Биение сердца. До изнеможения

      То утро началось с дождя. Мелкого, противного, а после неистово барабанящего по крышам и бьющего до одури в стекла вместе с завывающим ветром, обрывавшим листья с деревьев. Угольно-черные тяжелые, свинцовые тучи нависли над землей так близко, что, казалось, заденут телевизионную башню. Погода совсем не походила на весеннюю, когда порой надвигался жар приближающегося лета, поэтому не было ничего удивительного в том, что большинство людей попрятались в домах, строя угрюмые лица и ворча что-то себе под нос.       Маюзуми был хмур и недоволен, совсем как то облако, что смотрело на него сквозь стену ливня и заляпанное стекло.       Парень листал какой-то журнал, кажется, со спортивными обзорами и статьями. Края потрепанные и неаккуратные. Только когда Чихиро отшвырнул чтиво в сторону, закинув на диван, стало видно фото на обложке: пятеро совсем юных ребят в бело-голубой спортивной форме широко улыбались; позади них стоял статный мужчина в деловом костюме с легкой, ненавязчивой улыбкой на лице. С краю толпы, словно сторонясь всех, находился шестой ребенок: его лазурно-голубые глаза смотрели с некоторой опаской и скрытым недоверием. Создавалось впечатление, что ему кто-то не дает уйти, держит крепко, не отпуская. Однако Куроко по-прежнему был невидимкой, даже на застывшем изображении он терялся на фоне остальных, и, если не присмотреться, он просто растворится. Голубоглазого мальчика можно сравнить с дымом, стремительно поднимающимся ввысь и растекающимся в воздухе незримой пеленой.       Оторвавшись от созерцания стекающих по стеклу капель, Маюзуми поднялся со стула и вышел из комнаты. На кухне за столом сидела немолодая женщина, сжимая в руках кружку с чаем. Её волосы цвета дубовой коры, покрытые налетом серебра, были собраны в тугой пучок. Нос прямой, щеки впалые, глаза серые и уставшие, с залегшими под веками темными кругами.       — Как дежурство? — спросил Чихиро, попутно открывая дверцу шкафа, чтобы заварить себе чай.       — Ох, и не спрашивай! — глубоко вздохнув, ответила женщина. Она провела рукой по волосам, смахивая со лба пряди, и потерла глаза. — Это было ужасно. Все с ума посходили что ли?! — возмущению ее, по-видимому, не было предела. Женщина кашлянула в кулак. — Только и успевали, что распределять людей по палатам да оформлять карты. Безумная ночь…       Чихиро присел подле матери, поставив на стол припрятанную накануне коробку шоколадных конфет. Женщина улыбнулась уголками губ, благодарно кивнула и потрепала любимого сына по волосам. После небольшого перекуса Маюзуми-сан ушла спать: ей был необходим длительный сон, а парень вернулся к себе в комнату. Его желание посидеть с ноутбуком и посмотреть какое-нибудь аниме или почитать мангу было прервано неожиданной трелью мобильника. Звонивший всегда отличался особой манерой речи и умением встревать туда, куда его не просят, но, несмотря на это, он был неплохим человеком и отличным игроком.       — Здравствуй, здравствуй, Чихиро-кун! — протараторил Мибучи.       — Чего тебе? — резко бросил Маюзуми, не удосужив друга приветствием.       — Ай, грубости тебе не занимать, — пропел мелодичный голос на том конце трубки. — Может встретимся? Поговорим?       — С чего бы это? Мы не общались полгода.       — Хм, — протяжное мычание стало своеобразным ответом на вопрос. — Просто подумал, а почему бы и нет? — в его голосе была слышна ухмылка.       После пяти минут глупых уговоров, раздражающих мычаний и нечленораздельных фраз Маюзуми сдался и согласился встретится со знакомым в шесть вечера около парка Тсубаки при условии, что дождь к тому времени стихнет. Чихиро бы, возможно, помолился богам, чтобы ливень не прекращался, но то ли ему было лень, то ли парень понимал, что не сегодня, так завтра. Какой смысл откладывать неизбежное? На самом деле его безумно интересовал вопрос: что именно хочет от него Лео?       Назначенное время неумолимо приближалось, дождь стихал. Ветер больше не бил по стеклу. Пересилив все возможные и невозможные порывы, Маюзуми покинул дом и направился к обозначенному месту. По дороге его дважды чуть не окатили грязной водой мимо проезжающие машины и один раз нечаянно попыталась сбить с ног какая-то девушка, начавшая быстро извиняться и раскланиваться. Как бы банально не выглядела ситуация, а по существу столкнуться с кем-то на повороте не составляет труда, главное: вовремя ухватиться за выступ здания, если таковой имеется. Всю оставшуюся дорогу Чихиро постоянно ежился и строил самые разные гримасы: с промокшего капюшона за шиворот стекала вода. Мерзкое ощущение. Как ни странно, Лео почти не опоздал. Высокий, красивый, темноволосый парень с серо-зелеными глазами, чинно вышагивая, подошел к Маюзуми, гаденько ухмыляясь.       — Неужто промок? — наигранно удивился Мибучи, играя пальцами с брелком на ключах.       — Что ты хотел? — без предисловий подошел к делу парень.       «Не будем говорить под дождем», — развернувшись на каблуках, Лео повернулся в противоположную от парка сторону, тем самым указывая дорогу. Вскоре ребята сидели в чистом, сухом помещении, аккуратно обставленном деревянной мебелью. Резные узоры на стенах создавали неповторимые картинки, на которых можно было рассмотреть то медведицу с детенышем, то птичью стайку, то огромного карпа, проглотившего корабль. Посетителей было мало, так что в зале находился лишь один официант, стоящий у барной стойки. Как только ребята примостились за столиком в самом углу возле окна, он тут же оказался рядом. Приняв короткий заказ, удалился.       — Так, о чем речь? — Маюзуми оглядел помещение. У края стола стояла маленькая лампа в форме лотоса, она источала приглушенный свет, который стелился мрачными тенями на лицах знакомых.       — Да так, скучно было, — соединив кончики пальцев, проговорил Лео. — Как поживает малыш Тецу? — голос был мягкий, пропитанный сладостью и фальшью.       — Нормально. Ближе к делу, — официант вынырнул из-за двери с подносом в руках и неуклюже водрузил его на стол и, расставив заказ, шустро удалился.       — Сейджуро возвращается в город, — брюнет отпил горячего напитка, из-под полуприкрытых ресниц он наблюдал за реакцией знакомого.       — Когда? — Чихиро с силой сжал ручку своей кружки, наполненной обжигающим и испускающим пар зеленым чаем.       — Через пару дней, — пожав плечами, проговорил Мибучи.       — Откуда информация? — Чихиро не привык доверять его словам. Этот парень, с виду безобидный и все понимающий, умел находить в каждой ситуации собственную выгоду.       — Ну, наверное, от самого Акаши, — Лео лукаво улыбнулся. — Он связался со мной. Неожиданный был звоночек, однако, — игриво подмигнув, проговорил он.       — Сейджуро не стал бы никого предупреждать о своем возвращении, — Маюзуми знал это отлично, ведь их с Акаши знакомство пусть длилось и недолго, но кое-что понять в этом человеке парень все же смог.       — Я думаю, он просто хотел, чтобы об этом узнали другие. Поэтому и позвонил, — поза, мимика, то, как Лео пожимал плечами и облизывал губы — все говорило о том, что его забавляет данный разговор. Он был одним из немногих, кто знал об отношениях Сейджуро и Тецуи: о пылких взглядах и небрежных касаниях, о ссорах и, наконец, о болезненном расставании. Ни один, ни другой никому ничего не говорили. Но Мибучи видел, понял. Такие связи ему были не в новинку и хорошо знакомы. Он из тех людей, кто не привык ограничиваться чем-то одним, да и излишней слепотой по отношению к другим людям не страдал. Если Тецуя наблюдал за другими в целях развития своей способности, то Лео делал это из простого человеческого любопытства. Ведь Люди такие интересные.       — Это все?       — Да, — брюнет улыбнулся как-то непривычно, немного сочувственно.       Маюзуми поднялся из-за стола и схватил с сиденья куртку.       — Мне его жаль, — проговорил Лео, пригубив напиток. Чихиро оглянулся, на лице его застыло непонимание.       — Тецую, — прибавил Мибучи, уставившись в окно.       Светловолосый зашагал к выходу. На улице противно моросило. За густыми свинцовыми тучами не было видно ни малейшего проблеска света. Они низко нависали над землей темными сгустками, в любую секунду норовя упасть прохожему на голову. Маюзуми шел широкими, размашистыми шагами, чуть ли не переходя временами на бег. Думать о том, что Акаши Сейджуро — когда-то Король — снова вернется в Японию после своего почти двухлетнего отсутствия, совершенно не прельщало. Этот самодовольный мальчишка с вредной ухмылкой на губах и насмешкой в глазах всегда считал себя выше других. «И как он мог нравиться Тецуе?» — злясь на все на свете, думал Чихиро.       Всю дорогу сокрушаясь под давлением тягостных мыслей, заполнявших юношу с головы до пят, он и не заметил, как добрался до дома. А в тишине, обступившей комнаты, не заметил, как быстро прошел день. На следующее утро небо было все таким же хмурым и неприветливым. Дождь прекратился, и теперь по асфальту тут и там растекались огромные лужи. Сморщив носы и нахмурив брови, проходящие мимо люди несли в руках зонты.       Во время перерыва Чихиро пытался подловить Тецую на лестничной площадке, но парень, судя по всему, так и не выходил из класса. Звонки он упорно игнорировал. Теперь на экране телефона красовалась надпись «13 пропущенных вызовов». Подумав о том, что Маюзуми вполне мог бы отловить мальчика на улице после уроков, он вспомнил о вечерней тренировке. «Кажется, тренер что-то говорила о предстоящем матче», — лениво оперевшись щекой о кулак и не слушая болтовню учителя, думал баскетболист.       И правда, когда вся команда собралась в зале на разминку, Рико во все горло начала говорить о дружеском матче, который должен был пройти в четверг в четыре часа дня, и который они не могли проиграть. Тренер уверяла, что это дело принципа. По существу, Маюзуми не интересовали ни победы над «Кайджо», ни восклицания девушки, свято убежденной в том, что от этого маленького матча зависит их гордость, как игроков школы. Большая часть мыслей юного баскетболиста была занята мальчиком с глазами из самого синего льда, который, скорее всего, прячется от всего мира в библиотеке, сжимая в руках очередную книгу.       Маюзуми представлял, как Тецуя сидит за столом в каком-нибудь дальнем углу библиотеки, прислонившись к спинке стула. Как он водит своими тонкими изящными пальцами по страницам потрепанной книги. Да, Тецуя любит именно старые книги. Чихиро знает это лучше, чем кто-либо другой. «Только читая старую, потертую книгу можно прочувствовать всю полноту истории, потому что теперь она хранит еще чьи-то чувства», — так он сказал однажды, когда Маюзуми увязался за мальчиком в библиотеку. Он представлял, и размытые образы стали появляться в сознании: запах, какой может стелиться полотном только в таких местах, переполненных историями жизни, казалось, бил в нос; приглушенный свет помещения и яркие огни настольных ламп; шарканья престарелой женщины-библиотекаря; до ушей доносилось тихое дыхание Тецуи, который, словно завороженный, переворачивал листы бумаги, а потом улыбка. На губах мальчика появилась легкая, нежная, невинная, лишенная каких-либо посторонних мыслей улыбка. Такая расцветала на его лице, только когда мальчик был полностью поглощен рассказом. Он жил жизнями героев своих книг. Маюзуми потянул руку к лицу голубоглазого, его пальцы почти коснулись бледной щеки…       — Стоп! — оглушительный вопль, словно раскат грома, омерзительный рокот, который разбил вдребезги все картинки, стоящие перед глазами. Изображение Тецуи уменьшилось до состояния точки; Маюзуми все еще был в спортзале. С раскрасневшимся лицом по среди поля стояла Рико, все члены команды опасливо попятились.       — Маюзуми! — гаркнула она, топнув ногой. — Где ты?       — Я? — состояние Чихиро было каким-то полуобморочным. Он с трудом осознал, что за вопрос ему был задан и где находится. — Я в спортзале, — тупо проговорил парень.       — Точно? А мне кажется, ты где-то в другом месте? — Рико наступала.       — Нет, я точно тут, — с непроницаемым лицом повторил Маюзуми.       — Очень надеюсь на это, — чуть ли не прошипела девушка, сжимая в тонких пальцах свисток до такой степени, что костяшки побелели. — Заново!       После короткого выговора возможности вновь подумать о Тецуе у Чихиро не было, поэтому пришлось со всей тщательностью, какую он только мог приложить, отрабатывать подходы, передачи, финты. Рико молча наблюдала за всем со стороны, до конца тренировки она не проронила ни слова. Ребята работали от души, страшась того, что тренер вновь разгневается. Когда время подошло к концу, Рико отправила всех переодеваться, напутственно проговорив:       — Помните все, что мы отработали. Мы победим «Кайджо».       Придя домой и приняв душ, Чихиро обессиленный упал на кровать. Сил хватило ровным счетом на то, чтобы перевернуться на спину. Он уснул так быстро, как не засыпал последние несколько дней. На утро мышцы гудели, а желудок свернулся в клубок. Так что, не позавтракав, парень отправился в школу. Первая половина дня прошла спокойно, Чихиро даже удалось немого поспать на физике. За пять минут до звонка с урока перед перерывом на обед, Маюзуми тихо выскользнул из класса, чтобы подловить Тецую у кабинета.       Как и рассчитывал парень Куроко вышел из класса через минуту после звонка и окинул друга привычным ледяным взглядом.       — Привет, — первым поздоровался Чихиро, преградив Тецуе дорогу.       — Здравствуй, Маюзуми-кун, — вежливо поприветствовал мальчик, пытаясь обогнуть баскетболиста. С полминуты парень не давал голубоглазому пройти, но потом уступил. Мальчик кинулся к лестнице и стремительно сбежал вниз. Во дворе было пусто. От не до конца высохшей после дождя земли веяло сыростью и прохладой. Трава под ногами скользила.       Тецуя пробрался к небольшому кругу, залитому бетоном и обставленному по краю скамьями. Он примостился на одну из них. Маюзуми помедлил, прежде чем сесть. Не хотелось оставлять на форменном костюме мокрые следы. В тишине этого места было хорошо слышно ровное дыхание сидящего рядом, которое действовало на Чихиро успокаивающе. В такие моменты юноша забывал, что их разделяет если не пропасть, то, по крайней мере, овраг. Ему хотелось прикоснуться к мягким, шелковистым волосам голубоглазого мальчишки, наблюдать за тем, как щеки окрашивает румянец, чувствовать, как тонкие холодные пальцы постепенно теплеют, сжимают его собственные руки в ответ. Хотелось прикоснуться губами сначала к щеке, потом к виску. Запечатлеть целомудренный поцелуй на приоткрытых губах, заставить заливаться краской. Он хотел приобнять, услышать гулкое биение чужого сердца, которое могло бы звучно сочетаться с его собственным ритмом.       Он поднял глаза к затянутому серыми тучами небу, но не смог разглядеть ни доли пасмурной выси. Оно было скрыто нависающей над ними густой зеленой листвой, которая слегка блестела. С ветки на ветку в соседней кроне перепрыгнула птица, что-то пролепетав. Чихиро повернул голову и столкнулся с холодным взглядом голубых глаз.       — Что-то не так?       — Прости за тот вечер, — проговорил Тецуя, отведя взгляд. — Я поступил весьма грубо.       — Все нормально, — резко выпалил Маюзуми, схватив голубоглазого за руку. Он сжал пальцы мальчика в своих, так и застыв в нерешительности.       — Я… — Чихиро не знал толком, что именно хочет сказать, какие мысли донести до слуха своего друга, товарища, любимого.       Тецуя попытался вытянуть свои пальцы из крепкой хватки, но Маюзуми подался вперед и свободной рукой ухватил мальчика за затылок притянув к себе. Они уткнулись лоб в лоб. Чужое дыхание щекотало нос и губы.       — Я люблю тебя, — прошептал сдавленно Чихиро, прикрыв глаза, — и не сдамся.       Тецуя разглядывал подрагивающие ресницы человека, сидящего так вплотную к нему. Ему хотелось кричать, орать во весь голос, что было мочи, чтобы заглушить боль, которая разрывала его на части. Он не хотел любить, он боялся любить. Но может просто еще не разлюбил своего Короля, чьи образы так часто донимали его во снах до сих пор, не давая покоя. Куроко боялся и самого себя: «Такие чувства неправильны. Что скажут родители?» — этот вопрос он задавал себе бесчисленное количество раз, когда их отношения с Акаши еще только зарождались, не предвещая ничего серьезного. Поймут или нет?..       И вот опять. Кто-то говорит ему, что любит. Но не тот, кому следовало бы ответить: «Я тоже».       Сердце мучительно сжималось, а в горле застрял тугой ком. Тецуя не мог сказать ровным счетом ничего. Он не хотел отпускать единственного человека, который мог разделить с ним его собственную боль, но в тоже время понимал, что заставляет Чихиро нестерпимо страдать. Каждый раз не в силах оттолкнуть парня в нужный момент, дает ему ложную надежду, позже сокрушаясь под гнетом тяжелых мыслей. Ни одна книга не способна научить жить, научить говорить «нет» и «да». Сколько не пытался, а так и не нашел ответ, как уничтожить это чувство, которое многие так ценят — любовь.       Снова, снова они сидели непозволительно близко друг к другу, касаясь теплым дыханием чужих губ. Тецуя чувствовал, как сжимаются пальцы Чихиро на его затылке и ладони.       Маюзуми открыл глаза и утонул в кристально чистом ледяном озере. Он попытался сморгнуть наваждение, но не смог не поддаться нестерпимо сильному и полыхающему огнем желанию и припал к губам голубоглазого в нежном поцелуе. Губы Тецуи были холодными и потрескавшимися, но такими желанными и, казалось, сладкими, что оторваться было невозможно. Юноша начал углублять поцелуй, напористо водя языком от уголка до уголка, пробираясь сквозь сомкнутые уста. Когда их языки соприкоснулись, и Чихиро ощутил привкус горького шоколада, то осознал, что в его грудь с силой упирается чужая рука.       Он отпрянул, словно его окатили кипятком.       — Прости, — невнятно пробормотал Чихиро. Тецуя отвернулся, но не ушел.       С минуту оба сидели неподвижно. Маюзуми сверлил спину мальчика то неуверенным, то тоскливым, то злобным взглядом.       — Я слышал, — почти беззвучно начал Тецуя, — в четверг состоится матч с «Кайджо», — уже громче добавил он.       — Д-да. — Резкая смена темы беседы выбила почву из-под ног.       — Да, в четверг в четыре, — сказал Чихиро, сориентировавшись.       — Я приду, — проговорил Тецуя и быстро поднялся с места, зашагав по дорожке, оставив немного ошеломленного, но до безумия счастливого Чихиро в одиночестве. Маленькое чудовище в его груди клокотало, мурчало от удовольствия.       А в груди у Куроко почему-то значительно полегчало, словно он сделал нечто очень правильное, то, чего так не хватало его израненной душе и бьющемуся в усталой пляске сердцу. Из горла исчез неприятный удушающий ком, пропала накатившая в какую-то секунду тошнота. С нелепым подобием спокойствия Куроко вернулся в свой класс.       После уроков Чихиро поджидал мальчик у ворот, проводил до дома и с легкой улыбкой на губах удалился.       Весь вечер Тецуя обдумывал то, что произошло между ним и Чихиро. С одной стороны, его донимали сомнения и страхи, болезненные предчувствия, а с другой щекотливое ощущение давно не испытываемой радости. Сидя на своей кровати, поджав ноги, он приходил все время к тому, что сравнивал. Прикосновения Маюзуми, нежные и трепетные, иногда нетерпеливые и чуть напористые; прикосновения же Акаши всегда были уверенными и страстными, он редко позволял себе сомнения, а всю нежность вкладывал в медленные поглаживания, когда проводил пальцами по шее или очерчивал скулы. Поцелуи, которые дарил Сейджуро, лишь поначалу медленные и аккуратные, со временем переросли в жгучие и нетерпеливые: его губы без сомнений смыкались на чужих, а язык проталкивался в рот; он не терпел молчания, всегда должен был последовать ответ.       Иногда Акаши с силой сжимал пальцы на боках или ягодицах голубоглазого мальчика, оставляя красные следы. Он прижимал к себе любовника так крепко, что сбежать даже при большом желании было невозможно. Однако Тецуя никогда не пытался и не хотел пытаться. Каждый раз всматриваясь в любимые черты: покрытое аристократической бледностью лицо, впалые щеки и прямой нос, алые глаза — он покрывался мурашками, дыхание перехватывало, в горле пересыхало. Казалось, Акаши невозможно не любить, им невозможно не восхищаться.       Тецуя с сумасшедшей четкостью помнил все ощущения, какие только могли накрыть его во время встреч с Сейджуро: будь то невинный разговор или отупляющие сознание, нескончаемые ласки. И стоило лишь подумать о чем-то таком, как в памяти всплыли счастливые часы, проведенные ими холодным зимним вечером на квартире у Акаши. Они лежали на кровати, прижимаясь друг к другу и раздаривая мокрые, страстные, лишенные какого-либо смущения поцелуи. Безумное сплетение языков и хаотичные движения рук по телу. Акаши с присущей ему грацией перевернул голубоглазого на спину и навис сверху, его алые глаза были вздернуты дымкой, губы блестели от слюны. Он провел рукой по груди Тецуи от левого уха до впалого живота, постепенно прокладывая там же дорожку из легких поцелуев. Млея под настойчивыми ласками, Куроко хрипло постанывал. Все было так явственно, что, кажется, он простонал что-то уже не в своем сознании, а наяву.       Тецуя испуганно зажал рот рукой. Щеки пылали, а в паху мучительно пульсировало. В горле застыл плотный ком, а на глазах навернулись слезы. Мальчик был раздосадован, раздавлен под натиском эмоций и воспоминаний, которые он с такой тщательностью пытался выжечь в собственном сознании. Но из этого ничего не вышло… Он сидел, подогнув ноги и спрятав голову в коленях, глотая слезы вместе с мерзким ощущением, будто его унизили, растоптали, заляпали грязью.       Немного успокоившись, Куроко тихо выбрался из комнаты и закрылся в ванной. После холодного душа значительно полегчало: как физически, так и морально. Теперь голова, словно бочонок из-под вина; мальчик был опустошен, вымотан, как после самой сложной тренировки. Только на задворках сознания еще мелькали какие-то образы, мысли и даже числа. Закутавшись в одеяло по самый подбородок, Тецуя прикрыл глаза. Уже через полчаса он забылся тревожным сном.       Утро стало для него настоящим испытанием на выносливость, потому что заставить себя подняться с постели было делом непростым. Но еще сложнее почему-то оказалось заставить себя выйти из дома. Бабушка тревожно осматривала внука, в течение получаса спрашивая хорошо ли он себя чувствует. Тецуя на все вопросы кивал, не в силах что-либо ответить. На душе было мерзко, словно туда плюнули. Должно быть так оно и было, только по собственной гордости он прошелся самолично. И от этого становилось еще противнее.       Погода в этот день была значительно приветливее, чем, скажем, на выходных. Дождь закончился, но небо было все еще вздернуто белой пеленой, лишь местами сквозь неплотный полог пробирались тусклые лучи солнца. На лицах людей уже играли довольные улыбки. Однако Тецуя не мог разделить их радости, ему хотелось вернуться домой и, закутавшись в одеяло, сесть почитать какую-нибудь книгу. Не важно, что и о чем, главное — забыться в чьих-то небылицах, затеряться совсем в другом мире, где нет его, нет Акаши и Чихиро, нет никого, кто бы мог нарушить его душевный покой.       В такой безумной канители прошел весь день. А за ним следующий, а там наступил и четверг.       Проснувшись под оглушительный звон будильника, Тецуя сначала потерялся в пространстве. Ему показалось, что он не помнит, где находится, какой сегодня день и дома ли он вообще. Кровать, ванная, кухня. Все проходило словно в замедленной съемке, было тяжело сориентироваться, уловить суть разговора или хотя бы определить время по настенным часам. Вроде стрелки должно быть три, или больше?.. Куроко беспомощно озирался по сторонам, что-то тревожило его с самого момента пробуждения настолько, что кусок в горло не лез. Он оставил завтрак нетронутым.       Урок математики ясности в общее состояние дел не внес, а потому Тецуя был вынужден украдкой пробраться на крышу школы. Как он и надеялся, умиротворяющая тишина немного усмирила его разбушевавшиеся мысли. Казалось, добившись желаемого, они позволили хозяину небольшой перерыв. Теплый ветерок трепал волосы, а выплывающее на середину неба солнце грело лицо. Сидя с закрытыми глазами, Тецуя еще промотал в голове прошедшее утро и пришел к выводу, что ничего серьезного не произошло и волноваться ему не о чем. Черти в груди успокоились, словно уснули до поры до времени.       Неожиданно мальчик осознал, что забыл одну важную вещь: в четыре часа должен был состояться дружеский матч между школами «Сейрин» и «Кайджо». «Я же обещал», — твердо сказал сам себе Куроко и поднялся с земли так резко, что голова закружилась, и пришлось схватиться за сетку. Какие бы отношения не связывали мальчика с человеком, он никогда не нарушит обещание, а потому он был преисполнен тусклой решимости прийти на игру и украдкой понаблюдать за соперниками. На секунду задумавшись над тем, кому он желает победы, Тецуя понял, что не может решить. Здесь играет его друг, но и за «Кайджо» наверняка будет выступать его бывший сокомандник и человек, который проникся к Куроко со временем искренним чувством, а подобное мальчик проигнорировать не мог.       Во время обеда Тецуя пересекся с Чихиро в коридоре. Тот выглядел несколько уставшим и подавленным, весь его вид говорил о том, что парень не настроен ни на серьезную игру, ни на победу. Он говорил неторопливо, не обращая ни малейшего внимания на происходящее вокруг.       — Я надеюсь, ты воспринимаешь матч, как нечто серьезное, а не просто игру в дзянкэн*, — суровым тоном проговорил Тецуя, оставаясь с виду по-прежнему равнодушным.       — Ну, — промямлил Чихиро, — да.       — Твой тренер будет недоволен, — голос Куроко напомнил светловолосому голос учителя начальных классов: терпеливый, с легкой укоризной, наставительный.       — Может, сходим куда-нибудь после матча? — неожиданно спросил Маюзуми, наблюдая за тем, как Тецуя тряхнул головой, словно прогоняя сон.       Согласиться для мальчика значило бы снова дать ложную надежду, а отказать… Он с трудом мог представить, что будет, если отказаться идти куда-либо с Чихиро. Обычно тот упорно продолжал следовать за голубоглазым до станции, а там и до самого дома. Он ничего такого не говорил, оставался спокойным, будто бы непроницаемым, однако временами парень недовольно хмурился, и на дне серых глаз мелькали искры раздражения.       Тецуя еще раз тряхнул головой.       — Только, если вы выиграете, — слова вырвались сами собой, и что-то в груди заклокотало, чуть ли не заверещало от радости. Все внутри говорило о том, что решение верное. И вся внутренняя хандра исчезла.       — Мы выиграем, — уверенно проговорил Чихиро, лицо его, кажется, просияло.       Воодушевленный приятной мыслью о вечере с любимым человеком, Маюзуми вернулся в свой класс и с приглушенным трепетом ждал того момента, когда стрелки на часах покажу три, и он убежит в раздевалку. Время не заставило себя ждать, оно гнало, подобно автомобилю со сломанными тормозами.       Ровно в три часа вся команда собралась в раздевалке. Переодевшись, спортсмены вышли в зал и заняли свою скамью. Рико напутствовала:       — Ни о чем не волнуйтесь, мы можем победить, и мы победим!       Ее слова и решительный настрой воодушевили команду в одно мгновение. Тренер решила использовать простую, но проверенную стратегию их баскетбольной группы. Сначала Хьюго пытался внести небольшую корректировку в план, считая свой вариант более удачным, но Рико с присущей ей несгибаемой решительностью ответила четким «нет» и отправила всех на поле. Болельщики разбились на две группы, разделив трибуну на противоборствующие фланги. Девушки то и дело перекидывались злобными взглядами. Тецуя сел с краю седьмого ряда, оставив позади восьмой и девятый. Вид открывался прекрасный.       Уже через десять минут счет открыла сборная «Кайджо». В забившем великолепный данк Куроко без труда признал бывшего сокомандника — Кисе Рету. Высокий, атлетического телосложения блондин, не обделенный мужской красотой, приковывал взгляды чуть ли не всей женской половины болельщиков. Парни раздраженно фыркали, наблюдая счастливую белозубую улыбку на точеном лице баскетболиста-модели.       Куроко позволил себе слегка улыбнуться. В его памяти Кисе был именно таким: улыбчивым, радостным, неутомимым.       «Сейрин» пошли в нападение. Стремительная передача от Чихиро к Изуки, а от последнего к Хьюго, и они забили прекрасный трехочковый. Теперь была очередь фланга «Сейрин» вопить от восторга. Зажав вовремя уши, Тецуя порадовался, что любителей баскетбола не так много, как на матчах по футболу, иначе он мог бы оглохнуть. Хотя, ничего интересного в перекидывании мяча по полю при помощи ног, он не находил. То ли дело баскетбол: сложные передачи по воздуху, мяч то появляется в одной стороне поля, то через две секунды оказывается в другой, ограничения по времени, напряжение, которое испытывает каждая мышца, стремительно работающий мозг. Самые разнообразные финты и приемы — все это казалось ему намного более завораживающим и интересным, чем футбол, но продолжать сам он был не готов.       Следующие пять минут мяч находился в руках «Сейрин», но забить снова у них так и не получилось, а как только мяч оказался у «Кайджо» — Кисе, пробив неустойчивую защиту, прибавил своей команде еще два очка. В целом матч был интересным, но в нем отсутствовало напряжение: Рета и его ребята были слишком расслаблены, а Чихиро и остальные, наоборот, излишне сосредоточены. Поэтому, когда в конце матча табло показывало результат 82-78 в пользу «Сейрин», ребята из «Кайджо» не стали сильно сокрушаться. Как выразился капитан команды: «Мы хорошо провели время, нам этого достаточно», — Рико же расценила эти слова, как оскорбление, потому что это значило, что их не воспринимали в серьез с самого начала. Удовольствия от победы ребята почти не испытали.       Лишь Чихиро с довольным выражением лица покинул поле, встретившись с Куроко у дверей зала, прежде чем пойти переодеваться.       — Поздравляю, — проговорил Тецуя.       — Спасибо. Я быстро, подожди тут, — голубоглазый в ответ лишь кивнул, но Маюзуми развернулся так стремительно, что его кивок был обращен к спине баскетболиста.       Тецуя отошел чуть в сторону, пристроившись неподалеку от автоматов с содовой. Было спокойно, отдаленно доносились голоса, но внутри словно засел еж. Противное, мерзкое, тягучие ощущение чего-то липкого внутри заполняло все. Мальчик поморщился, как будто в нос ударил запах тухлых яиц. Он смотрел в пол, выискивая трещинки. А потом увидел чью-то приближающуюся тень, разум будто в припадке завопил: «Не поднимай взгляд!» Но он поднял.       Неясный силуэт медленно приближался к нему, озаряемый сзади светом из-за распростертых дверей. Этот кто-то остановился в паре метров от Тецуи и уставился на него открытым, но ничего не выражающим взглядом. Из груди Куроко вырвался сдавленный вздох, как будто ударили в солнечное сплетение; его затошнило. Голова сделалась свинцовой от накативших непонимания, радости, презрения и омерзительно-тошнотворного чувства страха при виде знакомого бледного лица со впалыми щеками, прямым носом и устрашающе прекрасными алыми глазами с чуть вертикальными кошачьими зрачками. Акаши стал выше с их последней встречи, черты его чуть огрубели, придавая пока еще невнятной зрелости. От него по-прежнему веяло холодом, ледяным спокойствием и властью.       Оба молчали, смотря друг на друга.       Куроко переполняло столько эмоций, что он не знал, какие окажутся сильнее: хотелось одновременно и обнять Сейджуро, и ударить со всей силы кулаком в это надменное чистое лицо, оставив кровоточащий след; в то же время Тецуя боялся, что расплачется. Он гордо сдерживал все порывы, пытаясь сохранить внешнее спокойствие.       — Акаши-чи! Куроко-чи! — пролепетал радостный Рета, появившийся словно из воздуха. Он подошел к Куроко, улыбаясь от уха до уха, но тут же скис. Между двумя стоящими юношами повисло предостерегающее, пугающее до дрожи в коленях молчание.       — Эй, все в порядке? — неуверенно поинтересовался Рета, переводя взгляд с одного на другого.       — Рета, ты не мог бы удалиться? Я хочу поговорить с Тецуей наедине, — раздался наконец голос Короля: он стал чуть ниже, с приятным бархатным оттенком.       — Д-да, конечно, — бросил торопливо Кисе и побрел к выходу.       — Тецуя, — стоило Акаши окликнуть его, как он вздрогнул всем телом. Как же давно и в то же время недавно все это было: касания рук, поцелуи, совместные прогулки и ночи в одной постели.       Куроко опустил глаза в пол. Он не хотел, чтобы Акаши увидел в них страх.