Повелитель фантазий

После неудачной попытки с Марианной Грей, Курт решил ненадолго оставить путешествия по чужим фантазиям и заняться насущными проблемами, такими, как ужин с отцом. Как известно, отцы - самые странные существа на свете, и даже самый зоркий и чувствительный экстрасенс не поможет выяснить, что же на самом деле у них в голове. Зачастую, даже когда отцы и пытаются выразить словами свои желания, их все равно не понять. В целом, отцов можно разделить на два основных разряда: мирные и буйные. Причем обе эти категории искренне пытаются сделать из своих детей полноценных членов общества. Буйные отцы предпочитают действовать прямыми указаниями, а иногда и физической силой. И только в исключительные моменты они могут становиться сущими ягнятами, заботливыми и нежными. Мирные отцы, наоборот, крику предпочитают убеждение. Они обычно уравновешены. За провинность такие отцы не спешат ставить ребенка в угол, а всячески пытаются ему объяснить, в чем именно его проступок и почему это проступок. За полезное дело они награждают ребенка похвалой, конфетой, новым компьютером или просто деньгами. Конечно, такая градация очень условна, так как методы превращения ребенка в человека для каждого отца свои. Каждый из них имеет собственное понятие о том, что ребенок должен и чего не должен делать. В общем, сколько отцов, столько и мнений. Есть, конечно, и такие, которых вообще не интересуют собственные дети, но таких немного. Как правило, любой отец рано или поздно начинает интересоваться своим ребенком и хочет принять участие в его воспитании. Отец Курта, Денис Иванович, принадлежал к категории мирных отцов. На вопрос: «Папа, а что ты ценишь в людях больше всего?», - Денис Иванович обычно отвечал: «Мне нравятся люди, которые делают свое дело». При первой встрече с ним люди обычно составляли такое мнение: это деловой и респектабельный семьянин. «Через много лет, что я жил бок о бок с моим отцом, я так и не могу точно сказать, что у него на уме. Он относится к тем людям, которые сначала начинают претворять свою идею в жизнь, а потом рассказывают об этом окружающим. Он всегда был спокоен и уравновешен. Я часто завидовал его умению не говорить лишнего. При этом мой отец никогда не был занудой. У него было очень интересное чувство юмора: в разговоре он умел вставить такое меткое замечание, что окружающие надрывали от смеха животы. Этих замечаний было немного, зато все они были действительно к месту. В общем, для меня он всегда оставался загадкой. Вечером, придя домой после работы, про встречу с отцом я, разумеется, не помнил. Моя память – это очень специфический механизм. Для меня не составляет труда запоминать языки программирования, иностранные слова, понравившиеся стихи или исторические даты, но дороги, лица и договоренности о встречах я забываю почти мгновенно. Чтобы запомнить дорогу, мне надо пройти по ней 10 раз, чтобы запомнить лицо человека, мне надо увидеть его, по меньшей мере, 7 раз. Так что в тот вечер, вместо того, чтобы заранее выехать на встречу с отцом, я занялся копированием японской игры. У меня было огромное желание подарить игру всем своим знакомым. А так как я профессиональный программист, мне не составило труда сделать копии игры. Со шлемом было сложнее. Я с детства привык чинить технику самостоятельно, и, возможно, у меня со временем получилось бы изготовить дубликат шлема. Вся проблема состояла в том, что детали было достаточно трудно найти. Битый час я ломал голову над проблемой шлема. Беда состояла еще и в том, что я никогда не мог сосредоточиться на чем-то одном. Также и сейчас: почти ¾ этого часа я посвятил светлым фантазиям о том, как я уже сделал дубликаты шлема, как я открыл собственную фирму по производству шлемов, позже я уже получал нобелевскую премию и так далее вплоть до всемирного признания. Я успел стать официальным послом на Марсе, но тут, на свою погибель, я повернулся и увидел перед собой наполовину разобранный шлем. Что за безобразная штука эта реальность. Как бестактно она вырвала меня из общества любезных марсиан и окунула прямиком в суровую действительность, где у меня не было ни фирмы, ни нобелевской премии. А вместо ликующей толпы передо мной предстали провода и матрицы, одиноко лежащие посреди зеленого паласа с голубыми цветочками. Чтобы оправиться от такого жуткого преображения, я решил немного полежать на полу. Так всегда бывает, когда долго над чем-то думаешь, решение приходит само собой. Я потихоньку начинал засыпать, и моим глазам предстало видение, будто я собираюсь играть, но вместо шлема я надеваю…наушники. В тот же момент я проснулся. Это было то самое вдохновение, которого мне так не хватало. Я бегал по квартире, брался то за одно, то за другое и вскоре наткнулся на фотографию отца. Тут до меня, наконец, дошло: уже девять часов, я должен быть в ресторане с отцом. Каждому человеку знакомо слово «спешка». Спешка – это монстр, который рассудительных и неторопливых людей превращает в стихийное бедствие, сметающее все на своем пути. Спешка заставляет нас надевать носки разного цвета, искать свою куртку, преспокойно висящую в шкафу, столкнуть со стола любимый чайник своей матери, и, наконец, только в состоянии спешки можно дойти до гаража и понять, что забыл ключи от машины. Но несколько походов от дома до гаража еще не самое страшное, что может ждать спешащего человека. За двадцать минут поездки до ресторана, я успел изведать на себе все прелести русских дорог. Так что к моменту достижения цели, вид у меня был весьма потрепанный. Я опоздал на целый час (возможно, если бы я не спешил, то мог бы опоздать и на меньшее количество времени) и был искренне удивлен, что отец еще ждал меня. Увидев, что у меня один носок серый, другой – черный, и куртка, которую я носил лет в 16, отец даже забыл рассердиться и поприветствовал меня весьма любезно: - Ты похож на бомжа. В зеркало смотрел? Прямо как из подворотни вылез! Да где ты ходишь, я уже домой идти собрался. В любом другом случае я бы скорчил обиженную мину на такие слова, но в этот раз, после разборок с гаишниками, у меня не было никакого желания еще и с отцом спорить, так что я решил прикинуться дурачком. - Привет, пап! – сказал я. – Я тоже рад тебя видеть. Как работа? - Какая работа, ты объясни, где ты был. В следующий раз включай мобильник, я же беспокоился, - воинственно ответил мне отец. - Ты же знаешь, наши дороги, пробки, все такое… - Ну, ладно. Главное ты доехал. - Да, это главное. На сей оптимистической ноте мы с отцом помирились. Он, правда, еще отпустил несколько острот по поводу моего внешнего вида. После традиционных вступительных разговоров о здоровье, отец решил переходить к делу. - Итак, Курт, мама с тобой уже поговорила? - О чем? - О нашем разводе. - Да, она мне сказала. Мне было очень неловко. Не сказать, чтобы я сильно переживал, ведь, в конце концов, я уже не мальчик. Однако говорить с собственным отцом о его разводе как-то не по-человечески, особенно, когда он сам как будто выдавливает из себя каждую фразу: - Курт, мне жаль, что так получилось, но что поделать…в смысле… Он явно не знал, как продолжить. По идее нужно было рассказать о поводе для развода, но мой отец то ли не хотел, то ли не мог об этом говорить. Да, признаюсь, и я не горел желанием это обсуждать. - Пап, я надеюсь, ты меня все равно любить будешь. - Конечно буду, что за глупости, ты же мой сын. И хотя он говорил спокойно, я знал, что в душе он очень переживает из-за развода. Мне хотелось как-то ему помочь. Тут я вспомнил, что, несмотря на поспешные сборы, я не забыл захватить копию игры, которую собирался отдать отцу. - А знаешь, пап, я тебе подарок привез, - и с этими словами я достал из сумки диск и подал его отцу. - Что это? – спросил он, покручивая в руке диск. - Это моя новая игрушка. Просто супер. Только в нее надо в наушниках играть. Дальше я рассказал отцу, как надо играть, и какие ощущения дает эта игра. Я умолчал только о том, как перенесся в мир Марианны. У меня было ощущение, что эта возможность ему никогда не понадобится. В начале моего рассказа отец смотрел на меня, как на психа, пересмотревшего фантастики на ночь, но после недолгих уговоров, согласился попробовать поиграть». На этом Курт расстался со своим отцом. Садясь в свою машину – подержанную Audi - он первым делом включил мобильник. Но как только Курт собирался завести свой автомобиль, телефон снова зазвонил. Это была Тамара, его мать. Она сообщала о решении отпраздновать свой день рождения в субботу и просила Курта обязательно присутствовать на ее празднике. Он после нервного вечера, понятное дело, согласился без уговоров. После пятнадцатиминутного разговора с матерью, Курт собирался положить мобильник в бардачок, как тот снова зазвонил. На этот раз из трубки донесся весьма раздраженный голос: - Курт, ты свинья и обманщик! Никак на дороге, что ли, не нарадуешься или в баре пересидел!? – разгневанно говорила трубка. Успело раздаться еще несколько ругательств, прежде чем Курт узнал звонившего: - Марат, это ты? - Нет, это Папа Римский. Я жду тебя уже два часа. Ты обещал за мной заехать. - А почему ты раньше не позвонил, - пытался оправдываться Курт. - Потому, что кончается на «у». Его Высочество Курт Боровский никак не соизволит включить мобильник. - Извини, пожалуйста, у меня сегодня день не удался. Я тебе позже расскажу. Ты сейчас где? - Там, где всегда. - Понял, уже еду. Курту пришлось ехать практически на другой конец Москвы. Правда, на этот раз перепалок с гаишниками не возникло. «Я очень устал и ехал как на автопилоте. Мне было абсолютно все равно, что происходит вокруг. В общем, к тому времени как я добрался до Марата, вид у меня был как у военнопленного. Марат к большому моему удивлению встретил меня вполне нормально. По дороге я рассказал ему обо всех своих злоключениях, а также и об ужине, который устраивала моя мать. То ли от усталости, то ли от глупости, у меня возникла неожиданная идея: - Марат, а пойдем вместе со мной. Мне все равно одному в женском обществе будет скучно. - Ну, как хочешь, - ответил он, - мне в субботу делать нечего. Жена с дочкой к бабушке уезжают. Впоследствии я много раз жалел о своем поступке. Недаром говорят: в сонном состоянии мы делаем то, чего в бодром даже и в мыслях не было бы».