Не влюбленные

Громкий, пронзительный крик нарушает тишину спокойной ночи Дистрикта-12, и я наконец просыпаюсь. Вскакиваю, панически оглядываюсь, и понимаю, что я вновь дома, все прошло. Ничего не прошло. Моя жизнь все еще со мной, когда я была готова с ней расстаться. И жизнь Пита… с ним. Во сне я всего этого лишаюсь. По приезду из Капитолия прошло шестнадцать дней. Все вокруг теперь другое, и мне приходится приспосабливаться к новинкам, не зная правил. Всё против меня. Слишком тяжело для меня. Изменилась не я одна. Гейл теперь заявил о своих чувствах. Хотя, как заявил… Он поцеловал меня. Вновь вспоминая, мои щеки краснеют и я почему-то грустно улыбаюсь. Это было неожиданно. И больно. Я не хочу терять друга. Он нужен мне. Но не буду скрывать, что мне понравилось. Жар Гейла, его уверенность, наполнили меня в тот момент. Я захлебывалась в тех странных ощущениях - я такого не чувствовала: там не было жажды жизни и страха неизвестности, что преследовали нас с Питом. С Гейлом лучше. Но как же я скучаю по Питу… Гейл очень отрицательно относится к нему, а я чувствую вину перед охотником. Я не общаюсь с Питом. Я сохраняю наши отношения с Гейлом. Это невыносимо. Пит стал для меня поддержкой в самой смерти - на арене. Только он до конца может понять меня. Только он. И именно его смерть снится мне чаще всего. Вокруг меня – стены, как в прямом, так и переносном смысле. Это заставляет меня усмехнуться и подскочить к окну. Я смотрю на соседний дом, вглядываясь в окно напротив - мне нужно убедиться, что с ним все в порядке. Свет горит - скорее всего, Пит сейчас спит. Если может. Он спит с включенным светом - попытка сбежать от очевидных страхов темноты. Я вспоминаю свой сон и покрываюсь холодным липким потом. Нет сил думать об этом, и я бегу вниз, на улицу. На мне старая отцовская футболка, доходящая до середины бедра. Я смотрю на крыльцо дома соседа, сдерживая позывы вбежать в дом, чтобы наконец успокоить бред моих страхов. Я вновь вспоминаю моменты моего сна - его разрывают переродки, как и Катона, а я стою на Роге, не находя выхода. Слезы скапливаются в уголках глаз, и я порываюсь к двери Пита, но останавливаюсь. Дикий стыд и вина перед напарником не дают мне право на вход в его дом. Ведь я оттолкнула его из-за Гейла. Пит понял. Я - нет. Я присаживаюсь на крыльцо, обхватывая коленки. Ночная прохлада морозит сквозь пот, и редкие слезы будто застывают, почти не выскальзывая из глаз. Я раскачиваюсь из стороны в сторону, повторяя словно в бреду - Пит жив, с ним все в порядке, он спит в своей постели. Ему тепло, и не от горячего дыхания переродков, а от мягкого одеяла. Я представляю моего мальчика безмятежно спящим: короткие пряди разметались по подушке, губы приоткрыты, рядом лежит скомканное одеяло. Он именно таков, поверь, Китнисс. Нет смысла думать иначе, ведь все другое - гибельная ложь. Я вновь убеждаю себя в этом. Мне надо верить, что с ним все в порядке. Я знаю, что только он сможет меня утешить до конца. Я знаю, что будь на месте Пита Гейл, все было бы в разы труднее. Возможно, я бы не справилась, и мы бы не выжили. И даже это Пит понимает. Я вспоминаю наши объятия, что мы дарили друг другу пока были в Капитолии – и это потихоньку приводит меня в чувство. Но лишь до того момента, как я слышу раздирающий крик Пита, наполненный беспролазным страхом, в котором он тонет. Я теряю голову, я не отвечаю на посылы здравого смысла и, спотыкаясь, я влетаю на второй этаж, вбегая в комнату союзника. Пит, закинув голову в громком крике, сжимает в кулаках одеяло, пытаясь вырваться из кошмара. Я подбегаю к напарнику и тормошу его, зовя по имени. Он не сразу открывает глаза, но когда его взгляд проясняется, Пит просто притягивает меня к себе, и я забираюсь к нему в постель. Его пальцы путаются в моих волосах, иногда судорожно сжимают мою футболку. Я хватаюсь за него, как за единственный выход в замкнутой душной коробке, прижимаясь крепче к теплому телу. Чуть позже он успокаивается и просто поглаживает мои волосы. - Тебе лучше уйти, чтобы никто об этом не узнал, - Пит спокоен, хоть и опечален. Я приподнимаюсь на локте, чтобы заглянуть в глаза напарнику, и прижимаюсь лбом к его лбу. - Я скучаю, - тихо шепчу парню. - Я… - он сжимает слова в себе, а после грубовато продолжает, - знаю. Прости за это. - Тебе не за что извиняться. Это из-за меня, - я прикрываю глаза. Он скучает, но не говорит. Он знает, что это оборвет нити нужного рассудка и спокойствия во мне. - Как ваши дела с Гейлом? - Пит выпускает меня из объятий, усаживаясь на край кровати. - Он поцеловал меня, - смущенно прячу глаза. - Один раз. - Только не говори, что это лучше, чем было со мной, - Пит обиженно поджимает губы, сдерживая улыбку. - Как ты мог так подумать? - деланно ужасаюсь я. - Гейл безусловно лучше! - Ах ты вредина! - Пит ласково щелкает меня по лбу, укладываясь на кровать. Я ложусь рядом, переплетая наши пальцы и крепко сжимая. Пит тяжело вздыхает и проводит свободной рукой по своим волосам, но молчит, позволяя мне побыть с ним. Позволяя вытереть короткие слезы. Я скучаю по нему. Я хочу, чтобы меня понимали. - Ты приснился мне этой ночью, и я оказалась на твоем крыльце. Наверно, мне лучше не быть здесь, - тихо говорю я. Пит не отвечает, но сжимает мои пальцы. Он понял, какой сон мне снился. Он меня понимает. - Тогда тебе лучше уйти, - так же тихо отвечает Пит. Теперь сильнее пальцы сжимаю я. В голове проносятся множество мелких мыслей, и я понимаю, что больше всего на свете хочу сейчас побыть наедине с собой. С Питом, ведь он – часть меня. Или отражение меня, но гораздо лучшее. - Я не хочу уходить. – Пит судорожно вздыхает. - Разве это нормально, то, что ты делаешь? Ты лишаешь нас друг друга и сама же страдаешь от этого, - он не смотрит на меня. - Забудь всё, что было. Подожди, и может потом мы сможем общаться. - Хотя ты сомневаешься, что это когда-нибудь наступит? - Пит неохотно кивает. - Не хочу ничего забывать. - Ты хочешь всего и сразу. Погонишься за двумя - ни одного не поймаешь. - Я не хочу его терять, - поворачиваюсь лицом к другу. - Но терять тебя я тоже не хочу. Мне лучше уйти. Уйти. Это же так просто. Это же совсем не больно. Только обнимаю его крепко-крепко. - Он может оставить тебя, - тихо шепчет мой старый друг. – Но я подожду, когда ты сможешь со мной здороваться. - Мы можем встречаться вот так. По ночам, - неуверенно говорю я. - Я этого хочу. - Ладно. Только первое время. Нам нельзя быть вместе. - Спасибо, - целую сухой лоб напарника и ухожу к себе домой. Кошмары этой ночью мне не снились. Просыпаясь, я за долгое время могу спокойно, а не судорожно осмотреть комнату. Здесь все непривычно. Роскошь, комфорт, конечно - все для Победителей. Меня тошнит от самой себя. Я убивала людей, чтобы сейчас жить в роскоши и богатстве… Скорее всего, Распорядители знают о наших чувствах. И тогда в этом есть смысл. Победителей нет. Есть те, кто смогли выжить, и теперь они прозябают в вине и самоуничижении. Я где-то на дне самобичевания. Здесь мне и место. Диадема. Я сбросила на них осиное гнездо. Я виновата в ее смерти. Марвел. Это была месть. Но ничто не стоит жизни человека. И я ее теперь не стою. Катон. Загрызли переродки. Но я столкнула. Виновна. Виновна. Виновна. Виновна. Это звучит грохотом в моей голове. Перед глазами мелькают воспоминания смертей. Смертей людей от моей руки. С этим невозможно смириться. Как мне можно обнимать Прим? Как я могу целовать Гейла? Я омерзительна. Мне не место здесь. Моя душа и человечность горит в аду. Мое место там же. Я не заметила, как слезы потекли по щекам. Я позволяю. Я могу. Запретить мне не могут. Могут. Слезы все равно текут. Внизу раздается стук в дверь. Сейчас мамы и Прим дома нет, и мне приходится встать с кровати. Быстро натягиваю штаны и спускаюсь по лестнице, вытирая соленые дорожки влаги, приглаживая волосы. Я перевожу дыхание, прежде чем открыть дверь – мне не нужно ничье сострадание. Я чудовище. На пороге, оперевшись о колонну крыльца, стоит Гейл. Солнечный свет ослепляет меня, и я не сразу замечаю ягоды в его ладонях. Клюква. Я улыбаюсь прошлому, что неожиданно окутало меня приятными воспоминаниями, и когда глаза привыкают к свету, я вспоминаю, где и почему я здесь оказалась. Здесь нет места улыбке. Я не могу улыбаться. - Привет, - голос друга заставляет вздрогнуть - неужели он не видит, насколько я отвратительна? - Мою смену сегодня отменили. Не против прогуляться? Гейл ведет себя так, будто ничего не было. Будто он не целовал меня. Будто я не ответила. Он говорит о Котле, об охоте… Я отвечаю нелепыми фразами. Я рассеяна. Хочу ли я того, чтобы было все как раньше? Или я открыла что-то новое для себя? А долго Гейл сможет притворяться? Я знаю ответы на все эти вопросы, и поэтому кладу свою ладошку на щеку друга, после чего обнимаю, прижимаясь к теплому телу. Гейл сначала застывает, но потом притягивает меня к себе сильнее, не выпуская ягод из рук. - Кискисс… Пит выходит из своего дома. Он замечает нас и улыбается, показывая большой палец. Я показываю нечто вроде возмущенной улыбки и увереннее обнимаю друга. Мне лучше. Так проще. - Пойдем прогуляемся, только я переоденусь. Только встала, - улыбаюсь Гейлу и завожу его в дом. Я тяну друга на кухню, попутно предлагая чай. Гейл усаживается на стул и притягивает меня к себе за талию. Он обнимает меня, глубоко вдыхая воздух, а я провожу рукой по его волосам. - Мне надо одеваться, пусти, - с улыбкой прошу Гейла, и он меня отпускает. Поднимаясь по лестнице, я все думаю о Гейле. Действительно ли мне это нужно? Я отвратительна еще и в этом. Нужно. Я буду с Гейлом, пока он меня не прогонит, ведь это так сильно напоминает мне о прошлом. Я хочу, если не научиться жить заново, то хотя бы осчастливить его. Я хочу. Мы гуляем по городу, и я все смотрю вокруг, пребывая не в силах остановиться. Как я могла думать, что не вернусь сюда? Все грязные улицы кажутся настолько знакомыми и родными, что я может быть бы и заплакала. Но не с Гейлом. Мои слезы не для него. - Ты изменилась, - грустно говорит Гейл. Я молчу. Нечего ответить - это не вопрос и правда. Я изменилась. - Я не знаю, что делать сейчас. Все, что было раньше не нужно больше мне. Я все это люблю, но моя семья теперь может покупать мясо у мясника. Они счастливы. - А ты? Мы остановились, и я знаю, что он выжидает мой ответ. Как бы мне не хотелось промолчать, отвечать придется. Но я молчу. Не счастлива. Как можно быть счастливой, зная, что ты возможно заняла чужую жизнь? - А ты бы смог? - Смог. Я прикрываю глаза и качаю головой. Никто не может быть до конца спокойным, убивая человека. Неужели ты не задумываешься о том, что было бы в жизни человека, не появись ты - намеренная лишить его жизни? Я ненавижу себя. - Не смей мне так говорить. Никогда. Забудь об этом и не вспоминай. Я разворачиваюсь и иду домой, опустив голову, чтобы никто не видел моих слез. Мне кажется, что все вокруг осуждают меня, за спиной клича убийцей. Люди правду говорят. Подходя к Деревне Победителей, я замечаю гнилую корягу, валяющуюся у обочины. Я пинаю старую деревяшку со всей злости на себя и весь мир, ведь они правы, когда говорят, что я убийца. Я пинаю, я рычу сквозь стиснутые зубы, я пытаюсь вывести из себя эту злость и ненависть. И вину. Я знаю, что хочу слишком многого, и получить этого не смогу – но как смотреть на мир без вечного сожаления? Забыть все это и думать, что для того Игра и нужна: ты должен пытаться выжить? И это правда, но с меня вины не снимает. - И долго ты будешь продолжать? - я поднимаю лицо на Пита. - Что случилось? Напарник сразу порывается ко мне, прижимая к крепкой груди, не обращая внимания на мои глупые протесты. Я не хочу, чтобы он меня трогал. - Ты должен был вернуться один. Мое место - на арене. Пит не отвечает, но поднимает меня на руки, неся меня в свой дом. Он укладывает меня на диван, прижимая к себе. Я плачу другу в плечо, чувствуя, как скулит сердце и разрываются внутренности, сжатые виной и болью. Я хватаюсь за ткань футболки Пита и чувствую, как на лице быстро появляется истеричная улыбка, я не то плачу, не то смеюсь. Я отстраняюсь от напарника, обхватывая свою голову, дергая за волосы. - Я не могу не думать о том, что было бы, умри я на Арене. Спасла бы я жизнь кому-нибудь? Чувствовала бы вину? Попала бы в ад? Все это глупые вопросы, и ответы мне не нужны - я знаю, что тогда бы выжил только один. Я спасла Пита. Я выбралась сама. Почему я не могу все время это помнить? - Мы всегда будем думать о том, что все могло быть иначе. Но случилось все именно так. Давай попробуем просто смотреть… вперед. Наше место здесь, Китнисс. Ты нужна семье: Прим, маме, Гейлу. Ты нужна мне. А я замираю, абсолютно сумасшедшая. Убийца, которая останется вечно безнаказанной физически и навсегда отравленной в душе. Умри я сейчас - я бы просто облегчила свои страдания. Я эгоистка, жестокая и безнадежная. Я обнимаю друга за шею, крепко к нему прижимаясь. Он гладит меня по волосам, и я чувствую вину перед ним. - Как ты справляешься? - тихо спрашиваю я друга. - Никак. Я просто знаю, что изменить ничего нельзя. Даже умерев там, я бы никого не спас. И смысл тогда всего теряется. - Это все невыносимо… - Я знаю. И мурашки от его слов. И осознание, что я попробую, и что не забуду. - Со всем этим, я забываю про тебя. Тебе не легче. Пит уставился в одну точку, и я знаю, что он не ответит. Я и не прошу. Мы так и сидим. Я обнимаю его, и раз я ему нужна, я постараюсь быть рядом.