Между ангелом и демоном

Шерлок долго и жадно вглядывался в лицо Джона, пока не удостоверился, наконец, в его крепком и безмятежном сне. Накрыв доктора шерстяным пледом и выключив свет, детектив сел рядом на диване и молитвенно сложил руки, подняв взгляд к потолку, но ни на чем его не фокусируя. Сознание лихорадила навязчивая мысль, упорно не покидавшая его все эти сутки. Он осторожно, словно боясь разбудить Джона даже этим жестом, опустил руку на дно кармана халата и извлек оттуда тот самый телефон. Он был в беззвучном режиме, но стоило Шерлоку коснуться его, как дисплей ярко вспыхнул, озарив темную комнату и, в тот же миг, на нем появился маленький запечатанный конвертик. Этот телефон словно издевался над ним, как издевался тот, кто любезно предоставил его для связи. Шерлок дрожащим пальцем нажал на заветный конвертик и выпустил на волю его содержимое. «Ты заставляешь себя ждать» Конвертики беззвучно появлялись один за другим. *** «Ты ведь не думал, что это будет так просто?» *** «Бедный, бедный Джонни…» *** «Приходи, поиграем. Мне скучно…» Пальцы сами собой коснулись кнопки «Ответить» и нервно забегали по сенсорной клавиатуре в поисках нужных букв. Экран отозвался на прикосновения легкой вибрацией. «Где и когда?» В ответ из конвертика выпрыгнул издевательский смайлик, означавший очередную победу его личного дьявола. Шерлок отключил телефон с чувством подрывника. Внутри что-то раскололось от собственной низости и беспомощности и жалобно зазвенело осколками в груди… Несмотря на довольно продолжительный и крепкий сон, Джон проснулся, чувствуя себя разбитым и совершенно не отдохнувшим. Всю ночь его мучили кошмарные сны, в которых он снова и снова терял Шерлока, никак не мог найти и ничего не мог сделать, он бегал и метался по бесконечным коридорам, поэтому после пробуждения состояние было соответствующим. Дома было на удивление тихо. Холмс сидел за микроскопом, и лишь бурлящие в пробирках реактивы, греющиеся на спиртовке, выдавали его присутствие. - Доброе утро, Шерлок. – Джон потянулся и чмокнул его в щеку,- Я вчера так и не сказал… - это было восхитительно… Спасибо. - Пожалуйста. – Детектив явно не был настроен на разговоры, поэтому доктор решил заняться приготовлением завтрака. В холодильнике на полках, как всегда, было черт знает что, и зеленоватая желеобразная жижа в чашках Петри явно не располагала к хорошему аппетиту. Но бывалого вояку уже трудно было чем-то удивить, и он, как ни в чем не бывало, взял яйца и молоко и принялся за готовку. Шерлок вяло ковырялся в своей тарелке, практически ничего не съев, и все так же молчал. Ватсон решил его расшевелить, но если бы он знал, чем это может закончиться, он бы лучше молчал до второго пришествия. - Эээ… Лэйстрейд не звонил? - Нет. - И никто не звонил? - Нет. - И сообщений никаких не было? – При этих словах Шерлок едва заметно вздрогнул, но ледяной отстраненный тон не поменял. - Нет. - Ты что-то сегодня совсем немногословен. Опять скука? Или что-то еще? Знаешь, у меня есть предложение: пойдем, прогуляемся сегодня, развлечемся, развеемся… Мы уже очень давно не выходили из дома, надо же хоть иногда дышать свежим воздухом… Шерлок оторвался от изучения омлета в своей тарелке и поднял глаза на Джона. Сейчас они были цвета никеля и так же холодно блестели. В эту ночь он так и не смог заснуть. Изучая пустым взглядом узоры на обоях и держа в руке выключенный телефон, он просидел на диване, рядом со спящим доктором до тех пор, пока первый предрассветный луч не рассек темно-фиолетовый небосвод. Под утро в отягощенную бредом голову детектива пришла неуверенная мысль о попытке отвлечься. Ведь если есть способ отвлечь Джона, значит, должен быть способ отвлечь и его самого. Идея казалась продуктивной, и Шерлок на цыпочках отправился в свою домашнюю лабораторию, где с головой ушел в бесконечные эксперименты, и, казалось, даже обрел намек на душевное равновесие… До этого момента. Сейчас град вопросов, которыми настойчиво осыпал его Ватсон, не спеша начинал выводить Шерлока из себя. Их разговор отдаленно напоминал сцену перестрелки в малобюджетных боевиках, где один поливает очередью из "УЗИ", а другой самоотверженно и храбро отстреливается из короткоствольного «Ремингтона». Вопрос о сообщениях выстрелил как-то чересчур громко. Холодный разум детектива дрогнул и обрушил лавину, сорвавшуюся вниз стремительно растущим снежным комом. Он посмотрел на Джона и, силясь всячески избежать столкновения, холодно произнес: - Вообще-то у меня были другие планы. Много работы. Если очень хочется – сходи без меня. Джон некоторое время сидел с непонимающим выражением на лице, пытаясь обработать информацию, которую он только что получил. Мысли сменяли друг друга, будто в калейдоскопе, и противоречивые эмоции разрывали мозг. Вновь всплыли картинки сегодняшних снов, и Ватсон с ужасом стал понимать, что он медленно, но верно отдаляется от самого дорогого человека в его жизни. Точнее, отдаляется сам Шерлок, а доктор безуспешно пытается догнать его, стараясь успеть запрыгнуть в последний вагон уходящего от него поезда. Они сидели на расстоянии вытянутой руки, но, взглянув в глаза Холмса, Джон понял, что на самом деле их сейчас разделяет пропасть. Вдруг перестав контролировать свои эмоции, бывший военный, неожиданно для себя, с силой ударил раскрытой ладонью по столу так, что пробирки и колбы жалобно зазвенели в предчувствии своей скорой кончины, но все же выстояли, лишь немного изменив положение. Голос оставался спокойным, хоть и немного дрожал. - Какие планы? Какая работа? У нас ни одного дела сейчас! – Голос повышался, но все еще не срывался на крик,- Я не хочу один, понимаешь? Или ты опять так сильно хочешь от меня избавиться, чтобы… - Джон резко замолчал, вскочил со стула и повернулся к окну, поняв, что только что сморозил глупость, - Извини, я не хотел. Шерлок чувствовал, как снежный ком, набирая обороты и вырастая до невероятных размеров, с огромной скоростью летит вниз. Он с силой сжал сложенные привычным жестом руки в крепкий замок и стиснул зубы, словно пытаясь усилием воли остановить эту разрушительную стихию. Его взгляд был настолько напряженным, что, казалось, сейчас взорвется, и в стены, точно ножи, полетят острые мелкие льдинки. Последние слова Джона сыграли роковую роль, снежный ком достиг своей цели, ударной волной проломил грудную клетку и ворвался внутрь, сминая и заживо погребая под собой благоразумие, спокойствие и все светлые и без того хрупкие человеческие чувства. Шерлок одним резким движением смел со стола весь свой экспериментальный инвентарь, разливая реактивы и смешивая их прямо на скатерти. Стеклянные сосуды в компании тарелок с недоеденным завтраком с оглушающим звоном разлетелись по кухне. Следом полетел стул, гулко встретившийся деревянной спинкой с холодным кафелем. Детектив вскочил из-за стола, нанес массиву сокрушительный удар ребром ладони, едва не сломав пальцы и, повернувшись к Джону, со жгучей яростью, повышая голос буквально на каждом полуслове, произнес: - Нет уж, ты выскажись! Будь так добр, доведи свою гениальную мысль до логического завершения! Что именно ты хотел сказать!? Ну, давай! Скажи это вслух, Джон! Скажи же, черт возьми!! Джон уже начал жалеть, что вообще открыл сегодня рот, но слово вылетело и возымело эффект разорвавшейся бомбы, взрывная волна снесла все на своем пути, разлетаясь по кухне осколками пробирок и остальной посуды. Ему до боли в груди не хотелось больше произносить ни звука, однако, и промолчать было нельзя. Доктор попытался в уме как можно мягче сформулировать все, что он хотел сказать, и уже практически придумал свой оправдательный спич, но крик детектива словно пронзил его мозг тысячами игл, и Джон далее не контролировал поток слов, потому что язык жил отдельной от головы и сердца жизнью. Словно в полусне, Ватсон на пятках резко развернулся к Шерлоку и, покраснев до кончиков ушей, вылил все, что накопилось у него за последнее время. - Ты действительно хочешь это знать? Тогда слушай. С тех самых пор, как ты у него побывал, я не могу спокойно жить. Я постоянно дергаюсь и нервничаю, я боюсь, что все повторится. Я чувствую, что он не отпускает тебя, и я боюсь, что ты совсем не против этого. Боюсь, что однажды ты уйдешь и не вернешься ко мне! Он отнимает тебя у меня, я знаю это, но не представляю, что мне делать! Его задачей было рассорить нас, лишить обоих разом единственной опоры в жизни, и, кажется, ему это удалось. Я люблю тебя, и, сказав, что буду бороться за тебя, я не соврал. Но трудно удержать человека, который не хочет, чтобы его держали. Настало время выбирать, Шерлок, и принимать решения. Шерлок замер на месте, молча принимая на себя весь этот поток эмоций, вязко глотая каждое слово. Он искренне надеялся, что закрыл этот вопрос, и больше они к нему не вернутся, но лишь сейчас его гениальный разум осознал, насколько наивно и по-идиотски он недооценил Джона. Он понимал всю драматичность ситуации, но внутри словно что-то замкнуло, и детектив не мог найти в себе силы остановиться или хоть немного сгладить происходящее. В два шага он преодолел расстояние до Ватсона, вплотную подошел к нему, и, окатив его ледяным взглядом, гневно выпалил: - Я уже порядком утомился тебе повторять, это был ничего не значащий эксперимент! Я действую так, как мне подсказывает разум, а когда разум не подсказывает, я действую инстинктивно, иначе так до бесконечности можно сидеть в четырех стенах, изучая неисчерпаемый хаос своего богатого внутреннего мира! Выбор и принятие решений, Джон – это не мой профиль! Я не собираюсь загонять себя в рамки! Ты достаточно давно меня знаешь, чтобы понять и осознать это, так что выбор и принятие решений, готов ли ты с этим жить – за тобой. А сейчас извини, я должен прогуляться, развеяться и… подумать... Длинные пальцы взметнулись вверх, Шерлок резко развернулся в сторону выхода, нервно облачился в пальто и, резким движением затянув на шее синий вязаный шарф, скрылся за дверью. Как обычно, высокоактивный социопат решил уйти от проблемы излюбленным способом – просто уйти, оставив Джона наедине со своими мыслями, чувствами, недосказанными словами и, на этот раз, с кучей битого стекла и лужами химических реактивов, разлитых по всей кухне. В конце концов, может сейчас это был не самый худший выход: проветрится, все обдумает и вернется с новыми выводами. Но Шерлок не возвратился ни к обеду, ни к вечеру, ни к утру следующего дня, и в голову доктора стали закрадываться смутные сомнения по поводу местонахождения своего сожителя. Он проворочался всю ночь, так и не заснув, и в голове вновь и вновь возникали навязчивые картинки, которые рисовали Джону в красках, где и с кем сейчас его детектив. Чувство безысходности, ярости, беспомощности, страха и даже ненависти напополам с безграничной любовью и преданностью – вся эта ядерная смесь находилась сейчас в душе одного человека: смешать и не взбалтывать, иначе полное самоуничтожение. Вернулся он лишь к обеду следующего дня, утомленный и отсутствующий. На лице отчетливо читались отпечатки бессонной ночи, от одежды уловимо пахло дорогим парфюмом, поэтому он поспешил бросить ее в корзину для белья и отправился в душ. Войдя в гостиную, он, как ни в чем не бывало, сел в кресло и мгновенно почувствовал на себе невыносимый взгляд. Разговор намечался многообещающий. Но Джон не собирался оказывать ему такого удовольствия и просто – молча - оглядел его с головы до ног, оценивая масштабы произошедшей катастрофы. Явно детектив провел бессонную и весьма бурную ночь, судя по кругам под глазами и красовавшимся у основания шеи свежим засосам. На этот раз следов удержания и насилия не наблюдалось, и, видимо, все произошло по обоюдному согласию. Сердце Джона пропустило пару ударов, глаза застилал непонятный туман, то ли слез, то ли злости, и он на ватных ногах медленно подошел к Шерлоку, который автоматически поднялся к нему навстречу. Бывший военный врач, не осознавая своих действий и поддаваясь порыву эмоций, коротко и без замаха ударил брюнета по лицу. Детектив отшатнулся, зажимая разбитую губу, из которой струйкой текла кровь, и в полном недоумении опустился обратно в кресло. Ватсон же, перепрыгивая через ступеньки, влетел в свою комнату, закрылся на ключ, и рухнул ничком на кровать, зарываясь головой в подушки…