Бездна

Момои любит море. Покажите ей человека, его ненавидящего, то она привьет ему любовь к горькой соленой воде, выжжет в разуме привязанность к прикосновениям прилива по босым ногам. Ей нравится море спокойное, вздымающее ленивые волны - оно было бы похоже на Дайки, если было бы больше буйства и злости. Шторма. Но Аомине - это особое безвоздушное пространство. Не море. Сацуки чувствует слабость в ногах, когда подходит к нему. И это чувство обнимает её за икры, за бедра, за талию, за плечи, вливаясь мертвой холодной печатью молчания на язык. Нельзя списать это на жару, изнуряющий график и раздражающего тренера, которому в Токио изменяет жена. Ей жалко его, как и всякому игроку Тоуо, потому что в каждом шаге этого сильного человека простирается надломленность. Он не пьет. Не курит. Тренер топит себя в отчаянии - но голос ровно раздает команды, правильные указания, и взгляд отмечает ошибки в тактиках, отрабатываемых сто раз подряд. Момои любит сильных людей. Тренер похож на реку - не противится, терпит, течет. А Дайки подрывает в ней любой фундамент, любую цель и желание, и объединяет в себе эти три компонента. Она представляет, как его губы растягиваются в благодарной улыбке, и растворяется в особом вакуумном море - её словно вбрасывает в воздух и резко опускает в морскую бездну. И она тонет не в силах пошевелиться под давлением Аомине. Стоя перед дверью номера Дайки, Момои наслаждается ровным биением сердца. Пока оно есть. Потому что потом полетит в чертово пекло, к праотцам, когда снова попросится к нему под одеяло. Может эта слабость, порождаемая в ней Аомине, тоже приведет к этому глухому злому отчаянию, которое испытывает тренер. Но от друга перестает пахнуть другими женщинами, взрослыми духами и отдаленностью - она упивается этим, приходя пятый вечер подряд к нему в комнату и оставляя на всех его вещах запах моря, водорослей и сладкой газировки. Сацуки нетерпеливо дергает ручку двери: желание ворваться в прохладную тьму заполняет её до одури. - Дай-чан, ты здесь? - она зовет его, ступает аккуратно во мрак. Шторы плотно задернуты. Бездна ближе с каждым шагом. Ни шороха, ни звука. Он давно спит - его дыхание спокойное, губы чуть приоткрыты. Место для неё на футоне предусмотрительно оставлено. Даже небольшой краешек одеяла. Ей нравится смотреть на расслабленного Аомине, поэтому она старается лечь рядом с ним беззвучно, не нарушая сна. Умиротворение. Просто лежать и смотреть на него. Сацки невинна настолько, что это грешно. Она прижимается к нему, только когда он поворачивается к ней спиной. Своей спиной с четкими линиями крыльев лопаток, полоской позвонков и полутенями-полусветами. По которой хочется провести ногтем, оставив слабую царапинку. Хочется прижаться щекой. Хочется - глагол, перемешавший все мысли Момои. Эти странные ночи и скучные дни, которые оборвутся после игры. Они лучшие друзья, живут на соседних улицах, но немного больше они могут позволить себе только тут. Приходить друг к другу, молчать и обниматься, как маленькие дети. Но теперь есть "хочется" и спина Дайки. В горле сухо. От смущения Момои прижимается к Аомине сильнее и закрывает глаза, сбегая в сон от недетских своих мыслей.