Истории Полукруглого Замка

— Ну кто ж, блохи вас всех загрызи, попер это мыло? — в который раз уже вопросил Морифинве, обращаясь не то к таинственно молчавшим стенам и потолку, не то к самому себе, не то к Пушку, увивавшемуся рядом. Пушок, хотя и был самопровозглашенным начальником над всеми котами в Замке, ничего путного сказать не мог. Таинственные исчезновения мыла из купальных комнат начались около недели назад. Причем простое мыло неведомый преступник упорно игнорировал, хватая лишь самое ароматное, травяное и цветочное. В итоге исчезло пять кусков самого лучшего мыла, а злоумышленник так и не был найден. Правда, даже несмотря на кражи, дефицита нужной банной принадлежности не ощущалось, так как на одном из верхних, сухих и безблошных складов, тщательно упакованные и перевязанные веревочкой с хитрым узлом, дожидались своего часа еще полсотни неукраденных кусков цветочного мыла. Про полтора десятка кусков, заначенных в ящике под кроватью, Морьо предпочитал не распространяться. Впрочем, сейчас он был раздражен не кражей мыла, не упорным молчанием кота и даже не постоянно возникающими хозяйственными проблемами и заботами, заполнявшими почти все его дни от подъема до отбоя (времена суток в недрах Замка разделялись именно так). Работа как раз таки поднимала настроение, оживляла, не давала времени скучать и раскисать. А работы было много. Хоть и не настолько много, как в первое время жизни здесь, но все же… Настроение на этот раз испортила фраза, которую мимоходом произнес Туркафинве. «Как только тебе не тухло вечно сидеть в этой норе?» Нет, конечно, отчасти сказанное было правдой: Морьо действительно не особенно рвался за пределы Замка, ему вполне хватало забот внутри. Он с удовольствием замечал, как благодаря его усилиям огромный Замок становится все более уютным, как будто живым и совсем уже не враждебным — настоящим домом для поселившихся тут эльфов. Но не все братья разделяли его взгляд на нынешнее положение дел. Тьелкормо под любым предлогом пропадал где-то на побережье, даже не особенно скрывая, что Замок ему противен. Куруфинве, кажется, старался забыть об окружающей и давящей каменной громаде, с головой погружаясь в какую-нибудь работу в мастерской… И теперь еще вот это. Дико хотелось взять этого умника за шкирку, втолковать, вдолбить ему, что, демон дери, этот Замок — их дом, и не будет уже другого! Так зачем же нужно смотреть на этот единственный дом как на тюрьму или могилу, зачем убегать и возвращаться с тяжелым сердцем? Не лучше ли, если уж этот странный Замок им достался, устроить его сообразно своим привычкам и желаниям? Накопившееся раздражение иногда прорывалось в резких замечаниях, на которые никто особо не обращал внимания. Все привыкли, что Морифинве не упускает случая высказать свое недовольство чем-нибудь. — И все-таки, какой же гад утащил мыло? У Морьо уже были на этот счет некоторые смутные догадки, однако он предпочел пока ни с кем не делиться своими соображениями, слишком уж странными и пугающими они получались. Пушок, слегка кивнув головой, прошествовал в один из темных боковых коридоров, как будто мгновенно растворившись во мраке. *** Морифинве был занят крайне важным и интересным делом — он полз. Шастать на четвереньках по полу какого-нибудь коридора или комнаты никакой необходимости не было, но вот в старых лазах в толще стен Замка такой способ передвижения был единственно возможным. Узкие низкие ходы замысловатым лабиринтом пронизывали весь огромный замок от вершин башен до самых нижних пещер, наполовину затопленных водой. Наверно, когда-то уровень моря в этих местах был гораздо ниже, потому что многие ходы, точно не природного происхождения, доходили до воды и тянулись еще куда-то дальше, вниз, в темную холодную глубину, куда не доставал свет светильников. Морьо иногда пытался представить, как же все это выглядело, когда замок еще был новым, только недавно построенным и заселенным своими создателями, неведомо куда исчезнувшими… Кто и какими инструментами проделывал бесчисленные ходы и коридоры, превращал природные пещеры в залы, комнаты и склады, поднимал на огромную высоту тяжелые камни, возводя башни, возвышающиеся над скалой… Какие занятные жизненные истории тут когда-то творились, кто жил, любил, ссорился, мирился, размножался и умирал… И куда они все потом подевались-то? Раздумья, впрочем, нисколько не отвлекали нолдо от процесса поползновения. Привычно отмечая знакомые повороты и свои старые отметки мелом на стенах, Морьо направлялся к одному из выходов «почти наружу». Неожиданно выдавшаяся оттепель манила немного размяться, побродить по ущельям и внутренним берегам, пособирать ракушек и еще чего-нибудь интересного. Корзинка для предполагаемых находок болталась на шее, иногда стукаясь об руки. На все той же многострадальной шее висел и кристалл-светильник, сиявший холодным голубоватым светом. Покрытые вечным инеем стены искрились, как будто усеянные крохотными бриллиантами. Постепенно воздух в узком тоннеле становился все холоднее и свежее. Впереди обозначился последний поворот перед выходом. Преодолев этот поворот, Морьо приостановился, поправляя корзинку и пряча под свитер ненужный сейчас фонарик. Отсюда, с маленькой не то пещерки, не то площадки, ход резко шел наверх, превращаясь в лесенку. И сверху на забравшегося сюда эльфа падало нежное золотистое сияние, неяркое, ровное и рассеянное. В этом странном, ни на что не похожем свете тихонько кружились пылинки, слетевшие с плаща, да рассеивались облачка пара от дыхания. Здесь уже было так же холодно, как и снаружи. Да, собственно, здесь и было «снаружи». Морьо посидел еще немного, закутавшись поплотнее в старый теплый плащ, приноравливаясь к холоду и дожидаясь Пушка, решившего сегодня разделить с ним прогулку, но, кажется, немного задержавшегося в тоннелях. Впрочем, бояться, что кот каким-то образом умудрится заблудиться, было просто глупо: Пушок знал Замок едва ли не лучше самого Морифинве. А впереди, в конце хода-лесенки, находился и сам источник чудесного света — как будто довольно большое круглое окно, чье стекло сплошь заросло густой изморозью, сквозь которую рассеянно просачивались золотистые солнечные лучи. Или это все же больше походило на диковинную дверь из какого-то белого полупрозрачного камня? Однако Морьо знал, что ни камня, ни стекла здесь нет и не было. Стоило ему только протянуть руку, нажать пальцами, слегка толкнуть искрящуюся преграду — и очарование разрушится, руку кольнет острыми льдинками, а через мгновение рассеянное сияние сменится ярким и резким светом зимнего солнца, в тоннель вползет холодный воздух, теперь уже не сдерживаемый ничем… Из темной дыры лаза наконец-то показался Пушок. Не торопясь наружу, кот обстоятельно привел себя в порядок после довольно пыльного путешествия, и лишь потом внимательно взглянул на своего приятеля-эльфа, как будто спрашивая его, чего он тут расселся, пялясь на лед, и почему бы, собственно, не начать, если уж собрались на прогулку. Возразить на это было нечего, и Морьо, слегка вздохнув, толкнул ледяную преграду. Тонкий лед, из-за каких-то фокусов здешнего ветра намерзший на выходе сплошным слоем, хрустнул и проломился, осыпавшись светлыми осколками. Щурясь от яркого солнечного света и поплотнее запахнув плащ, эльф выбрался наружу, на широкий скальный карниз, постепенно спускавшийся на дно узкого ущелья, в теплое время года скрытое морской водой примерно по колено, а сейчас замерзшее. Впрочем, полоса льда тянулась довольно недалеко, и вскоре эльф и кот, предолев скользкое место, спокойно побрели по пляжу, по грудам гальки, ракушек и всякого мелкого морского мусора. Солнце редко заглядывало на дно многочисленных ущелий, прорезавших скалы около Замка, однако в их полусумрачной глубине было безветренно и тихо, лишь изредка откуда-нибудь, отражаясь легким эхом, доносился звонкий стук свалившейся сосульки или глухое бульканье воды, не совсем замерзшей и стремящейся вырваться из ледяного плена. Морьо внимательно смотрел под ноги, часто останавливаясь, чтобы приглядеться к какому-нибудь камешку, ракушке или причудливо изогнутой палке, высолившейся в морской воде до красивого серебристо-серого цвета. Многие вещи, на первый взгляд казавшиеся довольно занятными и симпатичными, при более пристальном рассмотрении оказывались совершенно ни к чему не пригодными, однако несколько разноцветных гладких камешков, с десяток просто восхитительных ракушек и веточка, очень похожая на руку с пятью пальцами, все же отправились в корзинку. Не сказать, чтобы сегодняшние шатания по ущельям были особенно урожайными на находки, однако настроение у Морифинве значительно улучшилось. Все эти длинные ходы, лазы, карнизы и ущелья были его тайным миром, все чудеса, сокрытые в них, были ведомы и доступны только ему одному. Другие не ценили это место, не хотели знать его по-настоящему, как знают свой дом… Да другие эльфы и просто не пролезли бы в узкие лазы и тоннели, в которые Морьо, не отличавшийся высоким ростом и крупным телосложением, пролезал без труда. Впрочем, его такой расклад вполне устраивал. Делиться своим скрытым миром с кем-то, кроме кошек, не хотелось. Сегодня, поглядев на тени на верхнем краю ущелья и поняв, что до вечера еще далеко, он решил сходить в одно из дальних от замка ущелий, уже давно ставшее самым его любимым местом здесь… И, пожалуй, вообще во всем мире. Пушок, поняв, куда собирается его друг, лишь подмигнул, прощально махнул пушистым хвостом и направился обратно ко входу. А Морьо вскоре, наслаждаясь уже полным одиночеством, шел туда, где в каменном тупике, в темном гроте с заледенелым полом, глядели с высоких стен бесчисленные лица. Эти лица не были похожи ни на эльфов, ни на людей, и ни на одно из тех живых существ, которые ему доводилось встречать. Наверно, им было больше лет, чем самому Замку. Но они были добрыми, красивыми и загадочными, внимательно смотрели, как будто слушая его голос, когда он говорил с ними, рассказывая им истории, высказывая здесь, им — как не мог больше нигде, никогда и никому-то, что тревожило и ранило душу, что рождалось в мыслях. Морьо говорил с Лицами, и Лица, казалось, понимали его. И от этих редких разговоров на душе становилось легче. Радостнее было возвращаться после них к бесчисленным повседневным заботам, к Замку, к огромному хозяйству в этом маленьком королевстве, к имуществу и продовольствию… К всему тому, чем Морьо заведовал, в чем поддерживал порядок, не допуская недостачи или порчи. *** Уже поздно вечером, возвратившись в Замок, переодевшись и оставив в своей комнате находки, Морьо направился на кухню перехватить чего-нибудь на ужин, однако, проходя мимо комнаты, где жили старшие и двойняшки, не удержался и тихонько заглянул в приоткрытую дверь. Как и следовало ожидать, все шестеро его братьев сейчас были там, обсев большую кровать и явно пребывая в отличном настроении. Турко, притулившись в углу кровати, рассказывал про какую-то красивую человеческую девушку, встреченную им сегодня на побережье. Кажется, прекрасная незнакомка бродила по пустошам в одиночестве, совершенно ничего не опасаясь, очаровала Охотника едва ли не одним взглядом, но потом скрылась неведомо куда, даже не пожелав назвать свое имя. Тьелкормо, конечно же, теперь загорелся желанием во что бы то ни стало разыскать красавицу и познакомиться с ней поближе. Остальные, слушая его вдохновенные и излишне эмоциональные рассуждения, никак не могли удержаться от смеха и веселых замечаний. Морьо смотрел на братьев, ничем не выдавая своего присутствия. Среди них он всегда чувствовал себя не то чтобы чужим, но все же одиноким. Однако теперь у него был его Замок, тайные ходы, сияние солнца сквозь лед, ущелья, скалы, Грот Лиц — тысячи чудес, так неожиданно наполнившие для него этот новый мир. А в комнате теперь звучала другая история — близнецы, перебивая друг друга, рассказывали, что сегодня натворила одна из собак. Вопросам и шуткам не было конца. Только Нельо, неведомо как почувствовавший присутствие Морьо, улыбнулся ему, безошибочно повернув незрячее лицо в его сторону, и, кажется, хотел позвать его… Но тут же отвлекся на Малыша, забравшегося ему на плечо и ткнувшегося носом прямо в ухо. Котенок как будто нашептывал что-то старшему, чем просто-таки восхищал остальных, явно проделывая этот трюк не в первый раз. Морьо почувствовал, как его ноги коснулось что-то мягкое, и взглянул вниз. Пушок смотрел на Малыша с непередаваемым презрением. Нолдо был полностью с ним в этом солидарен, считая полосатого котика ленивым и бесполезным раздолбаем, которого добрые хозяева разбаловали сверх всякой меры. — Что это он там тебе шепчет? — раздался из комнаты голос Макалауре. — Ну, я уверен, что какие-нибудь страшные тайны. Жаль только, я кошачьего языка не понимаю, — Нельо тихонько рассмеялся. — Эй, Малыш, ну хватит меня щекотать! Все это Морьо слышал, уже удаляясь по коридору по направлению к кухне. Мимоходом подумалось, что все в этой новой жизни, в этом новом мире получилось довольно-таки забавно: старшим из семерых братьев все еще оставался Нельо, королем был Кано, а настоящим хозяином Полукруглого Замка, их маленького королевства, стал он, Морифинве.