Привокзальный мальчик

«Медицинские препаратики, камушки для омоложения кожицы, притирочки для роста волосиков, черненькие свиточки и списанные пилюлечки вы можете приобрести на скупке Артакаты, сразу за госпиталем Алой Агаты. Спросить шарманщика». (Газета «Хроники АБО», раздел объявления, 30 июля 5008 года.)

Олаф уже подходил к стойке дежурного сторожилы Патестатума, когда заметил, что с дежурным говорит рыжий адъютант Лурье. Ворот у последнего был расстегнут, перчаток не было, полы сюртука выпачкались в пыли, а волосы взмокли и прилипли ко лбу, словно бедняга два часа бегал вокруг замка без продыху. Олаф хотел было уже повернуть назад, но и дежурный, и слуга–адъютант заметили его. Бежать было поздно. – Приветствую вас, господа. Доброго вам у-утра… – Олаф запнулся, увидев на сапоге адъютанта запекшуюся кровь. Он медленно перевел глаза на серое лицо сторожилы. – Что вы на меня так уставились? – хмуро спросил тот. – Утро, говорю, доброе… – Доброе! – рявкнул адъютант и, забрав у дежурного таблички, ринулся широкими шажищами прочь. Дежурный молча глядел на озадаченного Олафа. Пауза затянулась. – Господин Григер, у вас отпуск, – начал дежурный. – Но вы к нам в столицу что-то зачастили. Ваш страж об этом знает? – Знает, разумеется! – огрызнулся Олаф, все еще глядя вслед рыжему адъютанту. – Зачем же вы приходите сюда каждый день? – прищурился дежурный, листая журнал. – У меня написано, что вы вчера у нас были. Вам, Григер, положено явиться только 21 августа. Да. Написано черным по белому, выдать пропуск только в этот день. Олаф перегнулся через стойку и тоже посмотрел в журнал, приподняв очки: – А вы пролистайте журнал на три страницы назад. Там 4 июня, написано черным по белому, что я норму за июнь задержал. – Вижу. Передайте ее мне и возвращайтесь. – А не-е-ет… – протянул Олаф, прижимая к себе небольшой саквояж. – По уставу я могу передать норму только в канцелярию Десятого отдела. Дежурный нахмурился. Олаф понял, что победа будет за ним: – Я поднимусь в канцелярию, сдам норму и, клянусь, вы не увидите меня до конца августа, я вам обещаю. Не дожидаясь ответа, Олаф прошел вперед к лестницам. Дежурный хотел было возражать, но к стойке подошла весьма шумная компания чиновников и накинулись с вопросами. Олаф, улучшив момент, свернул в жилое крыло и побежал в комнату к Лиде, однако там было заперто. Олаф постучал. Ещё раз постучал. Ответа не было. Тогда он тихонько нарисовал пальцем спираль на дверной ручке и вошел. Комната оказалась пустой, постель – заправленной. Затухающий кристалл на столе был открыт, видимо с вечера. Олаф покрутился на месте, раздумывая, что делать. «Нужно искать сторожил внутренней охраны. Там, где они соберутся, будет и Лида. Спэк и Лурье наверняка следят за ней, охраняя друг от друга. Найду ее и сразу к Белояру», – решил Олаф и не ошибся. У выхода в атриум он нашел сразу четверых сотрудников Патестатума, доблестно охранявших пустые арки. Люди Родового Круга неподалеку притаились между колонн. Охранники периодически бросали короткие взгляды на второй этаж. Подняв голову, Олаф увидел Лиду. Она стояла, прислонившись к балюстраде, и задумчиво смотрела вниз. «Что она там делает? Ведет себя так, словно говорит сама с собой… или с Клобуком?» Лида, топнула ногой и опустила вниз глаза. Сторожилы заметили эту перемену и переполошились. Но девочка уже отвернулась. Она принялась ходить взад-вперед, а потом скрылась из виду. Шпионы Родового Круга взволнованно начали вглядываться ввысь. Олаф тем временем попятился назад к лестницам, так, чтобы его не заметили, но не успел встать на первую ступеньку, как увидел спускающуюся к нему Лиду. – Олаф, это правда вы? – воскликнула она радостно. – Мне нужно вам кое-что рассказать. Я видела вчера… Она вдруг замолчала и замотала головой. – Дорогая, нам некогда разбираться. Возьми табличку, беги в комнату, но так чтобы, тебя не увидели. Там запрись и ломай табличку. Мы отправляемся к доктору. Я встречу тебя на месте. Договорились? За тобой следят. Лида изменилась в лице: – Неужели? – Разумеется! – Олаф пожал плечами. – Ты не заметила? Послышался топот. На поиски Лиды уже спешила охрана. – Но мне нужно сказать… это очень важно! Я вчера видела… – Расскажешь на месте! Меня не должны видеть с тобой, поторопись. Девочка кивнула и поспешила наверх. Олаф же, не дожидаясь разоблачения, разломил табличку в кармане и исчез. В этот раз он очутился аж за двести метров от дома Белояра. – Тфу ты… Трижды в Мор! – ругнулся Олаф. Деревянный билет, который перенес его сюда, был написан в спешке. Сидя в коморке и подсвечивая себе кристаллом на посохе, Олаф видно не заметил ошибки в последовательности спиралей, и поэтому приземлился мимо двора. Когда такое с ним приключалось, он очень на себя злился. Ругаясь, как портовый грузчик, он вышел на бульвар из подворотни и направился вверх по улице к дому с флигелем в виде бычьей головы с обломанным рогом. На улице, где жил Белояр, как всегда толкались молодые люди. Сегодня их было особенно много. Они громко кричали, смеялись и подмигивали барышням. Барышни кокетливо отвечали на шуточки. Праздник Руена продолжался. «Белояр наверняка раздражён суетой вокруг его сада», – оглядывая прохожих, решил Олаф. Разряженная молодежь вовсю веселилась. Олаф отметил, что отдыхающих многовато – пришлось усердно работать локтями, чтобы пройти сквозь цветной поток. Протиснувшись к нужному забору, Олаф привстал на носочки. Во дворе никого. Калитка надежно защищена волшебными спиралями. Проникнуть в дом к доктору так просто было невозможно: ни перепрыгнуть, ни взломать замок. Зная о способностях Олафа, Белояр давным-давно оградил свой дом от назойливого сослуживца. Но это было давно, в те времена, когда Олаф еще не стал доктору другом. Но и после того, как все разногласия у Белояра с Олафом прошли, снять защиту доктор отказался. Теперь Олафу оставалось только одно. Он стер руну в спирали над глазком в калитке – жалкая попытка. В этот момент в гостиной доктора замерцала такая же спираль, оповещая хозяина о прибытии гостей. Но доктор, конечно же, этого не заметил. Белояр вообще не имел привычки радушно открывать людям двери своего дома. Иным пациентам приходилось долго ждать, пока доктор соизволит их впустить. Олаф еще раз заглянул в сад в надежде приметить хоть кого-нибудь…и увидел Лиду. Девочка стояла и смешно размахивала руками, будто делала гимнастику. Но на самом деле она спорила сама с собой. – Лида! – Олаф помахал ей рукой. – Лида, я здесь! Открой изнутри. Мне никак не зайти. Немного повозившись у калитки, Лида отперла засов. – Олаф, наконец-то! Я уже думала, что меня сейчас прогонят. Подумают – я воришка. – Воришка? – рассмеялся Олаф. – И много ты знаешь «воришек» в шелках Родового Круга? – Что? – Ах, да точно… Забудь. Здесь живет господин Белояр Корт. Лучший доктор в Десятом отделе. Он мой товарищ и я обещаю, что он поможет тебе. – Но я должна вам рассказать, что вчера ночью я гуляла по атриуму. – Без спроса? Похвально. Я не стану тебя ругать, есть ты об этом, – сказал Олаф ласково. – Нет, не об этом! Но Олаф уже пересек сад, постучал в дверь и сразу вошел, без приглашения. Лида побежала за ним, не закончив мысль. Олаф провел ее через парадную, в гостиную, где отдыхал доктор. Белояр лежал на диване, расслабленно покачивая ногой в такт только ему ведомой мелодии, и рассматривал висящий перед ним на стене плакат с изображением скелета хвостатого существа. Плакат был подписан спиралью – «Мор». Олаф поставил в угол чемоданчик и подтолкнул робеющую Лиду в гостиную. – Господин доктор. Стоило Олафу открыть рот, как Белояр, точно дикий кот, ощетинился и молниеносно схватил посох. Узнав Олафа, оружие Белояр опустил. – Ты ждал кого-то другого? – уточнил Олаф, выдохнув с облечением. «Можно отстранить человека от войны, но войну из него уже не вытравить», – говорил про себя Олаф, каждый раз, когда доктор вел себя подобным образом. Он посмотрел на Лиду, но та не испугалась. Она не поняла, что посох – это грозное оружие в руках нервного волшебника. – Нет, – ответил Белояр, вытягиваясь во весь рост, и, размяв могучие плечи, добавил. – Тебя тем более не ждал. Ты не предупреждал, что будешь сегодня. – Ну прости, – развел руками Олаф и выставил как ценный артефакт перед собой девочку. Белояр внимательно оглядел ее. – Познакомься, это Лида Минакова. У нее живет Клобук, – невинно заметил Олаф. Белояр и бровью не повел. Не такой реакции Олаф ожидал: – Ты что, каждый день с Клобуками встречаешься? Доктор шумно выдохнул и подошел к комоду в углу. Выдвинул скрипучий ящик, извлекая из него вышитую накидку. –Вы только из Патестатума? – просил он коротко. – Да. Доктор ловко постелил полотно с вышитой спиралью на кресло и усадил туда Лиду. – Чайка не хочет сидеть… – сообщила она смущенно. – Все это необходимо для нашей с доктором безопасности, – шепнул Олаф Лиде в ухо, чтобы не слышал Белояр, и похлопал ее по плечу. – Белояр не причинит вреда Клобуку или тебе. Белояр тем временем уже гремел какими–то склянками и неясного назначения инструментами. – Мне это не нравится, – дрожащим голосом призналась Лида. Олаф растерянно поглядел на нее: – Чего ты боишься? – Это очень странно. Кто этот человек и зачем вы меня к нему привили? – Белояр проведет осмотр и отпустит тебя. – Я не хочу. Что значит «осмотр»? – ерзала на месте Лида, и видно сохраняла спокойствие из одного только уважения к Олафу. Будь ситуация другой, она давно бы сбежала и, как показалось Олафу, неслась бы куда глаза глядят – только бы подальше от угрюмого Белояра. – Почему у этого доктора вся шея в страшных шрамах? Что он собирается со мной делать? И-и-и этот дом не похож на больницу! Белояр снова шумно вздохнул. Олаф понял, что испуганный шёпот Лиды его раздражает. Поставив на поднос пару склянок, доктор взял кристалл и осветил девочке лицо, вглядываясь ей в глаза. От неожиданности Лида даже взвизгнула. Тогда доктор, схватил ее за руку и прощупал пульс. – Она трусливая, – холодно резюмировал Белояр, отступив от Лиды, та, покраснев, замолчала и опустила глаза. Олаф не стал ему отвечать, потому что знал: доктор не любит детей. Он всегда с ними строг и даже груб. – Обследование окончено, – сказал Белояр, глядя на Олафа. – Как? Все? – выпрямилась Лида. Теперь она была не бледной, а пурпурно красной. – Отправь ее в Патестатум. Девочка должна вернуться, – глухо, как приговор, произнес доктор, обращаясь к своему другу. – Что он говорит? – шепнула Лида. – Я его испугалась, потому что Чайка сказал, что доктор мне глаза зашьет! Сказал, тут у вас так все болезни лечат… Такое заявление Олафа позабавило, но он не успел ответить. На лестнице послышались шаги, и с гостевого этажа спустилась рыжеволосая девушка. Лицо ее цвело веснушками, как летнее поле ромашками. На ней было коричневое платье медсестры и белый передник с оборками. Девушка была не на шутку встревожена. – Господин доктор, я слышала шум! – начала девушка и замолчала, встретившись глазами с Олафом. – Велина, это вы? – выдохнул он. Она сразу перевела глаза на Лиду. – Здравствуйте, господин Григер, кто эта девочка? – Эта девочка уже уходит и больше здесь не появится, – менторским тоном перехватил ответ Белояр. Олаф послушно встал, придерживая Лиду за локоть, и вывел ее в парадную. Протянул табличку. – Прости, что все так вышло. Возьми билет. Я нарисовал его для тебя. Ты окажешься прямо в своей, эмм, временной комнате, – Олаф присмотрелся к табличке в тонких руках Лиды. – Надеюсь, я ничего не перепутал. Будет сложно объяснить шпионам Лурье, почему ты зашла в комнату, а вышла в канцелярии. Ну ладно, отправляйся. – Я должна вам сказать! Чайка велит мне молчать, но я скажу, – вдруг выпалила Лида. Олаф снял и бережно убрал во внутренний карман бардового сюртука свои очки и рассеянно заложил за спину руки. – Вчера вечером я гуляла по атриуму. Было давно за полночь. Вдруг появились Лурье и другие сторожилы. Они спустились в карцер, который во внутренней тюрьме. Я сама не уверенна, но так сказал Ростих. И еще он мне рассказал, что во внутренней тюрьме теперь содержатся хранители Родового Круга. И даже дедушка Ростиха. – Чей дедушка? – Олаф очень старался, но не мог сосредоточиться на том, что говорит Лида. Перед его глазами была одна Велина. Олаф мысленно пересчитывал веснушки на ее розовых щечках. – Дедушка Ростиха, Олаф. Вы меня понимаете? – Да, понимаю, продолжай, – Олаф стал слушать внимательнее. – Эти люди занесли вниз какие–то странные вещи: цепи, огонь… Это было очень страшно. Я как вспомню, так у меня мурашки по спине. Хранителей обвиняют в том, что они продали Табу Клобуков? – Если все так, как ты говоришь, то да. В этом их и обвиняют. – Их пытают? – выдохнула Лида. – Очень сомневаюсь, – покачал головой Олаф, и, вспомнив адъютанта Лурье с запекшейся на сапоге кровью, про себя добавил: «Конечно, пытают!» – Что ты так разнервничалась? Это внутренние дела Круга. Лучше делай так, как велит тебе Клобук. Не зли его. А то мало ли… А на счет карцера и цепей не волнуйся. Там ведь было темно. Неизвестно, что ты видела. Может многое померещилось ночью в потемках. – Нет, – упрямилась Лида. – Григер, отправь девчонку в Патестатум! Ты слышишь? – гаркнул Белояр. Олаф поморщился и развел руками. Но Лида не собиралась уходить без объяснений. – Чайка сказал, что я тоже окажусь в карцере, если так захотят в РК. Говорит, что меня никогда не выпустят. Зачем вы отправляете меня назад в замок? Чтобы меня поймали? Олаф опустился на одно колено и взял Лиду за руку: – В Патестатуме тебе пока безопаснее, чем здесь, во Владивостоке или где–то еще. Чайка пугает тебя так же, как и с Белояром. Понимаешь? – Она неуверенно кивнула. – Следователь Спэк все контролирует в деле со свитками. А его любимая пытка – это нарочно путать газетные листы. Он выдаёт их заключенным в неправильном хронологическом порядке, чтобы те, сидя в карцере, в полной мере ощутили изоляцию от мира… Это совсем не страшно. Отправляйся домой. – А доктор сказал что-нибудь про мою болезнь и лекарство, или он на меня очень зол? – Он на всех всегда зол. А про лекарство я сейчас у него спрошу и потом сообщу тебе. Отправляйся. – Я так не могу. Я на самом деле не трусиха. Это все Чайка! Он меня напугал! – Да не оправдывайся передо мной, – воскликнул Олаф. – Отправляйся! Мне нужно кое с кем поговорить. Скажи, как я выгляжу? Лида от такого вопроса даже рот открыла. – Да не знаю я, – протянула она. – Как обычно, только без очков. Подождите, я должна извиниться перед вашим доктором. Кире бы не понравилось, что я чем-то обидела врача. – Кому не понравилось? Лида забежала в гостиную и низко поклонилась Белояру. – Простите. Это Чайка напугал меня. Я вас не боюсь, – пробормотала она, краснея, и исчезла. – Что это было, Олаф? – прорычал Белояр. – Она просто извинилась. Я ее этому не учил, – ответил Олаф, не отводя глаз от Велины. Та в свою очередь смущенно улыбалась. – Да уж, конечно, не учил! – огрызнулся Белояр. – Велина, вернись наверх, я хочу к пяти часам видеть все журналы запалёнными. Выглядел Белояр строже обычного, и, судя по голосу, что-то его тревожило. У Велины распоряжение доктора явно не вызвало восторга. Атмосфера в комнате повисла напряженная. – Знаете, Велина, – начал Олаф, устраиваясь в кресле. – Белояр не предупредил меня о том, что вы здесь. Иначе я отложил бы все дела и поднялся с вами поздороваться. – Это совсем не обязательно, если у вас были срочные дела, господин Григер, – вежливо ответила девушка. – Я непременно отложил бы все на свете, только бы… Белояр перебил Олафа. – Велина, поднимайся наверх! – взгляд доктора остановился на чемоданчике Олафа, мирно стоявшем в углу комнаты. Велина бросила последний короткий взгляд на мужчин и вышла. Когда дверь кабинета на втором этаже закрылась, Олаф шумно вздохнул. – Что, полегчало? – фыркнул доктор, взял саквояж и стал в нем рыться с остервенением ищейки. – Я не понимаю, что ты имеешь в виду? – пожал плечами Олаф. – Надеюсь, ты не ревнуешь. Белояр на секунду прикрыл глаза, всеми силами стараясь сохранить спокойствие. – О чем ты думаешь, Григер? Это даже не смешно. Олаф и вправду плохо понимал, что говорит. Ему хотелось всего одной вещи, чтобы Белояр перестал строить из себя злого начальника и дал Олафу возможность поговорить с Велиной. – Господин Корт, пересчитайте таблички, – сказал Олаф, прислушиваясь к шагам девушки на втором этаже. – Я сделал копии билетов, чтобы тебе больше не пришлось бегать в Патестатум. Все в отделе знают, как ты этого не любишь. – Я еще раз спрашиваю, о чем ты думал, Олаф? – Зачем ты ко мне цепляешься? – огрызнулся Олаф в ответ. Но у Белояра не было скверной привычки уходить от темы. – Я очень хочу ошибаться, но предположу, ты бывал с этим чемоданом в Патестатуме? – Бывал. – И совсем не подумал, что поймай тебя дежурный, то снимут с должности и тебя и меня. – Не беспокойся. Если бы меня поймали, я ни за что бы не признался, что таблички для тебя. Или ты думаешь, я смог бы подписать тебе смертный приговор? Я пока еще в здравом уме и никогда не признаюсь, что рисую билеты на Скупку! – Я в последнее время сильно сомневаюсь в твоем «здравом» уме. Они вели этот разговор тихо, чтобы Велина не поняла, что они ссорятся. Лица у обоих были суровые. Олаф нервно дрыгал ногой, а Белояр яростно потряхивал чемоданчиком, который так и не выпустил из рук. – Ты сумасшедший! – в очередной раз потряс страшной уликой доктор. – Никто бы меня не поймал. Из Патестатума воруют черные свитки, а ты думаешь, что сторожилы будут обыскивать меня? – Хорошо, – выдохнул доктор. – Зачем ты привёл эту девочку? – Как зачем? – опешил Олаф. – Я же предупреждал, что приведу пациента. – Да, но ты умолчал, что она та самая – с Клобуком! – Не думал, что ты боишься Клобуков, – ехидно заметил Олаф. – Ладно я, но ты… – А я не думал, что ты такой идиот, Григер. – Ой, ну извини, что не оправдал твоих ожиданий, – парировал Олаф уже с веселой интонацией, выпучив глаза. – Просто скажи, где я могу купить лекарство для Лиды, и разойдемся полюбовно. – Я так и знал! – хлопнул себя по лбу доктор и взревел. Преодолев комнату в два шага, он схватил Олафа за воротник сюртука. – Ты не мог этого сделать! Ты не мог пообещать ей лекарство! Очки у Олафа в кармане, кажется, хрустнули, так сильно Белояр его встряхнул. Услышав вопли доктора, Велина быстро спустилась и увидела, как доктор трясет Олафа за сюртук. Стоило ей появиться на пороге, как доктор отпустил Олафа. Тот с достоинством поправил рубашку, словно ничего и не было. – Как это понимать? – спросил Олаф, огорченно достав из кармана треснувшие очки. – Девочка серьезно больна! Ты не имел права обещать ей исцеление. Ты просто не имел никакого права. Ты приживала и очевидно мало понимаешь. – С чего это? – уперся Олаф. – Да, я приживала, и я считаю, что в Гардарики много хорошего, но что самое главное – это медицина! В мире нет такой болезни, которую не смогли бы вылечить в Гардарики. А на Скупке можно найти любое лекарство. Скажи уже название, и я уйду! – Лекарства не существует, упертый ты осел! – взревел Белояр. – Ты не найдешь его ни на Скупке, ни в запасниках Родового Круга. Велина молча переводила глаза с Олафа на Белояра. – Доктор решил, что я слабоумный, – повернулся к ней Олаф. – Он решил, что я собираюсь вытравливать из девочки Клобука. Если хочешь знать, Белояр, мне хорошо известно, что от Клобука нет лекарства, и повторять это не обязательно. Но от заболевания тела лекарство должно быть. Когда мы гуляли, Лида рассказал, что недуг очень ее мучает. – Вы гуляли? – изумился Белояр и тоже сделал шаг назад. – А что такое? – Ты выводил ее из Патестатума? –Это было с разрешения следователя! – Да он смерти девчонке хочет! – Нет, же! – всплеснул руками Олаф. – Он ее пожалел. Представь, сидеть сутками в замке, девочка и так напугана. – Что ты понимаешь, Григер? – Белояр опустился на диван, изумленно глядя на Олафа. – Попади Лида в глушь страны, жители, напуганные Клобуком, уже тащили бы ее за волосы к ближайшей плахе. Ее бы повесили на площади как Лихорадку или Холеру! У народа страшные нравы. Они суеверны до невозможности! Ты не должен позволять Лиде покидать замок, как ты этого не понимаешь? – Но Клобук замучает ее, он не хочет сидеть в Патестатуме! – упрямился Олаф. – Клобуки, как и другие Заразы, подстерегают добычу и подло, потихоньку пользуются ее слабостями. Если не подчиняться, Клобук погубит беззащитную девочку во сне. Я не желаю ей этого! – Ох, – снова вскочил Белояр, отмахнувшись от Велины, которая старалась его утихомирить. – Ты не хочешь ей такой участи! А я предпочту, чтобы она умерла во сне, чем в огне на потеху толпы. Эти дикари, если узнают, покончат с ней, чтобы изгнать Клобука. – Знаешь, твоя работа плохо влияет на твои нервы, доктор, – заключил Олаф печально. – Ты перегибаешь палку. Ни Патестатум, ни РК не позволят Лиде покинуть столицу. Велина встала между доктором и Олафом, разведя руки. Она справедливо боялась, что доктор полезет драться. Олаф тронул девушку за плечо, заметив, как она разволновалась. – Это у нас обычное дело, вы привыкните, – сказал он медсестре бодрым голосом. – Еще хочешь что-нибудь сказать, господин Корт? – Хочу сказать, если вернешься на Скупку, то ты заочно покойник. Оставь Клобука в покое и не суй нос в дела РК. «Клобук не хочет сидеть в Патестатуме», – передразнил Белояр. – Он только и добивается, чтобы ты вывел Лиду в город, чтобы реализовывать черные планы в свое удовольствие. Если уж Клобук заговорил об удовольствиях, значит, он хочет крови! – На этом и простимся… – Олаф поклонился Велине и, не глядя на доктора, разломил табличку в кармане.