Шоколад и сливки

«Это она» — так и стучало в голове мулата. Его дыхание спёрло, как и в предыдущие ночи, когда незнакомка, навещавшая его, целовала. В голове вспыхивали чёткие картинки и ощущения, кажущиеся такими реальными, отдающиеся напряжением в паху. В те моменты он знал, что это сон, но, тем не менее, полностью отдавался во власть этой, непривычно властной и дерзкой, девушке. В отличие от ночной визитёрши, девушка, сидевшая напротив него сейчас, была нерешительна и застенчива, что не могло не заставить мулата иронично ухмыльнуться, но, тем не менее, это будоражило его сознание сильнее ночных видений. Её губы не были прохладными, как у ночной обольстительницы, а наоборот такими тёплыми. Но и этого тепла хватало, чтобы разгореться жару в груди. И он в её власти. Или она в его?.. …Он пьян. Но не от огневиски. Её неуверенные поцелуи, как прикосновения пёрышка – лёгкие и опьяняющие. Её рука скользнула по щеке мулата теми же воздушными прикосновениями, такими же, как и губы, далее на затылок в намерении притянуть парня ещё ближе. Блэйз улыбнулся сквозь поцелуй – он не одинок в своём опьянении. Его руки уже зарывались в волосы гриффиндорки, ещё больше их запутывая. Он не знал, сколько они так просидели: может пару минут, десять, полчаса, час? Единственное, чего ему сейчас хотелось, это чтобы ночь не кончалась, и ночное видение не было лишь видением… Поддавшись внутреннему порыву, обуреваемый разного рода противоречивыми чувствами, желанием полностью раствориться в этом поцелуе, мулат настойчиво провёл языком по губам гриффиндорки. Девушка растерянно приоткрыла рот, и парень воспользовался этим, скользнув языком внутрь, начав овладевать её ртом. Тут гриффиндорка вдруг как будто протрезвела, с ужасом раскрыв глаза. Она дёрнулась, высвобождаясь из объятий слизеринца, прерывая поцелуй. Гермиона не сразу пришла в себя, все ещё тяжело дыша, пугливо поглядывая сквозь темноту на мулата. Осознание произошедшего накрыло её позже. Гермиона Грейнджер, староста школы, отличница и книжный червь напилась, а потом целовалась со слизеринцем?! Этот вопрос прогремел в голове, словно тысяча труб протрубили в ней, что девушка даже сморщилась. Губы горели то ли от того, что они целовались, то ли от выпитого огневиски, а может, и то и другое. Да, она определённо сошла с ума, раз ночью шатается по школе, причём в одиночестве, потом напивается в компании слизеринца, да ещё и не просто обычного представителя змеиного факультета, а друга Малфоя – главного ублюдка Хогвартса, а позже с этим мулатом целуется! Шатенка уже тысячу раз прокляла себя и этот день в особенности, ведь она его точно не забудет. Хотелось стереть парню напротив воспоминания об этом недоразумении, иначе и не назовёшь, и себе заодно, лишь бы избежать позора и предательств с собственной же стороны. Но сейчас не время заниматься самокопанием, все это можно оставить на потом. Нужно кое-что выяснить… – Какого Мерлина, Забини?! – девушка чуть ли не кричала, но тут же прикрыла рот. Не хватало ещё, чтобы их кто-либо услышал. За дверью было по-прежнему тихо, лишь недовольные перешёптывания портретов в коридоре да тот же лёгкий треск голых веток за окном. – Какого Мерлина, Забини?! – повторила она уже шёпотом. – Что? – издевательским тоном произнёс Блэйз. Ему определённо нравилось происходящее. – Что это только что было? Какого черта ты себе позволяешь? – процедила шатенка. Парень удивлённо вскинул бровь, но девушка этого не могла видеть. Никогда бы он не подумал, что гриффиндорская зубрилка позволяет себе ругаться. И напиваться. И проявлять эмоции в общем. – А говорят, что ты ярчайшая ведьма столетия, – иронично ухмыльнулся аристократ. – Неужели не понятно? – Сейчас мне ничего не понятно, – яростно прошептала Гермиона. – Видно, что пить тебе противопоказано – тупеешь, – усмехнулся парень. – Ты мне нравишься, Грейнджер, – вот так вот просто ответил Блэйз, глядя сквозь темноту комнаты в наполненные ужасом глаза гриффиндорки. – По-моему, это очевидно. – Что, прости?! – её тон был похож на навязчивый скрежет, особенно её уточнение, переходящее на визг. – Ты не только отупела, ещё и оглохла, – откровенно смеялся парень. – Завязывай пить. «Он, наверное, издевается» – пронеслось в голове гриффиндорки. Девушка ожидала услышать что угодно, но только не это. Блэйзу Забини, типичному, даже не так, яркому представителю ненавистного ей факультета, нравится заядлая зубрила всея Хогвартса? Это бред. Пьяный бред. Похоже на какую-то шутку… – Так, стоп, - приподнявшись и недоверчиво сощурившись, девушка отодвинулась от парня, - это все подстроено? Точно, – закивав головой в тон слов, сказала девушка. – А сейчас из-за шкафа выйдет Малфой или кто там у вас, и заснимет всё на колдо, если уже не заснял… – Ты хоть поняла, что только что сказала? – усмехнулся парень, прислонив голову к спинке учительского стола. – Подстроено? – Что? – девушка искренне недоумевала. Она привыкла, что слизеринцы весьма хитрые и коварные люди, при этом не гнушающиеся различными подлостями и проделками против, преимущественно, гриффиндорцев. И не сомневалась в том, что это все какой-то розыгрыш, и что мулат поднимется сейчас, захлопает в ладоши и отпустит какую-нибудь колкость в адрес наивной гриффиндорки. – Как, по-твоему, это должно выглядеть? – в голосе мулата можно было уловить нотки сарказма, так присущего этому аристократу. – И какой мне в этом прок? – Ну, мало ли… – промямлила гриффиндорка. – «Малфой, приходи сегодня на второй этаж ночью – Грейнджер должна прийти, напиться и поцеловаться со мной. Мы заснимем её в компрометирующей ситуации» – спародировал парень шутливым тоном. – Ты так себе это представляешь? – Блэйзу было весело наблюдать за растерянной девушкой, к тому же ещё и выпившей, а пьяная растерянная гриффиндорка – ещё то зрелище. – Тем более, если ты не забыла – мы с ним по разные стороны. Девушка опустила голову и потёрла пальцами виски, устало выдохнув, все же не сдержав улыбки от слов Блэйза. Все это было крайне абсурдно. Хоть слова слизеринца были вполне логичны, и ему действительно не было смысла все это начинать из соображений шутки, но её не покидало чувство, что все это не взаправду. Возможно, ей в голову ударил алкоголь, раз она так туго соображает. Но она будет последней дурой, если поверит в его слова безоговорочно. – Мне нет смысла лгать, если ты об этом думаешь, но знаешь, я уже жалею, – раздражённо выдохнул слизеринец спустя пару минут. – О чем? – поджала губы гриффиндорка. – Что сказал мне? Парень коротко кивнул, даже не повернув головы в сторону девушки, но потом вспомнил, что в кабинете темно и едва ли что-нибудь видно, поэтому пробурчал: – Именно. Это все алкоголь, – сказал парень, нащупав в темноте пустую бутылку огневиски, рассеянно проводя пальцами вдоль горлышка. – Но не жалею о поцелуе, – чуть позже добавил Блэйз, саркастически ухмыльнувшись, представляя перекосившееся лицо собеседницы. – Ты, видимо, тоже. Его многозначительный тон и не менее многозначительный взгляд, который она все же разглядела в сумраке приближающего рассвета, раздражал. Он был прав в который раз за этот вечер, и это не могло не раздражать гриффиндорку. Сам факт того, что она ответила на этот поцелуй, да ещё и со всей пылкостью и с нежностью присущей ей, вызывал противоречивые чувства. Привыкшая к логичности собственной натуры, рациональности в суждениях и поступках, девушка нарушила сегодня свой кодекс и ответила на поцелуй, испытав то самое чувство, которое жило в ней уже давно, и которое она боялась выпустить. Было ощущение, что ничего более правильного в жизни она никогда не делала, раз за разом прикасаясь к нежным губам мулата. Все это раздавалось глухим стуком сердца, которое стучало где-то в районе живота, внизу которого все сладко сжималось. Отвечая на настойчивые и нежные прикосновения губ парня, девушка совсем потеряла голову, отбросив все мысли, забивавшие её голову этим вечером. Она просто растаяла в этих ощущениях, не думая ни о чем. Но, осознав, что она делает и с кем, она чуть ли не вскрикнула от ужаса. Девушка знала, что теперь не сможет спокойно смотреть в эти карие глаза без смущения и стыда, не сможет заснуть из-за навязчивого образа аристократа перед её лицом. Но, черт подери, это было так!.. Между тем, парень поднялся, заметно покачиваясь на затёкших от долгого нахождения на полу ногах, и протянул было руку гриффиндорке. Та лишь что-то неопределённо пробормотала, не преминув надменно фыркнуть, поднялась сама и чуть не упала, запутавшись в полах собственной мантии, если бы не сильные руки Блэйза, подхватившие её. Девушка сдавленно охнула, выпутываясь из его объятий. Лишь бы снова не сойти с ума от их жара. – Этого всего, – девушка выразительно вперилась в глаза парня, не собирающегося просто так выпускать гриффиндорку из рук, – не было. Мы просто поговорили, понятно? – её надтреснутый голос не скрывал её лёгкого волнения. – Спасибо, что выслушал, и не более, – её руки скользнули вдоль его, покоящихся на её талии, размыкая объятия. – У меня есть парень, – сказала вдруг гриффиндорка, только спустя пару секунд осознав, как это нелепо звучало. Но девушка произнесла это как можно уверенней. Её слова не прозвучали ни на грамм так убедительно, как бы ей того хотелось. Это было видно по лицу слизеринца. Она это сказала скорее из чувства вины, прежде всего перед Роном. Ей нужен спасительный круг, верёвка, нить, да хоть что-нибудь, чтобы не совершить ошибку, не первую за этот вечер. Девушка знала, что сама во всем виновата, но упорно пыталась все списать на наглость слизеринца. Хотя наглости ему действительно не занимать. – Кого ты обманываешь? – его губ снова коснулась надменная ухмылка. – Только себя, Гермиона, – утвердительно произнёс Блэйз, сделав акцент на её имени. «Никто не имеет права указывать на мои ошибки, кроме меня самой. Какой он всё-таки наглец!» – подумала девушка. – Минус тридцать баллов со Слизерина за распитие алкогольных напитков и нахождение вне гостиной после отбоя, – процедила Гермиона, не моргая уставившись на парня. – Я так мало стою? – с напускной обидой произнёс Забини, приподнимая брови. – Значит, за поцелуй не снимешь? – ехидно улыбнувшись, спросил брюнет, так и не дождавшись ответа от шатенки. – Я знал, что тебе понравилось, – девушка в ответ вспыхнула, и хотела было что-то возразить, но брюнет снова потянулся к её губам. В следующую секунду он накрыл её губы своими и спустя пару секунд отстранился, глядя на разозлённую и одновременно растерянную девушку, самодовольно улыбнувшись. Девушка резко дёрнулась и кинула последний яростный взгляд, после чего ринулась к открытой двери, с грохотом захлопывая её за собой.

***

Пришёл день главного события осени – бал в честь праздника Хэллоуин. С самого утра в школе царил хаос: всюду бегали младшекурсники, щебеча о приближающемся празднестве, в то же время разочарованно вздыхая, рассказывая о подготовке к Балу, на который им не попасть; парни, не пригласившие на бал пару, усиленно её искали, лишь бы не прийти одним; девушки же не выходили из спален, наводя марафет и подготавливая наряды. Главным условием этого Бала был наряд, в котором никто никого не должен узнать. Своеобразный маскарад. Не всем эта идея пришлась по вкусу, и не у всех это получилось, но вскоре все смирились, даже найдя это очень интересным – угадывать однокурсников под масками и гримом. Силами старшекурсников замок был украшен. В коридорах висели светящиеся гирлянды различных форм: от гномов до гриндилоу, от ядовито-зелёной паутины до окровавленного порванного тряпья. Тыквы, левитирующие под потолком в Большом Зале и в главных коридорах, вырезанные студентами младших курсов также были светильниками. Большой Зал был украшен богаче всего. Столы, прежде стоявшие по центру зала, были отодвинуты к стенам и заставлены позолоченной посудой на черных скатертях. В центре Большого Зала была оборудована танцплощадка, а на месте преподавательского стола стояла сцена с инструментами, так же украшенная тыквами и кровавыми брызгами. Старшекурсницы восхищённо переговаривались о приглашённых на этот праздник «Ведуньях». В центре зала стояла Гермиона, увлечённо что-то записывая в пергамент на планшетке в руках. Вокруг неё и крутились старшекурсники всего Хогвартса, спрашивая об организационных моментах и отчитываясь перед ней за проделанную работу. Лицо старосты школы было напряжено, брови сдвинулись, а губы сомкнулись в прямую линию. Лишь глаза бегали по пергаменту и по лицам сокурсников, мельтешащих вокруг. Внезапно сзади кто-то положил ей руки на плечи, несильно сжав их. Девушка чуть ли не вскрикнула от неожиданности, однако лишь медленно повернула голову в направлении этого «самоубийцы». – Расслабься, Грейнджер, – самодовольная улыбка, присущая этому наглецу, не сходит с его губ никогда, – это всего лишь я. – Да ты, я вижу, со всем справился, раз у тебя есть время расслабляться? – прошипела гриффиндорка, дёрнув плечами. Руки парня скользнули вниз, к талии, но девушка, заметив его движение, резко обернулась, и вперилась в брюнета испепеляющим взглядом. – Совсем с ума сошёл, Забини?! – если бы только она могла его сжечь на этом самом месте! Девушка едва не перешла на визг, но вовремя сдержала порыв уничтожить этого парня ультразвуком, поэтому неопределённо рыкнула. Парень на этот возглас не обратил никакого внимания, ну или сделал вид. Проходящие мимо студенты подозрительно покосились на пару. – «Ведуньи» прибудут в десять, как и планировалось, гримёрную мы с Пэнси оборудовали, райдер выполнили, танцы подготовили, – юноша выдохнул, переводя дыхание, – кстати, ты же будешь танцевать, – ехидство так и сочилось из его уст. – С кем? – Не твоего ума дело, – выплюнула девушка, переворачивая листок на планшетке и ставя отметки напротив обязанностей слизеринских старост. – С Уизли? – Блэйз впервые произнёс фамилию рыжего гриффиндорца правильно, без издёвки. Девушка лишь покосилась на мулата, после чего кивнула, вновь обращаясь к пергаментам. Ей противопоказано глядеть на напоминание её личного стыда. Когда она смотрит в эти практически черные глаза, то вспоминает ту ночь и их поцелуй. Все последующие ночи, как и предполагала гриффиндорка, стали для неё адом. Будто расплата за её необдуманные поступки. Каждую чёртову ночь её преследовал образ подвыпившего слизеринца, говорящий несусветный бред о его симпатии. Отношения с Роном всё-таки наладились, пусть и не без труда. Уизли-младшему пришлось немного пораболепствовать перед Гермионой, лишь бы вымолить о прощении. Не обошлось и без извинений со стороны девушки, которые вызвали недоуменный взгляд у рыжего парня. Откуда ему знать, за что она извиняется? В конце концов, они помирились – это было главное. Но для кого?.. – Слушай, Грейнджер, это все глупо, конечно, но прекрати, – его голос принял серьёзный тон, а лицо вытянулось, ровно, как и лицо собеседницы, так и не решившейся посмотреть в угольно-черные глаза, – слышишь, прекрати меня избегать. – Я не избегаю тебя, – прошелестела в ответ Гермиона. – Ну как же. Уже больше недели, как ты меня игнорируешь. Даже на собраниях, патрулях, уроках, даже в коридорах… – загибал пальцы Забини. – Хорошо, это так, – сдалась она. – На это есть причины. Или ты забыл? – её взгляд скользнул по худому лицу парня. – Ты ведь тоже нет – все-таки ухмыльнулся парень, так и не сумев сохранить серьёзное выражение лица. Его левая рука как-бы невзначай коснулась её запястья. – Тебя не смущает вообще, что вокруг наши однокурсники? – прошипела Гермиона, одёргивая руку. – Напротив, мне это жутко нравится, – сказал Блэйз, чем заставил Гермиону вспыхнуть ещё сильней, на что та была готова взорваться. Ему действительно ужасно нравится смущать, заставлять злиться, краснеть эту девушку. Он любит находить в ней эмоции, на которые вряд ли способен аристократ. В этих эмоциях он находит своеобразное зеркало в параллельный мир, где он не слизеринец, не аристократ, и даже не волшебник. Простой человек без статуса крови и без титулов, имеющий право на проявление радости и любви, злости и страха – всех эмоций и чувств, свойственных обычному смертному. Но единственная эмоция, на которую он имеет право, – неприязнь. Кривые ухмылки, так искажающие его красивое правильное лицо, прищуренные глаза, вздёрнутый нос. Этого всего ему хватает по горло. Только недавно он понял, за что ему так нравится эта гриффиндорка – за искренние чувства. Ему было даже завистно. Да, да, он завидует гриффиндорке. Она может искренне восторгаться, радоваться, злиться, горевать, плакать, смеяться… Она может все. Как переживает горе он? Как он проявляет восхищение? Как он смеётся? Скупые слова и ужимки, так приевшиеся этому юноше. Вот и сейчас – она злится. По-настоящему сильно. Настолько, что готова убить рядом стоящего парня за его нахальство. – Послушай, Забини, мы это уже обсудили, – она едва сдержалась от прилюдного скандала. – Мы выпили, поговорили, а то, что было дальше, является следствием алкогольного опьянения. Я хочу это забыть и тебе рекомендую, – наставительно произнесла девушка вполголоса. – И вообще, чего ты никак не успокоишься? – Я это уже объяснял – ты мне нравишься, – твёрдо сказал юноша. – И теперь, когда я увидел кое-что с твоей стороны, то вряд ли успокоюсь, пока ты, наконец, это кое-что не признаешь, – снова тот многозначительный взгляд. Девушка лишь вздохнула, после чего ушла, боясь оглянуться.

***

Гермиона критично оглядела себя с ног до головы в отражении зеркала: легкомысленное кукольное платьице красного цвета с широкими юбками и корсетом, все в декоративных заплатках из жёлтой и оранжевой ткани, с прорехами, замаскированными искусственной кровью под ножевые ранения; высокие гольфы в горизонтальную красно-чёрную полоску; черные туфли на небольшом каблуке. На шее красовался искусственный след от ножа, от которого маленькими дорожками растекалась та же кровь, а на мертвенно бледном лице были нарисованы маленькие кукольные губки и огромные глаза – работа Джинни. Младшая Уизли основательно потрудилась над нарядом старосты школы, как и над её причёской: волосы были начёсаны и разлетались в разные стороны небрежными волнами. Все вместе смотрелось вполне угрожающе. Сама же Джинни готовила костюм совместно с Гарри, и вместе они не придумали ничего лучше, чем нарядиться в ангела и демона. Причём демоном, а точнее демоницей была Джинни, когда Поттеру досталась роль ангела. В паре это выглядело весьма впечатляюще: падший, с огромными черными крыльями ангел в порванной тоге, и демон в кроваво-красном комбинезоне с большими рогами среди огненно-рыжих волос. Рон искал костюм отдельно от Гермионы. На вопрос, каким его наряд будет, он отвечал, что это сюрприз. Гарри тогда ухмыльнулся и подшутил над другом, якобы Уизли-младший вовсе не нашёл ещё костюм и предложил ему надеть ту парадную мантию со Святочного Бала – будет не менее ужасающе. Сначала Рон хотел обидеться, но позже вся компания залилась дружным смехом. В последний раз удовлетворённо оглядев себя, Гермиона пошла в Большой Зал. Хотя девушка и знала, как выглядит Зал, все равно была впечатлена при входе в него. Надо сказать, что Поттер и Ромильда хорошо потрудились над освещением, а Ханна Эббот и Эрни Макмилан над украшением. В Зале собрались почти все старшекурсники, наряженные в возможные и невозможные костюмы, напомаженные и загримированные так, что и не узнать, и гости из Министерства, сидевшие за дальним столом в компании с директором Макгонагалл и другими преподавателями в парадных мантиях. На сцене группа «Ведуньи» уже настраивала свои инструменты, готовясь к концерту. На столах, прежде пустовавших, появились разные яства в формах летучих мышей и пауков, а также всевозможные тыквенные пироги, шоколадные печенья и мармеладные черви, которые ползли по всему столу. «Все-таки мы хорошо потрудились» – горделивая улыбка коснулась кукольных губ Гермионы. Девушка начала искать глазами своих друзей, направляясь к столам. На глаза ей попалась странная парочка в странных костюмах: какой-то лиловый огромный монстр с рогами, завитыми винтом у так называемого носа и такой же монстр рядом, только меньше. Видимо Невилл и Полумна решили нарядиться морщерогими кизляками, как их описывала сама Луна. Чуть поодаль стояли оборотни – Дин и Симус, вечные друзья, с одним умом и фантазией на двоих. У сцены стояли две девушки в костюмах кровавых невест. Тут тоже понятно – Ромильда и Парвати. Эти двое сдружились после трагической смерти Лаванды Браун, лучшей подружки Парвати. Её сестра, Падма, учащаяся на Рэйвенкло, со своей близняшкой не особо общается. Вот и сегодня она пришла в паре со своим коллегой, Майклом Корнером. Девушка была в своей обычной праздничной одежде с маской на лице – фантазией эта рэйвенкловка не блещет, как и парень, одевшийся лишь во фрак с бабочкой, правда без маски, но с нарисованным шрамом на пол-лица. Кто-то прошёл мимо гриффиндорки, специально задев ту плечом и даже не извинившись. Догадаться было не трудно – сам Драко Малфой со своей свитой. Сегодня он был в образе не менее наглого и напыщенного представителя аристократии – графа Дракулы. Блондин нарастил с помощью заклинания клыки и наложил грим: белое лицо могло составить конкуренцию разве что волосам парня; черные круги под глазами и кровавые следы у губ. Чёрный фрак и чёрная мантия с красной подкладкой – образ готов. Некое сходство имён и аристократические титулы лишь льстили юному Малфою, гордо шествующему в паре с Пэнси Паркинсон, наряженной вампиршей. Надо заметить, что это чёрное платье с короткой юбкой спереди и длинным шлейфом сзади, отделанное золотыми металлическими вставками на вырезе груди было весьма красивым. Сзади шли Теодор Нотт и Грегори Гойл в костюмах вампиров, не таких шикарных как у Драко, но не менее дорогих. Непроизвольно Гермиона кинула взгляд на вход в Большой Зал в поиске другого «слизеринского принца», но тут же отвела глаза. Пройдя дальше к крайним столам, на которых были напитки, она заметила знакомые рыжие пряди. – Ваши костюмы великолепны! – воскликнула Гермиона, хватая за плечи младшую Уизли. Джинни лишь укоризненно посмотрела на шатенку, после чего та отпустила девушку. – Джинни, спасибо за это все, – сказала Гермиона, демонстрируя свой костюм. – Не благодари, Герм, это было всё, чем я могла помочь тебе, ведь ты была страшно загружена, – Джинни просияла. – Я, наверное, пойду, принесу выпить, – буркнул Поттер, прежде отрешённо теребивший локоны своей девушки. – Эй, а что с ним? – спросила Гермиона, глядя вслед Гарри, у Джинни, которая лишь недоуменно пожала плечами. – А где Рон? – спросила рыжая Уизли, скользя взглядом по присутствующим. – Не знаю, он решил прийти позже. Он хочет, чтобы его костюм был для нас неожиданностью, – усмехнулась шатенка. – Зная его фантазию, даже не представляю, что это может быть. Тут прозвучал голос Минервы Макгонагалл, поднявшейся со своего места за гостевым столом: – Уважаемые старшекурсники Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс! – шум разговоров поутих. – Я рада приветствовать вас на этом весьма значимом празднестве, проводимом в стенах вновь восстановленного замка. О чем с гордостью могу сообщить всем вам и нашим гостям из Министерства Магии. Официальная часть праздника продлится до десяти вечера, позже – небольшой концерт группы «Ведуньи», любезно согласившейся выступить на нашем вечере, а ровно в полночь – выбор Короля и Королевы Хэллоуина. – Резюмировала директриса. – Вы можете проголосовать с помощью Распределяющей Шляпы, расположенной в углу Зала на специальном столике, лишь вложив в неё пергамент с именами тех, кто, по вашему мнению, достоин этого звания. Хочу пожелать вам повеселиться, – сухо произнесла Минерва, – пристойно… – добавила она позже шёпотом, себе под нос, садясь обратно. Зазвучала мелодичная музыка дуэта скрипки и арфы, пары вышли в центр зала для первого вальса. Гермиона нетерпеливо оглядела зал в поисках младшего Уизли, но того как не было, так и нет. Джинни и Гарри, явившийся к девушкам без напитков, ушли танцевать, и Гермиона осталась стоять одна. Вдруг кто-то в ворохе порванного чёрного тряпья, развевающимся по воздуху в разные стороны, плавно подплыл к зазевавшей девушке. Некоторые особо впечатлительные студенты шарахнулись от так называемого «дементора» в сторону, инстинктивно потянувшись к своим палочкам. Между прочим, «дементор» протянул свою руку, покрытую рубцами и струпьями, нарисованными так реалистично, что Гермиона не решалась протянуть свою, опасаясь не настоящий ли это дементор? Однако, человек, скрывающийся под широким капюшоном костюма, настойчиво держал свою руку в пригласительном жесте, не намереваясь отступать. Недоверчиво сдвинув брови, девушка всё-таки приняла приглашение на вальс. Она надеялась, что это Уизли, так некстати опоздавший на праздник, сейчас ведёт её в самый центр зала. – Рональд Уизли, скажи, что это ты, – слегка дрожащим голосом погрозила гриффиндорка, однако угрожать и вообще что-то приказывать у неё всегда выходило из рук вон плохо, – иначе… Чёрный призрак неопределённо что-то промычал, похожее на «Это я. Просо косим мешает поварить». Девушка из услышанного с трудом могла понять, что костюм мешает говорить. Но и это её не успокоило. Что-то определённо не так. Шестое чувство, на которое она обычно никогда не полагается, сейчас отчаянно пыталось достучаться до сознания девушки. Что-то не так… – Рон, – предостерегающе протянула Гермиона, когда рука «дементора» скользнула с лопаток на талию. Парень снова что-то пробурчал и вернул свои струпные ладони обратно. Гермиона немного расслабилась и позволила партнёру вести в танце, что он делал на удивление хорошо. Это снова напрягло девушку, и она начала судорожно оглядываться в поисках одного аристократа, чтобы подтвердить свои подозрения. И они вскоре оправдались… – Грейнджер, расслабься и перестань дёргаться, – прозвучал над самым ухом голос слизеринца, – я ничего не делаю, в конце концов. Мы просто танцуем, – она чувствовала, как руки Блэйза прижали её к телу парня, телесно ощущала глубокие колебания его голоса и усмешку. – Где Рон? – задала Гермиона главный волнующий её вопрос, пытаясь отстраниться от мулата. – Я не располагаю такой информацией, – снова та усмешка, граничащая с издевательством. – Брось, Забини, ты знаешь, – прошипела она, оглядывая зал. – Откуда мне знать, – сказал Блэйз, разворачивая Гермиону в очередном пируете. Девушка послушно развернулась, сделала круг вокруг себя и возвратилась в исходную позицию. Парень приподнял девушку за талию в поддержке без предупреждения, отчего та сдавленно охнула, недовольно прошипев что-то, едва ее ноги коснулись земли. К паре подошла Ромильда, танцевавшая прежде в паре с Дином. – Гермиона, там говорят, что какой-то пятикурсник нарядился Волан-де-Мортом, и пугает детей в коридорах. Может, разберёшься? – спросила брюнетка, поглядывая на «дементора». – Конечно, – Гермиона охотно согласилась, энергично при этом закивав. Поспешно вырвавшись из объятий слизеринца, девушка двинулась в сторону выхода, мысленно благодаря этого самого пятикурсника.

***

Гул разговоров и перешептываний стоял в голове. Где-то играла музыка «Ведуний», студенты танцевали. В дальнем углу зала, где стояла Распределяющая Шляпа, столпились другие студенты. Приближалась полночь, скоро объявят Короля и Королеву Хэллоуина. Гермиона, разобравшись с нерадивым «Темным Лордом», вернулась в Большой Зал и присоединилась к всеобщему веселью, наконец, отыскав Рона, который явился в отсутствие своей девушки. Он, как и обещал, удивил своих сокурсников тем, что пришёл в стим-панковском подобии костюма пирата с разного рода ремешками и подтяжками, драпированными черными и коричневыми тканями на рубашке, заколотыми винтажными позолоченными брошками. На ногах парня были высокие коричневые ботфорты с загнутыми краями. На голове красовалась пиратская треуголка, а на левом глазу чёрная повязка. В целом, Рон смотрелся весьма гармонично рядом с Гермионой. Компания гриффиндорцев дружно вывалилась на танцпол, где уже вовсю разгоралась вечеринка, и начала двигаться под энергичную музыку популярной группы. Когда «Ведуньи» закончили, уже было без десяти минут двенадцать. Минерва Макгонагалл поднялась со своего стола, и прошла к столику, где лежала Шляпа и вынесла её в центр сцены. Все красавицы Хогвартса задержали дыхание: сейчас станет известно кто же все-таки Королева бала! – Дорогие студенты Хогвартса! Во-первых, мои поздравления – знаменательный день и знаменательный праздник, во-вторых мои поздравления будущим Королю и Королеве Хэллоуина, а значит и Хогвартса, путём всеобщего голосования выбранным сегодня! Итак, - пропела Распределяющая Шляпа, – Королём Хэллоуина становится, – выражение глубокой задумчивости отразилось на потрёпанном «лице» Шляпы, – Драко Малфой! Слизеринцы сразу загудели, ликующе свистя. Блондин, лучезарно улыбаясь, неторопливо прошёл на сцену, где ему на голову надели корону в виде переплетённых металлических стеблей розы с шипами и маленькими листочками. Студентки старших курсов с обожанием смотрели на новоявленного Короля. Самому Драко это безумно нравилось. Это было своеобразной реабилитацией после его снятия с должности старосты факультета. – Королева Хэллоуина по всеобщему признанию, – снова будто пропела Шляпа, когда гул стих, неприлично растягивая слова, отчего некоторые девушки начали терять терпение, – Гермиона Грейнджер! Гермиона впала в ступор. Всеобщее признание школы? Вы серьёзно? Гриффиндорская заучка и школьная староста самых строгих правил, практически Минерва Макгонагалл, только моложе, – Королева Хэллоуина? Джинни услужливо вытолкнула растерянную гриффиндорку в проход к сцене. Всё ещё не веря в происходящее, девушка двинулась к помосту, на котором, горделиво вскинув голову, стоял Малфой, презрительно оглядывая шатенку. Он, как и девушка, как, впрочем, и многие слизеринцы, недоумевал. Но факт оставался фактом, – грязнокровка – Королева Бала. Когда на пышную причёску Гермионы опустилась такая же корона, как и у Малфоя, только теперь украшенная ещё и небольшими бутонами розы, девушка подняла глаза. Внезапно прогремел какой-то выстрел, и многие студенты испуганно обернулись на источник шума, выхватывая волшебные палочки. Но это был лишь залп разноцветного конфетти, мгновенно осыпавшего всех студентов. Гермиона позволила себе облегчённо улыбнуться. Все взгляды в Зале были прикованы к ней и только к ней. Это не могло не льстить. Тут с потолка начало сыпаться нечто большее, чем конфетти. Какие-то прямоугольные пластинки или карточки (со сцены было не разобрать). Студенты начали их ловить, поднимать с пола, и, взглянув на них, ошарашенно смотреть на Королеву Хэллоуина. По Залу прошли смешки, а затем возмущённые возгласы. Девушка снова растерялась. Какого дракла тут происходит? Тут перед девушкой упала одна из таких карточек, и Гермиона сразу же её подняла. Взглянув на неё, она поняла, почему все так на неё смотрят. Осознание упало на девушку, как тяжеленный рояль, и девушка едва сдержала приступ подступающей истерики. Её уже слезящиеся глаза заскользили по лицам сокурсников, ища поддержки. Но везде только осуждающие, холодные взгляды. Блэйз, не менее шокированный, стоял и также оглядывался, боясь посмотреть в карие глаза Королевы. – Дрянь, – выплюнул Уизли-младший, разворачиваясь к выходу и спешно покидая Зал, на ходу выбрасывая злополучную пластинку. Это была колдография. Там были Гермиона и Блэйз, в ту ночь, когда они оба напились и… Но кто их снял? – Шоу продолжается, не так ли, грязнокровка? – справа прозвучал насмешливый голос блондина.