Почини меня, Нолик!

      — А кто такие фиксики — большой-большой секрет!       И тайна эта раскрылась не только ДимДимычу. Не один он узнал о главных помощниках людей в плане ремонта приборов и поддержания их в отличном состоянии. А всё потому, что им необходимо продолжать свой род, необходимо размножаться, пускай даже столь диким, жестоким способом.       ДимДимыч горит желанием узнать, кто же подверг его на эти мучения, но такого ответа от Нолика уж точно не ожидал:       — Это доспехи.       — Что?.. — до парня не доходила суть его слов. — Что ещё за доспехи? О чём ты?       Фиксик тяжело вздохнул и продолжил:       — Те доспехи, что в кабинете твоего отца. Они — глава. Точнее говоря, призрак главного фиксика, альфы, который дал нам начало. И он поселился именно в твоём доме, ДимДимыч. Раньше я бы сказал, что это большая честь, но теперь... когда вижу, к чему всё это привело... — Ноль был совершенно не похож на себя. Чертовски серьёзен и хмур. Но тот больше не был жестоким маньяком, а стал вновь тем самым Ноликом, к которому столь сильно привык парень. Правда, это не меняло того, что реальность в это же время меркла пред его глазами.       "Мне больно... Мне так больно... Отец!.." — шатен желал увидеть ещё и мать. Ему до сих пор казалось, что кончина очень близка. Что-то было не так. А то, что глава фиксиков, их альфа, находился весь час тут, в квартире, делало обстановку невыносимой. Чудовище, спрятавшееся в доспехах. А ведь однажды Димыч даже залезал в них, когда прятался от Симки и Нолика.       Фиксик будто бы читал мысли парня.       — Именно тогда, когда ты надел эти доспехи, когда фактически побывал в жилище нашего призрака-главы, невидимого для людей, он и решил, что ты подойдёшь. Он решил, что именно ты продолжишь наш род. Хотя, мне кажется, даже если бы ты не сделал это, ничего б не изменилось.       ДимДимыч сделал попытку подняться на ноги.       — Пошли!       — Что?.. Куда?! — но ответ был очевиден, как для фиксика, так и для мужчины, что закинул руку сына к себе на плечо и потащил его в кабинет.       Раны парня уже почти затянулись, но боль почему-то становилась вместе с этим ярче.       Вот они все трое встали пред доспехами. ДимДимыч решился заговорить с ними (ему не показалось данное действие глупым; в его памяти остались воспоминания об истинном рае, шатену не терпелось вернуться обратно и получить отпуск на целую вечность):       — Эй, ты! Тот, кто совершил всё это! Покажись нам и ответь за свои гнусные поступки!       Не было страха, совсем. Однажды умерев и воскреснув, получаешь на всю дальнейшую жизнь такое бесстрашие, такую уверенность в себе, что, кажется, её ничем не разрушить.       Но никто не появлялся. Прошла минута, две. ДимДимыч даже вновь заговорил, призывая владыку. Парень и сам толком не знал, о чём будет говорить, если тот появится, но ему хотелось просто посмотреть в глаза извергу, что заставил его друга Нолика делать такие гнусности с ним, что заставил его отца страдать, смотря на изуродованное тело сына, что довёл его уже фактически до безумия, отправив на тот свет и вернув обратно.       — Появись!       Открылось окно. Лампочки, что были выключены, начали мигать, на стенах появились трещины, также и на полу. ДимДимыч чувствовал силу, что витала вокруг них. Невыносимо. Жутко. И так... приятно.       Из доспехов вырвался красный дым, что сделал круг по комнате. Ветер, что проник внутрь помещения, напрочь снёс на пол все предметы, которые вообще можно было сдвинуть. Стол рассыпался на части, причём в буквальном смысле. Никто не решался заговорить, все ждали, когда же он, альфа, наконец объявится.       Всё успокоилось: дым растворился в воздухе, ветер прекратился, а стены и пол больше не покрывались трещинами.       — Ты хоть раз его видел, Нолик?       — Нет, но я просто... знал, что он тут. Знал о нём... Откуда я это узнал вообще?! — внезапно Ноль осознал, что ему никто не рассказывал об альфе. А что, если всё это было выдумкой? Или же всю эту информацию ему передал каким-то образом сам альфа?! Тело фиксика дрожало. Тишина и покой были необычайно пугающими для такой ситуации. Странно и то, что соседи с нижних этажей никак не реагируют на такой чудовищный шум. Если крики до них ещё не доходили, то массовые разрушения и неимоверный грохот должны были донестись. Но нет, тишина, будто бы...       — А что, если все мертвы?.. — вслух стал размышлять ДимДимыч, а потом оглянулся по сторонам, ибо почувствовал, что более нет поддержки со стороны отца, нет его тепла. Пустота пронеслась по всему телу.       Рядом никого. И сердце больше не стучит.       — Что происходит? — спросил парень невесть у кого, желая получить ответ.       — А ты ещё не догадался? — донёсся ответ невесть от кого. Шатен в недоумении осматривал комнату, не понимая, откуда этот голос. Но внезапно и сама комната растворилась. Она исчезла, а ДимДимыч остался в бездонной пустоте. Вдали к нему будто бы приближался какой-то огонёк. Парень, решив, что больше нечего делать, начал приближаться к нему, а голос тем временем продолжил:       — Нырни в свои воспоминания, вспомни, что совершил, о гнусный подонок, заслуживший сие наказание!       Но ДимДимыч всё ещё не понимал, что происходит. Сколько бы парень не приближался к огню, тот, казалось, лишь отдалялся от него.       — Что это значит?       — Ты уже несколько дней, как мёртв.       Слова звучали, будто приговор. Но парню не хотелось в это верить, ведь всего несколько минут назад он был жив, искал главу и, как ему показалось, нашёл. Что вообще происходит?       — Я умирал, но ведь ожил! И я был в раю, а не... — догадка пришла внезапно. — Я в аду? — молчание. — Но за что? Что я совершил?       — А ты вспомни!       Парень встал на месте. В это же время огонёк сам двинул в его сторону, а в нём шатен увидел себя.       "Кажется... я вспомнил".       Он смотрел на то, как пришёл домой неудовлетворённым и злым, как рассердился на Нолика, который спросил, всё ли с ним в порядке. Как потом случайно нашёл прибор для увеличения предметов и испробовал его на фиксике, над которым потом долго и очень жестоко издевался, ибо из-за них, по его словам, он стал таким хлюпиком. ДимДимыч бил существо, которое было ему другом, которое даже не пыталось сопротивляться. Плевал в лицо, сдирал одежду, а потом приблизился и, будучи в жутко возбуждённом и агрессивном состоянии, изнасиловал фиксика.       — Но как я умер?       — Смотри дальше.       А ведь парню больно было глядеть на собственное безумство. Он попросту сорвал всю свою злость на Нолике. Каков глупец, урод, идиот! "Я заслужил наказание".       И вот последние минуты его жизни. Насладившись тем, что отодрал Нолика в зад, отпрянул от тела фиксика, взял прибор и уменьшил его до прежних размеров, затем пошёл принять ванну, даже начинал сожалеть о том, что так поступил с лучшим другом, и собирался было извиниться, но... не успел. Мыло на дне ванны, на которое наступил ДимДимыч, спровоцировало его падение, головой тот ударился о твёрдую поверхность, а потом, фактически потеряв сознание, нырнул с головой под воду и так и не вынырнул.       — Глупая смерть, но она того стоит.       — Так всё, что было дальше...       — Происходило уже в аду, а не в реальности. Вот твоё наказание. Ты пережил то, на что подверг друга. И будешь гореть в аду целую вечность, ибо прощения тебе нет. Но! У тебя будет возможность восстановить частички своей садистской души. И быть может, когда-то, отправишься в мир между раем и адом, где тебе дадут возможность вернуться в новом человеческом обличье в мир земной и начать всё с чистого листа.       — Я готов всё исправить! — как только мог орал ДимДимыч, но дьявол его больше не слушал, а парень был уверен в том, что это был он.       Внезапно, рядом с ним появился Нолик, только человеческого размера. Он протянул ему руку:       — Готов сложить свою душу в единое целое?       Парень пожал ладонь фиксика. Слёзы залили его лицо. Шатен был готов на всё, лишь бы искупить свою необъяснимую, совершенно спонтанную агрессию, лишь бы искупить свою вину, заплатив за всё с лишком. Он уверенно произнёс:       — Почини меня, Нолик!       И ДимДимыча охватило адское пламя, забирая в пучины страданий, боли и вечного раскаяния в грехах, ибо такова участь насильников и садистов.