Истории Полукруглого Замка

«Чтоб тебя, злобная тварь!» — мысленно ругнулся Куруфинве, получше уцепляясь за более-менее удобный каменный выступ и уклоняясь от мелькающих в почти прозрачной воде мелких серебристых снарядов. Задерживать дыхание вряд ли получилось бы еще сколько-нибудь долго, а жемчужины стремительно рассекали воду в опасной близости от головы нолдо. При таком раскладе трудно было понять, где точно находятся остальные ловцы и как у них дела, но, как надеялся Курво, товарищи по промыслу были более привычны к подобным атакам. Алькарин и Миримон — единственные из эльфов, кроме него, полезшие бесить моллюсков — вроде бы должны были находиться немного ниже по ступенчатому подводному склону, так как оба были опытными ныряльщиками. Сам Куруфинве, решившись на участие в вылазке, надеялся в основном на боевые навыки… Как оказалось, совершенно не зря. Как наименее опытного в задерживании дыхания, его пустили «обрабатывать» один из самых верхних ярусов обитания моллюсков, предупредив, однако, что чем светлее, тем они бодрее и агрессивнее. Предупреждение вполне соответствовало действительности, и эльф до сих пор не лишился глаза или уха только потому, что в свое время наловчился избегать направленных в него стрел. Хотя серебряные жемчужины, со страшной силой выплевываемые разъяренными моллюсками, были едва ли не более пакостны. Уцапав в мешочек еще несколько удачно свалившихся жемчужин и примерно заметив, куда выстрелились остальные из последнего залпа ближней ракушки, Куруфинве отцепился от удобного камня, оттолкнулся и, молясь судьбе, чтоб его не подстрелили в самый неподходящий момент, устремился к поверхности, до которой, к счастью, было совсем недалеко. Одинокая жемчужина на излете почти не больно стукнула по ноге. Нырки следовали один за другим, так как надолго задерживаться в этих странных местах не особенно хотелось. Выбираясь на поверхность, не особенно считались, кто сколько точно вытащил — справедливым дележом добычи между всеми участниками рейда по обычаю занимался капитан. Так что набранные жемчужины складывали в общие корзины и, отдышавшись и немного отдохнув, вновь погружались в воду, вызывая освирепевших жемчужниц на новые выстрелы. Тонкость опасной игры состояла в том, чтобы позлить моллюсков достаточно для стрельбы жемчужинами, но не довести их до полного истощения готовых снарядов, потому как эти создания, войдя в раж, могли начать выплевывать еще не готовые жемчужины, при этом сильно подрывая собственное здоровье. Так что, доведя плевучих ракушек до самого пика стрелятельной мощи, ловцы добирали наплеванного сколько могли и переходили на новый участок, где сидели еще не выбешенные моллюски. Внутри Кольца Света все казалось совершенно другим, не таким, как в мире снаружи. По-другому выглядели и вода, и скалы, и даже небо над головами, в этом необыкновенном месте как будто потянувшееся ближе к земле. Снаружи морские воды были темны и неспокойны — вокруг кольца сталкивались два мощных и холодных морских течения. Одно из них, более глубокое и неспешное, далеко отсюда омывало побережье, на котором стоял Полукруглый Замок, второе подходило с почти противоположной стороны, а вместе они, вдоволь набурлившись вокруг Кольца, образовывали еще более мощное течение, устремлявшееся на юг, в бескрайний океан, в обход известных мореплавателям островов, куда-то в такие места, куда не заплывал, наверно, еще ни один корабль. Однако как ни сильны были эти исполинские океанские реки, как ни напирали они тысячи лет своей непредставимой силой на скальные стены — внутри Кольца Света воды моря были теплы, прозрачны и небывало спокойны. Казалось, скалы отгораживали этот клочок моря не только от воды, но и от погоды снаружи, потому что свирепые бури, в одну из которых «Королева ветров» едва не попала почти сразу после встречи с пиратами, внутрь Кольца проникали лишь слабыми неопасными отголосками. Пройдя над подводными камнями, корабль словно пересек какую-то границу, за которой опасности внешнего мира не могли настигнуть его. Здесь нашлось время подлатать потрепанное судно, починить пострадавшие от огненных стрел паруса — благо почти на все самое нужное хватило запасных материалов, ведь пополнять их тут было негде. Погибших — всего четверых, а ведь могло быть и гораздо больше — предали морскому погребению, и странные серебристо-прозрачные то ли рыбы, то ли змеи, поднявшиеся из темных расщелин, позаботились о телах. — Это Нити, — объяснил удивленным эльфам капитан Лаарен, по такому случаю ненадолго ставший чуть более разговорчивым. — Мы их так зовем. Они очень любят есть человечье мясо и сразу приплывают, если почуют его. Но живого никогда не станут есть, сначала дождутся, пока он умрет. — Но если у рыб нет разума, то какая им разница, живого или мертвого съесть? — полюбопытствовал Тьелпе, то и дело испуганно поглядывая на темные подводные ущелья, в которых скрылись серебристые извивающиеся создания. — Говорят, они чуют боль и страх, — пояснил подошедший Ринс, не обращая внимания на недовольный взгляд Лаарена. — Из-за этого им становится неприятно есть, и они дожидаются, пока эти чувства не исчезнут из их пищи. Очень особые рыбы, а может, они и не рыбы вовсе, кто их разберет… С пресной водой, как ни странно, тоже было более-менее благополучно. В многочисленных, иногда даже с большой котел размером, углублениях на скалах скапливалась дождевая вода. И если в одних таких водоемчиках жизнь кишела так же бурно, как и в море, то в других, часто совсем рядом, каменные стенки были неестественно гладкими, как будто отполированными, а вода сохраняла свежесть и прозрачность. Мелкие теплые дожди, похожие на короткие грозы без грома и молний, случались в разных местах Кольца каждый день, а иногда и чаще, так что водные чаши не успевали опустошаться. Потом добывали особую морскую траву, из выдавленного и слегка подогретого сока которой получался отличный клей, не растворяющийся в воде и подходящий для закрытия щелей и течей в судне. Пока одни приводили «Королеву» в порядок, насколько это здесь было возможно, другие отправлялись в осторожные путешествия по ближним скальным островкам, по большей части голым и безжизненным. Однако чем дальше исследователи забирались от внешней границы Кольца, тем крупнее становились островки и тем больше жизни появлялось на них. На островках земли в скальных впадинах росли диковинные травы, а иногда даже и нахальные кустики; в темных сырых пещерках таились тускло сияющие грибы, бархатистые ковры лишайников и плесени самых разных расцветок; в щелях между камнями скрывались устрашающего вида насекомые, к счастью, предпочитавшие удирать от пришельцев, а не нападать на них. Другой надводной живности пока что не встречалось, зато подводной было даже больше, чем нужно. Воды Кольца Света кишели самыми разнообразными и порой жуткими на вид рыбами, разновидными моллюсками и крабами, а многие из здешних обитателей и вовсе были совершенно неузнаваемы и ни на что не похожи. Нити, у которых появление чужаков вызвало вполне понятное любопытство и повышение аппетита, неизменно появлялись в воде около каждой стоянки, подплывали к самому берегу и высовывали из воды свои то ли головы, то ли передние хвосты, поглядывая, нет ли тут для них уже готовой пищи. Впрочем, несмотря на беспокойство эльфов, напасть они ни на кого не пытались, довольствуясь поеданием объедков, оставляемых около воды — людская пища, пусть даже самая скромная, нравилась им явно больше обычной сырой рыбы или морской травы. Странное свечение, из-за которого Кольцо Света и получило свое название, оказалось вполне понятной и не таинственной природы — сияли обширные подводные луга особых водорослей, которые в солнечную погоду напитывались светом сквозь прозрачную воду, а в темноте отдавали его. Некоторые из людей даже с удовольствием плавали среди сияющей морской травы, убеждая всех, что никакой опасной живности в ней не прячется, однако большинство предпочитало лезть в воду только при надежном дневном свете и не соваться в заросли, опасаясь если не быть укушенными, то запутаться. Серебристые жемчужницы обитали в больших впадинах, чьи подводные склоны спускались вниз широкими и ровными террасами-ступенями, которые совершенно не казались творениями природных сил. Впервые увидев эти колонии, Куруфинве сразу подумал об их сходстве с самыми обычными грядками, расположенными на склонах холмов. Очень уж одинаковыми по ширине и высоте были ступени, а их края — слишком ровными для естественных образований. Деталей, к сожалению, невозможно было разглядеть из-за многочисленных жемчужниц, плотно обсевших террасы и, как вскоре выяснилось, вовсе не желавших спокойно допускать пришельцев на свою территорию. — Ты не знаешь, как появились эти ступени? — рискнул эльф полюбопытствовать у Ринса во время подготовки к набегу за жемчугом. — Они не похожи на обычные скалы. — Говорят, они и не обычные, — отвечал помощник капитана, не отрываясь от починки корзины. — Сам-то я не ныряю, но люди, кто забирался на самую глубину, говорили, что там, где ракушки кончаются, видно края обтесанных камней, огромные стены из них, которые уходят куда-то еще глубже, куда никакой человек не доберется. — Древнее поселение? — уточнил Куруфинве. — Может быть, такое, как ваш Замок, — высказал догадку Ринс. — Я, когда его увидел, сразу те байки вспомнил. Ведь Замок строили не люди, я прав? Кто-то, кто был заметно побольше ростом и силой, в древние-древние времена, которых никто теперь и не помнит. А теперь Замок есть — а его создатели делись неизвестно куда. — Ты видел еще где-нибудь похожие места? — понял нолдо. — Доводилось пару раз, хотя не такие огромные и почти совсем разрушенные, — ответил человек. — Чаще слышал, как другие рассказывали. Вроде как этих заброшенных городов и замков много есть, одни в море, затонувшие, другие на берегах, а какие-то и на материке подальше. Все огромные, каменные и древние. Еще, говорят, в восточных странах кое-где такие же древние каменные дорогие есть, до сих пор целые, удобные. — Это значит, какой-то народ жил в разных местах по всему миру, строил все это, а потом исчез неизвестно куда… — Как и мы исчезнем когда-нибудь, — усмехнулся Ринс. — И дай боги, чтоб от нас осталось миру хоть что-нибудь на долгую память. *** — Твоя доля — два десятка жемчужин, — сказал Лаарен, передавая Куруфинве мешочек с ценным содержимым. — По справедливости, как и договаривались. Между своими поделишь сам, — капитан указал на притуленный у его столика мешок побольше. — Половина от общей добычи, тоже как договаривались. — А нельзя ли часть нашей доли заменить другими товарами из твоего запаса? — спросил нолдо, в уме прикинув численность причитающегося его отряду жемчуга. — Об этом можешь договориться с Ринсом, он отсчитает, — кивнул Лаарен. Конечно, красота жемчужин завораживала Куруфинве так же, как и любого другого, вдобавок не таща за собой мыслей о стоимости их как товара. Хотелось долго смотреть на них, то поближе, то подальше, то при свете светильника, то при ярком солнце, выясняя все возможные оттенки их цвета и блеска, трогать пальцами и кончиком языка, узнавая гладкую поверхность, уже представляя, как доработать и оправить это сокровище, в каких изделиях, с каким металлом оно соединится в красоте еще большей… Но выползали противные мыслишки о том, что жемчуга для малочисленных мастеров будет многовато, да и куда было бы девать получившиеся изделия? В Замке женщин мало, и не перед кем там особенно красоваться, нужнее не украшения, а ткани, посуда, полезные вещи из кожи и металла, которые тоже сохранились среди груза «Королевы»… «Морьо загрызет, если притащу только жемчуг», — высовывался самый главный довод. А следом резко портилось настроение, вспоминался оставшийся позади корабль с синими парусами, тот последний раз, когда братья видели друг друга… Пытаясь отыскать Карнистира по осанве, Куруфинве чувствовал, что тот жив и не испытывает серьезной боли. А не столь давно при таком «подсматривании» донеслись отголоски совершенно определенных ощущений, так что Курво почти совсем избавился от страха за судьбу брата, от души поругавшись на него за то, что своей опасной выходкой заставил так долго и мучительно тревожиться. Ведь не раз за время пребывания в Кольце появлялись трусливые мыслишки, что прав был Морьо, что не надо было срываться в этот безумный поход из мерзкого, но все же знакомого и безопасного Замка. На время отогнать эти сомнения могла лишь тяжелая работа, вроде починки корабля, лазания по скалам или ловли жемчуга. Он много раз пытался поговорить с Морьо по осанве, дозваться, получить хоть короткий ответ — но брат то ли не слышал зова, то ли просто не желал отвечать. Словно дал понять, что жив и здоров, но свои дела старался скрыть даже от самых близких, как и до этого часто бывало. Он вернется — в этом Курво не сомневался. Слишком сильно Морьо любил треклятый Замок, с первых же дней приняв найденную заброшенную громадину как свой дом. Вопрос был только в том, насколько это возвращение задержится из-за неизвестной женщины. И лишь еще раз после того мысленное молчание брата вызвало у Куруфинве нешуточную тревогу — когда мысленную связь перекрыло словно бы чем-то чужеродным, как будто скрытой во мраке стеной из колюче-морозного льда. Очень похожее чувство возникало у братьев когда-то давно, когда они раз за разом пытались дозваться Нельо, не вернувшегося с переговоров с темными. Но холодная преграда исчезла тогда через несколько мгновений, мелькнув перед мысленным взором далекими бледными звездами, и больше не появлялась.