***
– Адеско Файр! – раздалось как будто в голове у шатенки. Сквозь мутную пелену слез Гермиона видела огонь. Везде. Он пожирал все на своём пути, довольно при этом рыча, как бы принимая дань. Вот и девушка скоро станет жертвой, принесённой великой стихии. Грейнджер сжалась у двери, желая провалиться сквозь неё, лишь бы выжить. Как она жалка в данный момент. Она не могла думать ни о чем, кроме своей жалкой и нелепой смерти. Неужели ей, прошедшей войну, испытавшей все виды боли, начиная с физической и заканчивая моральной, потерявшей столько родных сердцу людей, суждено умереть так. Нет, не так надо умирать, скорчившись на холодном грязном полу, - решила девушка. Будучи настоящей гриффиндоркой, она утёрла слезы и сделала шаг вперёд, раскинув руки и гордо встречая жар с пламенем, несущееся ей в объятья. Кто бы ни был человек, который все это подстроил, – он должен назваться. Страха он не увидит. – Назови своё имя, ублюдок! Чтобы я знала, от чьей подлой руки я сдохла! – закричала девушка в пламя, пока то не объяло её тонкое тело. Сначала девушка ничего не почувствовала, будто и нет огня перед ней. Лишь теплый ветерок обдал ее кожу. Только спустя секунду она ощутила, как её одежда превратилась в пыль, и лишь некоторые куски прилипли к окровавленной и обугленной плоти. Прошла какая-то секунда и девушка взревела от боли. Огонь нещадно обгладывал тело, словно пытаясь пробраться внутрь – захватить тело изнутри. Сжечь все там, не оставив ни пылинки. Он стремился стать голосом девушки, ее духом. «Огонь внутри» больше не является метафорой. Адская боль, ни с чем несравнимая, заставляющая до треска сжать зубы. Вокруг распространяется запах гари, тяжёлого дыма и хорошо прожаренного мяса. От осознания того, что это твой запах, становиться только хуже. «Как же хочется ничего не чувствовать… Почему я все ещё чувствую?» – подумала девушка. Надо собрать последние силы, надо вложить всю ненависть в последнее послание. – «Пусть я буду отомщена» – и она разжала зубы, чтобы прокричать… – Сдохни!!! – проорала шатенка, вскакивая на кровати, запутываясь в простынях. – Гермиона, что произошло?! – кинулась к девушке Парвати Патил, соседка Гермионы по комнате. Шатенка только осознала, что находится в собственной спальне, в страхе оглядевшись вокруг. Нет ни огня, ни Выручай комнаты, ни того жуткого голоса. Прерывисто дыша, девушка вдруг заплакала. От облегчения. Слезы просто текли по влажному от холодного пота лицу и скатывались на шею, теряясь в ткани рубашки. Боги, она так испугалась! Близняшка Патил обеспокоенно смотрела на соседку, присаживаясь на кровать рядом с шатенкой. Её руки обхватили вздымающиеся от немых рыданий плечи Гермионы, прижимая девушку к себе. – Все хорошо, Герм, все хорошо. Это был всего лишь сон, – проворковала Парвати, качая шатенку, и поглаживая её по голове. – О, пресвятые Мерлин и Моргана, ты горишь! – вдруг воскликнула брюнетка, прикладывая руку к мокрому лбу. «Я горю» – шатенка горько усмехнулась и прижалась к соседке сильней. Перед её глазами до сих пор был огонь и запах обгоревшей плоти резал нос. Её плоти. – Надо в больничное крыло, – прошептала в макушку шатенки Парвати. – Вставай, Герм. Молча кивнув, девушка встала и дрожащими пальцами натянула мантию. Она не помнит, как они, вдвоём, прошли по ночному Хогвартсу в Больничное Крыло. Все вокруг было безмолвно и угнетающе, а глаза закрывались. Но стоило ей опустить веки, как перед глазами возникал пожар. Снова чувство, что она осталась там, в Выручай комнате. Каждая волна жара накатывала с новой силой, и тело слабело, подхватываемое огнём. Наконец, оказавшись на прохладных шершавых простынях больничной кровати, она вздохнула и прикрыла отяжелевшие веки. Огонь не появился. Где-то перешёптывались Парвати и мадам Помфри, стуча колбами и шурша какими-то тканями. На лоб опустился холодный компресс, а в рот влилась какая-то противная микстура. В глазах темнеет. Больше нет смысла сопротивляться сну. Страха никто не увидит.***
– Герм, как ты? – над ней повисло встревоженное лицо друга. – Гарри… – прошептала девушка, но больше так ничего и не смогла сказать. Карие глаза невольно поднялись и встретились с такими родными зелёными. Этого было достаточно, чтобы почувствовать себя лучше. – Г-где Рон? – выдавила шатенка в попытке приподняться, но тело онемело. – Он разговаривает с мадам Помфри, – ответил парень и кивнул в сторону рыжего паренька. – Позвать? – девушка кивнула. – Сейчас, – улыбнулся брюнет и поднялся со стула. Через минуту на этот же стул опустился Уизли-младший. – Как себя чувствуешь? – взволнованно спросил гриффиндорец. Его ладонь легла поверх бледной ладони подруги и чуть сжала её. – Лучше, – тем же шёпотом ответила Грейнджер. – Мадам Помфри сказала, что у тебя лихорадка и что пролежишь ты тут ещё неделю, – как-то обречённо сказал парень, поглаживая сухую ладошку девушки. – Что?! Неделю?! – мигом оживилась шатенка, приподнявшись. – Вот и я о чем, – кивнул парень зеленоглазому брюнету, стоявшему неподалёку. Тот понимающе хмыкнул. – Мне нельзя здесь задерживаться. Нет, нет. У меня же сегодня собрание префектов, – соображала девушка, пытаясь встать. – Нет, Гермиона, ты никуда не пойдёшь, ты ещё не поправилась, – сказал рыжий парень. – Но мне надо идти! Сколько времени? – спросила девушка, оглядываясь. За окном светло, а это значит, что сейчас либо полдень, либо обед. – Без пятнадцати минут двенадцать, – ответил парень. – Но ты все равно никуда не пойдёшь, - настоял Рон. Девушка поднялась и села на кровати. Голова немного кружилась от слабости. Рон сразу запротестовал, уговаривая девушку вернуться к отдыху. – Я что, зря писала шестифутовое эссе по опасным ядам? Нет, – возразила девушка. – Я пойду на уроки, после обеда, – пробормотала шатенка оглядываясь вокруг в поиске своих вещей. – Мадам Помфри! – Мисс Грейнджер, вам нельзя вставать, – всполошилась подошедшая Поппи. – Вы должны отдыхать! – Я чувствую себя куда лучше и смогу пойти на уроки, – наткнувшись на негодующий взгляд школьной сестры, девушка продолжила: – Дайте мне болеутоляющее или Бодроперцевое, пожалуйста. Поппи Помфри сощурила глаза и поджала губы. – Ох, сгубят вас эти уроки, совсем не жалеете себя, – причитала сестра, направляясь в свою комнатку. По пути она еще что-то бормотала, но было не разобрать ее слов. – Гермиона, ты с ума сошла? – начал Гарри. – Нет, я чувствую себя лучше. Пойдём на обед? Я голодна, – с деланным энтузиазмом улыбнулась Гермиона, натягивая мантию. Тут подоспела Поппи с какой-то склянкой и, вложив её в руку гриффиндорки, наказала ей пить три раза в день, после еды. С тяжёлым сердцем школьная сестра отпустила гриффиндорцев из Больничного Крыла. Девушка, возможно, уже тысячу раз пожалела о своём решении, идя по многочисленным коридорам и переходам Хогвартса на ослабевших и негнущихся ногах. Благо есть друзья. Кое-как добравшись до Башни Гриффиндора и назвав пароль Полной Даме, друзья вошли. – Я пойду, переоденусь, вы можете идти, если хотите, – сказала девушка, поднимаясь по лестнице. – Мы подождём, – хором произнесли парни. Девушка слабо улыбнулась и пошла в свою спальню. Приведя себя в порядок и захватив нужные учебники, Гермиона вышла к друзьям, которые сидели на диване в общей гостиной.***
– Кого я вижу! – растягивал слова в своей манере платиновый блондин в компании двух слизеринцев: высокого крепкого брюнета и худощавого русого. - Сама староста школы, экс-староста Гриффиндора и, о боги, нынешний староста Гриффиндора! – Мы тоже рады видеть тебя, Малфой! – передразнивая его манеру говорить, воскликнула Гермиона, но тут же дала себе мысленную затрещину. Кто за язык тянет тебя, дура? – Грязнокровкам слова не давали, – сказал Драко, складывая руки на груди. – Нарываешься? В прошлый раз не хватило? – вышел вперёд Рон. – Что ты, что ты, – поднял блондин руки в примирительном жесте и прегадко ухмыльнулся. – Слышал тут, что Мисс-Воронье-Гнездо… – У нас нет времени на тебя, Малфой. Лучше не начинай, – сказал зеленоглазый парень. – Так вот. Мисс-Воронье-Гнездо нападает на своих сокурсников посреди ночи с криками «Сдохни!» – не слушая Гарри, начал блондин.– Экая агрессивная недотрога. Слизеринцы незамедлительно зашлись в хохоте. Гермиона стыдливо покосилась на вход в Большой Зал, сердечно желая поскорее отсюда уйти. «Откуда, черт возьми, этот гаденыш знает?!» – Почему бы тебе не запихнуть свой грязный язык в свой зад, хорек?! – Гермиона подняла глаза на своего друга. Гарри почти никогда не ругался, но видимо этот придурок довел и его. – Может это у тебя от перевозбуждения, а, грязнокровка? Давно то Уизел тебя… Похоже ничего не могло остановить надменного блондина: никакие предостережения, угрозы, уговоры. И этот случай не являлся исключением. Только сейчас было так непривычно мерзко от его таких привычных шпилек в сторону гриффиндорки, что сводило внутренности. Хотелось проблеваться от таких слов. Но главное, чего девушке нестерпимо хотелось – не слышать этих подколок. – Слушай, Малфой, – резко оборвал блондина Рон, чем мгновенно приковал к себе внимание шатенки, – всегда было интересно – какого это быть тобой, «Пожирателем-тире-неудачником-тире-сыном-Пожирателя-тире-неудачника-Малфоя»? Экий неудачник в квадрате. Туше. В ответ не последовало ничего. Блондин нахмурил белесые брови на прежде надменном лице и молчал. Девушке было этого вполне достаточно, чтобы почувствовать некое мстительное удовлетворение, как будто бы она сказала Малфою эти слова в лицо. Фыркнув, она развернулась к входу в Большой зал, подхватив под локти Гарри и Рона, зло оглядывающихся на троицу слизеринцев и пошла к столу Гриффиндора. Сев за стол, она упрекающе посмотрела на парней. Хоть она была и рада, что Рон приструнил слизеринца, не стоило вообще эту перебранку начинать. – Ты первая начала, – буркнул в ответ на немой упрёк подруги Рон. Ну конечно, идиотка, как ты могла об этом забыть? – Возможно, – опустила глаза девушка, кляня себя за свою мимолетную тупость, которая почему-то вылетела из головы, – но он ждал твоего гнева. Ему нужно показать спектакль перед своими дружками. – Хреновый из него актёр, – сказал Рон. – А откуда он, кстати, знает про то, что было ночью? – Это я у вас хотела спросить, – изумленно уставилась на парней шатенка. Гарри отрицательно покачал головой. – Наверняка это все заслуги Парвати. Они с сестрой еще те болтушки, – сделал предположение Рон. Внутри неприятно засвербело. – Возможно… – Может, ты расскажешь? Ибо узнавать все из слухов не совсем приятно, – промямлил Уизли, пожав плечами. Стоило ли ей рассказать мальчикам о её сне? О страшном голосе? Вряд ли это что-то серьезное. Девушка не хочет лишний раз пугать своих друзей. Тем более они обеспокоились так сильно, что теперь и на шаг не отойдут от своей подруги. А тут еще и это. Хотя девушка еще сама не до конца разобралась. – Кхм, в общем ничего серьезного, – как можно беспечней отозвалась Гермиона. – Не похоже на то, Гермиона, – покачал головой рыжий юноша. – Всё, закрыли тему, – прервал всех Гарри, ища на столе пирог с патокой.– Давайте есть, а потом на Зелья. Грейнджер мысленно поблагодарила Поттера и обратила взгляд на Уизли. Рон нехотя кивнул чуть погодя, и начал накладывать в тарелку всего и сразу. Девушка ухмыльнулась, – что-то всегда остается неизменным, а именно – аппетит Рона Уизли. Её взгляд заскользил по столу и остановился на каре из рёбрышек, стоящих прямо перед ней. Аппетитное мясо, щедро политое томатным соусом, вероятно хорошо прожарено. Гермиона и сама не заметила, что крылья её чуть вздёрнутого носика затрепетали в ощущении знакомого запаха. Запаха из кошмара. Запаха собственного мяса. Перед глазами все поплыло, и, прямо в голове, послышался треск огня. Жар словно сковал юное тело, пальцы стало нестерпимо жечь. Появилось ярое желание – просочиться сквозь эту чертову дверь за спиной, раскаленную до предела. В ужасе выскочив из-за стола, зацепившись за сидение, девушка начала падать и наткнулась на какого-то парня, позже оказавшимся Блэйзом, проходившего мимо, чуть не упав и не свалив его на пол. Гарри с Роном вскочили со своих мест в готовности помочь. – Грейнджер, поосторожней, – сухо отметил слизеринец, придерживая шатенку за талию в нескольких сантиметрах от земли. Двери за спиной не оказалось, и все четче становилось размытое лицо темноволосого слизеринца. В его глазах проскользнуло что-то. Что? Беспокойство? – Эм… Спасибо, Забини, – пролепетала девушка, высвобождаясь из его объятий и приводя смятую одежду в порядок. – Всегда к вашим услугам, мисс Грейнджер, – ядовито промолвил он, выделив особенно последние два слова. Девушка покраснела, наткнувшись на взгляд шоколадных глаз мулата, и невольно закусила губу. Парень скользнул взглядом по её губам, а потом поднял глаза. В этих карих глазах гриффиндорки еще плескался вчерашний огонек вызова, синхронизирующийся в голове мулата в какой-то надуманный образ той самой ночной посетительницы его обители. «Это не она» – как мантру повторил про себя брюнет, продолжая молчать и посматривать на шатенку. Похожи ли девушка перед ним и девушка во снах на самом деле? Парень точно не знал, однако твердо чувствовал, что он прав в своих предположениях. Или опасениях, кто знает? Никто не мог сказать сколько продлилось молчание двоих. Достаточно было сказать, что оно было слишком неловким и тягостным. Слова будто испарились из головы. Девушка не находила, что сказать, а друзья, стоявшие неподалёку, кидали удивлённые взгляды на гриффиндорку и слизеринца. Она должна ответить ему? Нарочито-любезно, ядовито-дерзко? В голове вспыхнула сцена их с темноглазым слизеринцем разговора. Этот диалог казался девушке невозможным в силу его первоначальной непринужденности, почему-то покоробившей сознание гордой гриффиндорки. Невозможным, как и тень беспокойства, скользнувшая по лицу юноши некоторое время назад. – Хм, наверное, я сяду обратно, – наконец подала голос Грейнджер, по-прежнему глядя на мулата. Хотя и вовсе не собиралась отвечать мулату на жалкую подколку, желая посмотреть на реакцию парня на молчание девушки. Идиотка. – Увидимся на собрании префектов, – сказал Забини, разворачиваясь к столу Слизерина. «Жду, не дождусь», – хотела сказать девушка, но парень уже садился на своё место, отдельное от его «друзей», что удивило шатенку. Девушка, пригладив мантию, села. Парни тоже заняли свои места. Две пары глаз выжидающе смотрели на Гермиону. – Ты общаешься со слизеринцем? – гневно выдал Рон. – С прихвостнем этого хорька? – Рон остынь, – сказал Гарри. – С тобой все нормально? – этот вопрос был адресован Гермионе. – Да, все нормально, – ответила девушка, не совсем поняв сути вопроса брюнета. – Он староста факультета, мы общаемся только по этой части, – немного неуверенно произнесла Грейнджер, глядя на Уизли. – Судя по вашим лицам, у вас было что обсудить, – сказал Рон, сжимая руки в кулаки и прожигая взглядом дыру в Гермионе. В его голосе отдавались нотки злой ревности. Не совсем приятный отзвук. Не совсем понятный взгляд. Как в миг его заботливость превратилась в эту злобу? – В чем, собственно дело, Рон? – девушка нахмурила брови. – В чем дело, Гермиона? Я тут беспокоюсь, знаешь ли, а ты… Парня прервал зеленоглазый очкарик. – Герм, с тобой точно все в порядке? – поинтересовался Гарри, осуждающе глянув на Уизли. – Что это сейчас было? – Эм… Ничего особенного, просто голова закружилась. – Я же говорил, что тебе ещё нельзя вставать, – сказал брюнет, покачав головой. – Все нормально, – выдавила девушка, все также глядя на рыжего парня. Тот метал молнии. Какого Мерлина он так злится? – Я пойду. Есть перехотелось. – Не глупи, Герм, тебе надо поесть. Девушку и так мутило от воспоминаний прошедшей ночи, как если бы они были реальны. Она точно не притронется к еде. Не сегодня. – Я говорю, что не хочу есть, Гарри. Я не буду, – возразила она, поднимаясь со скамейки. Гарри встал и кинул взгляд на Уизли-младшего, тот нехотя поднялся. – Нет. Я пойду сама, – произнесла Гермиона с непроницаемым лицом.***
Уже смеркалось, когда в небольшой комнатке на втором этаже замка – Гостиной Старост, собралось десять человек. Для десяти человек этого помещения вполне доставало, чтобы удобно расположится всем. Комната представляла собой кабинет с традиционным камином в левой от двери стене, с двумя небольшими диванчиками и письменным столом в правом углу с двумя стульями. Весьма скудную меблировку разбавляли небольшие картины на бежевых стенах комнаты и ковер, лежащий в центре коричневатого пола. Хаффлпаффские старосты – Ханна и Эрни, сидели на одном из диванчиков, расположенном в углу комнаты, оживлённо переговариваясь. Падма, рэйвенкловская близняшка Патил и Майкл Корнер, новый староста факультета, устроились на подлокотниках другого дивана, разговаривая с Энтони Голдстейном, старостой школы, сидевшем на этом самом диванчике. Пэнси и Блэйз молча стояли в центре комнаты. В этот момент в комнату зашли три гриффиндорца. Гарри держал за руку Гермиону, которая шла, упираясь, словно на заклание. Уверенность, которой девушка была полна пару часов назад, развеялась. Осталось какое-то странное чувство волнения, которое связало все внизу живота и тянуло назад. Ромильда, идущая впереди них, уверенно зашагала в Гостиную и пошла здороваться с остальными старостами. – Черт, Гарри, мне бы ее уверенность! – тихо воскликнула Гермиона, проходя в Гостиную. Девушки в комнате оценивающе оглядели шатенку, и та мигом почувствовала себя неуютно. – У тебя получится, – кивнул гриффиндорец, подталкивая её в центр комнаты и подходя к Ромильде. Та чуть заметно тряхнула роскошными иссиня-черными волосами, надменно вскинув голову. Гермиона нервно сглотнула. Мне бы ее уверенность, черт побери! Энтони Голдстейн подошел к Гермионе и хмыкнул, заметив её волнение. Девушка выпрямилась и, прочистив горло, начала: – Добрый вечер, – разговоры смолкли. – Как вы знаете, сегодня первое собрание старост в новом составе. И это собрание посвящено Балу в честь праздника Хэллоуин, который пройдёт меньше чем через три недели. – Это является нашей приоритетной задачей на сегодняшний день, – вступил Энтони. – Поэтому предлагаю вынести на обсуждение ваши вопросы и предложения, если таковые имеются. – Я полагаю, что Бал только для старшекурсников? – лениво протянула Пэнси, поправляя чёрные волосы. В этот момент она представляла женскую копию Малфоя, с которым Паркинсон и водилась. Даже неудивительно, что она поднабрала его привычек и манер. – Именно, – ответил Энтони. – Какие идеи? Вопрос застыл в воздухе. Все переглядывались и перешептывались. Больше всего, конечно, трещали Ханна и Падма, когда парни отмалчивались. Блэйз, стоявший в центре кабинета, прямо в паре шагов от Гермионы, будто отсутствовал. Застыл в одной позе, в одном выражении на лице. – Мы понятия не имеем с чего начинать, – сказала Ханна спустя несколько минут. – Почему бы нам не составить план, какой факультет, чем займётся, – неожиданно подал голос Поттер. – Каждый факультет вынесет свои идеи касательно своей области работы, так, я думаю, будет удобнее. Гермиона одобрительно улыбнулась слегка смущенному Поттеру. – Почему бы и нет, – сказал Блэйз словно в голове гриффиндорки. В его голосе так и чувствовалось напряжение. Чрезмерно громкое, неприемлемое. – Что ж, тогда так, – вышла вперёд Гермиона, не удостоив Блэйза даже взглядом, вытаскивая из своей сумки пергамент и перо. – Эббот и Макмилан займутся подготовкой украшений замка и Большого Зала, – хаффлпаффские старосты кивнули. – Патил и Корнер займутся планом рассадки гостей из министерства и меню, - шатенка перевела взгляд с пергамента на рэйвенкловцев, те тоже согласились. – Поттер и Вейн займутся освещением и музыкой, а также помогут Эббот с Макмиланом, а Забини и Паркинсон займутся развлекательной программой, в том числе и танцами, – девушка выдохнула, записав все в пергамент. Ее глаза воодушевленно заблестели, заискрились, однако… – Мы разве похожи на клоунов, чтобы развлекать всех? – раздражённо спросила Пэнси. Ее лицо, которое сама Грейнджер сравнивала с мордой мопса, еще больше скривилось, абсолютно копируя жесты Малфоя. Его на собрании нет, но посмотри на черноволосую слизеринку, – вот же он! И от факта, что Малфой все-таки находится в этом помещении, пусть и в другом облике, становилось гадко. И не Гермионе одной. Похоже, что факт нахождения в одной комнате с грязнокровкой не прельщал скандалистку-Пэнси. Нос брюнетки брезгливо сморщился, будто учуял неприятный запах. – Лично я не хочу плясать перед министерскими. Половина из них – знакомые моего отца! А тем более, не хочу ставить идиотские танцы для деревенщин и недоумков, коих в школе пруд пруди. Гермиона иронично усмехнулась. Хотелось так и проорать в лицо собакообразной недо-принцессе Слизерина: «И что? С какой башни мне не плевать на твои жалобы? С какого, простите, хрена мне не плевать на твою репутацию?» Однако Гермиона лишь пожала плечами, простодушно улыбнулась и вновь заправила вечно выбивающуюся прядку каштановых волос за ухо. – Паркинсон, у тебя какое-то иное понимание смысла слов «развлекательная программа». – Пусть тогда грязнокровка всех и «развлекает», – прошипела Пэнси. – Паркинсон! – шикнул Гарри. – Выбирай выражения! – Оу, простите, – скривила лицо брюнетка. – Пусть магглорожденая староста школы всех и развлекает. Я этого делать не буду, – сказала шатенка, поведя бровью. – Пэнси, помолчи, – поджал полные губы Блэйз, выразительно посмотрев на однокурсницу. – Мы согласны. Гермиона непонимающе посмотрела на мулата. Тот и не посмотрел в ее сторону. – Прекрасно, – заключил Энтони, сделав вид, что не слышал предыдущих споров. – Все ваши идеи будут приняты во внимание, затем согласованы с профессором Макгонагалл. Пэнси, недовольно посмотрев на Блэйза, вышла из комнаты, пробормотав что-то вроде «Сборище идиотов». Спустя час обсуждений, старосты пришли к общему решению и сценарию. – Завтра Энтони согласует план с директором. Я составлю график патрулирования и оповещу всех, – Гермиона облегчённо вздохнула, начав собираться. Половина старост вышли, а Блэйз подошёл к девушке. – Поздравляю, староста школы, – хмыкнул брюнет, глядя на гриффиндорку. «Спасибо», – хотела съязвить девушка, но посмотрев на Гарри, стоявшего неподалёку и переговаривающего с Ромильдой, осеклась. – У тебя есть какие-то вопросы? Вчера их была уйма. Казалось, что ее глаза начинают игриво поблескивать. – Что ты, Грейнджер, нет. У тебя талант к разъяснению. Я все предельно понял. Глядя на эту ехидную, веселую полуулыбку, ему так захотелось сделать нечто подобное на своем лице. Ничего, кроме мрачного оскала у него не вышло. Молчание повторилось. Странное, такое странное молчание, в котором они стояли друг против друга, не считаясь ни с чьим существованием вокруг. Молчание, почему-то еще более тягостное. Будто они оба хотели сказать нечто, но либо не решались, либо не знали, что говорить. Первой очнулась Грейнджер, как и в обед. Медленно повела плечами, выразительно взглянула на мулата. В его темно-карие глаза. Посмотрела с толикой недоумения. Он, похоже, ничего не понял. – Повторюсь, – у тебя есть какие-то вопросы, Забини? Она почувствовала себя так глупо. Чувствует ли он себя так же? Сколько они молчали? – Повторюсь, что нет. Мулат будто выдохнул эти слова, наблюдая за движениями напряженного лица гриффиндорки. – Тогда, до встречи, – глаза Гермионы наткнулись на недоуменный взгляд Гарри за спиной Блэйза. Уже второй раз Гарри наблюдает эту сцену. Должно быть, это одно из самых непонятных зрелищ, так как гриффиндорец напряженно сдвинул брови, глядя на Гермиону. Кляня себя и Блэйза, Грейнджер двинулась к своему другу. - До встречи, – выдавил слизеринец. Как хотелось обернуться!***
Блэйз обвёл глазами гостиную Слизерина на предмет общения, но абсолютно все смотрели на мулата с презрением. Даже Дафна Гринграсс, прежде не отходившая от мулата ни на секунду, зло зыркнула на него со своего места у письменного стола. Хоть этому можно было порадоваться. Она его больше не преследует. «Всё, как ты и хотел – чтобы никто не трогал тебя. Хорошая работа, Забини!» – хмыкнул про себя парень. – Тебе тут сова письмо принесла, – сказала мимо проходящая Пэнси. Презрительно скосив лицо, она посмотрела на мулата, и направилась в сторону коридора в спальни парней. Блэйз подошёл к окну, за которым сидела чёрная высокая сова с небольшим свёртком, привязанным к лапке. Надменная сова, угрюмо оглядев адресата письма, протянула лапку. Блэйз неторопливо отвязал послание, за что получил сердитый взгляд ярко-жёлтых глаз. Когда мулат все же закончил, птица улетела, недовольно ухнув. Прочитав письмо, Блэйз раздражённо выдохнул и пошёл к камину.«Восемь – моё счастливое число. На следующей неделе званый ужин. Люблю тебя, милый»