Истории Полукруглого Замка

Шаг, еще шаг и еще… Как будто и забыл уже, что значит стоять на месте. Забыл, что существовало когда-то где-то что-то еще, кроме бледного крошащегося льда внизу, мутной мглы вверху и по сторонам, и таких же, бессознательных уже, шагов множества ног. С каждым переходом — времени здесь как будто не существует — все меньше и меньше идущих, все больше оставшихся на одном месте маленьких темных холмиков, очень скоро исчезающих под заносящей их острой ледяной крошкой, так похожей с виду на обычный снег. Они уже остановились. Считать, сколько идет и сколько остановилось, уже не получается. Все оставшиеся силы уходят на то, чтобы не остановиться самому. Шаг, еще шаг… Кажется, кто-то идет впереди, еще кто-то — позади и немного справа… Кто это? Куда мы идем? Зачем? Нет сил думать, вспоминать… Нужно идти. Нельзя останавливаться. На очередном шаге привычный хруст под ногой кажется как будто громче. И почему-то — как-то даже не соображается, почему именно — лед под ногами и муть над головой вдруг одновременно смещаются, твердая опора исчезает, мелькает перед глазами стремительно расширяющаяся щель-трещина и глубокая колыхающаяся темнота в ней… Темнота вокруг… На смену ставшему привычным режущему холоду приходит вязкое, не дающее пошевелиться онемение, тело не ощущается, и тишина — полная, без шагов и привычного ледяного хруста… Я остановился. *** Ведомые Финголфином, его сыновьями, Финродом и Галадриэлью, нолдор отважились идти по жестокому северу и, не найдя иного пути, ступили на вздыбленный лед Хелкараксэ, прозванный позже Дорогой Смерти. Там погиб и сам Финголфин, и сын его Тургон, и многие другие эльфы. И кто знает, сколько жизней, еще не начавшихся, отменила эта дорога, эти смерти, сколько будущих побед из-за нее обернулось страшными поражениями… Кто знает, что могло бы случиться, обернись все чуть по-другому… Но эту историю пишет смерть. *** Тьма. Тьма окружает меня. Бледные звезды еле различимы на тёмном небе. Ледяные глыбы повсюду, насколько удается разглядеть. Им не видно конца. Мы слепо идём вперёд, кажется, уже целую вечность. Что ждёт нас впереди? Мы даже не можем быть уверены, что это правильный путь. Ветер зловеще воет среди покрытых льдом скал, забирается под одежду, пробирает до костей. Каждый третий страдает мучительным кашлем. Несколько воинов слегли с сильнейшим воспалением лёгких. Их нечем лечить. Целители лишь разводят руками. Остаётся только ждать, пока несчастные медленно умрут. Я видел почти каждую смерть. Я не могу иначе. Все эти воины страдают и по моей вине в том числе. Я устал бесцельно брести вперёд, безнадёжно пытаясь укрыться от смертельного холода, проваливаясь в глубокий снег. Его заледенелая корка раздирает кожу острыми обломанными краями, но боль уже как будто почти не ощущается. Слишком холодно. Нечем согреться. Я чувствую, как гаснет надежда в сердцах наших воинов. Мы все дальше продвигаемся вперёд, но льдам не видно ни конца, ни края. Где же блаженство и безмятежность Валинора? А может, и не было ничего всего этого? Нет. Это не так. Память тех дней ещё живёт в сердце, согревая в бесконечном холоде. Сколько времени прошло? Я уже потерял счёт. Сколько ещё жизней унесут эти безжалостные льды, прежде чем мы ступим на твёрдую землю? И доведется ли вообще когда-нибудь ступить на нее? Я словно опустошён. В голове возникают тысячи вопросов, но ни на один из них ответа нет. Я на грани. Реальность смешалась со сном. И не разберешь, что где. Единственным неколебимым оставался отец. Он один твёрдо верил, что мы справимся. Это он принял решение идти через льды. Другого выхода и не было. Я понимаю это. Отец был живым воплощением надежды. Я всегда удивлялся, откуда в нем столько веры. Он стремился во что бы то ни стало дойти. Даже когда я почти сдался, он заставил меня поверить. Он всегда зажигал сердца воинов и твердо вел нас вперёд. — Это все временное. Главные трудности ещё впереди. Важно не сдаваться. Мы уже близко, я чувствую, — говорил он с уверенностью. Его взгляд устремлялся вдаль, намного дальше, чем льды. Туда, где сейчас были наши братья. Интересно, как они там? Добрались ли вообще до земли или сгинули в море? С самого начала я знал — Нельо жив. Я ощущал это. Но недавно эта уверенность пропала. С ним что-то случилось. Я пытался понять, дотянуться мыслью, почувствовать хоть что-нибудь. Но напрасно. Тьма. Только тьма, глухая и полная, несравнимо темнее той, что окружает нас сейчас. Больше ничего не чувствую. Хочется верить, что он хотя бы жив. В такие минуты отец всегда поддерживал меня. Но сегодня будет, кажется, уже месяц, как его не стало. Его путь окончен. Льды навсегда поглотили его. Я уже смирился. Все равно, прошлого не вернуть назад. Надо жить дальше. Теперь я занял место отца. Я веду войско за собой. Приходится изматывать себя до полумертвого состояния. Я буквально валюсь без сил. Но я не позволю себе сдаться. Я не имею права на слабость. Ведь я — пример для всех, кого веду вперёд. И если надежду потеряю я, её потеряют все. Только брат видит моё состояние. Хочет помочь, но не может. Сегодня утром не стало троих. С непонятным чувством тревоги я покидал их. Это не конец. *** Я поднимался верх по склону, пошатываясь и увязая в снегу. Неожиданно нога потеряла опору и провалилась в глубокую расщелину, скрытую ледяной коркой. Я повалился в снег. Острый каменный выступ полоснул руку. Жгучая боль пронзила глубоко рассеченное запястье. Крупные капли крови упали на снег. Шипя от боли, я медленно поднялся на ноги. Напряженно всмотрелся в мутную даль. Горизонт был скрыт белесым туманом. Но становилось явно видно — скалы отступают, их все меньше. Ветер поутих. Стало ощутимо теплее. Прав был отец — земля близко! Жаль, что ему не суждено её увидеть. Позади раздались крики. Я поспешил вниз. Огромная ледяная глыба с треском проломилась и обрушилась в воду. Сердце пропустило удар — там были мои воины. И среди них — Эленвэ и Идриль. Дальше время текло, как в тумане. Турукано сбросил с себя плащ и нырнул в воду, полную ледяных обломков. Подхватил Идриль и поплыл к нам. Выбросил её на лёд, как можно дальше от края пролома. И поспешил к жене. Вот он уже плывет обратно. Дыхание сбилось. И больно от того, что я не могу помочь. Никто не может подойти ближе к воде, лёд слишком тонкий. Турукано делает ещё одно усилие, выкидывает Эленвэ на лёд и вдруг уходит под воду. Минута… Две… Неожиданно он выныривает. Хватает ртом воздух, словно рыба. Его взгляд стекленеет. Он пытается ухватиться за край разлома. Но хрупкая ледяная корка с треском рушится. И всё. На том месте, где только что был брат, лишь печально колышется вода и ледяное крошево. Ноги отказываются меня держать, и я бессильно падаю на лёд. Я все потерял.