Султанша Ангелов. Часть 1. Самая счастливая

Дорога выдалась невероятно утомительной. Нигяр, сопровождаемая Ги и Паскалем, шла всю ночь по едва хоженым лесным тропам, неся на руках Эсманур. Девочка окончательно выбилась из сил и уже спала, повиснув на плече у матери. Спутники бывшей калфы разговаривали о чём-то вполголоса, периодически поглядывая на женщину. Не понимая их говора, Нигяр пыталась угадать, презирают ли они её или сочувствуют. Но как бы там ни было, в данную минуту она может рассчитывать только на их помощь, поэтому лучшим выходом будет не забивать голову мыслями о том, кто и что о тебе подумает, а попытаться сообразить, как дальше устроиться так, чтобы обеспечить всем необходимым и себя, и дочь. Освещая дорогу парой факелов и держа ружья наготове, подручные Рауля двигались вперёд, ведя за собой Нигяр. Бывшая калфа настороженно вглядывалась в лес, через которой ей пришлось пройти сегодня ночью, словно надеялась разглядеть в нём что – нибудь знакомое. Но могло показаться ей знакомым в чужой стране? Разве что тени деревьев, время от времени пугавшие её, шорох травы, да возня не спавших зверей. Не самые приятные звуки для вынужденной ночной прогулки. Наконец к утру путники вышли к небольшой деревне, расположившейся рядом с лесом. Пока Нигяр с любопытством разглядывала дома с покрытыми соломой крышами, Ги и Паскаль постучали в первую же дверь. Хозяин дома издалека оглядел заморскую гостью, и вежливо отказал в приюте. - Вы уж простите, ребята, у меня восемь детей, и так в доме на всех места не хватает, тем более для посторонних. – объяснил он свой отказ. Хозяин другого дома оказался ещё менее сговорчивым. У него нашлась другая причина не принять Нигяр и Эсманур. - Не буду я прятать у себя всяких оборванок, не говорящих по-французски! – грубо ответил он на просьбу принять беженку с ребёнком на некоторое время, чтобы потом переправить в город. – Она, небось, ведьма, а я не допущу, чтобы дьявольское отродье оскверняло своим присутствием мой дом и мой двор! И не смейте больше беспокоить меня, не то я спущу на вас собак! Прочь отсюда! Лишь с третьего раза Нигяр повезло. Хозяйка очередного дома, пожилая вдова, едва увидела измученное личико Эсманур и прослезилась. Ей стало искренне жаль и девочку, и её мать. Посетовав на то, что в дом она принять иностранку по причине глубокой религиозности не может, старушка предложила поместить Нигяр и Эсманур в сарай, где хранилось сено. Не самое комфортное место для передышки, однако уж лучше такое, чем вообще никакого, рассудила бывшая калфа. Довольные тем, что им удалось выполнить приказ капитана, Ги и Паскаль стали собираться в обратный путь. - Bonne chance! – произнёс Паскаль, улыбнувшись. Нигяр не поняла, что это означает, но почувствовала, что наверняка что-то хорошее и доброе. Не без сожаления она смотрела, как новые друзья удаляются по той же самой дороге, какой привели её сюда. Снова несчастной женщине приходится рассчитывать только на себя. Впрочем, ей было не привыкать решать свои проблемы самостоятельно, и из такого положения как – нибудь выйдет. Хозяйка дома дала хатун два широких тёплых покрывала из овечьей шерсти, чтобы укрыться и одно, чтобы постелить на сено, а также лампу с горящей в ней свечой и корзинку с половинкой аппетитного каравая, куриными яйцами, сушёными яблоками и кувшином овсяного киселя. Последнее было как нельзя вовремя – Эсманур проголодалась и была готова заплакать. Наконец Нигяр и её дочь смогли поесть и отдохнуть с долгой дороги. Расстелившись на высушенной траве, бывшая калфа завернула девочку в покрывало и нежно обняла её. - Ты моя красавица. – прошептала она ласково. – Ты веришь, что у нас всё будет хорошо? Малышка покачала головой в знак согласия. Нигяр нежно поцеловала её в лоб. - Засыпай, моё солнышко. – хатун погладила дочь по щеке и не сводила с неё глаз до тех пор, пока девочка не уснула. Только после этого она задула огонёк свечи в лампе и опустила голову на своё незамысловатое ложе. «Добрых снов, Паша», - пронеслось в её голове, несмотря на то, что утро уже активно вступало в свои права, - «я знаю, вам сейчас не до меня, но знайте, я лишь хочу, чтобы вы не держали зла на меня, ведь я – простая женщина. Я поздравляю вас со всеми вашими победами и желаю счастья, если не со мной, то с другой». Нигяр сама не заметила, как заснула, прижимая к себе Эсманур. Во сне она видела тот же корабль, который привёз её на эту землю, это море, которое разделило её жизнь на «до» и «после»… И тот человек, который оказался единственным, кто протянул многострадальной беглянке руку помощи… Рауль всё так же был приветлив и обходителен, его прекрасные голубые глаза всё так же излучали доброту и искреннее участие. Как будто они и не расстались вчера вечером, когда общий враг прервал их веселье внезапным нападением. Удивительно, как одна – единственная встреча может изменить так многое в жизни человека. Проснулась Нигяр от того, что где-то вдалеке несколько голосов что-то обсуждали громко и весьма бурно. На минуту бывшей калфе показалось, будто она всё ещё находится в компании Рауля и его команды, но спустя несколько мгновений она уверилась в том, что это, к сожалению, не так. Ещё через секунду женщина почувствовала, что рядом с ней чего-то или кого-то не хватает. В ужасе она распахнула глаза и подняла голову. Эсманур! К счастью, девочка находилась рядом. Она проснулась раньше матери и бесшумно вылезла из гнёздышка, чтобы прогуляться. Местные дети заметили странную и непохожую на остальных девочку и решили познакомиться с ней. Они показывали ей котёнка, и малышка с интересом тянулась к животному. - Сhaton, chaton! – твердила девочка лет восьми, поднеся рыжий комочек чуть ли не к лицу Эсманур. - Шатон. – повторяла дочь Нигяр, улыбаясь и поглаживая котёнка по головке. Пушистик беспокойно водил розовым носиком по ладошке девочки, чем приводил её в восторг. Дети с неподдельным интересом разглядывали малышку, которая появилась в деревне буквально из ниоткуда и лепетала что-то на непонятном языке. - Эсманур! – подозвала малышку мать. Этот оклик заставил детей мгновенно позабыть, зачем они пожаловали в этот сарай и броситься в рассыпную. Котёнок решил последовать за ними, и также побежал по одному ему знакомому направлению. Эсманур осталось только расстроено проводить животное глазами. - Я уже испугалась, что потеряла тебя! – Нигяр прижала дочь к груди и поцеловала малышку в лоб. – Подумать только, я просыпаюсь, а тебя нет! Ну как ты, любовь моя? - Там была киса. – ответила Эсманур. – Маленькая киса. Такая красивая и пушистая. - И я спугнула кису? – Нигяр перешла с обычного тона на более шутливый. – Ой, как нехорошо вышло. Но сейчас мы не можем взять с собой кису. - Почему? Почему? Что ответить ребёнку, чтобы не огорчить его? Впрочем, Эсманур всегда была девочкой сообразительной. Даже сейчас она понимала, что мама хочет ей сказать. - Эсманур, детка, сейчас наша с тобой жизнь будет слишком непредсказуемой. Прежде всего, нам необходимо крепко встать на ноги, научиться говорить на местном языке, найти место, где мы будем жить. Только потом можно подумать и о кисе для тебя. - А долго мы будем делать всё это? - Не знаю. – ответила Нигяр, глубоко вздохнув. – Не знаю. - А где Рауль? – внезапно ошарашила вопросом Эсманур. На сей раз Нигяр пришлось обдумать каждое последующее слово для ответа. Хатун даже и не задумывалась, какое впечатление капитан мог произвести на девочку. Конечно, она заметила, что Эсманур совсем его не боялась и даже радовалась всякий раз, когда он приходил. Но сейчас же перед бывшей калфой открылся один простой факт – её дочь привязалась к благородному Раулю де Монтуа, и, очевидно, будет скучать по нему. Нигяр заломила пальцы, соображая на ходу. - У него очень важные дела, он занят. – ответила она, полагая, что такой вариант будет самым оптимальным. - А он придёт к нам? - Придёт, если только найдёт время. - А когда найдёт время? - Ох, доченька, мне самой хотелось бы это знать. В тот момент Нигяр поймала себя на мысли, что сама не отказалась бы от общества Рауля. В конце – концов, кроме него ей было не с кем обмолвиться и парой фраз в этой стране. Однако предаваться меланхолии сейчас Нигяр не собиралась. - Давай пока покушаем и приведем себя в порядок. – сказала она дочери, словно и не было второй половины разговора. Доев до конца еду, что принесла хозяйка дома, бывшая калфа и её дочь оставались сидеть в сарае и ждать, когда, наконец, им можно будет отправиться в город. Время тянулось невыносимо долго, казалось, этот момент никогда не наступит. Нигяр поражалась тому, насколько выносливой оказалась её дочь – малышке было скучно, но она держалась молодцом и совсем не капризничала. Хатун тихо напевала любимые песни для девочки и приглаживала ей волосы, а та слушала их с упоением и переносилась в бесконечный мир детских фантазий. И вот, долгожданный миг всё же наступил. Хозяйка вошла в сарай, и, приветливо улыбаясь, жестом подозвала своих гостей к себе. Нигяр подскочила с места, расправив подол платья и взяв за руку Эсманур. - Viens avec moi, ma fille. – сказала старушка, ведя их за собой во двор. Выйдя на улицу, Нигяр обнаружила, что на дворе её и Эсманур уже давно поджидает телега, груженная товаром на продажу. Местные жители поглядывали на необычную женщину с ребёнком, неизвестно откуда взявшуюся посреди бела дня. Не обращая внимания на взгляды, прикованные к ней, Нигяр по молчаливому указанию хозяйки села в повозку, уложила узелок с вещами рядом и усадила Эсманур к себе на колени. Хозяйка сунула в руку какому-то мужчине, вероятно, товарищу, которому могла доверять, пару серебряных монет и прошептала ему на ухо что-то, постоянно поглядывая в сторону хатун. Мужчина покачал головой, и, ответив что-то, взобрался на козлы телеги, и, убедившись, что женщина с ребёнком готовы ехать, тронулся с места. - Aurevoir! – воскликнула добрая женщина, оказавшая Нигяр и её малышке бесценную услугу. Нигяр помахала ей рукой в ответ и показала Эсманур, как это делается. Итак, они направляются в город к другу Рауля. Остаётся надеяться, что всё обойдётся, и этот таинственный человек примет их так, как просит об этом его друг. В пути Нигяр с интересом ребёнка разглядывала пейзаж, открывшийся перед ней. Весна в Руссельоне вступила в свои права и раскрасила природу в яркие цвета. Деревья стремительно примеряли новые наряды, словно, готовясь к лету, а по земле разошлась молоденькая травка. Всюду распускались цветы - ландыши, фиалки, медуницы. В мелких ароматных цветочках стояли деревья, покрывавшую панораму гор, и казалось, будто они закутаны в легкий душистый туман. А по другую сторону вдалеке открывался обзор на бескрайний голубой океан. «Как же здесь красиво», - подумала Нигяр, - «Я бы хотела всю жизнь провести среди этой роскоши, растить здесь дочь и наслаждаться свободой». Пару часов спустя Нигяр с Эсманур прибыли в городок. Возница помог им слезть с телеги и отправился в дальнейший путь. Нигяр огляделась и взяла за руку дочь. Хотя её и доставили в городок, она понятия не имела, куда идти дальше. Бывшая калфа извлекла из узелка письмо, которое вручил ей Рауль. Как зовут его друга? Кажется, Пьер Суа.. Пьер Суансе… Точно, Пьер Суансьон! Право же, у французов такие сложные имена, как они только выговаривают их, не сломав себе язык? Теперь дело осталось за малым – найти этого пресловутого Пьера Суансьона. Если бы Рауль потрудился объяснить, как он выглядит, это бы существенно облегчило поиски. Но единственное, что оставалось делать бывшей калфе, это спрашивать у каждого встречного, как добраться до дома Пьера Суансьона. Весьма ограниченные познания Нигяр во французском языке значительно усложняли эту задачу. - Пьер Суансьон? – спрашивала она у всякого, кто встречался ей на пути. В ответ прохожие лишь мотали головой или пытались что-то отвечать, но Нигяр их не понимала. Как бы ей хотелось, чтобы нашёлся хоть один человек, который бы знал турецкий, болгарский или русский язык, чтобы можно было с ним или с ней спокойно и доходчиво объясниться! Но, к сожалению, Нигяр довольно хорошо осознавала, где находится, и что по-турецки с ней никто и словечком не перемолвится. - Пьер Суансьон? – в очередной раз обратилась хатун к прохожему. Тот на секунду замер и поднял глаза на женщину. - Пьер Суансьон? – повторила Нигяр. - Pourquoi vous avez besoin Pierre Suarnеsionne? – спросил он недоверчиво. Нигяр в ответ лишь захлопала ресницами. Видимо, этот седой бородатый человек в старом жёлтом пальто и коричневой шляпе, видавшей виды, знает что-то про этого Пьера, раз заинтересовался её осведомлённостью. Хатун не была уверена, что речь шла именно об этом, но что-то внутри неё подсказывало, что она нашла того, кто сможет ей помочь в поисках. Тем более, что на дворе уже стремительно вечерело, и хоть какая-то помощь пришлась бы ей весьма кстати. - Je…попыталась произнести Нигяр. – Вesoin... Il est très nécessaire… Прохожий внимательно посмотрел на неё и загадочно улыбнулся. - Ты говоришь с ярко выраженным турецким акцентом. – неожиданно произнёс он на языке империи Османов. – Ты из Стамбула, да? Нигяр опешила от того, как хорошо этот старик знал турецкий язык. Как в этой глуши мог очутиться столь просвещённый человек? - Да. – тихо промолвила Нигяр. - И ты желаешь увидеть Пьера Суансьона? - Очень! Вы поможете мне найти его? - Конечно. – старик продолжал загадочно улыбаться. – Следуй за мной, я приведу тебя к нему. - Простите меня за дерзость, - пролепетала Нигяр на одном дыхании, сама не понимая, как это вышло, - но откуда вы так хорошо знаете турецкий язык? Вы жили в тех краях? Старик улыбнулся загадочной улыбкой. Он чувствовал, как собеседница всё больше и больше погружается в смятение. - Пусть это пока будет моим маленьким секретом. Если, конечно, ты не возражаешь. – ответил он добродушно. Его на удивление мудрые глаза золотистого цвета излучали теплоту и заставляли Нигяр волей – неволей довериться старику. Лишь бы не разочароваться в нём; слишком много ножей хатун обнаружила в своей спине за последнее время. - Ты боишься меня? – спросил новый знакомый, как – будто догадавшись о страхах бывшей калфы. – Не доверяешь? - Я… я на этой земле совсем одна и никого не знаю. – ответила та. – Там, откуда я убежала, мне было так страшно… - Не волнуйся, я никому не дам тебя в обиду. А сейчас давай я отведу тебя к Пьеру, раз ты столь страстно желаешь попасть к нему. Другого выхода у Нигяр не было. Пришлось взять Эсманур за руку и проследовать за таинственным проводником. Не то, чтобы к Нигяр были прикованы взгляды окружающих, но, безусловно, пройти незамеченной она не могла. Этому способствовал не столько её внешний вид, но и компания. Прохожие, которые в это время ещё встречались на улице, оборачивались ей вслед, некоторые горожане выглядывали из окон и удивлялись чему-то. Нигяр догадывалась, что, вероятно, причина только в ней одной. Однако, вскоре хатун поняла, что её таинственный спутник представляет для встречных не меньший интерес, чем она сама. Хорошие люди, к сожалению, редко встречались на жизненном пути Нигяр, а этот старец производил впечатление хорошего человека. Кто же он, в конце концов? Не разочаруется ли она в нём? Шагая по грязным и сырым улочкам городка, таинственный обитатель Бемуа остановился возле одного из домов и постучал в дверцу калитки. Навстречу ему из дома вышла полная светловолосая женщина, лет на семь старше Нигяр. - Qui est ce? – спросила она, внимательно разглядывая бывшую калфу и её дочь. - De cette femme a besoin d'aide. – ответил старик. - Préparer une chambre pour elle et sa enfant Женщина нахмурилась, но всё же ей пришлось выполнить, что было велено. Едва переступив порог дома, Нигяр обомлела. Никогда в жизни одна не видела столько книг. Полки с книгами начинались едва ли не от самой входной двери, и не было в доме ни одной стены ни в одной комнате, где бы не стол книжный шкаф, битком забитый драгоценными экземплярами, рукописями и свитками. Для Эсманур всё это представляло мало интереса, но её мать долго не могла прийти в себя от шока. Старик заметил это. - Впечатляюще, не правда ли? – спросил он. - Да. – выдохнула Нигяр и внезапно вспомнила о цели своего визита в Бемуа. – Но зачем вы привели меня сюда? Вы обещали устроить встречу с Пьером Суансьоном. - Так и есть. Пьер Суансьон перед тобой. Удивлению Нигяр не было предела. Конечно, она могла бы догадаться, что тот, кто был ей нужен, сейчас находится рядом с ней. Но находясь под грузом впечатлений, так внезапно нахлынувших на неё, так уж легко это было сделать? - Понимаю, ты немного шокирована. – поспешил успокоить её Пьер. – Но не беспокойся, я совершенно безобиден. – он перешёл к делу. – Итак, ты искала меня. Чем могу быть полезен? Покопавшись в вещах, Нигяр протянула Пьеру письмо от Рауля. Старик внимательно прочитал его несколько раз, кое – где улыбнувшись. Периодически он поглядывал на Нигяр и Эсманур, изучая написанное. - Значит, он хочет, чтобы я предоставил тебе и твоей дочурке убежище и, заодно, обучил вас нашему языку. – промолвил он, ознакомившись с содержанием письма. – А что ты сама думаешь по этому поводу? Ты хочешь этого? В горле у Нигяр внезапно пересохло и стало нечем дышать, а на глазах слово не с чего навернулись слёзы. Но происходило это потому, что бывшая калфа ощутила прилив радости и лёгкой эйфории. - Всем сердцем. – прошептала она и крепко обняла Пьера. - Значит, быть по сему. Вошедшая в эту минуту хозяйка дома лишь презрительно фыркнула, увидев эту сцену. Нигяр отпрянула в сторону, прижав к себе Эсманур. Француженка устремилась в сторону кухни, гордо задрав нос. - Не обращай внимания на Жанну, она порой бывает заносчива перед незнакомцами, но в целом она вполне дружелюбна. – успокоил Пьер бывшую калфу. - А кто она здесь? - Моя жена. Ты будешь помогать ей по хозяйству, если, конечно, это не будет отвлекать тебя от уроков. - Нет, что вы. Так Нигяр и Эсманур поселились в доме Пьера Суансьона. Уроки бывшая калфа брала в основном по вечерам. По утрам же молодая женщина выполняла поручения хозяйки дома. Жанна имела собственный источник дохода – брала у соседей вещи на стирку, считая, что тем самым обеспечивает себя и мужа реальными деньгами, которые вряд ли водились бы у них от одной лишь продажи книг. Присутствие в доме подспорья в лице ученицы мужа существенно облегчило ей выполнение всех её домашних хлопот. Нигяр безропотно стирала, сушила, латала и штопала всё, что отдавала ей Жанна, а кроме этого кормила кур, чистила овощи и разделывала рыбу, мыла полы и выгребала золу из камина. Общались женщины исключительно по-французски. По крайней мере, непосредственное общение с носителем языка позволило Нигяр быстрее освоить его, как и было в своё время с турецким. Эсманур же могла с утра до вечера просидеть с Пьером, проявляя чудеса усердия в учении и слушая сказки. Девочке не терпелось самой взять в руки книжку и прочитать всё, от первого слова до последнего. Каждый раз, по вечерам, когда Нигяр освобождалась от домашних хлопот, девочка хвасталась матери своими познаниями и достижениями. Что касается самой Нигяр, то она старалась изо всех сил, хотя, порой, просто валилась с ног от усталости. - Давай позже, Пьер, я сегодня пол - дня простояла головой вниз за стиркой. – говорила она своему другу и учителю. – На чтение уже сил не осталось. - Ох, неужели красавица ленится? Давай, прочитай-ка вот это. - «… Ко’гда взош… взошло Солнце, я стал замьешат…» - Замечать, дорогая, за-ме-чать. Повтори. - За-ме-шать. - За-ме-чать. - За-ме-ш… За-ме-чать… - Вот, молодец. – похвалил Пьер свою ученицу. – Ещё немного, и ты будешь произносить это слово так же чётко, как и твоя дочурка. Эсманур, сидевшая неподалёку, широко улыбнулась, довольная тем, что её снова похвалили. Бывшей калфе было отрадно слышать, каких успехов добилась её дочь. - Отрадно это слышать. – тихонько промолвила она. - Вот поэтому ты должна ровняться на свою способную малышку. Ну – ка, давай ещё раз, не ленись.. - «… Ко’гда взошло Солнце, я стал замеш… замечать, как рашпускаются карсные розы на клоне ‘горы…» Так продолжалось день за днём. Раньше Нигяр и представить себе не могла, как красиво звучат на европейских языках колыбельные песни, любовные стихи и героические песни. Хатун частенько любила выглянуть в окно и послушать их, словно все баллады посвящены ей одной. Песни стали частью жизни Нигяр, и скоро она стала записывать их в тетрадь, чтобы петь для своей дочери. Пьер одобрял это занятие, но Жанна считала, что оно отвлекает от работы. С каждым днём и у Нигяр, и у Эсманур получалось всё лучше и лучше. Бывшая калфа, проходя по улице, стала уже отчётливо различать французскую речь и другие наречия, бывшие в ходу у местных жителей. На вопрос, почему в столь маленькой местности уживается столько разных говоров, Пьер ответил, что изначально каталанский Руссельон постоянно был военным трофеем то Испании, то Франции, но, как он понадеялся, споров за обладание этой территорией больше не будет. - Не волнуйся, скоро ты будешь различать все наречия Руссельона, а это станет хорошим началом для изучения языков. – объяснил бывшей калфе торговец книгами. - Ах, месье Пьер, вы возлагаете на меня столько надежд. – грустно ответила Нигяр. – Не знаю, смогу ли я их оправдать. - Сможешь, обязательно сможешь. Главное, ты должна сама поверить в свои силы. И тогда ты станешь непобедима.