Истории Полукруглого Замка

Такие минуты были очень редки и потому драгоценны: минуты спокойного, почти добровольного одиночества, свежего воздуха вокруг и ласковых солнечных лучей, касавшихся кожи. Площадка на плоской крыше невысокой боковой башни была давно уже облюбована и приспособлена для отдыха в теплое время года и довольно часто становилась местом семейных или дружеских посиделок обитателей Замка. Сейчас, однако же, Нельо был здесь один, не считая Малыша, увлеченно шуршавшего первыми осенними листьями, неведомо как сюда залетевшими. Огромный мир, не отделенный толстыми стенами, подступал со всех сторон, напоминал о себе бесчисленными звуками и запахами, как будто рассказывал одновременно тысячи историй без единого слова… Сырое морское лето подошло к концу: ветер повернул с севера, отбросил густые туманы, открыл путь яркому солнцу и высушил последствия затяжных дождей. В сухом свежем воздухе яснее слышались самые тихие звуки, так что можно было различить даже ровное дыхание прибоя, сейчас словно отдыхавшего после долгих и страшных летних штормов. Внизу каменная громада Замка тянулась корнями в загадочные холодные глубины земли и моря. Вверху даже без зрения угадывалась невероятная даль, не имевшая ни меры, ни предела, полная тайн, недоступных даже самому острому и цепкому разуму. В неосторожном сравнении с ней таким маленьким казался привычный мир, и такими нелепыми — мелочные разборки его обитателей… Братья рассказывали, что с площадки открывается красивый вид: в одну сторону — на главный вход в Замок, на дорогу, холмы и перелески; в другую — на ближний скальный отрог и на маленький кусочек бухты. Нельо, конечно, мог только верить им на слово, однако ему и самому здесь нравилось. Небольшой навес загораживал от слишком яркого прямого солнца, более высокие соседние башни неплохо заслоняли от ветра; деревянные скамьи удачно позволяли не сидеть на холодном и не заморачиваться с тасканием тяжелого кресла, а плоский выступ, тянувшийся по внутренней стороне каменного парапета, часто использовался в качестве стола. Воспользовавшись этой надежной опорой, Нельо мог подняться на ноги и даже немного пройти в ту или другую сторону… Бесполезные, однако все же дорогие сердцу обрывки былой свободы, которая иначе забылась бы полностью и безвозвратно. Знакомая шершавость старого камня под ладонью словно делилась надвое: тепло и холод, рассеченные резкой прямой линией там, где тень от навеса заканчивалась и начинался свет осеннего солнца. Слегка задумавшись, Нельо почти неосознанно исследовал пальцами мельчайшие трещинки и неровности, следы древней обработки камня, сглаженные вековыми усилиями дождей и ветров, нащупывал тонкие стыки между плотно пригнанными блоками, крохотные соринки и песчинки, принесенные сюда ветром… Пальцы ощутили маленький островок холода: еще одну тень, а затем и то, что ее отбрасывало. Потрогав нежданно найденный небольшой предмет, Майтимо в легком недоумении понял, что не может точно определить, что это такое и из чего оно сделано. Изогнутый шершавый кусок чего-то твердого и чуть более гладкого, чем камень, был облизан морскими волнами, однако на одной из его сторон еще прощупывались параллельные тонкие бороздки резьбы. Наверно, кто-то из жителей Замка нашел эту вещицу на берегу и счел интересной, однако никакого полезного применения для находки так и не придумал, вот и оставил ее тут. Наугад пошарив рукой по выступу-столу, Нельо нащупал небольшую коллекцию сокровищ: мелкие камешки, которым море придало причудливые формы, ракушки нескольких видов, изогнутые кусочки металла и окаменелого дерева и источенную соленой водой маленькую ложку. Все эти вещицы, в каком-то хитром порядке размещенные в подходящих неровностях старых камней, легко поддавались определению даже на ощупь, и лишь одна из них — та самая, что он обнаружил первой — пока еще оставалась загадкой. Судя по остаткам резьбы, этот выброшенный морем кусочек был обломком какой-то вещи. Материал был достаточно долговечным и твердым, чтобы выдержать долгое пребывание в море, однако хрупким, способным не согнуться, а лишь расколоться на части. Если подумать, то таинственным материалом вполне могло быть стекло, однако Нельо никогда еще не встречал стекла, побывавшего в морской воде, и поэтому не мог представить, каким оно оказалось бы после такого превращения. В Валиноре стекло было не то чтобы редким, однако достаточно ценным и оберегаемым материалом; в здешних же местах его и вовсе не изготавливали, а стеклянные изделия попадали сюда лишь через путешественников и торговцев. Руки эльфа быстро коснулась мягкая лапка с втянутыми коготками: Малыш увидел, что хозяин отыскал что-то интересное, и захотел присоединиться и поиграть. В следующие несколько минут Майтимо вынужден был сначала оберегать загадочное морское чудо от шаловливых кошачьих лапок, потом отвоевывать у питомца свое покрывало, которое тот попытался утянуть, а напоследок еще и выпутывать Малыша из длинной растрепанной бахромы этого самого покрывала. — Вот дождешься у меня, — в шутку погрозил Нельо, когда котика все же удалось освободить. — Отдам тебя Морьо, пусть воспитывает, а то совсем разбаловали, последнее одеяло крадешь, морда усатая! «Морда», нимало не смущаясь, топталась у него на коленях, запускала коготки в ткань рубахи и лезла вылизывать уши, щекотя их усами, сопя и помурлыкивая. Малыш знал, что хозяин никогда никому его не отдаст, хоть и грозится иногда, так что чувствовал себя в полной безопасности. — Ну, хватит уже, хватит, — не выдержав, засмеялся эльф, пошевелив обслюнявленным и едва не заглоченным ухом. — Я тебе вкусный, что ли? Или грязный? — котик, не утративший игривого настроения, отвлекся от ушей и снова попытался отловить приглянувшуюся ему морскую диковину. — Нет, это нельзя, сколько раз тебе говорить! Это не игрушка, вон лучше деревяшку возьми, ее удобней гонять. На старой домашней одежде, как назло, не было карманов, так что обкатанный волнами осколок неведомой вещицы согревался, зажатый в ладони, упираясь в кожу неострыми твердыми гранями и выступами. Малыш явно не прельщался деревянными игрушками и всеми силами старался добраться до того, что ему в кои-то веки запретили. Нежный нос упрямо тыкался между сжатых пальцев эльфа, а острые клычки легонько прикусывали кожу. — Точно, оголодал ребенок, — пошутил Нельо. — То яблоки на вкус пробуешь, то эльфов… А дальше что? Эльфы в яблочном соку? Мысль пришла вслед за случайной шуткой, неожиданная и на диво удачная, как ее ни поверни. Рискнув отвлечься от разыгравшегося питомца, Майтимо потянулся уже привычным мысленным зовом в окружающее невидимое пространство, вниз, сквозь знакомую толщу древнего камня, согреть которую было не под силу даже самому жаркому солнцу. «Кано… — окликнул по осанве осторожно, как будто касался водной глади, стараясь не нарушить ее непрочного спокойствия. — Ты занят?» Ответ даже не был осмысленным откликом: всего лишь обрывочная реакция усталого и болезненно-раздерганного разума. От неожиданности Нельо слегка вздрогнул: утром Кано был в совершенно мирном настроении, хотя и не особенно хорошем, из-за обилия предстоящей работы… Как тут же сообразил Майтимо, нынешнее загнанное состояние и подавленное настроение брата было связано с этой самой работой. А еще, конечно — с тем, что Морьо в очередной раз чересчур раскомандовался, заражая всех окружающих своим беспокойством. Многочисленные разумы эльфов, трудившихся на кухнях и складах, были заняты образами яблок, толкущимися, прямо как настоящие яблоки в тазу. Яблоками были наполнены все последние дни и, наверно, мысли почти всех местных жителей, хоть в Замке, хоть в деревнях Побережья. Плоды местного полудикого сорта нынче расползлись везде: сушились на освещенных солнцем площадках и плоских крышах, варились в тазах и котлах на кухнях, замачивались в бочках, а кое-где уже даже превращались в сырье для будущего вина… Обработкой слишком уж большого урожая были заняты едва ли не все обитатели Замка и окрестностей, кто только способен был управляться с ножом и посудой. Яблочный запах, казалось, успел уже легкими сквознячками расползтись по всему Замку, от лодочных пристаней и самых глубоких подвалов до верхушек башен, пропитать все вещи, живых существ и даже сами камни. Нельо по понятным причинам участие в этом действе принимать не мог, хотя и понимал, что удачным обильным урожаем надо воспользоваться в полной мере. Однако беспокойство, которое вокруг этих самых яблок развел Морьо, старшему Феанариону было непонятно. Еще несколько недель назад, оценив размеры будущего плодового бедствия, Карнистиро начал проверять состояние свободных кладовых, приспособления для варки, терки и сушки, емкости, в которых предстояло разместиться будущим заготовкам, причем все это — по несколько раз, с множеством замечаний из-за каждого мелкого недостатка. Терпеть такое было сложно, приходилось лишь утешать себя тем, что вся эта нервотрепка не затянется надолго, а под конец предсказуемо порадует результатами. Большинство живших в Полукруглом Замке нолдор давно уже признавали Морьо главным по части хозяйства и запасов всего нужного для жизни, так что мало находилось желающих возмущаться и спорить. Разве только Тьелкормо, не выбирая выражений, высказывал, что думает обо всех этих овощах, особенно ушастых, и надолго уезжал из Замка, никому не говоря, куда направляется и когда вернется. Отчасти благодаря усилиям Морьо у нолдор уже были собственные, пусть и не очень большие, фруктовые сады: готовые заросли полудиких яблонь, о сборе урожая с которых просто договорились с деревенскими жителями. Обычно яблоки были лишь приятным дополнением среди других продуктов, однако в этот год деревья, кажется, решили испытать хозяев на выносливость. Плоды, даже в спелом состоянии остававшиеся твердыми, не очень подходили для поедания в свежем виде, так что в основном шли на сушку, варенье и вино. *** — Нельо, что… — Старший понял, что, как ни старался, все же встревожил и без того издерганного Макалауре своим мысленным зовом. — Что случилось? Тебе плохо? Где Альмо? — голос брата прерывался тяжелым неровным дыханием: лестницу, ведущую к верху башни, он преодолел бегом. — Ну зачем ты… Я же тебе говорил… — Кано, возьми Малыша, пожалуйста, — попросил Майтимо, осторожно подхватывая кота свободной рукой. — Ну что со мной могло случиться за несколько минут? Не все время же мне в комнате прятаться. Садись рядом, а то сам сейчас куда-нибудь свалишься. Два раза приглашать не потребовалось. Макалауре, резко вздохнув, как будто бесслезно всхлипнув, почти упал на скамью рядом с братом: после долгого стояния на кухне за нарезкой яблок и последующего бега по лестницам тело просило отдыха. Малыш, наконец позабыв о стекляшке и отстав от Нельо, сам перебрался на колени Кано и теперь с интересом обнюхивал его руки, кожа на которых успела как следует напитаться яблочным соком. Мысли Макалауре, на краткие минуты взбодренные излишним волнением, теперь вновь начинали наполняться уже очень надоевшими яблоками. Плотная скрипучая шкурка; нож, который так трудно каждый раз протолкнуть в жесткую мякоть; сок, брызгающий на руки и щиплющий натертые усталые ладони… Сейчас кожа уже совсем подсохла, стянутая и готовая разойтись маленькими, но болезненными трещинами. — Надо бы смазать чем-нибудь, а то до крови все растрескается, — вслух подумал Нельо, коснувшись свободной рукой руки брата. Пальцы у Макалауре сейчас были еще холодные от воды, в которой промывались яблоки. Мозоли от струн давно сошли, сменившись следами совершенно другой работы, и теперь никто посторонний ни за что не догадался бы о его менестрельском прошлом. Осторожными мысленными прикосновениями Майтимо постепенно успокаивал издерганный и утомленный разум брата, предоставляя давящим яблочным мыслям замедлить беспорядочную толкотню, а потом тихо ускользнуть на волю, улететь на сухом свежем ветерке. Макалауре сейчас не пытался закрыть свое сознание и просто спокойно сидел рядом на скамье, наслаждаясь тишиной, свежим воздухом и приятным видом вокруг. — Что это у тебя? — немного отдохнув и придя в себя, заинтересовался он. — Что ты тут нашел? — А я как раз хотел спросить это у тебя, — улыбнулся Нельо, обнаружив, что до сх пор держит в руке найденную вещицу. — Потому и позвал… Ну и еще чтобы у тебя голова не лопнула от этих яблок. В общем, что это такое? — ветерок коснулся слегка вспотевшей раскрытой ладони, как будто тоже изучая находку. — Лежало здесь, на столе, вместе с камешками и другой мелочью. — Это стекло, — подтвердил догадку Макалауре, отловив Малыша, не оставившего надежду дорваться до желанной игрушки. — Обкатанное морской водой. Кто-то на берегу нашел и принес сюда. — Я так сначала и думал, что стекло, только не знал, что оно здесь бывает, — признался Нельо. — А на берегу его много? — Знаю, что находили всего пару раз, — припомнил Кано. — Яркое, зеленое, вот как это… Но здесь такого нигде не делают, так что непонятно, откуда оно. — Надо поспрашивать кого-нибудь с Побережъя, они наверняка знают больше нас. А на этом кусочке еще и резьба сохранилась, вот тут, — Нельо, как мог, обозначил пальцем то место, где чувствовал на морском стеклышке узнаваемые неровности. — Это был какой-то сосуд с завинчивающейся крышкой… Помнишь, у отца в лаборатории были такие? — Но зачем лабораторный сосуд делать из ценного цветного стекла? На этот вопрос они ответа не нашли даже после долгих обсуждений и предположений, так что стекляшку в итоге все же отдали в полное распоряжение счастливого Малыша. *** — Стекло, — слегка раздраженно произнес Морьо, явившийся на башню узнать, что там случилось с Нельо и куда подевался Кано. — Осколок бутылки. Из-за этого надо было так нас пугать? — Я никого не пугал, — в такой хороший день Майтимо вовсе не желал начинать очередную семейную ссору. — Стало интересно, только и всего, да и Кано слишком устал, пусть хоть проветрится тут. Ты бы тоже мог немного отдохнуть, яблоки ведь никуда не денутся. — Работа сама себя не сделает, — отбуркнулся Морьо, однако, судя по неуловимому изменению в интонациях, все же и сам подумывал о передышке. Малыш, оробев от присутствия эльфа, которого всегда побаивался, оставил в покое стекляшку и снова забрался на колени Нельо. Карнистиро, заметив это, поднял вещицу и вернул на каменный стол. — Лучше скажи, ты такие стекляшки находил на берегу? — спросил Нельо, помня о любви Карнистиро к чудесам, что приносило море. — Такие — да, — кратко ответил тот. — Эту не я сюда принес. — Значит, их здесь все-таки много? — Не очень. Но, говорят, есть места, где их больше. — Кто тебе это сказал? — удивился Кано. — Мирена как-то говорила про такое место, вроде бы она один раз бывала там в детстве. Это должно быть где-то довольно далеко, иначе бы о нем все здесь знали. — Вот интересно, она проводит с нами столько времени, столько всего интересного рассказывает, — покачал головой Майтимо. — А про такую интересную вещь молчала. — Может, вы не спрашивали, — с деланным равнодушием ответил Морьо. — А может, просто не хотела болтать. — Но тебе-то рассказала! — заметил Кано. — Почти случайно. Мы встретились, когда я шел с берега, и у меня были эти стекляшки. Она увидела, спросила, где я их нашел. Слово за слово, вот и поделилась опытом. — То есть она тоже когда-то их собирала? И нашла место, где их много? — Не она сама, по ее словам. Она тогда была маленькая, ездила с дедом к родственникам в другую деревню, и около той вот другой деревни был пляж, где вместо песка и камней было морское стекло. — Такое же, как у нас? — Мирена говорила, что оно было разных цветов, так что весь берег казался пестрым. Больше всего зеленого, коричневого и белого, но попадались и другие… — Красиво, должно быть, — немного подумав и очень постаравшись представить все это стеклянное великолепие, решил Кано. — Если это правда. — Она могла не врать, но просто преувеличивать или что-то путать, — стал рассуждать Нельо. — Если она тогда была маленькой девочкой, то очень может быть, что сейчас те события помнит смутно. Сами подумайте: сколько нужно стекла, чтобы им оказался заполнен целый пляж? Откуда оно взялось? Как оказалось собрано в одном небольшом месте? Да еще и цветное… — Действительно, если так придирчиво думать, то получается, что такого и быть не может, — несколько разочарованно вздохнул Кано, любивший такие вот невероятные и чудесные истории. — А так был бы целый пляж искусственных самоцветов! — Вот в том и дело, что самоцветов столько не нужно, — объяснил Нельо. — Если их станет слишком много, то они будут просто цветным мусором. — А может, для тех, кто оставил этот пляж, стекло и было мусором? — подал голос примолкший было Карнистиро. Эта внезапно высказанная мысль была до того странной, что старшие браться сначала даже не поняли, что он имел в виду. Нельо привычно потянулся своим разумом к разуму Морьо, стараясь уловить образы, которыми должна была обрасти эта идея… Но натыкался на непроницаемую стену мысленного щита. — Но кто это тогда мог быть? — потерпев неудачу с мысленной связью, Нельо продолжил рассуждать вслух. — Точно не те люди, что сейчас живут на Побережье. Ну и вряд ли это подарочек от наших предков. — Стекло — материал долговечный, — заметил Морьо, а потом все же немного прояснил то, что сказал раньше: — Оставить его могли те, кто жил на этой земле задолго до нас и других нынешних народов. Существа, о которых сейчас даже памяти не осталось. — Те, кто строил Замок? — Вполне может быть. *** Веял усилившийся к вечеру северный ветер, наливался свежим сухим холодом неблизкой зимы, бросал на камни легкие сухие листья. В недрах Полукруглого Замка, куда ветру пути не было, еще доделывали дневную работу, прибирались, изготавливались к завтрашнему дню, обещавшему чуть меньше хлопот. Кто-то из эльфов шутя представил, как бы смотрелось будущее яблочное вино в красивых сосудах из прозрачного стекла, позволяющих рассмотреть цвет напитка. Впрочем, представлять можно было что угодно, так как стеклянных бутылей и графинов в Замке не водилось. На опустевшей площадке боковой башни, на каменном выступе-столе, среди собранных тут же причудливых камешков, деревяшек и кусочков металла, одиноко лежала зеленая стекляшка, пряча под шершавой поверхностью забытый острый блеск.