Привокзальный мальчик

«Канцелярия Первого отдела предупреждает, кто последний будет уходить из карцера, гасите кристаллы. Мы хотим, чтобы арестанты боялись в темноте, спасибо за понимание, коллеги.» (Газета «Хроники АБО», раздел заметок, 21 июля 5008 года.)

Вернувшись с прогулки, Лида забралась на подоконник с ногами и уселась ждать маскарад. Она с надеждой выглядывала в окно до тех пор, пока ночь не захватила в свои темные объятия весь волшебный город. Однако девочка сумела увидеть только редкие радужные вспышки в небе и пятиминутное яркое зарево, напоминающее северное сияние из учебника по географии. Ее башня была слишком далеко и высоко от того места, где шло веселье. Оставалось только, болтать ногами в такт музыке, доносящейся с площади. Когда ей все надоело, Лида горько вздохнула, легла в кровать и опустила колпак на светящийся кристалл. Тьма накрыла девочку с головы до ног. Она закрыла глаза и оказалась в том самом состоянии, когда не знаешь, то ли спишь ты, то ли бодрствуешь. Лида ужасно разволновалась, когда поняла, что не может пошевелиться. Во рту стол горький вкус полыни, от страха даже затошнило. Тут ей показалось, что Кира трясет ее за плечо, по–сестрински с любовью гладит по голове и зовёт к себе. «Нет! Это сон! Страшный сон. Надо только пошевелить рукой, и я сразу проснусь». Лида с огромным трудом шевельнула пальцами на правой руке, потом поддалась и левая рука, затем, наконец, удалось открыть глаза. Мама дорогая! Удалось! Перед глазами был тот же сводчатый потолок замка, который иногда озаряли цветные огни маскарада. И никакой Киры. «Та–а–а–к, нельзя паниковать! Сколько там у меня таблеток? Полторы упаковки. Должно хватить, ведь отпустят меня домой, рано или поздно», – мысли как чайки носились в её голове. Руки Лиды похолодели от ужаса. Плечи задрожали от страха. Она открыла колпак. В комнате стало светло, как днем. Понемногу она начала успокаиваться и в свете кристалла увидела любопытное лицо Чайки. – Что мы будем заказывать сегодня? – спросил он, быстро моргая. Видно, свет казался ему слишком ярким. Лида расслабилась и улыбнулась. – Я бы не отказалась от гренок с сыром и чашечки домашнего какао. И бо–о–ольшую кружку апельсинового сока… Или лучше вишневого. – Ммм? – Чайка обошел комнату, выглянул в окно. Потом извлек из воздуха берет, лихо нахлобучил его на голову и непонимающе посмотрел на Лиду. – Если хочешь ужин, то засыпай. Я, признаться, заждался тебя. Полтретьего ночи. Спи. – Ты меня ждал? – переспросила Лида. – Я тоже ждала тебя сегодня днем, но ты не объявился. – Я никуда не уходил, – закатил глаза Чайка. – Да уж, конечно. Я видела, как лихо ты отплясывал на столе. Но где ты был до того, как мы пришли на Скупку? – Ладно, подловила. У меня были дела в порту. К счастью, ты была недалеко, и я смог отлучиться, но потом быстро вернулся. Не оставлять же тебя наедине с этим очкариком. Чайка скруглил пальцы, изображая очки, и смешно высунул язык. – Не говори так про Олафа, он добр ко мне. И сейчас, когда я далеко от дома, его дружба дорогого стоит. – Нашла, чем гордиться! – Чайка сделал многозначительную паузу и, усмехнувшись, добавил. – Якуш и Сафл уважаемые люди, широко известны в узких кругах. А вот Григер не столь уважаем. Когда он говорит свои неторопливые речи, то раздражает многих раздражительных людей. – Нет, видно, я не раздражительна. – А по тебе сейчас и не скажешь. Ба, да ты на меня злишься? – Чайка поднял брови, изображая удивление. Он протанцевал реверанс и взмахнул своим бархатным беретом, как бы извиняясь. Получилось неубедительно. – Ну что мне с тобой делать, с такой доброй и честной? – воскликнул он, медленно растворяясь в воздухе. – Кстати, тебе вернули куртку, в РК решили, что это твой «китель» из внешнего мира… Если не собираешься спать, зачем сидеть в четырех стенах? Пройдемся по замку? – Но дверь заперта! – воскликнула Лида, забыв в момент про обиду. – Григер же научил тебя? У вас теперь появились общие секреты. Я знаю, что ты все запомнила. Нарисуй такую же спираль и выходи, – Чайка растворился в воздухе окончательно. Стоило ему исчезнуть, как Лида нарисовала на ручке руны, повторив за Олафом. О ничего не произошло. – Лида, – Чайка коротко ругнулся. – Ты кем себя возомнила? Только Григер может пальцем двери отпирать. Найди, чем нарисовать спираль! Лида наспех оделась и порылась в карманах. Чем же и, главное, где нарисовать спираль? Нет ни карандаша, ни бумаги. Хоть бы кусочек мела где завалялся. Возня Лиды разбудила глиняную совушку. Вахми выпорхнул из–под стола на подоконник, и, понаблюдав за хозяйкой, нырнул под кровать. – Эй, стой! Ты куда? Там темно и грязно… Ой! Совушка выпорхнула с крошечным кусочком черного уголька. – Вот это да, я и не знала, что ты такая умненькая. Еще и добывалистая. Спасибо. Сова одобрительно ухнула, взлетела на комод и замерла миниатюрной статуэткой. Лида напрягла память, и в голове всплыл образ двойной спирали с двумя параллельными черточками в самом центре. Получались как бы четыре руны в круге. – Та–а–к, попробуем. Она нарисовала знак на столе, чтобы потренироваться. Решительно ничего не происходило. Лида ожидала свечения или щелчка, однако ничего подобного не было. Она уже было решила, что нисколечко не может колдовать, когда до неё дошло. «Ба!», – хлопнула она себя по лбу. Дверь, нужна дверь! На чем рисуешь, то и открывается. Да и стол бы открылся, если бы у него был замок. Ну, или шкафчик какой с секретом. Лида осмотрела дверную ручку, сделанную в виде головы льва, и, недолго думая, нарисовала на ней спираль. В замке послышался легкий щелчок. Без скрипа, под собственным весом, дверь приоткрылась. – Да, да… Да! – прошептала Лида, сдерживая восторг. – Идем уже, – появился в коридоре Чайка и укоризненно на нее посмотрел. Почувствовав себя в очередной раз дурёхой, Лида, поубавив восторг, побрела за ним. Клобук, шагая прямо по коридору, слабо освещённому голубыми кристаллами, мурлыкал себе под очередную странную песенку, видимо собственного сочинения: «Идем, идем, идем в далекие края Не то, чтобы соседи, не то чтобы друзья. И солнце нам не светит, Не светит и луна Зато нас согревают горячие сердца…» – Сердца, ха. Вот это я загнул! – рассмеялся он от души и остановился перед очередным поворотом. Предупредил: – Сейчас будет смена караула. Потом перерыв. По моим расчетам, дежурный задремлет в кладовке… Он вчера слишком много работал и устал. В общем, в следующие сорок минут можно осмотреть пустой атриум Патестатума, а это самое волшебное место в замке. Я хочу, чтобы ты его увидела. Не каждый сторожила видел атриум таким. Когда караульный и в самом деле скрылся за дверью кладовой, Чайка провел Лиду на второй этаж, к площадкам, напоминавшим театральные балконы. Балконы эти с высокими перилами уходили вверх примерно на пять этажей. В самом низу, вокруг голубого мозаичного круга, были расставлены пустые каменные арки. А потолок был выложен драгоценными камнями–звездами в форме млечного пути. Днем, когда Лида пробегала по атриуму, из–за спешки и суеты, она не увидела всей этой красоты. Отсюда, сверху, колонны казались совсем крошечными, а потолок был объемным и как будто выпуклым. – Чайка? – позвала Лида. –Да? – он возлежал в голубом мозаичном круге, раскинув руки и ноги, словно морская звезда. – Скажи, зачем мы здесь? – спросила она, облокотившись на балюстраду. – Мы? – Ну да. Ты и я. – Ты здесь, чтобы получить лекарство. Я – ищу свитки с Табу. – Лекарство. Не верю я, что оно существует. – Фома неверующий! – фыркнул Чайка. – Что это за свиток такой, если он всем очень нужен? – проговорила Лида. – Эти люди из РК меня охраняют, чего-то от нас с тобой требуют. Может, если мы им это «что–то» дадим или скажем, они отстанут? – Стоит РК понять, что мы им не помощники, то они вышвырнут нас из Гардарики. Лучше бы им подольше обманываться на наш счет. – Объясни-ка, во что это ты меня втянул? – Лида сама не заметила, как взяла родительский тон. Чайка поднялся с пола, отряхиваясь, задрал голову и серьезно ответил: – Нельзя. Пока нельзя. Предлагаю тебе наслаждаться приключениями и делать то, что я советую. Под занавес получишь лекарства. Я всегда исполняю обещания. Верь мне! – Ну, если ты не желаешь говорить, зачем нас допрашивают, то я спрошу у Ростиха. Чайка заходил по атриуму туда–сюда, как зверь в клетке. Топот его шагов отражался от стен пустого зала: – Я настоятельно советую тебе этого не делать, – твердо сказал он. Лида почувствовала, как ее рот наполняется вкусом горькой полыни. – Иначе не стану готовить для тебе кофе, а такого кофе, которое подаю я, тебе в жизни нигде не нальют, – уже мягче произнес Клобук. Лида ощутила, как уходит горечь и испытала облегчение. Она спустилась к другу по боковой лестнице. – Чайка, а почему вахми оживают? – решилась спросить она. – О! Вахми – уникальные и очень верные существа, – начал Клобук, но резко замер и шепнул. – Беги и прячься за крайнюю колонну. Сюда идут! Скорей, Лида, скорей, не мешкай! Девочка что есть силы пробежала по скользкому мазаичному полу, и, проехав на гладких подошвах сандалий два метра, шлепнулась на пол прямо за широкой круглой колонной. Она зажала рот руками и старалась не дышать. А вдруг это Лурье? Представив, что он снова будет орать на нее непонятными злыми словами, по коже побежали мурашки, и Лида тихонько подтянула подол платья за колонну. Из одного крыла в другое прошла группа мужчин. Она видела, как их вытянутые тени мелькают между полосками колонн. Из пространства возникла голова Чайки. – Да, да, ты права, Лида – с ними Лурье. Интересно, что здесь ночью делает РК? – спросил Клобук сам себя, и Лида заметила, как его призрачная тень скользнула за группой заговорщиков. Ведь это же заговорщики? Как иначе?! Только тот, кто замышляет недоброе, тайком бродит по замкам в темное время, да еще и во время маскарада, когда все на празднике. Лида похолодела. А что, если они планируют ее убить? Ну зачем, зачем она пошла за Чайкой? А тот еще и бросил ее одну! В момент самого большого отчаянья краем глаза Лида заметила другую тень. Силуэт, маленький и юркий, прошмыгнул за стойку дежурного. «Пропала! Это дежурный вернулся!» – в панике подумала Лида и начала задом пятиться в сторону выхода. БАМС! Бах! Эх! Она и тень разлетелись в разные стороны. Лида взглянула перед собой и увидела, как, сидя на полу, кто–то в белой маске почесывает лоб. Перед ней был явно человек, но вроде как и не человек. Кто же? Тень облегченно хмыкнула, сняла белую маску и зажгла кристалл на посохе, Лида с огромным облегчением узнала Ростиха. Из–за чар маски он то и дело менял свои очертания, но сняв маску, превратился сам в себя. – Как ты напугала меня! – проговорил он с присвистом. – Я думал – конец! – Я думала то же самое… – Что ты здесь делаешь? Не может быть! Ты тоже следишь за Лурье? – Я? –удивилась Лида. – Нет… Чайка предложил мне посмотреть на атриум, я гуляла. – Этот Клобук! Вечно он лезет вперед меня. Я за Лурье слежу от самых доков. Он точно сейчас будет свитки из хранилища воровать! Лида увязалась за Ростихом, и хотя, по ее мнению, следить за кем–либо было для девочки неподобающим занятием, процесс ее захватил целиком. Ростих совершенно бесшумно крался по темному коридору, а впереди послышались тихие голоса. – Наконец, догнали, – выдохнул Ростих. – Теперь то я докажу…Ой! – Что? – испугалась Лида. – Они прошли мимо хранилища! – ответил Ростих, сбитый с толку. – И мимо канцелярии… Спускаются ниже, к внутренней тюрьме. – Что это значит? – Сегодня утром арестовали хранителей Родового Круга, – Ростих побледнел. – Неужели их отвезли сюда, в тюрьму Патестатума? – Это плохо? – Конечно плохо, Лида! – Ростих повернулся к ней. В полумраке лицо его казалось совсем серым, точно в нем не осталось не одной капли крови. – И дедушку, значит, тоже сюда?! Ростих бросился вниз по лестнице. Лида – за ним. Они кубарем скатились за большие винные бочки, однако шум никого из присутствующих не смутил. В помещении и без того было шумно. Люди сновали взад и вперед с большими коробками. Лурье стоял под железной табличкой с изображенным колодца и временами прикрикивал на грузчиков, указывая, куда что поставить. Один из носильщиков так торопился, что споткнулся о гвоздь, торчащий из пола, и упал вместе с коробкой. Оттуда посыпались зеленые кристаллы и странные звякающие баночки. Лурье заверещал не своим голосом, однако быстро затих, завидев могучего человека в белых перчатках. Тот в одиночку втаскивал в черный зев прохода тяжелые железные цепи. Последние коробки были доставлены. Рабочие исчезли, а адъютанты Лурье зашли за тяжелые железные ворота, их капитан – следом. Он бесшумно запер за собой дверь. Лида и Ростих остались в коридоре в полной тишине, и только железная табличка с нарисованным колодцем чуть скрипнула, покачнувшись. Увиденное привело Лиду в состояние тихо ужаса. Она понимала, что только что в казематы доставили орудия страшных пыток. – Сюда, – наконец отозвался Ростих не своим голосом. – Проберемся по черной лестнице. Крались они молча до самой комнаты Ростиха. Вбежав туда, мальчик запер дверь не только на ключ, но и на загадочные спирали. Лида выдохнула с облегчением, наконец почувствовав себя в безопасности. – Откуда ты знала, что я буду там? Он тебе сказал, что я слежу за Лурье? – Кто сказал? Чайка? – Конечно, – Ростих стянул черную куртку и скину в угол комнаты сапоги. При свете кристальной лампы Лида разглядела какой её новый знакомый измученный. Лицо наполовину было измазано сажей, а воротник рубашки порван в клочья. – Не думай только, что мы с Чайкой следили за тобой или поджидали там. Это чистая случайность. – Охотно не верю, – Ростих скривился. – Когда дело касается Клобуков – случайностей не бывает. Он сейчас с тобой? – Нет, ушел за тем господином Лурье. – Пришлось сидеть в…кхем, – Ростих замялся. – Мне пришлось ждать целый час, чтобы проскользнуть в Патестатум следом за Лурье, а Чайка просто идет за ним и смотрит. Это не справедливо! – Зачем тебе пробираться тайком, ты же сторожила? У тебя и маска есть, – удивилась Лида. – Тебе разве нельзя быть здесь ночью? – Мне можно. Но если пойду через черный или главный вход по пропуску – донесут. Если табличку сломать, то я появлюсь в холле, увидит дежурный – донесет. Привяжутся с расспросами. Да ты садись. Чего стоишь? – Ростих зевнул и уселся на кровать. – У нас дома каждый день обыски. Если узнают, что я вон какой грязный пришел, – он кивнул на свою вымазанную в ржавчине куртку. – Сразу возникнут вопросы, это как пить дать. В этот момент по полу пронесся холодок и в комнате появился Чайка. – Ну здравствуй, дружище, – сказал он, усевшись рядом с Ростихом. Ростих побледнел больше прежнего, и замер, боясь лишний раз вздохнуть. – Я тебя не боюсь, – протянул мальчик неуверенно. – Похвально, – Чайка усмехнулся, забираясь на кровать с ногами. Лиде эта ухмылка не понравилась. Ростих привстал. – Не ссоритесь, я вас прошу, – воскликнула Лида, предугадывая бурю. – Ты знал, что я буду сегодня здесь? – спросил Ростих. – Да, ты зачастил сюда, не мудрено, – Чайка приложил палец к губам, чтобы Лида замолчала, и так глянул на нее, что она, нехотя, прикусила язык. – Я много о тебе слышал, Чайка. И основательно готовился. Голос у тебя теперь моложе… – Напрасно потратил время, мальчик. Я пришел сообщить, что отказываюсь говорить с вами. Вы достаточно мне насолили, чтобы теперь просить о помощи. Отпустите Лиду на свободу, и мы разойдемся полюбовно, – Чайка хихикнул. – В городе у меня есть одно дело, так сказать. После этого мы, Клобуки, покинем Гардарики. – Чем же ты будешь так занят? – Лида заметила, что Ростих одно рукой вцепился в кровать, а другой крепко сжимает амулет на шее. Чайка вальяжно прошелся перед лицом Ростиха, тот Чайки не видел. – Буду валяться на пляже и слушать шум волн. Или может тебе еще рассказать, как зовут мою бабушку, или где спрятан ключ от квартиры, где деньги лежат? – Чего? Ростих покачал головой, глядя на Лиду, и спросил: – Как получилось, что он к тебе прицепился? По тебе и не скажешь, что ты способна на гадость. – Это тебя не касается, мальчишка! Наши дела с Лидой и, тем более, ее мотивы, должны волновать тебя сейчас меньше всего. Чайка положил на кровать склеенные желтые листы, которые читал недавно. Лида сразу их узнала. – В чем дело? – спросила она. – О какой еще «гадости» говорит Ростих? Чайка шикнул. Лида собрала всю волю в кулак, стараясь сохранить достоинство, и обиженно уселась на стул у окна. – Я читал стенограммы, которые вел Олаф. Не дуйся, – крикнул ей в спину Чайка. – Господину Григеру следовало сжечь листы, как советовал ему следователь Спэк, – отозвался Ростих. – Следовало. – И? – продолжил Ростих. – Ты нашел какой–нибудь ляп? – Может быть да, а может быть нет, – ответил Чайка в свое обычной манере. – В общем, я нашел, что очень несимпатичный портрет в РК мне нарисовали. Еще я хочу спросить с тебя должок, но дела, дела. – Что он делает? – вдруг спросил Ростих, который не мог видеть Чайку, только слышать. – Он не рядом со мной? – Н–нет, он раздумывает, прохаживаясь по комнате… – отозвалась Лида, чтобы успокоить друга. – Я не могу собраться, – признался ей Ростих тихо. – Как ты сохраняешь такое хладнокровие, ведь ты его видишь! Видишь Клобука. Но Лида не успела ответить. Заговорил Чайка: – Я думаю отплатить тебе по совести, мальчик. Впрочем, не будем забегать вперед. Посмотрим, как все сложится. Мне сейчас важнее часок–другой послушать допрос, который ведет Лурье в подземелье, а не с тобой разбираться. В сущности, лучший способ добиться от меня ответов – это, – Чайка помолчал, глядя на Лиду блестящими глазами, обрамленными пламенными ресницами. – Это дать мне возможность побродить возле вас несколько дней. Побыть в роли молчаливого стража. Чайка хрипло и зловеще засмеялся, а Ростих содрогнулся. – Побуду поклонником твоего деда. Ты, мальчишка, можешь представить меня как племянника, секретаря, секунданта... Интересно, обрадуется ли старик? У меня прекрасная память, и, чтобы не смущать Родовой Круг, я ничего не буду записывать. Буду только наблюдать и слушать. – Не угрожай нам! Мой брат – Лицо фамилии! – Да? Интересно, как это тебе помогает? Твой дед продал секреты Клобуков. Нарушил Табу и предал нас! – Лжец! – вскипел Ростих. – Дедушка – самый честный и преданный… – Этот город, – продолжил Чайка, перебив Ростиха. – Наводнен ордами жаждущих наживы людей, которым до смерти хочется познакомиться со мной. И как раз об этом стоит помнить твоим покровителям, кто бы они ни были, если они решат навредить мне или Лиде. Передай это Старейшинам в Круге. Кто знает, каких дел может натворить сумасшедший скупщик с моей помощью? – Почему ты пришел именно к Лиде? – спросил вдруг Ростих. – Объясню как–нибудь в другой раз, господин Никишов, – усмехнулся Чайка. – Когда мы лучше узнаем друг друга. – Пять лет назад, – заметил Ростих с презрением. – Старейшины Круга сразу бы вышвырнули тебя из Гардарики. – Потому-то я и не пытался говорить с вами пять лет назад. Он жутко улыбнулся и растворился. – Я лучше пойду, – пролепетала Лида. Ростих не ответил и, кажется, даже не заметил, как она ушла. Он так и сидел, глядя на свои коленки и вцепившись в амулет. ********************************************************************************* – Что всё это значит? Объясни мне! – вскинулась Лида, добравшись до своей спальни (на что, стоит заметить, без помощи Чайки у нее ушло в два раза больше времени). – Мне вот все ясно. Видно, над Кругом сейчас сияет солнце. – Ты что, злорадствуешь? Ведь Ростих испугался тебя, испугался по-настоящему. Ты ему угрожал! Чайка рассмеялся, отводя глаза. – Да, я не все поняла, но… – Ложись отдыхать. Спать осталось всего ничего. – Зачем ты так с ним? – Я сказал, чтобы ты меня слушала, а не задавала глупые вопросы. Пожалуйста, уважай мои просьбы, хорошо? Спокойной ночи. – Я просто хотела подружиться с Ростихом. А теперь он будет бояться меня так же, как и тебя! Чайка стал таять, и голос его зазвучал отовсюду разом: – Каждый мальчишка из Родового Круга воспитан в спартанских условиях. Они гордятся своими победами и железным характером. Всех в Круге гнетёт множество Табу. Зачем ты лезешь к Ростиху со своей детской дружбой? Пусть мальчишка и говорит на твоем языке, но это не значит, что он понимает тебя. И что гораздо важнее, как ты, девочка из внешнего мира, можешь его понять?