Во имя любви. Часть 2. Наперекор всему

Солнечный луч неспешно перемещался по комнате, завоевывая все больше и больше пространства, освещая и словно подчеркивая царивший тут беспорядок: раскиданные в разные углы туфли, смятую рубашку на стуле, свалившуюся на пол бабочку. Сбитые в ком брюки валялись на подоконнике, здесь же громоздились бумажные подарочные пакеты – небольшая их часть. Остальное лежало в прихожей, гостиной и даже на кухне. Игорь вчера сделал не меньше пяти ходок, пока перетаскал все подаренное гостями в квартиру. Что-то еще, кажется, осталось в машине. Динка осторожно вышагивала между разбросанными вещами, обнюхивая их и явно примеряясь, где сделать лужу. Никита приподнялся на подушках, оценил ситуацию и с приглушенным стоном заполз обратно под одеяло. Черт с ней, с псиной, пусть дудолит на пол, сил встать у него не было совершенно. Прошедшая ночь вспоминалась как страшный сон. Мало ему было всех переживаний на концерте, банкет добил его окончательно. Ладно, он смирился с тем, что придется сидеть с Вяземскими, а не с Глебом, само по себе это было не так уж плохо. Ник уже убедил себя, что будет просто отдыхать, наслаждаться общением с Ксюшкой и Ташей, слушать дядюшкины скабрезные шутки, есть все те вкусности, о которых говорил Глеб – меню банкета обсуждалось не меньше недели, выпьет, расслабится. Ага, расслабился, конечно. С первых минут банкета он понял, что за Глебом нужно следить. Обеспокоенный взгляд Таши подтвердил его опасения – у милого адреналин в крови играет, на подвиги потянуло. Или на концерте ему что-то сильно поперек было, или вообще, по жизни. Сейчас выпьет немного и понесется. Понеслось через часа два. Поначалу Глеб еще держал себя в руках, если не считать слишком уж громкого голоса, явно показного веселья, которое он демонстрировал, обходя гостей. Танцы у фонтана под песни Звягиной тоже не в счет, Глеба вытянули в середину хоровода, но его хватило на пару тактов, потом он отобрал у Ольги микрофон и начал петь сам, не попадая в половину нот. Хорошо хоть гостям было уже все равно. Когда Глеб потащился к столу хозяина «Крокуса», Никита сразу почувствовал неладное. Не нравился ему этот тип, взгляд у него нехороший, словно насквозь пронизывающий. И не улыбается никогда. А когда Глеб как разъяренный бык на тореадора пошел на жену с явно дурными намерениями, он едва сообразил, что делать, чтобы не вышло скандала. Хорошо, что Ксюшка сидела рядом и сразу поняла, что от нее требуется. А потом уже Никита следил за Глебом неотрывно. Ромка распорядился быстрее подать торт, запустить этот чертов салют, непрозрачно намекнув гостям, что праздник окончен. На правах помощника Никита уволок уже ничего не соображающего Глеба в машину Вяземских, оставив Игоря собирать подарки и отвозить Ирму. Дома провозились еще не меньше часа. Пока в душ – мыться пришлось вместе, отправлять Глеба одного было нереально, да и Никите не терпелось смыть с себя грязь и усталость невозможно длинного дня, пока чуть ли не насильно влил в любимого зеленый чай с десятком таблеток активированного угля, пока уложил и сам рухнул рядом. И теперь вот лежал, пытаясь разглядеть на часах за подвядшим букетом время. Судя по тому, что солнышко добралось до постели, не меньше полудня. Динку нужно выгулять, но сил нет совершенно. Глеб завозился во сне, перевернулся на бок и по-хозяйски обнял Ника, прижав к себе. Никита судорожно выдохнул. Он понятия не имел, как обращаться с Глебом, когда он проснется. В каком настроении его светлость откроет глаза? Кто окажется с ним в постели? Дерганый комок нервов, кукла с остекленевшим взглядом или взбешенный невниманием жены весь такой настоящий мужик? На своего любимого, привычного Глебушку он и не надеялся. - Доброе утро, мой хороший! Рука переместилась ниже, скользнула по животу и проникла под прикрывавшее бедра одеяло. Ник непроизвольно толкнулся навстречу ласке, запрокинул голову, встречаясь взглядом с любимым. - Доброе! Как настроение? Рука, перестав гладить, сомкнулась на его члене. - М-м, понятно. Никита заставил себя развернуться к Глебу лицом и убедиться, что все в порядке – Глеб блаженно щурился от светящего в глаза солнышка и улыбался. Расслабленный, спокойный, родной. Никита утянул его в поцелуй, долгий и нежный. Ему сегодня почему-то особенно хотелось нежности, словно требовалось убедиться – вчерашний Глеб просто наваждение, ему показалось. Обычно Глеб протестовал против долгих поцелуев, предпочитая более активные действия, но сегодня он тоже никуда не спешил. Вдоволь истерзав любимые губы, Никита переключился на шею, не стесняясь оставлять метки – теперь-то уже можно? Концерт позади, а в офис водолазки потаскает, если стесняется. Глеб тем временем закончил исследовать его спину, руки подобрались к самому интересному месту, не спеша начав растягивать, готовить. - Сделать тебе массаж? Ну, как в прошлый раз? – хриплым шепотом спросил Ник. Глеб прижался плотнее, чтобы Никита мог почувствовать его затвердевший член, демонстрируя, что дополнительная стимуляция не требуется. - О-о, понятно. - Что тебе понятно? – промурчал Глеб, раздвигая коленом его ноги. – Хочу свой подарок на юбилей. Можно без праздничной упаковки. Упаковка, то есть одеяло, полетело на пол. Глеб выбрал свою любимую, но в последнее время подзабытую позу. Нависая над Ником, закинув его ноги себе на плечи, глаза в глаза. Мышцы на напряженных руках бугрились и сводили с ума. Глеб умело держал ритм, не давая себе разогнаться, с садистской неторопливостью и тщательностью подбирая угол так, чтобы волна острого удовольствия снова и снова прошивала Ника. Он намеренно старался задеть член парня своим телом при каждом движении, не позволяя Никите помогать себе руками. - Не спеши! У нас масса времени. Опыта Глебу было не занимать, выдержки тоже. Никита порой задумывался, где он мог этого самого опыта набраться, с учетом, что его молодость пришлась на советские годы. Но потом отгонял глупые мысли. Какая разница? Главное, что теперь это самовлюбленное, потрясающе умеющее трахаться сокровище принадлежит ему. Разгонялся Глеб прямо как его Мерседес – долго, плавно, но уверенно. Никита старался не закрывать глаза, наслаждаясь видом мокрого от пота, со свистом вдыхающего воздух сквозь зубы, с трудом сдерживающего то ли стоны, то ли рычания любимого. Он вжимался в парня так яростно, их тела терлись друг о друга с такой страстью, что Ник не удержался, кончив первым. Глеба хватило еще на несколько минут. Надо было видеть ту смесь наслаждения и гордости, что плескалась в его глазах. Никита подтянулся, обняв его за шею, слизнул капельки пота, стекающие с висков. - Ты был великолепен, родной. - Учитесь, молодой человек, — хмыкнул Глеб, пытаясь выровнять дыхание. – Я бы не отказался от второго раунда, но боюсь, Динка нам этого не простит. Сейчас она дожует мою концертную туфлю и сделает вторую лужу. Никита засмеялся. Действительно, Диночку пора было вывести погулять, теперь он чувствовал в себе силы совершить этот подвиг. @@@ День прошел просто замечательно. Сначала они выгуливали в парке Динку, потом обедали, чем Бог послал, а послал он жареную картошку – Глеб уплетал нехитрое угощение прямо со сковородки, заявив, что ресторанные изыски ему уже осточертели, и от души налегал на пиво. Любимый был в отличном настроении, шутил, бесился с Динкой, мимоходом приставал к Нику. Парень уворачивался, придуриваясь, изображал оскорбленную невинность, понимая, что Глебу нужно дать отдых для удачного второго раунда, который тот запланировал на вечер. Потом они вместе разбирали подарки, и Ник сделал массу открытий относительно нравов, царивших в шоу-бизнесе. Сначала в одном из нарядных пакетов обнаружилась картина, изображающая обнаженную барышню. Совсем обнаженную. - Это что? – Ник с некоторым недоумением рассматривал барышню. - Живопись, — Глеб сделал ударение на последнем слоге. – А что? Миленько, повешу в офисе, буду любоваться! - Я тебе повешу! Это кто ж додумался? - Понятия не имею, я карточку потерял. А это как тебе? Глеб извлек из следующего пакета огромную и явно тяжелую книгу, и продемонстрировал Нику обложку. Да уж, фантазии у дарителей ноль. Подарочное издание Камасутры, иллюстрированное. Интересно, чего Глеб из этой книги может не знать или не уметь? - Глебушка, я стесняюсь спросить, а у вас всем принято дарить подарки с сексуальным подтекстом или это ты у нас такой особенный? Зачем тебе этот талмуд? Лучше бы что-нибудь полезное в хозяйстве подарили. - Ты ворчишь как старая жена! Вот это наверняка пригодится в хозяйстве! – Глеб дотянулся до большой коробки. – Ух ты, тяжелая. От открыл крышку и засмеялся. - Смотри-ка, вернулся! - Кто вернулся? – Ник сунул нос в коробку. - Сервиз! Я его дарил, кажется, Клеопатре, года три назад. - Да ладно? Просто совпадение. - Никакое не совпадение! Ирма тогда при мне заворачивала каждую чашку, я помню эту зелененькую бумагу. - Обалдеть! Это получается, Клеопатра твой подарок вернула тебе же через три года? - Нет, Клеопатры вчера вообще не было на банкете. - А… - Все просто, — Глеб откровенно веселился. – Она подарила сервиз кому-то еще, а этот кто-то мне. Ну или цепочка была еще длиннее. - Не распаковывая? - Ну да. А ты думаешь, мне нужны все эти подарки? Если бы не ты, я бы сейчас это все в шкаф запихнул и забыл. - Я причем? - Ну я же вижу, что тебе интересно, — Глеб взлохматил ему волосы. – Иди в нос поцелую! Они возились на полу, среди кучи подарков. Потом, так толком ничего и не разобрав, пошли звонить Вяземским, узнавать, жив ли Ромка после вчерашнего. Дядюшка вроде много не пил, но тоже вымотался вконец, в машину буквально заползал. После разговора с Ромычем Глеб вообще засветился. - Ты представляешь! Он говорит, Дэну уже телефоны оборвали! Вчера же трансляция юбилея была по Первому, вся страна посмотрела. В том числе директора концертных залов, филармоний, владельцы клубов, ну то есть все потенциальные заказчики гастролей. И посыпались предложения, меня уже хотят в Брянске, Иошкар-Оле, Киеве и Кишиневе! И это только начало! Глеб радовался как ребенок. Кажется, именно этого он и добивался, организовывая юбилей – внимания, приглашений, гастролей. Теперь и заработки пойдут. Все это замечательно, конечно, но Никита не знал, как ему реагировать. Снова разъезды, выматывающие выступления, холодные гостиницы. А Глеб ведь обещал, что они поедут на море, отдыхать. Ник уже все спланировал, даже на листочке расписал, чтобы за две недели успеть и Гутенбергу показаться, и на пляж походить, и в Иерусалим съездить, и в Эйлат. Он знал десятки интересных мест в Израиле, которые хотел показать Глебу. А теперь получается, что ничего этого не будет? Поговорив с Ромой, Глеб тут же начал звонить Дэну, вооружившись бумагой и ручкой, вместе они прямо по телефону прикидывали гастрольный график. Никита молча наблюдал за ним, не решаясь вмешаться. Если сейчас влезет со своими планами и напоминаниями о данных обещаниях, поругаются, как пить дать. А Глеб в кои-то веки доволен жизнью. - Ник! – голос Глеба выдернул его из раздумий. – А ты же можешь в Интернет залезть почитать, что там про юбилей пишут? - Могу, конечно. Еще несколько часов они сидели перед ноутбуком, читая восторженные отзывы вчерашних зрителей, разглядывая любительские фото. Профессиональных материалов было мало – сегодня воскресенье, все журналисты, побывавшие на празднике, только завтра понесут в редакции все написанное и снятое. Критические замечания тоже встречались – кому-то не понравилось, что некоторые из гостей пели под фанеру, кого-то обидело, что Глеб спел не все свои песни, ну а кому-то вообще ничего не понравилось. Но Никита старался вслух зачитывать только положительные отзывы, а сам Глеб особенно в тексты не всматривался – без очков он более-менее нормально видел только картинки, а очки где-то потерялись еще вчера. Так что вечер прошел мирно. @@@ На следующий день они отправились в офис. Глеб обещал, что поработает всего пару часиков – он хотел встретиться с Дэном и еще раз пройтись по гастрольному графику, к которому за ночь добавилось еще два города на Дальнем Востоке. К тому же в офис должны были подъехать с телеканала «Культура» — с утра позвонил представитель канала и предложил Глебу сделать цикл передач о советской эстраде. Глеб тут же загорелся этой идеей, и Ник понял, что море им не светит ни при каких обстоятельствах, такой шанс Глеб не упустит. После офиса планировали поехать к Вяземским, отметить еще раз День Рождения любимого теперь уже узким семейным кругом, Таша обещала фирменный торт испечь. Но не случилось. Все произошло как-то слишком стремительно. Марина как раз подала им кофе, Никита по обыкновению пристроился с чашкой и сигаретой на подоконнике, дымить в форточку, Глеб уселся в свое «президентское» кресло и включил телевизор, неизменный «Спорт», когда раздался звонок. - Азад? – Глеб с удивлением взглянул на дисплей. – А ему что от меня надо? Да, Азад, я тебя слушаю. Что случилось? Погоди, я не понял… Любимый слушал, с каждой минутой все больше мрачнея. - Но я не понимаю, почему… Мы ведь договорились… Хорошо, как скажешь. Глеб захлопнул телефон и растерянно посмотрел на Никиту. - Азад звонил. Он требует, чтобы я немедленно расплатился с ним за аренду. - Почему? Вы ведь договорились об отсрочке. - Понятия не имею! Он как с цепи сорвался. Ну то есть разговаривал он спокойно, но таким тоном… - А что будет, если ты не заплатишь? – Никита выкинул окурок в окно, закрыл форточку и пересел ближе. – В суд подаст? Глеб пожал плечами: - Не знаю. Но вообще с такими людьми, как он, стараются не ссориться. Странно все как-то. Надо с Ромкой посоветоваться. Но дядюшка не отвечал, набрав его несколько раз, Глеб решил, что поговорит при встрече. Заглянула Марина, отпросилась на десять минут, до магазина сбегать, на обед себе что-нибудь купить. Глеб только рукой махнул – не до тебя сейчас. Только за ней закрылась дверь, явился Дэн, чем-то явно расстроенный. - Ну наконец-то! – Глеб даже встал из-за стола пожать ему руку. – Давай уже работать, мне сейчас деньги позарез нужны. Что там у нас, больше никто не наклюнулся? - Прости, Глеб, у меня плохие новости. Трое из вчерашних сегодня перезвонили и отменили свои заявки. Остались пока Киев и Кишинев. - Как отменили? Почему? - Понятия не имею! Я спрашиваю – говорят, планы изменились, передумали. А еще же ни договор не отправляли, ни подписывали ничего, обязательств никаких. Я вообще не понимаю, что происходит, детский сад какой-то. Никита внимательно наблюдал за Глебом. Он уже начинал о чем-то догадываться, хотя очень надеялся, что ошибается. Любимый выглядел растерянным настолько, что даже не скандалил. Просто барабанил пальцами по столу, пытаясь осмыслить ситуацию. - Так, ладно, — наконец нарушил он затянувшееся молчание. – Связывайся с теми, кто остался, быстро заключай с ними договора и … Договорить ему не дал очередной телефонный звонок. Никита заметил, что на сей раз на кране высветилось «Ирма». А ей-то что надо? Решила поблагодарить за испорченный вечер? На Ирму Никита был зол, очень зол. Да, Глеб повел себя в ее отношении неправильно, да, он во многом виноват. Но вот этого брезгливого выражения лица, презрения, которое она явно демонстрировала по отношению к Глебу, он простить не мог. Дэн деликатно вышел из кабинета, поняв, что Немов разговаривает с женой. А не понять было трудно, ибо голос Ирмы отчетливо звучал в комнате, Ник прекрасно слышал все, что она говорит: - Ты скотина, Глеб! Ты просто скотина! Я ожидала от тебя чего угодно, но только не этого! Я думала, у тебя есть хоть немножко мозгов! Ну хоть чуть-чуть! А ты всегда думал только одним местом. Мне уже позвонили все подружки. Они откровенно ржут, Глеб, надо мной ржут! Благодаря тебе я стала посмешищем! Все наши общие друзья, Глеб, теперь будут надо мной смеяться. Мне больше не с кем общаться. Я тебя ненавижу, Глеб! И я подаю на развод! Раздались гудки, Ирма бросила трубку. Глеб сидел с каменным выражением лица, только губы тряслись и рука, державшая телефон, дрожала. Черт возьми, да что происходит?! Никита не успел ничего предпринять, как-то успокоить Глеба – открылась дверь и на пороге появилась Марина. Раскрасневшаяся, взволнованная, с коробкой «Доширака» в одной руке и каким-то журналом в другой. - Глеб Васильевич! Глеб Васильевич, там такое!!! Я хотела «Гламур» купить, пошла в киоск, а там вот… Марина положила журнал на стол перед Глебом. На обложке крупным планом был Немов. Немов, страстно целующий Никиту. И заголовок большими, даже без очков легко читаемыми буквами: «Неожиданность от юбиляра! Народный артист Глеб Немов предпочитает мальчиков!». Дальше читать не имело смысла, Никита и так знал, что увидит, перелистнув страницу. И все-таки чисто машинально перелистнул. Еще раз посмотрел на хорошо известные ему фотографии. Но как? Когда он успел? Ведь Глеб не отказал ему в повторном транше, а потом Никита «решил» проблему. Или это не Горнов? Догадка прошила Ника электрическим разрядом. Сука, убью! Просто убью, голыми руками. У него были копии. Ну конечно были, сделать копии файла – дело двух минут. Зачем они ему понадобились? Хотел его, Ника морду на память сохранить? Или случайность? Горнов мог оставить у парня флэшку, или ноутбук. Или у него вообще был доступ к файловому хранилищу любовника. Да что угодно, вариантов может быть масса. Какая разница? Теперь уже какая к черту разница? Никита вылетел из кабинета Глеба, даже не заметив, что испуганная Марина последовала за ним. Промчался через приемную, оказался в коридоре. Где-то в телефоне у него был записан номер этого подонка. Он не знал, что ему скажет. Что-нибудь. Шли гудки. Не хочет брать трубку? Правильно делает. Но он все равно его найдет, из-под земли достанет. - Я вас слушаю. Голос в трубке был женский и какой-то тусклый. Никита растерялся: - Мне нужен Константин. В трубке послышались рыдания, сквозь которые Ник не сразу разобрал фразу: «Костя погиб. Он сегодня утром выбросился из окна». Никита скурил три сигареты, прежде чем почувствовал в себе силы вернуться к Глебу. Нужно было что-то говорить, как-то попытаться его успокоить. Но что сейчас можно сказать? Случилось то, чего Глеб боялся больше всего. И вся профессиональная выучка Никиты пасовала перед осознанием настигшей их катастрофы. И все-таки он собрался с силами и вошел в кабинет. Глеб сидел в кресле все с тем же каменным выражением лица и смотрел на снимки. О том, что он все еще здесь и осознает, что с ним происходит, свидетельствовала одна-единственная слезинка, медленно и неотвратимо стекающая по щеке, застревающая в резко обозначившихся морщинках. Нет, это просто невозможно выдержать. Ну почему? Почему именно сейчас, когда все было так хорошо? Никита подошел к столу. Обнял Глеба за плечи. Не оттолкнул, уже легче. - Глеб! Глеб, ты меня слышишь? Глеб, мы оба живы. Мы здоровы. Значит, ничего фатального не произошло. Жизнь продолжается. Ты слышишь? Никита ткнулся подбородком в мягкие, пахнущие мятным шампунем волосы. - Глеб, нечего здесь сидеть. Поехали к Вяземским. Ты слышишь? Вставай, родной. - Не могу. Глеб оттолкнулся от стола и развернулся на стуле лицом к Никите. В его глазах плескался звериный ужас, смешанный с какой-то безумной, нечеловеческой тоской. - Не могу, Никит. Я ног не чувствую.