, но некоторые все же прижились. Эти идеи не афишировались широко, не преподносились общественности как новые популярные веяния и не вызвали брожения в массах. Дворец отнесся к этому снисходительно, как к легкой блажи молодой аристократки: "Перебесится, устаканится, само пройдет". Поэтому в настоящее время четвертый корпус был "условно общим". Это была нейтральная территория. И пока раб находился здесь, ни одна госпожа не могла без его согласия поиграть в него или использовать его по назначению. Даже если мужчина только направлялся в общий корпус, ему достаточно было заявить об этом, чтобы избавиться от приставаний какой-нибудь женщины. Эти негласные правила были рассчитаны на честность звериков. Врунов среди мужской половины дома не было, потому что их не любили и очень строго наказывали. Кроме того, честность вбивалась в рабов с детства. В библиотеке было большое количество печатных книг, а также электронных документов. Была очень хорошо продуманная и простая система хранения и учета. Для пользования библиотекой и бассейном в течение недели выделялись четыре женских дня и три мужских. В доме был свой семейный доктор с парой ассистентов-помощников. Медблок был хорошо оборудован, по последнему слову техники. В нем можно было проводить диагностику и одновременное лечение десяти пациентов, а также выполнять простые операции, в том числе принимать не осложненные роды. Центральный холл имел четыре выхода на улицу. Один из них был парадным и вел во двор, представлявший собой небольшую замощенную фигурной плиткой площадь, располагавшуюся между двумя женскими корпусами. На улице между главным женским корпусом и общим, а также между вторым женским корпусом и мужским были обустроены сады с цветниками и клумбами, на которые можно было полюбоваться со скамеек. Все теплое время года эти два уголка радовали глаз буйством красок. Между общим и мужским корпусами был открытый бассейн, а также несколько детских игровых площадок. По круговому периметру весь дом окружал небольшой парк с дорожками, скамейками, фонтанами, зелеными лабиринтами и прочими ландшафтными затеями. Немного в стороне от общего корпуса, за парком, находились хозяйственные постройки, такие как конюшни, различные склады и прочие. - А вот тут у нас кухня. Но госпожам приходить сюда нет никакой надобности, — Клайвдия даже как-то выделила интонационно последнюю фразу. — Кухня подходит только для рабов. Госпожи, обычно, принимают пищу в своих комнатах. Иногда госпожи-подружки или просто имеющие общие или схожие интересы могут объединяться и принимать пищу вместе, в комнате одной из них, как в студенческие времена. Еду должен приносить раб. Накрывать на стол и потом убирать тоже должен он. Если же твой зверик в это время будет занят по поручению Старшей госпожи, тогда принести еду и накрыть на стол может любой малек. Стоит только приказать. Благо, они всегда снуют по дому в поисках заданий для себя. Все зверики, в том числе и мальчишки, должны приносить пользу своему Дому и семье, поэтому с радостью и безропотно выполняют любые поручения госпожей. Также можно воспользоваться имеющимся в комнатах всех госпожей специальным устройством, которое позволяет отправить соответствующий запрос на кухню. Хозяйка говорила без умолку, очень вдохновенно. Рейне оставалось только кивать и улыбаться. В завершение экскурсии женщины дошли до кабинета Клайвдии. Флорейния получила обещанные учебники и отправилась к себе в комнату… просвещаться.***
Ийлийяс открыл дверь и втолкнул Скайя внутрь. Помещение наполняла легкая незамысловатая музыка. Это был большой зал квадратной формы. По периметру стояли несколько невысоких столиков, вокруг которых были расставлены низкие диваны. Также тут и там кучками и по отдельности были разбросаны пуфики. За одним из столиков в дальнем углу сидели трое мальчишек и увлеченно во что-то играли, за другим — два парня постарше что-то обсуждали. На диванной группе напротив входа расположились еще трое: юноша лет примерно двадцати с темно-русыми волосами, немного в стороне от него — мужчина чуть старше тридцати, крепкого сложения, с копной светлых с рыжим отливом волос, а в обнимку с ним сидел парень лет двадцати трех — двадцати пяти с вьющимися русыми волосами, и тоже крепкого сложения. Судя по всему, эти двое были устоявшейся любовной парой. Причем старший из них был Верхним. В их сторону и направился Ийлийяс, поманив Скайндайра рукой. И тот, подойдя к этой тройке, опустился на колени, демонстрируя покорность и подчинение. Лийяс уселся рядом с самым младшим пареньком, обнял его по-хозяйски, потрепал по волосам, поцеловал в макушку. А тот в ответ заулыбался и прижался к старшему покрепче. "Ну, с ними тоже все понятно", — подумал Скай, глянув на эту идиллию, и принялся старательно изучать ковер, на котором стоял. На мгновение оторвав взгляд от пола, бегло окинул всех четверых и сделал для себя неутешительный вывод, что все они, ни дать ни взять, красавцы как на подбор. И надо быть черствым замшелым сухарем, чтобы, находясь рядом с ними, сохранять душевное равновесие. А у Скайя при виде этих лапочек все внутри шевелилось и трепетало. С другой стороны, Скайндайр, распираемый от желаний, все же понимал остатками своего здравомыслия, что у него давно уже никого не было, кроме его госпожи, а потому совсем неясно, скольких партнеров и как долго он сможет выдержать за один раз. И эта неясность его настораживала. Да и что он, в самом деле, шлюха какая-нибудь, чтоб под каждого прелестника стелиться. Жена, если узнает, таким его поведением будет очень-очень недовольна — промывкой мозга дело точно не ограничится. Поэтому пусть будет как будет. Внешний вид Скайя сам по себе привлекал внимание. Стоило ему появиться в зале, как игры и разговоры стихли. Все взгляды были устремлены на него, новенького. Народ стал потихоньку подтягиваться, будто по всему дому были расклеены афиши с анонсом грандиозного представления, которое сейчас должно состояться в гаремном зале. И Скайндайру, похоже, в нем отводится далеко не второстепенная роль. Старший из парней изучающе посмотрел на Скайя, потом обратился к Лийясу: - Так это и есть Синеглазка? - Да, Клайв, он самый. - Неплох, — Клайвий облизнулся. — Будем знакомиться? - Скай. Полностью — Скайндайр, но так меня никто не зовет. Мне тридцать лет. - А не староват ли ты для нашего гарема, Синеглазочка? — улыбнулся Клайвий. - Чья бы собака тявкала… — зло посмотрел на него Скай. - А вот хамов тут не любят. На первый раз, так и быть, прощаю. Если еще раз огрызнешься или проявишь неуважение — пощады не будет, — спокойно и почти миролюбиво сказал Клайвий. — Ты понял? - Да, — и Скайндайр снова уставился в пол. - Что умеешь? Чем занимался раньше? — присоединился к расспросам Лийяс. - Помогал управляющему в доме матери. Знаю местное и континентальное торговое право. Я могу и хочу быть полезным семье. - Определенно, ты очень даже можешь быть полезен, — Клайв плотоядно улыбнулся. - Я, правда, хочу пользу приносить знаниями, а не задницей перед гаремом крутить, — смущенно ответил Скайндайр. - Обсудим это потом, — Лийясу уже, видимо, не терпелось. - А кто из вас выше по положению, и на какое место в иерархии я могу претендовать? - А парень-то не промах. Сразу в дамки метит, — заулыбался Клайвий. - Я управляю домом. Клайв — Старший в гареме и у него есть два помощника. Если ты и вправду знаешь торговое право, то можешь претендовать на роль советника Старшей госпожи в ее торговых делах, то есть, формально, будешь моим помощником. До тех пор, пока у госпожи Эймийлии не появиться какой-нибудь любимчик из гарема, что очень сомнительно, — самоуверенно заметил Ийлийяс, — ты будешь седьмым в иерархии. Но здесь и сейчас мы поимеем тебя вдвоем. А дальше уже сам разбирайся, быть с кем-то еще или нет. Если сейчас нам понравишься, силой тебя никто не тронет. - Пожалуйста, только не здесь. Я хоть под всех шестерых лягу. Только не при всем гареме… — взмолился Скай, глядя на двух старших парней. Уши его горели и румянец начинал заливать все лицо. - Ай, какой стеснительный, — Клайв заморгал глазками, изображая невинность. - Будешь торговаться, мы прямо здесь тебя вчетвером поимеем, и в хвост, и в гриву, по очереди и не один раз, а может, и не только мы. И таких желающих, кажется, становиться все больше, — Ийлийяс многозначительно посмотрел на Скайя, а потом на собравшихся в зале парней. "Ну что же, раз не получается по-тихому, значит, будем блистать и собирать аплодисменты. И постараемся получить от этого максимум удовольствия и извлечь максимум выгоды. Хорошо, хоть насиловать не будут", — подумал Скай, обреченно вздохнув и уставившись в пол. - А теперь проверим, хорош ли ты в постели? — улыбнулся Ийлийяс и уже серьезно: — Раздевайся! - Это, конечно, можно. Только постели я тут не наблюдаю, — оживился Скай, направив на Лийяса такой же вызывающе наглый взгляд, как днем во дворе. Ийлийяс в ответ недовольно зыркнул, другие — рассмеялись. - А-хах! — Клайв засмеялся громче всех. — Если ты и дальше будешь такие глазки строить, одним разом точно не отделаешься. Да и другие парни тебя, наверное, тоже уже хотят. По крайней мере, мой — так уж точно, — и улыбаясь, потрепал своего Нижнего по голове. Скайндайр наградил Клайвия все тем же вызывающе наглым взглядом. Под одобрительные возгласы, глядя на Клайва и его Нижнего, Скай, чуть сощурив глаза, медленно провел языком по губам. Сам при этом слегка подался грудью вперед и не спеша начал освобождаться от рубашки. Оголившись по пояс, он расстегнул брюки и слегка приспустил их, вызвав волну одобрения собравшихся в гареме наложников. Верхняя часть ягодиц обнажилась, показывая окружающим манящую щелочку между ними. И если бы не присутствие Старшего по гарему, задница Скайя уже давно была бы поставлена под раздачу. Парней, желающих снять накатившее возбуждение, вокруг него собралось уже предостаточно. Скайндайр понимал, что играет с огнем, но был уверен, что эти двое, его будущие Верхние, не допустят сексуального беспредела на подконтрольной территории, защитят его. - Только, — уже серьезно продолжил Скай, изобразив на лице смущение и опустив взгляд в пол, — я ласку люблю, а боль — нет. И я уже давно не был под Верхним. Клайв заржал как мерин, потом улыбнулся: - Ладно, раздевайся уже давай, а то я сейчас скончаюсь от твоего эротизма. И не боись, мы ювелирно. Тебе понравится, потом еще за добавками бегать будешь. Скайндайр, полностью раздевшись, снова встал на колени. Оба Верхних сняли рубашки, оставшись только в брюках. Ийлийяс поднял Скайя с колен, отвел его немного в сторону от дивана, подошел сзади и начал ласкать. Он медленно гладил своими ладонями плечи, спину, спустился к ягодицам, прошелся по ним, потом по щелочке между ними. При этом целовал уши, шею, плечи Скайндайра. Потом в обратном порядке. Клайв подошел спереди, принялся поочередно сжимать-поглаживать соски, то один, то другой, затем — гладить грудь, живот, талию, снова вернулся к соскам. Одной рукой стал властно, по-хозяйски теребить и ласкать член и мошонку Скайя. А тот расслабился и позволил себе плыть по реке удовольствия. Его тело чутко реагировало на каждое прикосновение, подставлялось под ласковые руки, извивалось. На лице была печать блаженства, взгляд туманило. Глаза сами собой стали закрываться. "Не закрывай глаза", — шепнул кто-то на ухо. Уже было неважно, чей это голос. Во рту пересохло, дыхание сбилось. Скайндайр, встретившись взглядом с Клайвом, простонал: "Я уже скоро". Клайв отошел в сторону. Лийяс слегка подтолкнул Скайя и поставил его в такую же позу, как до этого в спальне. Потом опустился на колени, пристроился сзади, приспустил штаны, и, положив одну руку на спину Синеглазки, вправил свой возбужденный член в раскрытую перед ним задницу. Почувствовав в себе Верхнего, Скайндайр сам стал насаживаться, совершая плавные движения бедрами. Ийлийяс стоял какое-то время неподвижно, позволяя новичку проявлять инициативу. Потом взял его за бедра и стал совершать ритмичные фрикции. Мягкое податливое тело под ним совсем обмякло и, в прямом смысле, повисло на его руках и члене. Из Скайя вырывалось громкое прерывистое дыхание вперемешку с тихими стонами. Лийяс то ускорялся, то замедлял свой ритм. Наконец он сделал несколько резких движений и кончил, выстрелив теплым вязким потоком. Потом погладил Скайндайра по спине, вышел из него и отошел в сторону, уступая место следующему. Клайв встал поудобнее, вогнал свой вздыбленный член в аппетитную задницу, сделал несколько поступательных движений. Потом, приподняв трепещущего под ним мужчину, обнял того за грудь и прижал к себе спиной, запрокинул его голову себе на плечо. Стал играть с мочкой его уха, целовать, лизать, покусывать. Взял в руку член Синеглазки, сначала теребил и гладил его, потом, сжав крепко, стал двигать рукой по твердому стволу. Скай, растворившись в этих объятиях и забыв о приличиях, извивался и стонал, не скрывая уже своего удовольствия. Он начал подмахивать одновременно и члену и руке Старшего. Кажется, Скайндайр был на седьмом небе от счастья. Его глаза были открыты, но в них осталась только тень присутствия. Весь он был сконцентрирован на партнере и получаемом удовольствии, поэтому только и смог издать что-то нечленораздельное — полустон-полушепот, в котором угадывалось: "Я сейчас кончу". Тогда Клайв ускорился, чтобы догнать этого такого нежного и чувственного новичка, тающего в его руках. Оргазм накрыл Скайя с головой. Его трясло и выкручивало, показалось даже, что оргазменное блаженство длилось вечность. Конвульсии и содрогания его тела передались и Верхнему. Клайв сделал несколько резких и глубоких движений и излился в него. Скайндайр при этом продолжал подмахивать. Клайвий прижал его к себе покрепче, покрутил ягодицами немного, замер ненадолго. Потом вышел из парня и, чмокнув его в шею, отошел в сторону. Скай обессилено сначала присел, потом медленно лег набок. Он глубоко и громко дышал вперемешку со всхлипами. На лице застыла улыбка. Взгляд был устремлен куда-то вдаль. В его синих глазах была какая-то загадочность. Ему сейчас было безумно хорошо. Внутри у него все пело и танцевало, распускались яркими красками цветочные клумбы, порхали бабочки. Может, это состояние можно было назвать мимолетным моментом счастья. Скайндайр получал удовольствие от секса со своей женой. Флорейния часто позволяла ему брать инициативу в постели. Но такого она точно не сможет ему дать. И дело не в том, что секс с парнями, который был сейчас, лучше или хуже секса с госпожой. Просто эти два секса были абсолютно разными… разными по чувствам, по ощущениям, по эмоциональной наполненности, по тем струнам, которые играли и пели внутри него в процессе соединения с партнером или партнершей. И, безусловно, оба эти секса были хороши по-своему, каждый в отдельности, и оба они нравились Скайю. Теперь он знал это точно, был уверен в этом. Мужчина вдруг вспомнил слова Клайвийя: "Тебе понравится, потом еще за добавками бегать будешь". И Старший был прав — оба Верхних оказались знатными трахалями. Ему действительно понравилось. Продолжалось все недолго, даже меньше получаса, но Скайю это показалось вечностью… блаженной вечностью. Все только закончилось, а он хотел еще, снова и снова и чтобы это длилось и длилось… бесконечно… Восторженные возгласы в зале стихли. Любопытные зрители стали парочками расходиться по комнатам, чтобы снять сексуальное напряжение. - Эй, Скай. Ты как? С тобой все в порядке? — голос Ийлийяса вернул Скайндайра в реальность. - Да, — зачарованно глядя вдаль, ответил мужчина. Он попытался подняться, но сил не было. Лийяс помог ему встать, подтереться, одеться, усадил на диван рядом с собой. Новичок потихоньку приходил в себя. - Похоже, он кайф словил, — прокомментировал Клайв, улыбаясь, и обратился к Скайю: — Откуда ж ты такой нежный взялся? - Это длинная история. - Мы никуда не торопимся, — снова улыбнулся Клайвий. - Хорошо. Тогда слушайте. Скай поднял ноги на диван, обнял их и положил голову на колени. Не торопясь, тщательно подбирая слова, он начал свой рассказ. Отца своего Скайндайр Эйммейерсес никогда не видел. Со слов матери знал только, что тот был инопланетником. Мама раньше служила в торговом флоте и побывала в разных уголках галактики. Из последнего своего полета она возвращалась, уже зная, что носит Скайя под сердцем. Всю жизнь парень провел на небольшом хуторе, в доме своей тетушки. Своих детей у нее не было. Так что она заботилась о нем не хуже родной матери. Поэтому можно сказать, что у мальчика было две мамы. Они всегда были добры и ласковы с ним. Конечно же, его воспитывали в строгости и ругали за шалости, но никогда не наказывали. Рабов в доме было немного: пара спецов, которых иногда использовали как наложников, и примерно с десяток сельских батраков. Мама помогала по дому, но управлением полностью занималась тетушка. Когда Старшая их хутора скоропостижно скончалась, все хозяйство свалилось на плечи его матери. При этом она еще успевала сыном заниматься. Тогда ему как раз исполнилось десять. Семья не бедствовала, но свободных средств всегда было мало, да и по дому нужна была помощь. Поэтому после лагеря для мальчиков обучение Скайя закончилось. Мама обучала его всему, что знала сама. Ему даже было позволено пользоваться галанетом для получения знаний и расширения кругозора. Кроме того, мальчонка в свободное время всегда крутился около спецов. Поваром, портным или кем-то еще он, конечно, не стал, но сготовить что-то съедобное, пришить пуговицу, заштопать дыру на одежде или вбить гвоздь в стену мог запросто. За шесть лет самостоятельных занятий подросток освоил местное и континентальное право, азы экономики. По мере возможности и своих знаний он помогал маме в управлении хутором. Когда Скайю было пятнадцать лет, в их доме появился наложник — подарок одной давней маминой знакомой. Оказалось, что тремя годами ранее этот "подарок" закончил Джордан, но в родном доме для него так и не нашлось достойного применения. Его звали Кьюйсом. Он не был смазливым красавцем, но был хорошо сложен. В нем была какая-то харизма, мужественность. Этим парень и привлекал к себе. Сначала он просто помогал госпоже в управлении домом, так же, как это делал и родной сын. Они даже сдружились. Через год госпожа взяла этого наложника в мужья. Она постепенно отошла от дел и Кьюйс фактически стал управлять хутором, а Скайндайр был при нем помощником. Управляющий обучил Скайя всему, что знал сам, чтобы иметь толкового парня на подхвате. Еще через год Кьюйс начал засматриваться на Скайндайра совсем не по-дружески. Намекал, строил глазки, обжимался, дарил букеты, делал робкие признания в любви, пытался ухаживать. Несколько раз даже украдкой целовал сына своей госпожи в губы. Но это все было как-то не слишком настойчиво. У Скайя от этих поползновений дыхание перехватывало, по телу дрожь мелкая шла. И он еле сдерживал себя от желания самому стянуть одежду с этого нерешительного парня и отдаться ему. Просто Скайндайр не знал, как госпожа на это отреагирует. Почти два месяца Кьюйс изводил его своими заигрываниями и приставаниями, пока Скайю окончательно не снесло голову. Тогда он отчитал мужа госпожи как нашкодившего котенка. Конечно, Кьюйс сначала обиделся и целый день не разговаривал. Но потом сам пошел к жене просить согласия на отношения с ее сыном. Она сказала только, что не потерпит насилия в своем доме, но не будет возражать, если эта связь будет добровольной. Скайндайр был девственником. Кьюйс стал для него первым мужчиной, Верхним. Они были вместе семь лет… Семь замечательных, чудесных лет… И оба думали, что большего счастья им уже и не надо. Парни проводили вместе все свободное время, смотрели старые инопланетные фильмы, читали, а потом пересказывали любовные романы. Были друг с другом утром, днем и вечером. Только ночью Кьюйс принадлежал своей жене. Правда, иногда госпожа выставляла его за дверь, и тогда он приходил к своему Нижнему. В такие моменты Скай был как-то особенно счастлив. Засыпать и просыпаться в объятиях возлюбленного, со вкусом его поцелуя на своих губах… Это казалось волшебством. Но их время как-то очень быстро и незаметно закончилось. Госпожа очень долго искала жену для сына в домах соседей, на окрестных фермах и у своих подруг. И в конце концов ее поиски увенчались успехом. Она нашла девушку чуть моложе Скайя, по характеру такую же, как и она сама: добрую, мягкую, в меру строгую, но не жестокую. Важным условием брачного контракта было то, что будущая жена должна была переехать в дом матери мужа, приняв ее покровительство. А за это семья невесты получала небольшой выкуп в виде двух сельских батраков. Фамильный дом невесты был беден, поэтому такое условие более чем устраивало обе стороны брачного договора. Но устно невеста договорилась с госпожой еще об одном: муж всецело должен принадлежать своей жене, в его жизни не должно быть никаких мужчин, только она. Несмотря на все эти странные условия, почти ультиматумы, эта девушка очень нравилась Скайндайру. Ее звали Флорейния… Рейна. Он влюбился в нее с первого взгляда. И она, кажется, тоже его полюбила. Близкие отношения с Кьюйсом пришлось прекратить. Парни по-прежнему виделись в течение дня, Скай помогал управляющему в делах дома. Но быть вместе им запретили. Правда, иногда они не сдерживались: обнимались, целовались… Но на большее не решались — научились гасить свою страсть… Потом их отношения и вовсе стали платоническими: только взгляды и вздохи. Это была настоящая мука для каждого из них: видеть и слышать любимого, чувствовать его тепло, дыхание, сводящий с ума запах плоти, и не сметь прикоснуться. Хотелось выть, лезть на стену. А потом и платоническое закончилось. Рейна как раз забеременела: первенец, девочка. И Скайндайр все свое время проводил около жены: и днем и ночью. А Кьюйс полностью ушел в работу: днями напролет занимался бумагами. Парням даже издалека друг друга не удавалось увидеть. Но однажды ночью молодая госпожа осталась спать одна, а Скайя отправила в его комнату. Кьюйс каким-то образом прознал об этом и пришел к своему Нижнему. Матерь Сущего! Что это была за ночь. Это была чудеснейшая ночь из всех их ночей. Они любили друг друга, как никогда раньше, как будто пили сладкий нектар и не могли напиться. Скайндайр отдавался с такой страстью, а Кьюйс брал его так нежно и ласково, словно они делали это в последний раз… так, чтобы надолго запомнить эту ночь. С рассветом силы покинули любовников, хотя страсть еще оставалась. Парни поцеловались, словно перед разлукой — трепетно, нежно, но жадно, как будто утоляя жажду. Потом Скайндайр уснул в объятиях своего любимого мужчины со вкусом его поцелуя на своих губах… Это действительно все оказалось последним разом… Утром Флорейния пришла проведать своего мужа и… Это был грандиозный внутрисемейный скандал. Мать очень рассердилась на своих мужчин и долго их отчитывала. Кьюйса, за то, что он нарушил запрет своей госпожи на встречи с ее сыном, ждало наказание плеткой. Скай тогда впервые в жизни стоял перед матерью на коленях, плакал, просил прощения за нарушение запрета и умолял простить Кьюйса или наказать их обоих. Она была холодна, сказала только, что за капризы наказание будет удвоено и провинившийся раб получит восемьдесят ударов плетки. Сын больше не посмел ничего сказать своей матери. Потом он молча стоял на коленях и смотрел, как его мама, добрейшая из всех женщин, как ему всегда казалось, ловко орудует плеткой по спине и заднице своего мужа и его любимого. Каждый взвизг и удар плетки отзывался в Скайндайре почти физической болью, но он даже плакать боялся, чтобы еще больше не навредить любовнику. Госпожа спокойно отсчитала восемьдесят ударов, потом сводила мужа в душ, смазала его битые места маслом иши. Напуганный (не за себя, а за Кьюйса) и растерянный Скай все это время продолжал стоять на коленях и молча наблюдать за ними… за мамой и за любимым. Мать помогла Кьюйсу встать и повела в свою комнату. Она хорошо держалась. Ни одной эмоции не пробежало по ее лицу. Но сын-то знал, что она сейчас вместе с мужем закроется в своей комнате и расплачется. Они оба, его мама и его любимый, будут успокаивать друг друга, просить прощения. Скайю так хотелось быть вместе с ними… вытирать материнские слезы, успокаивать их обоих, обнимать, целовать, гладить и вымаливать прощение. Но нельзя... Тогда он убежал в поле и орал там как слоногемот, валяясь в пыли и стуча кулаками по земле. Три дорогих ему и горячо им любимых человека страдали сейчас… страдали из-за него, и он был бессилен что-либо сделать. Скайндайр вернулся к себе в комнату, скинул одежду, залез в ванну и, забившись в угол, словно испуганный зверек, разрыдался. Он дрожал как листок на ветру. Слезы текли и текли бесконечным потоком. Его никак не отпускало. Счет времени был потерян. Очнулся он оттого, что кто-то звал его по имени, так ласково, нежно, как мама звала в детстве. Это была Флорейния. Скай из последних сил вцепился в нее, как в спасательный круг. И только повторял как в бреду, что ему жаль, что так получилось, и просил прощения. Жена помыла его, вытерла и отвела в свою комнату. После этого у Скайндайра уже никого больше не было, кроме его госпожи, даже когда они спали в разных комнатах. Так прошло еще шесть относительно спокойных и счастливых лет. Рейна родила дочку и соединила в ее имени их имена — Скайрейна, или Скайрэн. Скайндайр был очень горд этим и счастлив. Недавно их навестила младшая сестра мамы. Они очень долго о чем-то сначала спорили, потом ругались. Скай так и не узнал, о чем, как ни спрашивал. Даже Кьюйс не знал этого. Тетка, когда приехала в гости, была "сама любезность", а уезжала бешеной фурией. Через несколько дней мама вдруг слегла с сердцем и за неделю жизнь, потихоньку угасая, покинула ее. Скайндайр и Кьюйс были напуганы, растеряны. Их будущее было неясно. Они пытались успокоить друг друга, поддержать. Потом осмелились обняться так крепко и жарко, словно встретились после вековой разлуки. Скай плакал на плече друга, а тот гладил его по голове и пытался подбодрить. Рейна будто поняла, что им сейчас очень нужна эта дружеская мужская поддержка и ничего не сказала, просто понимающе кивнула, глядя мужу в глаза, и отошла в сторону. На следующий день после похорон снова приехала тетка и заявила свои права на наследство: на дом, угодья, имущество, включая рабов. Она потребовала у Кьюйса отчета о состоянии дел на хуторе, а на следующий день, не сказав никому ни слова, усыпила его. Скайю не дали проститься с любимым — ни с живым, ни с мертвым. Матерь Сущего! Он не мог понять и до сих пор не понимал, за что новая хозяйка их дома мстила его матери? Ведь Кьюйс в свои тридцать четыре года еще был полон сил, умен. Его можно было сдать в приют, если он не нужен. Но зачем убивать-то? К чему такая необъяснимая жестокость? Закон, принятый Советом в 328 году, запрещал усыпление наложников без их письменного согласия. Но для новой владелицы дома Скайндайр был всего лишь бесправным рабом, а его жена — такой же бесправной приживалкой. И никто не обязан был перед ними отчитываться о судьбе какого-то наложника. Новая хозяйка дала ясно понять, что будет терпеть Флорейнию, ее малолетнюю дочку и своего племянника в доме лишь при условии их беспрекословного подчинения ее указаниям. В ином случае им давался месяц на сборы, чтобы покинуть ставший теперь чужим дом. Рейна стала вести переписку со всеми возможными дальними и близкими родственниками, а также с несколькими влиятельными Домами, предлагая знания своего мужа в обмен на опеку и покровительство над собой. Откликнулись три семьи. Но Старшая госпожа Дома Лайфейеров, да хранит Матерь Сущего ее и ее близких и пошлет им долгие лета и процветание, предложила наиболее приемлемые условия. Рассказывая свою историю, Скайндайр временами тяжело вздыхал, а когда закончил повествование, в его глазах блестели слезы. Он вытер их, глубоко вдохнул: - Так мы с моей госпожой и дочкой и оказались здесь. - Ты и твоя госпожа не являетесь родственниками нашего Дома? — уточнил Ийлийяс. - Полагаю, что нет. По линии моей матери, так уж точно. - Будем считать, что мы тебе поверили, — улыбнулся Клайвий. - Я абсолютную правду рассказал, — состроил обиженное лицо Скай. Ийлийяс чмокнул своего Нижнего в губы, потом положил руку на плечо новичка: - Пойдем, Синеглазка. Я тебе дом покажу.