Истории Полукруглого Замка

Пальцы ловко бегали между узкими ремешками, постепенно превращая беспорядочную мешанину мягких полосок в нечто осмысленное и имеющее форму. В чистоте и спокойствии, когда прохладная тишина мастерской нарушалась лишь негромким пением, работалось легко и приятно, ничто не отвлекало и не злило, а ремешки как будто нежно ласкались к рукам, желая поскорее стать частью плетения. Эльфийская кожа была обработана самым лучшим образом, ведь Рин, в отличие от большинства других мастеров, не разбрасывалась полезными побочными продуктами своей работы и не отдавала сырье никому другому, предпочитая изготовлять все самостоятельно, начиная от снятия кожных полосок с материала и заканчивая плетением разнообразной экипировки из уже готовых ремешков. Единственным, что Рин все же приходилось добывать «на стороне», были металлические пряжки и прочая подобная незаменимая мелочь, так как не любящие огня и жара вампиры не могли работать с металлом. В дополнительном своем ремесле Рин достигла таких же успехов, как и в основном, так что ее ремешки были признаны продуктом высшего качества и, по постановлению большого начальства, шли главным образом на изготовление экипировки для лучших разведчиков, посланников и прочего привилегированного персонала, а также, бывало, и для самих господ. Сплетая пояс, предназначенный Гортхауру, Рин едва сдержалась, чтобы не напустить в плетение какой-нибудь малозаметной, но гаденькой порчи, однако после долгих раздумий отвергла это намерение как слишком опасное. Сейчас, однако, вампирша плела предметы экипировки не для кого-нибудь постороннего, а для своего милого товарища Джаса, поэтому настроение у нее сверкало и переливалось, как пещерный иней в свете факела. Уже были готовы один пояс и держатель для поясной сумки, а сама сумка как раз находилась в процессе изготовления. Рин сплетала ремешки плотно, так, чтобы даже вода не смогла пробраться сквозь их переплетение. Повинуясь мелким движением ловких пальцев, рождались потайные кармашки, отделения, в которые можно будет положить какие-нибудь ценные образцы или просто что-нибудь нужное… Например, моток зачарованной веревки, легкой и тонкой, сплетенной из паучьего шелка, от одного прикосновения к которому эльфа потянет в неподвижный черный сон. Джас мастерски умел залавливать добычу с помощью таких веревок, и недавно повторил Рин свое обещание: во что бы то ни стало достать ей одного из этих пришлых эльфов. Последний рейд, к разочарованию обоих, окончился полнейшей неразберихой. Джаса некстати отвлекли, а потом вообще еще до окончания сражения отослали в Твердыню с небольшой партией добычи. Рин, оставшаяся на поле боя в полной растерянности, могла лишь молча глазеть на того, кого сразу возжелала иметь своей игрушкой, не решаясь приблизиться и не имея возможности захватить это чудо живьем. Уже после рейда, в Твердыне, Джас долго извинялся перед Рин, обещая, что в следующий рейд он уж точно успеет, хоть в прах рассыплется, но достанет ей того самого, золотистого, которого она так подробно ему описала и которого он сам заметил на поле сражения, сразу выделив среди прочих. Рин убеждала друга, что его вины в провале плана никакой нет, что он не мог противиться прямому приказу… Убеждение продолжилось еще более приятными методами в комнате, а намерение так и осталось в силе, хотя Рин в глубине души испытывала все большие сомнения в его выполнимости. Ведь уже поговаривали, что тот милый эльф был среди своих важной шишкой, большим начальником, а это значило, что при взятии в плен из него будут вытягивать ценные сведения, очень долго, пока не скажет все нужное и даже больше. И Рин, даже если и встретится с ним, то лишь по работе, как мастер с материалом, под наблюдением Гортхаура, указывающего, что делать. И все будет так же, как тогда с лордом Нельяфинве, с которым она так хотела поиграть сама, по своему желанию и разумению… Но увы, на этот материал у больших начальников нашлись важные планы. Нет, ценную и важную добычу вряд ли отдадут мастеру как игрушку, а если и отдадут, то в окончательно поломанном и истасканном состоянии, когда сама Рин уже ничего не сможет с ней сделать по своему вкусу, а будет лишь наблюдать, как это существо равнодушно и слишком быстро умирает. Но ведь помечтать никогда не вредно? Особенно если это не отвлекает от работы и не влияет на качество… Вот если бы золотистый красавчик все же достался Рин… В каком виде она его хочет? Нет, уж точно не в таком, в каком ей достается почти весь материал. Неохота видеть на нем следы работы какого-нибудь другого мастера, даже самые маленькие. Конечно, все равно будут мелкие повреждения, они почти всегда возникают при поимке, ведь эти эльфы так буйно сопротивляются, похлеще загнанной крысы. Итак, она хочет золотистого милашку совсем новеньким, целым и необработанным. А вот потом… А что потом? Ну, обнажить, чтобы видеть всего сразу, каждое место для работы, чтобы получше примериться и не допустить ни одного неверного штриха. Потом, осмотрев, хорошенько помыть. А кусать или не кусать? Или просто на станок? Поставить мягкие крепления, но затянуть получше, чтоб и висел смирно, и не повредился. Сонное действие паучьего шелка длится совсем недолго, да и опасно им злоупотреблять помногу, а то добыча отравится и помрет. Тогда, наверно, лучше с укусом, потом еще окатить холодной водой, чтобы кожа стала совсем белой, как сахарный кусочек… И что же дальше? Что творить на этом дивном материале? Какие картины рисовать на белом листе, как изменить изначальную форму, чтобы сделать ее еще более прекрасной, еще более приятной для себя? Но сколько Рин ни рисовала в воображении прекрасные картины чудесной необработанной игрушки, ни одной идеи насчет способа и характера обработки все не появлялось, что было необычно: ни с одной из прежних игрушек у нее таких проблем не возникало. В конце концов вампирша решила, что просто еще не знает ни инструмента, ни действия, подходящего для столь особенного материала. Значит, следовало только ждать следующей встречи, подойти поближе, если удастся, еще раз поглядеть в глаза, только подольше, повнимательнее… И тогда, может быть, эта загадка получит свое решение, и идеальный ответ найдется, проглянет в милых светлых глазах или в чертах лица. Лишь одно насчет своей желанной добычи Рин уже знала точно. Любыми доступными способами, используя любую возможность, она добудет самое красивое, что у него его есть — эти нежно-золотистые волосы, такие пушистые и мягкие на вид, добудет хотя бы одну прядку. А дальше уж найдет, к чему приспособить эту красоту. Ведь из волос плетется ничуть не хуже, чем из кожи. Доделав, наконец, все для Джаса и сложив готовые вещи в корзинку, Рин покинула мастерскую и направилась в свою комнату. Там ее ждало припрятанное мыло, с которым она сегодня планировала устроить себе самую настоящую теплую ванну… А в потайном отделении сундучка тихо лежали немногочисленные, но от того не менее милые сердцу сокровища: несколько фигурок из костей, принадлежавших ее прежним игрушкам, поделки из волос, кожи… тонкое кружевное ожерелье из ремешков, полученных из кожи лорда Нельяфинве… А когда-нибудь, может быть, там найдется местечко и для искусной поделки из самых прекрасных, самых мягких бледно-золотистых волос.