100 лет спустя (рабочее)

В последующие несколько недель мне становилось то лучше, то хуже, несмотря на то, что кровь я пила едва ли не промышленными партиями благодаря Бретту, неизвестно как умудрявшемуся ее доставать. От обычной пищи я отказалась, поскольку желудок не принимал и крошки, так что рацион мой ограничивался лишь мясом и донорской кровью. Глаза потускнели, лицо осунулось, кожа стала сероватого цвета, и уже никакая косметика не могла это скрыть. Я здорово похудела и уже не могла передвигаться самостоятельно, только лежала на кровати и постоянно щелкала пультом от телевизора, положив руки на ставший невероятно большим живот. Боль уже давно не прекращалась, не давая спать ночью и терзая днем, но я терпела и лишь натянуто улыбалась под все более тревожными взглядами Бретта. Оно и понятно: когда на твоих глазах с человеком происходит черт знает что, невозможно не волноваться. - Белла, быть может, ты все-таки подумаешь о... - неуверенно начал Бретт, но я подняла руку и перебила: - Нет, - мне не нужно было дослушивать до конца, я и так знала, что он говорит о больнице. Мы не раз спорили на эту тему, но я всегда оставалась при своем мнении. - Но тебе нужна помощь. Я лишь саркастично усмехнулась. - И чем же мне поможет кучка людей, понятия не имеющих о вампирах? Они не смогут мне помочь! - А я, по-твоему, всесилен? Я знаю ненамного больше их, да и навыков врачевания у меня не так уж и много. Да, я превосходно справляюсь с переломами и ранениями, но роды не принимал еще ни разу! - Ты справишься, Бретт, я уверена. Лучше сдохнуть в твоих руках и не бояться за ребенка. Представь, что будет, если в одном из роддомов умирает роженица, произведя на свет невиданного доселе монстра! Подумай, что тогда будет! - Начнется хаос, - безрадостно заключил Бретт. - Именно. Мое тело отправят на кучу различных экспертиз, а ребенка навечно запрут в лаборатории и будут проводить эксперименты. Общественность об этом обязательно прознает, и информация дойдет до вампиров. Даже подумать боюсь, что они сделают с ребенком. Там не дураки сидят, они выяснят, кто я такая, и кто может быть отцом ребенка. Мало того, что моего отца просто сотрут с лица земли, то же самое произойдет и с Калленами. Да, Эдвард тот еще придурок, но смерти его семья не заслужила. - Да уж... Ты все больше уверена в том, что погибнешь. Неужели ты сдалась? - Нет конечно. Я еще обдумываю, как можно спастись. Укус вампира мог бы мне помочь, но к Калленам я обращаться не буду, да и они черт знает где. А о других вампирах лучше не заикаться. - И что ты собираешься делать? - Мне все чаще приходит в голову мысль, что мой ребенок тоже отчасти вампир. Да и потом, он же говорил, что может мне помочь. Так что у меня есть надежда. - Ясно... Погоди, что?! В каком это смысле говорил?! - Бретт во все глаза уставился на меня. - Белла, я еще могу поверить в то, что он не человек, но твое заявление очень уж сильно смахивает на бред. Я хмыкнула. - Знаю. - И что? - Видишь ли, я не рассказала тебе о еще одной особенности вампиров. Некоторые из них, такие как Эдвард или его сестра Элис, одарены. Он - телепат, она же видит будущее. Они подозревали, что у меня тоже есть дар, но пока я человек, проверить нет возможности. Так что то, что у моего ребенка есть способности, очень и очень вероятно. - Да, ну и дела... А почему вампиры решили, что у тебя есть способности? - Потому что я единственная, чьи мысли Эдвард прочесть не в силах. Такого с ним раньше не случалось. Собственно, мы из-за этого и познакомились, - пояснила я с кривой усмешкой. - Все интереснее и интереснее. Но оставим все вопросы на потом. А сейчас мне нужно осмотреть тебя. Я неохотно кивнула и расстегнула огромную клетчатую рубашку, купленную мной в Сиэтле, и обнажила усеянный синяками живот. - Да, доставил он тебе хлопот... - покачал головой Бретт, слегка закусывая губу, - но это не самое худшее. Твоя регенерация замедлилась, а это значит только одно: кровеносная система ребенка закрывается. Люди в таком случае рожают примерно через неделю, но у тебя максимум сутки. Я подготовлю инструменты. Сомневаюсь, что ты сможешь родить сама. Несмотря на то, что я не подала виду, по спине прошел озноб. Вся моя бравада внезапно показалась мне пустой. Желудок скрутило спазмом, и была благодарна судьбе за то, что так и не поела. По спине и рукам табунами бегали мурашки , и я обхватила плечи руками, стараясь хоть немного успокоиться. Назад пути нет, и больше нет смысла тревожиться - что будет, то будет. Однако этот факт меня никак не успокаивал: не давала покоя мысль, что это может быть мой последний день. Вернулся Бретт, и я стала меланхолично наблюдать за подготовкой к родам, не обращая внимания на боль. Подумать только, я настолько привыкла к ней, что уже забыла, каково это - не чувствовать, что твой организм рушится. Мои мысли прервал сильный приступ боли в позвоночнике, от которого я выгнулась и закричала, моментально сорвав связки. В животе что-то ходило ходуном, переворачивалось, клокотало и брыкалось. Мой крик превратился в надсадный хрип, похожий на агонию. Из легких вышел весь воздух, а я понятия не имела, как сделать еще один вдох. - Вот черт! Белла, держись! - крик Бретта я услышала как сквозь вату, с головой погруженная в собственные ощущения. - Он не выходит сам! Придется резать! Черт!!! Надо же, я почти не почувствовала, как скальпель разрезал мне живот - просто потому, что сильнее боль быть не могла. Кое-как сделав вдох, я вцепилась в кровать, стараясь не дергаться. Мою руку обожгло, и я начала погружаться куда-то в темноту. Силы кончались, и уже через несколько секунд их едва хватало на то, чтобы держать глаза открытыми. - Белла, не спать! Не спать, черт тебя дери! Держись! Я попыталась что-то ответить, но язык не слушался, и я просто рухнула вниз, надеясь, что эти пытки кончатся. Но нет, боль явно не собиралась стихать, накатывая волнами и обжигая внутренности. Мне казалось, что по моим венам бежит не кровь, а лава, вслед за которой несутся кусочки льда, обжигающие холодом. Я перестала ориентироваться в пространстве, меня мотало из стороны в сторону, словно куклу. И пусть я понимала, что все это лишь мое сознание, легче от этого не было. В ушах застрял нестерпимый шум, перед глазами лежала тьма, в которой маячили какие-то силуэты. Не в силах это терпеть, я просто отдалась на волю стихии. Смерть, до этого пугавшая меня, стала казаться спасением. Не было ни мира, ни Бретта, ни моего ребенка, ни Калленов, ничего. Только я и океан боли, в волнах которого я очутилась. Понемногу боль отступала, и я почувствовала дикий холод. Он впивался в кожу мириадами иголок, понемногу возвращая мне разум. Интересно, я уже умерла? И если да, то где я? На рай это не похоже, ну а ад... На меня накатили воспоминания. Все разом. Жизнь с мамой и Филом в Финиксе, приезд в Форкс... Папино встревоженное лицо, когда я подскользнулась на льду, школа... Майк, Эрик, Джесс и Анджела... Каллены. Роуз, Эм, Элис и Джаспер, а за ними Эдвард... Наши разговоры на биологии, фургон... Вся та чушь, что творилась последний год... Кемпинг... Беременность... Стоп! Мое дитя! Я не могу оставить его! Не могу сдаться! У меня есть шанс... Что это за стук? Медленный, ровный... Это мое сердце. Тук... Раз, два... Тук... Раз, два, три... Тук. Последний удар. Холод отступил, и меня вытолкнуло куда-то вверх. Я рванулась вперед и открыла глаза. Доброе утро, вампир Белла Свон!