Истории Полукруглого Замка

Холодно. Слишком — даже для этого проклятого острова, скрытого колдовским туманом. Странное ощущение Халет сначала проигнорировала, решив, что попросту еще не до конца проснулась, только постаралась сжаться поплотнее. Но холод полз, касаясь кожи, вызывая легкую боль, как бывает, когда окунешь руки в очень холодную воду. Он и был похож на воду, этот неожиданный мороз, какого не должно было быть на этом острове. Мороз, какой приносит суровая северная зима. Он плыл, шевелился, колыхался, как течение в морской толще… Бестелесной змеей полз не к Халет, а куда-то мимо нее. Морьо! Страшным усилием сбрасывая тяжкое оцепенение, возвращая телу чувствительность, а глазам и разуму — ясность, женщина дернулась, приподнялась… Нечто, сидевшее на голове то ли спящего, то ли потерявшего сознание эльфа, слегка дернулось, заметив ее движение, но свою добычу (или все же не добычу?) не отпустило. Собственно, Халет даже не поняла, чем была эта тварь. Не похожее ни на животное, ни на растение, неведомое существо выглядело как кусок тумана или дыма, только не молочно-белого, как везде на острове, а мерцающе-серебристого. И вело оно себя тоже совершенно по-живому, при движениях посверкивая, как будто в его теле бесконечно плясала снежная пыль. Возможно, Халет даже полюбовалась бы им, если бы оно сидело где-нибудь на камне, а не на лице эльфа и не лезло своими тоненькими призрачными лапками-щупальцами ему в глаза, трогая их сквозь закрытые веки. — Отвали от него! — стараясь, чтобы голос звучал поувереннее и не дрожал, приказала Халет, ожидая чего угодно — хоть когтей и клыков, хоть полного замораживания, хоть какого-нибудь яда или темного морока… Тварь никак не отреагировала, лишь поплотнее прижалась к лицу Морьо, хотя, очевидно, этим не мешала ему дышать. Туман вокруг, еще недавно словно бы разогнанный холодом, вновь становился гуще. Бледные волны подкатывались все ближе, пытались опутать ноги, а потом подняться выше, шевелились, скрывая очертания ближних деревьев… Становилось теплее, в нос ползли странные запахи, мутили голову, заставляли тело тяжелеть, а глаза — закрываться. — Морьо… — борясь с подступающим дурманным сном, позвала Халет, надеясь, что неведомая тварь позволяет эльфу слышать. — Проснись, не лежи там! Отгони его! Откликаясь на зов, Морьо дернулся, шевельнул головой, пытаясь высвободиться из холодной хватки… Но в этот миг тварь и сама освободила его, вспорхнув вверх. — Не уходи… — пробормотал он, поднимаясь и протирая глаза. — Если хочешь, чтоб я вернулся — выведи нас отсюда. — Ты это мне? — удивилась Халет, помогая ему встать. — Я вроде еще и не уходила. — Не тебе, ему, — выдохнул эльф, судорожно ища на земле свою рубаху. — Надо выбираться отсюда. Существо, висевшее в воздухе около его головы, шевельнулось, словно кивнув в знак согласия, и обдало все вокруг легкой волной кусачего прозрачного холода. Там, куда доходила эта волна, туман рассеивался. — Оно нам помогает? — Нечто вроде этого, — хмуро ответил эльф. *** Сначала Морифинве даже не понял, почему его сон изменился. Только что он, как и почти всегда, сидел в Гроте и разговаривал с Лицами — и вдруг что-то властно поманило его к выходу. Снаружи, в скальном лабиринте, царил колышущийся холод, а вверху, в просветах между каменными громадами, сияло мириадами звезд и облаков сияющей дымки небо — более огромное и глубокое, чем когда-либо ему доводилось видеть наяву, бескрайнее и бездонное. И это невероятное, непредставимое небо становилось все ближе и ближе, цеплялось за вершины скал, стекало вниз, отражаясь в море и соединяясь с ним. И Морьо, остановившийся у выхода из Грота, уже и не понимал, где верх, а где низ, куда шагнуть, чтобы бесконечно падать в звездную тьму, как в полузабытых детских снах… — Тебя ждут, — прошептала — или пропела? — тьма. — Возвращайся, они хотят, чтобы ты вернулся. На фоне звездных скоплений, словно повинуясь этим словам, возник тяжко-черный, словно сотканный из теней силуэт Полукруглого Замка, вокруг которого бледными светлячками вились ледяные духи. — Твой дом ждет тебя. — А чего хочешь ты? — понимая уже, с кем говорит, не сдержал любопытства Морьо. — Не знаю… — растерянно раздалось — одним мысленным голосом — со всех сторон. — Морьо! — внезапно и грубо вклинился в сон чужой пронзительный голос, разрушая таинственное единение с бескрайним темным небом. — Проснись, не лежи там! — сон стремительно рассыпался, как ни старался эльф удержать его, и не было уже ни Замка, ни Грота, ни Неба… — Отгони его! — Но что отгонять, если тьма и так отхлынула, холодно лизнув на прощание? *** — Твою ж ведьму за ногу! — Халет резко села на постели, сминая простыню в ладонях. Сознание, все еще окутанное обрывками неправильного, чужого кошмара, плыло, растворялось в окружающей мгле. «Все хорошо. Я в порядке» — мысленно повторила себе девушка три или четыре раза, как делала в детстве, когда после боев и налетов по ночам накатывала беспричинная удушливая паника. Но это была не ночь после битвы, кровавая и стыдливая. Это было нечто совершенно другое, то, к чему Халет не имела права прикасаться, то, что должно было быть сокрыто от людей, но оказалось потревоженным по ее вине. То, что ни она и ни один из них вовек не смог бы принять и понять. Аданет поежилась. Помедлив, она сползла с кровати, нашарила в углу ботинки и натянула не глядя, смяв запятники. Стоило, пожалуй, поговорить с тем, кто мог бы понять. Единственным. Халет выскользнула из каюты неслышно, аккуратно притворив дверь. На палубе было прохладно, промозглый ветер трепал волосы и забирался под рубаху, заставляя ежиться еще сильнее. Эльф — слава богам! — не стал запираться на ночь (двумя днями ранее Халет благосклонно позволила ему переселиться в пустующую каюту старшего помощника). Девушка толкнула дверь и, чуть-чуть помедлив, вошла. Морьо спал (без рубахи, эльфийский развратник!), раскинувшись на кровати, запутавшись в собственных волосах — вот уж принцесса! — и скинув одеяло на пол. Видно, не одну Халет сегодня мучили кошмары. — Карантир… — девушка присела на краешек постели и осторожно потрясла эльфа за голое бронзовое плечо. Прикосновение было совсем легким, но тот мигом распахнул глаза — зеленые ведьминские гляделки! — словно и не спал вовсе. — Капитан? — протянул эльф — а вот голос у него был сонным. Халет почему-то смутилась. — Не спится. Кошмары. Морьо понимающе двинулся в сторону, приглашая лечь. Аданет снова помедлила, но все-таки опустилась рядом. — Понимаешь, — хрипло начала она, — я не… не могу разобраться кое в чем. С тех пор, как мы вернулись с острова, я словно… и не я вовсе. Меня преследует… то ли мысль, то ли балрог знает что, но… оно постоянно со мной и оно… неуютное. Неправильное. Такое чувство… как будто я не в свое дело влезла. Эльф понимающе улыбнулся. — Такое бывает. Это пройдет, обещаю. Когда мы расстанемся, тебе станет легче. — Вот уж не думаю, лисья морда, — ухмыльнулась Халет. — Ты… неважно, в общем. Точно не хочешь… остаться? Лицо Карантира стало странно отрешенным. — Меня ждут, Халет. Прости. Я им нужен. — А мне, значит, нет? — грустно усмехнулась морячка. — Тебе никто не нужен, — на лице Морьо снова появилась бледная улыбка. — Ты не никто, — взволнованно возразила Халет, приподнявшись и глядя эльфу в глаза. Черт. Вырвалось-таки. Нолдо нервно дернулся, отвел взгляд, выдохнул и рывком повернулся обратно. Халет почувствовала его пальцы на своей щеке, а потом и соленые губы на своих. Это было единственное его… проявление с той ночи на острове, о которой они никогда не говорили и не вспоминали — эта тема стала их негласным табу. Возможно, Карантир жалел о том, что случилось, но Халет точно нет, хотя и насчет него она теперь тоже сомневалась. Их отношения были странными, по меньшей мере. Не такими, какими должны были быть. — Почему так? — глухо выдохнула Халет, когда нехватка воздуха заставила разомкнуть поцелуй. — Не знаю, — так же тихо отозвался эльф. — Спи. Больше тебя кошмары не потревожат. Халет повернулась к нему спиной и улеглась на бок, принюхиваясь к прохладному сквозняку, пролезшему снаружи и разогнавшему слегка спертый воздух каюты. Сильная рука аккуратно обняла аданет сзади. — Спокойной ночи, — фраза повисла в воздухе, словно вопрос. — Спокойной, — вздохнула девушка. Она окончательно во всем запуталась. Сквозняк коснулся носа, принеся ничтожный отголосок незнакомого запаха, а потом исчез.