Истории Полукруглого Замка

Беспокойство не оставляло Рин с самого начала дня. Работы на сегодня не оказалось, Гортхаур еще ночью смылся куда-то за пределы Твердыни по своим секретным делам, народ чином пониже в основном сидел без дела, тусуясь либо в пещере-помойке, либо в иных местах общественных развлечений… Как обычно, во время отлучек начальства работа в центральной части Твердыни затихала. У Рин на этот чудесный день были совершенно особые и весьма завлекательные планы. Наведаться в мастерскую, наслаждаясь тишиной, спокойствием и грядущим бездельем, осмотреться там, если надо, немного навести порядок — хотя с последнего раза никакого большого беспорядка завестись не должно было… Как мило выглядела «отдыхающая» мастерская, сухая, чистая и с удобным местом для всякой вещи! Как ни странно, эльфенок, теперь обитавший в этой самой мастерской — точнее, в ее самом теплом углу, — никакого особого хаоса умудрялся не создавать, даже наоборот, Рин подозревала, что идеальная чистота там теперь поддерживается не без участия мальчишки. Сама процедура получения эльфенка в личное пользование прошла достаточно легко даже для не очень опытной в подобных делах Рин: нужно было всего лишь договориться с местным надзирателем за низшей прислугой, потом «приписать» отныне своего мальчишку к другому пункту раздачи еды, обеспечивавшему пищей мастеров и их слуг, и сделать новому приобретению ошейник, по которому можно было узнать, кому детеныш принадлежит. Ошейник Рин изготовила сама, примерно тем же способом, каким делала себе маску, и, не удержавшись, вложила в мягкое плетение не только видимую метку собственности, но и тщательно скрытые чары, удерживавшие мальчишку от побега или еще какого недозволенного деяния. «Опять новую игрушку себе завела, — шептались мастера-люди, прослышав о новой заботе вампирши. — Совсем уж зажралась, с малолеткой развлекается!» Не удержавшись от соблазна, Рин тайком навела на парочку самых ярых обсуждальщиков мелкую, но пакостную порчу. После этого разговоры поутихли, да и к Тайо все постепенно привыкли, тем более что мальчишка не особенно шатался по ходам и коридорам, почти все время проводя в мастерской хозяйки… Однако этим утром, придя на рабочее место, Рин его там не обнаружила. *** Ступор, сначала настигший вампиршу, скоро сменился тревогой, мешавшейся с гневом. Украли? Захотели напакостить в ответ на порчу? Убили? Съели? Никакого чужого запаха в мастерской не чуялось, значит, если и крали, то не отсюда… Но как узнать точнее? В общих ходах и залах мешались десятки запахов, так что отыскать среди них один, да еще и слабый, не представлялось возможным. След магии ошейника уходил куда-то в пустоту и там терялся, заглушенный непредставимо древней и мощной магией великих духов, создавшей Твердыню и поддерживающей ее жизнь. Эта магия, не подвластная ни вампирам, ни людям, ни эльфам, непонятная для них, пронизывала Твердыню Севера от самых глубоких шахт до самых высоких башен, как соки пронизывают дерево от корней до листьев, и так же сообщала всей этой немыслимой каменной громаде какую-то таинственную жизнь и цельность. Где был ее источник — никто, кроме, наверно, Гортхаура, толком не знал, да и побоялся бы знать, а кто был этим источником — так или иначе знали все, хоть никогда не произносили об этом ни слова. Где-то там, за толстыми стенами, за тайными незаметными дверями, как будто билось, тихо и ровно, неутомимое сердце, разгоняя по магическим жилам эту живую кровь и питая ею плоть Твердыни из камня и металла. Часто, засыпая или просто пытаясь успокоиться, Рин вслушивалась своим магическим чутьем в этот неумолчный пульс — и верилось, что это сердце никогда не устанет, не собьется со своего уверенного ровного ритма, не остановится… Но сейчас Рин почему-то на ничтожный миг показалось, что в привычном сердцебиении что-то изменилось. Наверно, от неожиданности и страха Рин почему-то пришло на ум ее собственное сердце — замолчавшее навек несчетные годы назад, убитое проникшим в кровь ядом и болью превращения. Легкий сбой в ритме одного сердца и бесконечное молчание второго образовали странное единство, и в этот краткий миг Рин, как будто бросаясь с головой в бездонный темный колодец, без слов, одной лишь отчаянно-храброй мыслью обратилась — сама не представляя толком, к чему или к кому. «Верни, помоги…» Миг спустя невидимая нить ее магической связи с ошейником Тайо, до того молчавшая, неожиданно ожила. *** — Старый Ирган хотел меня схватить и куда-то уволочь, — тихо рассказывал мальчишка о своих приключениях, не осмеливаясь поднять взгляд на хозяйку. — Я стал от него убегать, свернул в один ход, а он за мной. Потом он отстал, но я заблудился, не знал, с какой стороны пришел. — Так спросил бы у кого-нибудь, — недовольно фыркнула вампирша, чувствуя однако, что мелкий не врет и не пытается что-то скрыть от нее. — Тут же всегда народ шатается. — Там не было никого, — ответил эльфенок. — Одинаковые ходы, тихо и холодно, а двери как будто пропадали. Сделав недоверчивое выражение лица (впрочем, совершенно без толку, потому что мальчишка по-прежнему смотрел в пол), Рин подумала, что ее невезучий уборщик, наверно, как-то умудрился попасть в один из закрытых секторов, которых по всей Твердыне было довольно много. Эти места были ограждены магическими щитами, а проходы в них — тщательно замаскированы, но бывали изредка случаи, когда кто-нибудь попадал туда просто случайно, из-за кратковременных сбоев в работе магической защиты. Впрочем, эти заблудившиеся видели только пустые коридоры и закрытые двери, то появлявшиеся, то исчезавшие, и тусклые магические светильники-кристаллы. Истинное предназначение закрытых секторов, равно как и их численность, размеры и расположение, так и оставалось для непосвященных тайной. С облегчением Рин вспомнила, что за единичные ненамеренные проникновения никаких серьезных наказаний не полагалось, а попавшие туда с вредным умыслом немедленно уничтожались сторожевыми чарами. — Пустые коридоры, исчезающие двери — и все? — спросила Рин скорее для очистки совести, чем из какой-то надобности. — Это все, что ты там видел? — Нет, — ответ мальчика заставил ее вздрогнуть. — Еще холодную комнату. Очень необычную. И там был… кто-то. Уже не изображая недоверие, Рин стремительно метнулась к двери, выглянула в коридор, проверив, не ошивается ли кто посторонний поблизости. Потом, заперев дверь изнутри, ухватила перепуганного мальчишку за плечо и потащила в самый дальний от входа угол мастерской, за полки с инструментами. — Вот сейчас расскажи побольше про эту комнату, — попросила она, держа мальчика за плечо. — Только говори тише, а то мало ли кто по коридорам шастает. — Я сделал что-то плохое? — прошептал Тайо, глядя на Рин расширенными от ужаса глазами. — В то место нельзя ходить? Я ничего там не украл и не испортил, честно… — Да нет, наверно, ничего плохого, — поспешила успокоить его вампирша. — Но туда обычно никто не попадает, это место скрыто чарами, о нем даже и не знает почти никто. Если ты туда случайно зашел, может, и ничего страшного. И как ты в комнату попал? — Просто шел по коридору, искал кого-нибудь, у кого спросить дорогу. Долго шел, и там ничего не было, даже дверей, только светильники на стенах, такие прозрачные камни, у которых внутри свет. А потом увидел боковой маленький ход и пошел в него. Подумал, может, хоть там кто-то будет. — И там была эта комната? Без двери? И какая она из себя? — Да, у нее не было двери. Комната очень большая, я даже и не видел, где у нее конец. Не обычная комната, а просто пещера, там были такие каменные колонны и каменные сосульки с потолка. Я думал, они ледяные, потрогал — а они каменные. И там было холодно, все стены в инее. И везде висели цветные фонарики. — Цветные фонарики? — удивилась Рин, не помня в Твердыне охотников до подобных украшений, да еще и имевших в распоряжении целую пещеру. — Это какие? — Такие круглые, из ткани, а внутри — тоже кристаллы, я специально посмотрел. И их там было очень-очень много, я даже и не сосчитал, сколько, всяких разных, одни очень яркие и большие, другие совсем слабые. Я стал ходить и смотреть, что еще там есть, и нашел в полу глубокую яму с замерзшей водой. Лед был прозрачный, и я посмотрел туда. А там был кто-то. Я подумал, что он мертвый… или она мертвая… — Так это мужчина был или женщина? — не поняла Рин. — Я не знаю, — смутился эльфенок. — Похоже и на мужчину, и на женщину. Волосы длинные, бороды нет, с лица — непонятно кто… Груди тоже не было. — А что было? — Лицо такое белое, волосы длинные, тоже белые, одежда темная какая-то… Роста оно вроде повыше вас будет, но не совсем уж большого, как все. С лица как человек, наверно… — А какие уши, не видел? — уточнила Рин, удивившись сравнению, но поняв, что Тайо, видимо, никогда не видел взрослых эльфов или не знал толком, чем они отличаются от людей. — Не рассмотрел, — погрустнел увлекшийся было рассказом мальчишка. — Зато глаза видел. — Так ты ж вроде сказал, что оно мертвое было, разве глаза не закрытые были? — Оно было не мертвое, — стал объяснять эльфенок. — Наверно, спало, а потом я подошел, и оно проснулось. Открыло глаза и на меня посмотрело. Один глаз у него зеленый, а другой желтый, почти как у господина Гортхаура. — И что оно потом сделало? — ошарашенно спросила Рин, стараясь ничем не выдать осенившую ее невероятную догадку. — Ничего, оно же было внутри льда, — ответил Тайо, удивленно глядя на нее. — Просто посмотрело, поморгало глазами и опять уснуло. А я пошел обратно и почти сразу вышел на перекресток тут справа по коридору. И к вам пошел. — И тебе там не было больно? — спросила Рин. — И ничего больше необычного не видел? — Нет, не было и не видел, — покачал головой мальчик. — Вы меня не будете наказывать, за то что ушел? — Нет, не буду, — успокоила его Рин. — Только ты больше никому не говори про то, что видел. — А вы знаете, кто это был? Ну, там, в комнате… — Нет, не знаю, — ответила Рин, толком и сама не зная, врет она сейчас или нет врет. — Тут много таких вещей, про которые никто ничего не знает и никому знать не положено. Тайо, молча кивнув, устало побрел в свой угол с явным намерением устроиться там спать. Рин вспомнила, что с утра собиралась еще принять ванну с цветочным эльфийским мылом, и, тихо выскользнув из мастерской, направилась в свою спальню.