* * *
— Привет, — его невеста снова любовалась закатом на крыльце дома. Солнечные блики окрашивали её волосы в густой рыжий цвет. — Ты словно лисичка, — улыбнулся Гаара. Киоко засмеялась. — Я приготовила темпуру. Это почти то же самое, что тяхан, только с морепродуктами… — Я голоден, — просто сказал он, всё ещё не веря своему счастью. — Как прошёл день? — улыбнулась Киоко, подавая ему большую пиалу риса с овощами, мидиями и креветками. — Хорошо, — ответил Гаара и, подумав, что надо быть более открытым с ней, добавил: — Хотел поскорее тебя увидеть. — Завтра уже уходишь? — Да… На рассвете. Тёплая улыбка в ответ, и они принялись за еду.* * *
— Я люблю тебя, Киоко, — прошептал Гаара, когда Киоко снова улеглась ему на грудь, словно слушая стук его сердца без брони из песка. — Любишь? — эхом повторила Киоко, подняв голову, и с каким-то интересом посмотрела в его лицо. Ему показалось, что сердце точно выпрыгнет, потому что, склонившись, его невеста сама поцеловала его. Горячие губы и горячее дыхание. Прохладная рука скользнула в его волосы, оставив за собой след мурашек. Тысячи сладких игл пронзило всё его тело. — Киоко… — только и смог прошептать он, прижимая её ближе. Сердце колотилось бешеным метрономом. Её нежный запах сводил с ума. Они целовались, кажется, целую вечность, он целовал её остервенело, вкладывая в поцелуи все свои чувства, которые не мог выразить, словно дорвавшись до самой большой ценности в мире. Впрочем, Киоко и так была для него самой большой ценностью в мире. Он не поверил, когда её руки скользнули под его футболку, ему показалось, что кожу живота обожгло этой запредельной лаской. Футболка была отброшена, как и её юката. И восхитительное тело, о котором он не думал вообще, готовясь выжидать столько, сколько потребуется, прильнуло к нему, рождая сумасшедшую, волшебную эйфорию. — Киоко… любимая… — исступлённо шептал Гаара, целуя нежную кожу. На каждое его движение та отзывалась, так горячо и страстно, что ему даже стало страшно. Он боялся, что это всего лишь игра его воображения, фантазия, а не реальность. Что он может вот-вот проснуться… — Гаара… хочу тебя… поцелуй меня… Последняя преграда в виде брюк была снята, и его просто разрывало от счастья и творящегося безумства. Её ноги обхватили его талию, и было так невероятно хорошо и так сладко, что хотелось, чтобы это длилось бесконечно долго. Так горячо и нежно было внутри, сердце сжималось от её тихих вскриков, руки прижимали ближе его сокровище, вплетаясь пальцами в золотые волосы. Он пил её губы, приоткрытые и хватающие воздух, и сам себе казался расплавленным песком, который вот-вот превратится в стекло полностью чистое и прозрачное. — Люблю тебя, люблю, люблю, — словно заклинание повторял он. Глаза Киоко закатились, короткие всхлипы перешли в протяжные сладкие стоны. — Да, ещё, пожалуйста, ещё… — просила девушка, извиваясь в его объятиях. Он ускорил свои движения, чувствуя невероятные радость и счастье от того, что смог доставить своей любимой удовольствие и ей было хорошо с ним. Внизу живота стало обжигающе горячо, и когда девушка затихла, блаженно улыбаясь, он вышел из неё и позволил себе выплеснуться в руку, припадая к её груди в сладком поцелуе и вдыхая её запах, ставший острее и ещё чувственней. — Люблю тебя… — тихо прошептал Гаара, сдерживая стоны от прошившего его наслаждения. Он встал с футона, чтобы вымыть руки, и стыдливо бросил взгляд на уснувшую невесту. Гаара со священным трепетом увидел небольшое пятнышко крови и понял, что был её первым мужчиной.* * *
— Киоко… — Гаара разбудил Киоко поцелуем в щёку, вдыхая запах её волос, стараясь запомнить его надолго. Пытаясь не думать о том, что надо расстаться с ней почти на месяц, пока не закончится контракт и они не смогут сыграть свадьбу. От мысли о свадьбе и о том, что она будет принадлежать ему, а он — ей, его сердце снова ускоренно забилось. Воспоминания о прошедшей ночи рождали сладостное томление и горячую надежду, что у них всё получится и Киоко тоже сможет полюбить его. — М? — его невеста открыла глаза и сонно моргнула. — Ой, ты уже уходишь? — Да, уже пора. Рассвет, — пояснил Гаара. Киоко села на футоне и крепко обняла его, жарко целуя. Гаара растворился в этой нежданной ласке, обняв в ответ. Они оторвались друг от друга, тяжело вздохнув в унисон. — Я буду скучать… — Я… — голубые глаза смущённо потупились, но потом прямо посмотрели на него. — Я тоже буду скучать, Гаара. Что-то в её интонации было странным, но он подумал, что, возможно, в этом уже есть что-то большее, чем он ей просто нравится. — Мне пора… — последний сорванный с мягких губ поцелуй. — До встречи… В ответ ему лишь сонно улыбнулись.* * *
— Господин Кадзекаге! Гаара-сама! — когда они вошли в деревню, их встретил Камуши, отвечающий за почтовые сообщения. — Вам час назад почтовая птица доставила свиток. Лично в руки. Небольшой синий свиток перекочевал в его ладонь, а маленькая скрепляющая печать потребовала вливание чакры для подтверждения личности адресата. С каким-то странным предчувствием он вскрыл письмо, внизу которого стояла подпись Киоко. Он начал читать и перечитывать её послание. «Гаара! Знаю, это глупо, но я тоже не смогла тебе ничего сказать при встрече. Я согласилась быть твоей невестой и твоей женой. Я не отказываюсь от своих слов, но есть некоторые обстоятельства, которые выше меня. Когда ты будешь читать это письмо, мы с Саске и Сакурой уже будем в Храме Огня, чтобы попасть в Страну Демонов. Если спросишь «зачем?», то отвечу просто: мы с Курамой решили, что угроза миру от последнего джинчуурики выше всего остального. Мы решили распечатать его из меня и с помощью Саске поместить Ку в вечную иллюзию и вечный сон. Он сам так захотел. Сказал, что ему не место в нашем мире и с каждым годом угроза от него будет лишь сильней. Мол, если я ещё смогу выжить после извлечения биджуу и у меня неплохие шансы, он сказал процентов шестьдесят, плюс Сакура прекрасный медик, сможет мне помочь, если я буду не совсем мертва. А если это будет, скажем, кто-то из наших детей, кровь Узумаки станет ещё жиже (не обижайся, это Курама так сказал), и они после его извлечения не выживут. Да и не хочу я участи джинчуурики своим детям. А такой секрет как шило — в мешке не утаишь. Думаю, как бывший джинчуурики, ты меня поймёшь. В общем, план у нас такой, что я подготовлю все техники запечатывания, потом извлеку из себя Кураму, Саске поместит его своим шаринганом в Цукиёми, Сакура вылечит меня, а Шион может помочь мне запечатать моего биджуу, наделив меня силой жрицы. Она это уже так делала, когда мы демона Морё запечатывали. Сама она не сможет из-за беременности, но передать свою силу — да. К тому же Ку передал мне все свои знания по фуиндзюцу еще со времени Узумаки Мито — своей первой джинчуурики. Так что наш план почти гениален и вполне выполним. Ну, а если я всё-таки не выживу, им останется план Б. Ты, если что, то прости меня, ладно? Но я всё-таки надеюсь выжить, я же везучая, ты знаешь. И даже выйти за тебя замуж, как и обещала. Ты мне правда очень дорог, Гаара. И если всё же что-то пойдёт не так, позаботься о Такаро — это сокол, который принёс послание, хорошо? Целую, Киоко». Гаара невидящим взором смотрел на письмо, а потом заметил в конце ещё и небольшую пространственную печать. Впустив туда чакры, он поймал выпавший белый цветок. — Белая камелия означает ожидание, — шёпотом вспомнил он слова своей невесты. — Ты прощалась со мной, верно, Киоко?