Почини меня, Нолик!

      Глаза горят алым цветом, руки, одетые в перчатки, не дрожат. Напряжение. Накал эмоций, будто бы лава бурлит, заливая внутренности. И Нолик, не щадя парня, взял пилу, размером с фиксика, и засунул её с лёгкостью в задний проход. В принципе, достаточно неудобно пробираться к анусу, ибо ДимДимыч полулежит, опираясь в большей части именно на свою задницу, но жестокого насильника мелочи вообще перестали волновать.       — Я тебя убью! — бросил Ноль дерзко жертве своей. Казалось, фиксик обезумел. У него в голове сейчас полная неразбериха. Измениться тот мог в считанные мгновения, а виной всему был...       Кровь целыми потоками, чуть ли не сбивающими маленькое существо с ног, хлынула из ран, резкими движениями проделанными Ноликом. Беспощадный. И чудовищно мерзкий. Дальше в ход пошёл миниатюрный молоток, которым Ноль бил непременно по ранам, нанесённым ранее пилой.       — А-а-а!!! Да чтоб тебя, Нолик! Ненавижу, ненавижу!.. — поток слов, казалось, не прекращался ни на секунду. Он лился, а Нолик наслаждался скверными речами, вылетающими из рта "подопытного".       Задний проход фиксик расширил с помощью строительного инструмента, именуемого уровнем. Имея достаточно громадную силу, данную ему перчатками, Ноль впихнул внутрь маленькой дырочки, уже и без того кровоточащей, его и стал протискивать настолько далеко, насколько вообще мог это сделать.       Крики были настолько ужасающими, что уже через некоторое время ДимДимыч и вовсе охрип. Он смотрел на потолок. Пот залил всё его лицо, да и тело, кажется, тоже всё. Дышал ртом, жадно глотая воздух в то время, когда не проклинал фиксика. Губы сухие. Руки и ноги дёргает из последних сил, пытаясь всё же освободить хоть одну конечность, но тщетно. На руках точно появятся синяки от наручников, а всю одежду, что сейчас на нём, придётся выбросить, если только... он вообще выживет. Ибо парню кажется, что это конец, что утро не наступит никогда.       "Мама, папа... я вас любил..." — мысленно обратился тот к родителям, которых чертовски сильно хотел ещё хотя бы раз увидеть.       Лечить снова парня Ноль не собирался. Ему хотелось увидеть смерть, самую настоящую.       Подождав, пока некая часть крови выйдет наружу, Нолик и сам решил войти внутрь заднего прохода "великана".       "Вот, куда я мог тебя поиметь, если бы был человеком. Только бы у нас тогда детей не было, а сейчас... они будут, малыш, будут. Только тебя некоторое время не будет, их мамочки".       Вонь была ужасающей. Хотя, чего удивляться, он ведь в заднице, причём в самом прямом значении данной фразы. Только вот, кроме извращённого удовольствия от пребывания там, Нолик больше ничего не получал. Ему лишь хотелось исследовать каждую промежность человеческую, может даже залезть во внутренности, на что фиксик, даже будучи в таком безумном состоянии, как сейчас, скорее всего, не решится. Жажда крови захлёстывает, но пока он не убил, власти над фиксиком не имеет полной.       Выйдя обратно, двинул в сторону коленей Димыча, встал на одно из них и посмотрел на лицо парня. Жертва умолкла, лишь яростно взирая на насильника сверху вниз.       — Это ты — самое настоящее ничтожество. Ты — раб! Не я, — злобные слова, которых Нолик уж точно не ждал от него. Но вот из-за ран парень постепенно таки теряет остатки жизни. Ещё несколько минут — и ему конец.       — Может быть, так и есть, ДимДимыч. Только вот умрёшь ты, а не я.        На колене остались кровавые следы от ног фиксика. Он взял в руки плоскогубцы и, твёрдо намереваясь добить окончательно парня, схватил ими кусок кожи на боку живота и вырвал его. Это действие оказалось последней каплей.       — Лучше бы я никогда не узнал о том, кто такие фиксики. Я хоч... — человек даже не успел закончить свою фразу. Его мёртвое тело так и лежало прикованным к батарее. Глаза остались открытыми, взор направлен в сторону потолка. Казалось, что тот перед смертью даже пытался обратиться к Богу, в которого никогда раньше не верил. Люди, когда понимают близость собственной кончины, часто хватаются за последние ниточки надежды, ибо знают, что бывают же чудеса. Только вот конкретно их стороной обходят.       Смерть человека не оставила Нолика, который горел желанием продолжить терзать тело, лежащее под его ногами.       "Точно, ноги!" — фиксик чуть было не забыл об этом сладостном месте, которое столь сильно хотел изуродовать. Он протиснулся между пальцев ноги парня, которому уже откровенно было плевать на то, что с ним дальше будут делать, и стал слизывать грязь, которая обычно скапливается между ними. Всё самое грязное и мерзкое приносило фиксику необычное, головокружительное удовольствие.       В это же место он прихватил болгарку, слегка увеличенную им ради пущего удобства. Ноль отрезал мизинец ДимДимычу. Кровь струилась до сих пор, она хлестала из тела, уродуемого самым настоящим уродом. Палец за пальцем отрезал фиксик, оставив, будто бы в шутку, лишь средний, будто бы ногой парня показывая самому себе фак. Как же мерзко и приятно было насильнику на душе. Пьянящее чувство. Пальцы, отрезанные им, выбросил куда-то в сторонку, как ненадобные более ему. Да и нужны ли конечности мёртвому телу?       Теперь же маньяк подошёл к соскам парня, аккуратно, когда шёл по животу, обойдя бугорки, что продолжали двигаться внутри.       "Детей своих губить не стану".       Он лизал соски, кусал, потом натягивал кожу возле них и прокусывал её до крови. Оказывается, у фиксиков весьма острые зубы, хотя внешне такими и не выглядят. Затем подошёл к открытому рту Димыча и залез внутрь, ибо бояться более было нечего. Полость рта почти совсем иссохла. Оставив несколько влажных поцелуев на языке шатена, немного перекусив мелкими остатками еды, оставшимися между зубами парня, извращенец спустился к подмышкам, волосатым подмышкам, что не удивительно. Вдыхая аромат последних выделений пота ДимДимыча, Нолик возбуждал себя. Потом же, забравшись на голову его, несколькими точными движениями, покончил с собственным мучением. Он кончил, забрызгав волосы парня голубоватой жидкостью.       — Я никогда этого не забуду. Никогда, — отдышавшись, произнёс Нолик.       Удовольствию пределов, казалось, не было, но хотелось закончить то, что начал, уже, так сказать, в полном объеме. А потому фиксик вновь побежал к инструментам. И вот, что тот делал в дальнейшем: топором оставил отметины на боках живота, возле вырванных кусков плоти, ещё несколько частей кожи сорвал с ног с помощью кусачек, напильником содрал ногти с рук парня, лом запихнул искривленной меньшей частью в задницу, так его там и оставив, с помощью ножниц остриг хаотичным образом волосы ДимДимыча, отвёртки со злостью впихнул ему в шею, кувалдой заехал по щеке...       Казалось, Ноль может продолжать вечно, но нет, насилие должно было когда-то прекратиться. Возбуждение, впрочем, от тонны действий, совершённых им в дальнейшем, возобновилось, а потому Нолик, точно уже решив остановиться, кончил парню прямо на оставшийся открытым глаз.       Нолик начал приводить себя и инструменты (те, которые увеличивал, уменьшал, вытирал абсолютно все от крови и прочих выделений, запихивая обратно в помогатор) в порядок. И, когда закончил с этим всем, сел рядом с трупом, явно ожидая чего-то. И оно, кажется, начало происходить.       Маленькие шарики, которые со временем появятся на свет и превратятся в фиксиков, более резво стали шевелиться внутри живота шатена.       Внезапно рука ДимДимыча зашевелилась, а сердце неуверенно, будто бы переспрашивая "А вы не ошиблись часом, я же остановилось?", забилось.       Дверь, ведущая в данную комнату, издала скрипучий звук:       — Что за?! — округлив глаза, произнёс отец парня.