Викинги нового времени

Полумрак, сковывающий всю округу, постепенно отступал, передавая полномочия мягкому солнечному свету, так что силуэты стоящих рядом солдат с эмблемами гарнизона постепенно проявлялись. С каждой секундой заря становилась краше, а вдали, с высоты пятидесяти метров, уже можно разглядеть проступающее солнце; поле, впрочем, не потеряло своей естественной красоты, ибо даже ночью при лунном свете оно казалось каким-то необычным, волшебным. Сейчас открывшаяся перспектива лишь с востока ограничивалась чёрной стеной большего леса; природа казалась бесконечной, хотя Эдуард знал, что примерно в ста километрах отсюда находится такая же по высоте стена. Эстония часто встречал восход на стене, ибо это зрелище восхищало его, особенно сейчас: не потому, что природа представляла собой нечто запретное, недоступное человеку, а из-за того, что в мире ХХ века чаще находишься в застроенном городе, причём не всегда привлекательном. И вот теперь мир, за исключением этих двух стен, вернулся к естественному состоянию. Хотя, вероятно, есть где-то ещё уголки цивилизации, причём более развитой, чем заключённый в стенах мир. Начальник одного из отрядов гарнизона Дуглас, всё это время находившийся в двух шагах от Эдуарда, недовольно переглядывался с сослуживцем. Привыкший считать себя выше всех горожан и падать в ноги перед товарищами рангом выше, он совершенно не понимал, почему вдруг его обязали пускать на стену этого простака, когда ему заблагорассудится. На богатого он не походил явно, но и слишком бедным однозначно не был. Скорее кто-то посерединке, но ниже самого Дугласа по рангу. Но откуда тогда такие почести и связи? — Извините за беспокойство, — спокойно поинтересовался Питер, подчинённый Дугласа, поёжившись от лёгкого утреннего ветра, который, впрочем, должен стихнуть к десяти часам дня. — Это, конечно, совершенно не моё дело, но мне стало уж очень любопытно, почему Вы приходите сюда в такую рань, да ещё и по особому разрешению. Уж не сочтите за грубость. Эстонец, до этого стоявший спиной к гарнизону, развернулся и радушно улыбнулся, ничуть не смутившись такой постановкой вопроса. — Вдохновляюсь, — коротко пояснил он, но, заметив удивление на лицах собеседников, поспешил добавить. — Я механик, занимаюсь разработкой оружия для охраны стен и разведчиков. Вот прихожу сюда каждое утро и думаю: как же нам вернуть эти земли обратно? Стоящий в стороне Дуглас чиркнул зажигалкой и закурил, ловя на себе неодобрительный взгляд Питера. Точно, и как же он сам не подумал? Простоватый чудик со странностями, интеллигентного и скромного вида – конечно же это инженер! — Это похвально, но бессмысленно, — после длительной затяжки произнёс Дуглас, небрежно смахивая пепел. — Ни одна пушка не возьмёт этих неуязвимых чудовищ, и все давно это понимают. Вылазки разведчиков и попытки что-то исправить – это лишь формальность, чтобы создать хоть какую-нибудь видимость борьбы и тем самым оправдать свою совесть. Эдуард часто слышал подобные заявления от разведчиков и мысленно отвечал на них самому себе, не решаясь вступить в открытый спор с теми, кто бывал в реальном бою, поэтому сейчас в его голове активно подбирались аргументы против высказанной версии. — Не стоит забывать, что гиганты – неразумные медлительные и неповоротливые создания, что может сыграть нам на руку, — взволнованно и сбивчиво начал эстонец. — Это позволяет нам находить их слабости и использовать в бою сложные манёвры, не говоря уже о возможности производить оружие. Большое число жертв было неизбежно, чтобы получить ту крохотную, но важную крупицу знаний о гигантах. Сейчас, когда мы знаем больше, как о механике, так и о наших противниках, мы можем создать нечто более сильное и мощное, чтобы убивать их в больших количествах. Праведная речь о всесильном интеллекте была встречена длительной паузой, которая вскоре была нарушена громкими, но медленными аплодисментами со стороны Питера скорее саркастичными, чем искренними. — Правильно говоришь, — Дуглас и сам не заметил, как позволил себе такую фамильярность; выпустив последнее облачко дыма, начальник затушил сигарету и небрежно скинул её со стены. — Правильно, если считать гигантов нашими противниками, а не того, кто их создал. Ведь у тех интеллекта побольше нашего будет, если они смогли загнать нас в такую задницу, а? Мы, конечно, идём вперёд, но до их уровня нам далеко... Эдуард замолчал, не зная, что ответить и беспомощно смотрел на самоуверенного и довольного Дугласа, казавшегося Питеру сейчас начальником с большой буквы. Однако возразить он не мог по одной единственной причине: несмотря на умело построенную ловушку, он не считал, что автор сего представления опережает европейцев в развитии на целую ступень научно-культурного прогресса, как это преподносит Дуглас. Это было его субъективное мнение, основанное на личных связях с каждой страной, сформировавшееся за века взаимодействий, так что он не мог объяснить это своим оппонентам. На стене вдруг появились три фигуры в военной форме, так что эстонец сразу понял, что это смена поста, он уже наблюдал этот процесс раньше. И только заметив на одной из курток нашивки разведкорпуса, Эдуард узнал в одном из прибывших Зое Ханжи. Она была в приподнятом настроении и с задором говорила что-то своим спутникам, которые, очевидно, ещё не проснулись и уже мечтали об окончании смены. — Учим молодняк, майор? — радостно поинтересовался Дуглас и поспешил похвастаться перед старшим по званию своей маленькой победой. — Мы вот с Питером сейчас убедили юного механика в том, что преимущество нашего противника не только в силе, но и в интеллекте. С лёгкой улыбкой осмотрев внезапно покрасневшего Эдуарда, Зое лишь рассмеялась слегка пугающим и безумным смехом. — Противник безусловно превосходит нас интеллектом, но это же и его слабость! Пока они считают нас глупыми букашками, мрущими в походах как мухи, мы потихоньку изучаем противника, подбираемся к нему всё ближе, совершенствуемся, так что в скором времени сможем отразить удар! — хищно оглянувшись по сторонам, Ханжи с азартом потирала ладони. — А для этого важна любая деталь и любая мелочь, так что признавайтесь, не видели ли вы ничего необычного? Дуглас лишь обречённо выдохнул и отошёл к противоположной части стены, предрекая бессмысленные разговоры с Зое и оставив на растерзание своего младшего товарища. — Майор, гиганты неактивны ночью, — спокойно ответил Питер, который, впрочем, всегда был сдержанным и талантливым юношей; а главный его талант заключался в способности абстрагироваться от реальности, когда на начальство обрушивался приступ болтливости. Впрочем, в этот раз Зое была немногословна: — Я же только что сказала, что нам важна любая деталь, так что представляете, какой будет необычный сюрприз – увидеть активного ночью гиганта. — Обещаю лично проинформировать, если увижу хоть что-нибудь необычное, — заверил Дуглас, дабы прекратить этот бессмысленный, по его мнению, разговор и лишний раз подлизаться к начальству. Ханжи картинно вздохнула и обратила всё своё внимание на Эстонию, вдруг резко вспоминая слова собеседников. — Эдуард, так ты инженер? А я то голову ломала, почему ты так подробно интересовался гигантами и стилями ведения боя… Но разведчики всегда сотрудничают с инженерами, я лично проводила им лекции об известной нам биологии гигантов...— Зое мечтательно закатила глаза, вспоминая тот значимый для неё факт биографии, когда целый зал юных инженеров с увлечением слушали рассказы бывалого бойца. — Так что нет необходимости выуживать информацию под предлогом вступления в разведкорпус. Если только ты... — Я действительно хочу вступить в разведкорпус, — Эдуард мгновенно посерьёзнел и оторвал взгляд от слепящего но манящего солнца, давно взошедшего над горизонтом. Зое вдруг переменилась в лице, стала серьёзной и немного хмурой – эстонец никогда не видел такого выражения у этой жизнерадостной и активной женщины. Ханжи приобняла его за плечи отвела в сторонку, подальше от заинтересованного Питера и озадаченного Дугласа. — В разведкорпусе прилив новых курсантов всегда был значительно ниже, чем в гарнизоны стен, не говоря уже о желающих вступить в военную полицию, так что то, что скажу тебе я, ты не услышишь ни от одного командующего разведывательного отряда. У каждого человека есть своё место и призвание: поэт, художник, учитель, воин. Последняя небольшая категория людей чаще всего вступает к нам – но этого мало. Так что мы часто берём на себя ответственность в красивых речах описывать наше замечательное будущее или, наоборот, яро высказывать подробности нависшей над нами смертельной угрозы, чтобы привлечь как можно больше молодых курсантов. И тогда они все получают новую роль – закуска для гиганта. Большинство новичков обречены ею стать, и на интуитивном уровне они осознают это. Мне кажется, что ты хороший инженер, а они сейчас нам очень нужны. Поэтому скажи, ты действительно хочешь поменять своё призвание на роль зачастую бесполезной закуски? Вопрос, озвученный майором разведкорпуса, не раз задавал себе сам Эдуард. Он действительно ощущал интерес к механике и идея конструировать оружие привлекала его. Людвиг тоже хотел выдвинуть его на эту роль – а уж в организаторских способностях Германии он не сомневался. С другой стороны пассивная работа инженера меркла в сравнении с исследованием ловко сконструированной ловушки и неизвестных и необычный созданий – гигантов. Вот только качеств воина таких, как у Белы, у Эдуарда не было от слова совсем. Ханжи, впрочем, заметила, какой эффект произвела её речь, и тут же повеселела, так что лицо её сразу преобразилось горящим взглядом и живой улыбкой. — Я в своё время тоже не смогла смириться с ролью простого учёного – и ничего, пока ещё жива и даже немного счастлива. Никогда не знаешь, какой выбор окажется правильным. Пусть жизнь сама развесит все роли… — Зое устремила заинтригованный взгляд на горизонт, резко замолкая и прислушиваясь. — Не подскажешь, который час? — Шесть часов и пятнадцать минут, — растерянно произнёс Эдуард, не понимающе поглядывая на собеседницу, которая уже подбежала к краю стены (эстонцу показалось, что слишком близко к пропасти) и заворожённо смотрела вдаль, мечтательно сложив руки на груди. Однако через пару секунд ему удалось разглядеть мелкую точку, постепенно увеличивающуюся в размере при стремительном приближении. Гигант, настоящий гигант, который ни в какое сравнение не шёл с Англией и Румынией – уж слишком уродливое и неприятное создание. Толстое дряблое тело, коротенькие руки и большая голова с каким-то ненавидящим озлобленным взглядом, устремлённым вверх, на стену. Но самое странное – этот уродец очень гармонично и даже естественно смотрелся на фоне прекрасной и удивительной природы. Он мчался к стене, неуклюже перебирая ногами, а когда добрался до желанной цели, вцепился в неё руками, предпринимая попытки залезть наверх. — Какая же прелесть! Солнце встало только несколько минут назад, а они уже на ногах! Многие люди позавидовали бы такой активности, — Ханжи присела на стене, наблюдая за тщетными попытками гиганта взобраться на стену. — Он хочет к нам в гости! Ох, поверь, мы бы чудно проверили время, дорогой друг. Приветливые слова майора не трогали сердце великана: он успокаиваться не собирался и пронзал людей на стене таким же гневным взглядом. Смотря в его ненавидящие глаза, эстонец только сейчас осознал, что этот клочок земли за двумя стенами – единственное, что осталось у человечества. Всё остальное вернулось к естественному состоянию, и стражниками этой гармонии были непропорциональные неуязвимые чудовища.

***

Мягкая кремовая ткань стала настоящим подарком судьбы для девушки, тело которой страдало от постоянных натираний ремнями УМП. Лёгкая простенькая рубашка была подобрана точно по размеру, как и плотно обтягивающие серые легенсы. Единственным недостатком в новом костюме являлись чёрные сапоги, доходившие практически до колен и сильно сковывающие движения, однако, по сведеньям белоруски, сапоги являлись необходимым атрибутом как курсантов, так и солдат других служб. В целом костюм смотрелся хорошо и просто, подчёркивал достоинства фигуры и не привлекал к себе лишнего внимания, так что Наташа мысленно поразилась утончённому вкусу Баша, стоявшего рядом с видом отстранённого наркоторговца, который только что предложил свой лучший товар. — Костюм выбирала Эрика, — пояснил Швейцария, заметив удивление на лице девушки. — Я предлагал шёлковые рубашки, этой редкой и дефицитной ткани в арсеналах военной полиции целый шкаф. Но Эрика сказала, что хлопок более плотный, но при этом позволяет телу дышать и что-то в этом духе. Короче говоря, я не стал спорить. Арловская отогнула край рубашки, потёрла ткань между пальцами, поднесла к лицу, оценивающе взглянув на кусочек материи. — Бумазея? — уточнила она, подняв глаза на Баша, который лишь с недоумением пожал плечами. Шёлк, конечно, был более лёгкий, чем хлопок, что для южного города Трост было идеальным решением. Однако плотная ткань создаст лучшую прослойку между ремнями и кожей, плюс не будет раздражать её, как рабочая одежда. Для новичков – Корнина и Артура – подойдёт идеально; Людвиг сказал, что они ещё плохо контролируют свою силу, так что надо избегать случайных превращений, и, следовательно, травм. Да и такая одежда не должна вызывать подозрений. — Это то, что нужно. Слушай, нам нужно ещё два таких костюма на Корнина и Артура. Сможешь достать? — Без проблем, — отозвался швейцарец и поправил воротник на собственной рыжей куртке с изображением зелёного единорога на спине – символика военной полиции. Баш одним из первых выбил два хлебных места для себя и Лихтенштейн у Людвига, который, впрочем, был не против, так что оба уже приступили к работе. — И каково это – служить в военной полиции? — спросила Наташа скорее из вежливости и благодарности, чем из интереса, ведь сама она прекрасно видела, как молодые солдаты с эмблемой единорога на спине шастают по городу без дела. Швейцария пожал плечами. — Работа как раз по мне: ходи с ружьём и отслеживай всяких гадов и прочих нарушитей спокойствия. А Эрика выполняет всякие мелкие поручения. Даже ваши леталки не нужны – не того ранга работа. Наталья рефлекторно кивнула, хотя и без должной эмоциональной окраски, какой мог бы наградить Баша практически любой обитатель европейского дома. Некоторые были искренне рады за счастливцев, оказавшихся подальше от гигантов; некоторые втайне завидовали, поскольку более благоприятного местечка здесь не найдёшь. Но Наташа при всём желании не могла понять Швейцарию: как можно отгородиться от мира, когда вокруг столько загадок и тайн? Впрочем, такова его позиция во многих войнах: нейтралитет. Более того, Швейцария не из трусливых тунеядцев: работа действительно была ему по духу и отлынивать от неё он не собирался, так что Людвиг с радостью отдал ему столь важный и почётный пост. — Кстати, — не меняясь в лице, парень щёлкнул пальцами, тем самым привлекая ванимание девушки к своим словам. — Напоминаю, что мы с Эрикой переводимся в Стохес, так что, пока мы не уехали, говорите, что вам ещё нужно. — Есть ещё кое-что, — Беларусь благодарно кивнула, вспоминая подробности последнего разговора с немцем. — Нам нужны три куртки и три плаща с символикой разведывательного корпуса.

***

Небольшое скромное здание в центре Троста пустовало: многие европейцы покинули южный город и отправились дальше, на север, чтобы раздобыть побольше информации и, что более вероятно, обезопасить себя. Людвиг не видел в этом ничего предосудительного: знаний по-порежнему не хватало, а оставаться в одном месте по другим причинам не было смсыла - последние лет пять человечеству ничего не угрожало. Сам он вместе с командой в неполном составе отправился в лес, где продолжались исследования способностей Корнина и Артура. И лишь с кухни доносились какие-то звуки и приятный запах выпечки. Несмотря на полуденную жару, комната пустовала, а это значит, что Украина снова задерживалась на работе в поле. За последнюю неделю Ольга ни разу не пришла домой вовремя, и только от немца Арловская узнала истинную причину опозданий: беспокоившись за сестру, которая излишне загружала себя тренировками, Украина взяла часть её сельскохозяйственных обязанностей на себя. Наташа почувствовала сильнейший укол совести, но не подавала виду и сосредоточилась на работе, дав себе обещание подумать над словами Германии, сказанными в карете. Пока же изменить отношение к сестре не получалось, ибо предательство Украины слишком глубоко задело Арловскую, поэтому белоруска лишь избегала Ольгу, чтобы не сорваться и не наговорить лишнего. В комнате также не было и Элизабет - девушка вообще здесь редко появлялась с момента первой тренировки Артура и Корнина. С тех пор Наташа замечала, что её кровать остаётся нетронутой - венгерка ночевала где-то в другом месте. Арловская не придавала этому значения, считая, что Людвиг наверняка завалил её работой. Сейчас Наташа была рада полнейшему одиночеству - никто не мешал ей сосредоточиться. Беларусь не относилась к тому типу девушек, которые удавится из-за сломанного ногтя, однако сейчас, глядя в зеркало на свои длинные красивые волосы, она замедлилась, не в силах осуществить задуманное. Ведь Наталья хотела быть красивой для Ивана, а её светлые пряди вносили большой вклад в создание облика очаровательной девушки. Сузив глаза, Арловская решительно поднесла ножницы к волосам, разозлившись на минутную слабость. О чём это она думает? Сохранить свою красоту для брата, когда неизвестно, жив ли он? И, быть может, нуждается в её помощи? Какие глупости. России нужна боевая подруга, а не красивая кукла. Получив прилив уверенности, Наташа без сожалений отрезала внушительную часть длинной пряди. – Бела, что ты делаешь! – Украина застыла на пороге, с ужасом глядя на упавшую светлую прядку. – У тебя же такие красивые волосы! Наталья раздражённо стиснула зубы: должно быть, на кухне была именно Украина. – Волосы будут мешать тренировкам. – Но может не стоит решать всё так... радикально? – Украина попыталась улыбнуться, чтобы задобрить сестру. – И пойти на некоторые компромиссы. – Наш брат находится в смертельной опасности, и единственный способ его спасти – это выбраться за стены. О каких компромиссах тут может идти речь? – Беларусь резко повернулась к Ольге, окинув её гневным взглядом. – Хотя о чём это я… ведь для тебя мнение окружающих всегда стоит выше, чем Россия. – Что ты такое говоришь, Бела? – Украина прикрыла глаза, попытавшись успокоиться. После некоторой паузы девушка продолжила. – Разве ты не знаешь, как я и мой народ относимся к России? И разве не помнишь… последствия? – Ольга прикусила губу и заплакала, не в силах больше продолжать. Взглянув на плачущую сестру, Арловская в очередной раз укорила себя за глупость и несдержанность: и надо было ей сказать такое, помня, что происходило до вторжения? Наталья поборола себя, подошла к Украине, обхватила её за руки и усадила на кровать, успокаивающе поглаживая девушку по спине. Всхлипывая, Ольга попыталась продолжить свою речь: – Я знаю, что ты презираешь меня за мою слабость, ведь ты – сильная и решительная, готовая горы свернуть ради Ивана. Но я не такая, как ты. Я не могу отстаивать своё мнение, противостоять окружающим и потому не хочу, чтобы из-за моей слабости страдал и мой народ! Но это не значит, что я не люблю брата… Всё было так, как говорил Людвиг: Украина слаба, и поэтому вынуждена скрывать свои истинные убеждения. Она не берёт на себя ответственность пойти против правительства, чтобы уберечь собственный народ. Она не рвётся за стены, но помогает своей младшей сестрёнке осуществить их общую мечту - увидеть брата. Как тот светленький парень из кадетского училища, от воспоминания о котором на лице девушки появилась слабая улыбка. – Успокойся, Ольга, – Наташа продолжала гладить сестру по спине, наконец, подчинив собственные эмоции. – Я не презираю тебя. Просто иногда забываю, что все люди – разные, а значит и выражают свою любовь по-своему. И потому прости свою глупую младшую сестру за эти слова. Вместо ответа Украина крепко обняла Беларусь. – И ещё... – Арловская ждала, когда Ольга выпустит её из объятий. – Помоги мне сделать что-нибудь с волосами.

***

Жан Кирштейн сидел в кадетской столовой, жевал чёрствую булку хлеба и буквально прожигал тоскливым взглядом спину молодой красивой девушки. Что же он нашёл в Микасе Аккерман? Когда он увидел её в первый раз, то и понятия не имел о её боевых навыках, впрочем, как и о ней самой. При более близком общении пропасть между ними лишь расширилась, ведь Аккерман во всём поддерживала Эрена Йегера, его идеологического противника. Да и отношения между ними казались Жану странными жутковатыми и отчасти мерзкими, ведь Эрен, которым так одержима его любимая, являлся ей пусть сводным, но всё же братом. Одно лишь парень знал точно: корни всех странностей этой троицы заложены в детстве, которое было совсем несчастливым, если учесть хотя бы тот факт, что они родом из захваченной гигантами Шиганшины. — Жан! — позади раздался громкий и воодушевлённый голос Марко, привлекающий к себе всеобщее внимание. Заметив это, юноша слегка смутился и продолжил чуть тише. — К тебе сестра пришла. С гостинцами. Кирштейн недовольно скрипнул зубами: устроили такой фарс, конспираторы чёртовы! Теперь они напоминают не просто заговорщиков, а наркоторговцев. Однако смешки стихли, когда в комнату вошла новоявленная родственница Жана – высокая стройная девушка в скромной рабочей одежде. Волосы её были убраны в косу и закреплены на затылке каким-то хитрым чуждым мужскому мозгу способом; лицо строгое и серьёзное, жесткий волевой взгляд – всё сразу давало понять окружающим, что девушка не из тихих скромниц. Тем временем Наташа тоже успела рассмотреть присутствующих. Внимание её привлёк Армин, сидевший за столом вместе со спокойной девушкой и парнем-сорванцом, который почему-то Арловской не понравился. Конни дурачился вместе с какой-то девчонкой: они набрали полный рот воды и активно смешили друг друга. Должно быть, это и есть та самая Саша, помешанная на картошке, о которой ребята рассказывали забавный случай с обряда посвящения в кадеты. Недалеко от Жана сидело, как показалось Наташе, ангелоподобное существо, маленькая хрупкая милая блондинка, смотревшая на гостью приветливым взглядом. Ещё один колкий взгляд Арловская буквально почувствовала на себе и очень удивилась, когда поняла, что он также принадлежит миниатюрной блондинке со спокойным слегка озлобленным выражением лица. Всеобщее молчание к несчастью Наташи прервал сорванец за столиком Армина. — Я и не думал, что у человека с внешностью Жана может быть настолько красивая сестра, — с усмешкой произнёс парень, убивая одной фразой двух зайцев. Конечно, это был комплимент, но Арловской парень не понравился, да и за «братика» стало немножко обидно, так что она решилась на небольшую колкость. — Ой, так ты тоже кадет, да? Я приняла тебя за сына одного из офицеров, которого привели на работу родители, — ласковым и слегка удивлённым голосом произнесла Беларусь, ожесточившись к последней фразе. — Уж слишком молодо выглядишь. В столовой повисла гробовая тишина. Кадеты ожидали, что Эрен взорвётся как пороховая бочка в свойственной ему манере, однако трагедии не произошло. Вместо этого парень лишь усмехнулся и доброжелательно произнёс: — Прошу прощения, я не подумал о чувствах сестры, когда подшутил над Жаном. Арловская уважительно кивнула, слегка улыбнувшись; конфликт был исчерпан. Но оставалась насущная проблема: в комнате слишком много курсантов – лишних ушей, так что обсуждать детали сейчас не представлялось возможным. — Я думала, что здесь будет меньше людей, — неуверенно произнесла девушка обращаясь к Жану, который выглядел невероятно довольным из-за недавнего инцидента и мыслями пребывал где-то в просторах параллельной вселенной. Но слова Арловской были услышаны; пусть и не Жаном, а смышлёным кадетом Арлертом, который быстро нашёл выход из ситуации. — Ребята, нам надо поспешить… —взволнованно обратился блондин к товарищам, слегка повысив голос. — Кис Шадис сказал, что заставит бегать до посинения каждого, кто опоздает на тренировку. И отнимет очки на экзамене. Последнее возымело на кадетов гораздо больший эффект, так что через две минуты в столовой оставались только Марко и Жан, который вернулся в суровую реальность, но был в приподнятом настроении. Этому также способствовала и «плата», принесённая девушкой. — Вот, — Наташа выставила перед кадетами корзинку, доверху забитую пирожками с капустой и картошкой. — Моя сестра решила проявить кулинарную инициативу. Надеюсь, вы не против? Немой голодный взгляд парней послужил для неё более чем красноречивым ответом. — Так, мы с Армином подумали, как нам быть…— начал Жан, пока Марко прятал корзинку от посторонних глаз. — И пришли к единому мнению, что наблюдать за тренировками гораздо удобнее на деревьях, однако не забираясь слишком высоко, иначе тебя могут зацепить крюком. Что касается многолюдности – ищи макеты гигантов, снизу их прекрасно видно. Как правило, за них ведётся ожесточённая битва, так что поблизости будет много народу. Арловская кивнула, внимательно осмысливая сказанное. — Сколько будет длиться тренировка? И что мне делать, если меня поймает этот ваш Кис Шадис? — уточнила девушка, облокотившись на стену и наблюдая за манипуляциями Марко. — Чуть больше часа, — пояснил улыбчивый парень, наконец, найдя идеальное место для сытного сокровища, — а Шадиса ты не бойся, он в глубине души мужик добрый. — Жан окинул товарища скептическим взглядом и негромко кашлянул. Марко не обратил внимания и продолжил. — Скажешь, что заблудилась, оказалась на поле для тренировок и… ну, стало интересно посмотреть. Может даже возьмёт тебя в училище, у него чуйка на хороших воинов. — Марко, поторопись, — прервал друга Кирштейн, окончательно вернувшийся в кадетскую реальность, где нужно любой ценой набирать баллы, чтобы попасть в военную полицию. — Твой «добрый мужик» устроит нам взбучку, если через минуту мы не окажемся на тренировке.

***

Макет чудовища, что находился в расстоянии нескольких метров от Арловской, был припущен к земле, ожидая своего звёздного часа. Про себя девушка отметила, что подделка сильно уступает оригиналу, коим в её представлении был Корнин. И это, как ей казалось, существенный недостаток, ведь в реальном бою наверняка основная причина смертей – это страх. Любой новобранец позабудет о своих навыках, когда увидит страшное непропорциональное тело с омерзительной рожей. Игра в охотников продолжалась уже около получаса: за это время мимо девушки проскочили несколько солдат, ничем особо не выделяющиеся, так что Наташа начала сомневаться в продуктивности этой затеи. Девушка огляделась по сторонам в поисках кадетов и, убедившись, что никого рядом нет, облокотилась на ствол дерева, откидывая голову назад и всматриваясь в небо между густыми кронами. Недавно был обед, значит, сейчас приблизительно два часа дня, ближе к трём. Покинет она это место где-то около четырёх часов, а стемнеет около восьми. Значит, у неё достаточно времени, чтобы посетить тренировки Румынии и Англии. С подготовкой к вылазке за стену Арловская, хоть и воодушевилась, но сильно уставала: временами она спала по два-три часа в день, после чего шла в поле, работать. Каждая секунда была на счету, так что сейчас девушка решила немного отдохнуть и насладиться окружающей природой: она одна, сидит на высоком дереве, а высокие густые кроны не дают превратиться этому шикарному месту в парилку. Надо жить здесь и сейчас, насладиться покоем и комфортной обстановке и, что самое главное, ни в коем случае не думать о семье, иначе придёт бессмысленная мобилизация. В состоянии медитации и полной расслабленности до девушки донеслись чьи-то ни к месту радостные крики. Открыв глаза, Арловская осторожно присела и отодвинула ветки деревьев, чтобы разглядеть происходящее. Совсем рядом, в нескольких метрах от «спящего» гиганта, между ветками деревьев с помощью УМП висела Саша и раскачивалась на них, словно на импровизированных качелях. Столь необычное применение для УМП Наташа расценивала как бессмысленную трату газа, если бы не одно обстоятельство: девушка раскачивалась достаточно сильно, но при этом ни один крюк не выскользнул из веток. Как ей это удавалось, белоруска не представляла, но, похоже, не только она была недовольна безответственным поведением курсантки на тренировке. — Саша, хватит балду пинать! — рядом с девушкой появился рассерженный Конни. — Шадис убьёт нас, если заметит. К тому же, нам нужно найти ещё двух гигантов, чтобы получить высокий балл. Однако девушка не обращала внимания на воспитательные нравоучения и продолжала болтаться на тросах, выделывая в воздухе разнообразные сальто и кувырки, чем напрочь шокировала притаившуюся Наташу. Но и Спрингер сдаваться не собирался: — Вот поступим в военную полицию, тогда и болтайся так хоть целый день. Тоже не сработало – недостаточная для Браус мотивация, ведь веселиться можно где угодно, главное, чтобы кормили хорошо. Как вдруг Конни осенило: — У нас с Марко припрятаны пирожки с картошкой. Если хочешь их отведать, то немедленно прекрати маяться дурью и пошли нарабатывать баллы! Вторая фраза Конни была лишней, поскольку одно упоминание о заветном лакомстве подействовало на вечно голодную Сашу; раскачавшись, Браус сделала «солнышко», что не смогли выдержать её крюки и отцепились от веток. Однако девушка выпустила их в ближайшее дерево, тем самым подкорректировав траекторию полёта, и ловко приземлилась на ветку. — Что же ты раньше молчал? — кричала Саша, закипая от нетерпения и предвкушая предстоящую трапезу. — Давай скорее прибьём тут всех! Браус сорвалась с места и устремилась дальше, вглубь леса, даже не подозревая, что была в нескольких метрах от заветной цели. А Конни, довольный тем, что смог повлиять на подругу, отправился следом, пытаясь её догнать. — Я слышала Сашу! Пойдём за ними, отберём кого-нибудь! — послышался девичий голос из лесной чащи сразу же после исчезновения странной парочки. Обладательницей его оказалась миловидная девушка с двумя короткими чёрными хвостиками. — Томас, поторапливайся! Следом за девушкой из чащи вынырнул крепкий светлый паренёк, сильно уступающий своей напарнице в скорости. Однако в данный момент это сыграло ему на руку: Арловская услышала, как внизу заскрипели какие-то механизмы и мгновенно осознала, что сейчас произойдёт. Макет монстра, наконец, вырвется на свободу и покажется во всей своей красе; одержимая соперничеством девушка, конечно, этого не ожидает: зная, что здесь меньше минуты назад были её товарищи, она разогналась, подозревая, что здесь нет никаких препятствий. Затормозить она не успеет однозначно, поэтому на полной скорости влетит в этот плотный деревянный макет. — Мина! — вдруг выкрикнул кадет, названный Томасом, привлекая внимание как своей спутницы, так и Наташи. — Впереди! И действительно, впереди уже возник макет монстра, преграждая девушке путь. Похоже, Мина тоже осознавала, что затормозить не успеет – расстояние между ними составляло чуть больше пяти метров – и испуганно вскрикнула, прикрыв лицо руками; Беларусь же инстинктивно зажмурилась, как будто ей самой предстояло болезненное столкновение. Но грохота от стремительной встречи кадета и гиганта не произошло. Удивлённая Наташа медленно открыла глаза и увидела стоящего на ветке сурового накаченного блондина, который, видимо, успел перехватить девушку, так что сейчас она безвольно висела у него на руках. Вскоре к ним присоединился Томас. — Райнер, ты как всегда вовремя, — с благодарностью произнёс он, помогая своей бледной спутнице прийти в себя. — Будь это в реальном бою, — хрипловатым низким голосом отозвался Браун. — Из-за вашей ошибки мы бы оказались в желудке у гиганта, если только... Что произошло в следующие несколько секунд никто точно описать не смог: сверху вдруг ударила какая-то молния, а, когда она отскочила, на затылке монстра появился глубокий порез. «Молнией» была та свирепая блондинка, которая, прирезав свою жертву с циничностью бывалого охотника отправилась на поиски следующей; следом за ней из чащи вынырнул темноволосый юноша, нанёс второй более глубокий удар по манекену и отправился следом за девушкой. — Если бы не чудо, — закончил свою мысль шокированный Райнер, ехидно усмехнувшись. — Энни, вот же бестия. Окончание диалога Арловская уже не слышала, поскольку спрыгнула с насидевшей ветки и отправилась искать себе новую точку для просмотра. Макетов в радиусе обозрения не было, так что Наташа решила устроить себе небольшую пробежку в качестве мини-тренировки. Вот только макеты даже снизу было заметить достаточно сложно из-за густой растительности; Арловская и вовсе растерялась, если бы не услышала знакомый голос. — Бела, сюда! — Арлерт стоял в кронах деревьев на небольшой открытой лесной полянке и размахивал руками, пытаясь привлечь внимание девушки. Увидев знакомую миниатюрную фигурку, Наташа ускорилась и в скором времени уже оказалась на дереве. В десяти метрах от них медленно поднимался макет гиганта, а значит, охотник тоже уже где-то рядом. Вдруг яркий свет ослепил Арловскую, так что она приставила ладонь ко лбу и посмотрела наверх, где, казалось бы, на небывалой высоте виднелась человеческая фигура, чей привод и блестел на солнце. Выпустив крюки в шею монстра, кадет увеличил подачу газа в механизме, приобретая небывалую скорость и нанося жертве сокрушительный удар небывалой силы: макет, чей затылок был пронзён почти полностью, угрожающе зашатался и свалился на землю. Шокированная Беларусь потеряла дар речи слегка приоткрыв рот, тем самым выражая полнейшее изумление. Убийца же изящно поправила съехавший красный шарф и с невероятной скоростью скрылась в лесной чаще. — Это Микаса Аккерман, — пояснил Армин с лёгкой улыбкой на лице, довольный невероятным результатом подруги. — Наш лучший боец.

***

Темнота пронизывала каждый миллиметр ночного воздуха, угрожающе сгущалась над лесом, ожившим к ночи, но лишь на маленькой полянке горел огонёк, вокруг которого сидели семь человек. Когда не было солнца, проливающего свет на жестокую реальность и питающего неуязвимых монстров, каждый из них мог представить себя дома, за сто лет до этого кошмара. Загадочный мистический лес побуждал к абстрактным философским рассуждениям, однако на повестке стоял один единственный вопрос. — Как вы думаете, откуда они появились? — тихо спросила Элизабет слегка охрипшим от продолжительного молчания голосом. — Я думаю, мы должны дать хоть какой-то ответ прежде чем отправим ребят за стену. — Ох, Лиза, не начинай! —Корнин обнял печальную девушку за плечи и прижал к себе; заметив непонимающие взгляды товарищей, румын пояснил: — Она постоянно волнуется за меня, похоже, забывая о том, что я много сотен лет боролся со всякой нечистью вместе с Артуром и Кетилем! Не говоря уже о многочисленных войнах! — Соглашусь, — беспристрастно отозвалась Беларусь, перебирая пряди из расплетённой косы. — Это обыкновенная война с большим масштабом поражения, где у человека уже нет права на ошибку. Поэтому такая высокая смертность: не потому, что гиганты столь сильны, а потому, что любое промедление будет стоить тебе жизни. А какова вероятность не допустить ни одной ошибки в своей первой вылазке за стену? Каким гением нужно быть? Мы сами во всём виноваты. Это мы совершенствовали оружие и дошли до того, что нажатие на кнопку уничтожит часть мира. И вот, когда некто применил эту технологию против нас, мы сами очутились в ловушке. — Когда мы колонизировали Африку, — неожиданно начал Артур, немигающим взглядом смотря на огонь. — Мы сражались с людьми – и это была одна битва, но когда с нами воевала природа… Не раз случалось так, что мы сражались с акулами в Красном море. Эти твари, морские убийцы, были беспощадны. Медленно откусывали куски плоти от человека и от крови становились ещё злее, не говоря уже о соли, которая безжалостно разъедала открытые раны. Не раз затаскивали моих людей на дно и кромсали там, пока человек беспомощно барахтался без кислорода. Для меня это был ценный боевой опыт, потому что впервые я сражался не с человеком, а частью природы, которая жила по беспристрастным законам, когда нас безжалостно убивали, чтобы убить или пообедать, но никак не насадить свои идеи. Чем больше я слышу о гигантах, тем чаще вспоминаю те ужасные сражения, поэтому, я думаю, что гиганты – это часть природы, от которой им дан инстинкт убивать нас. — Я тоже так считаю, — Эдуард, который до этого рисовал круги на земле, чтобы собраться с мыслями, поднял взгляд на своих собеседников. — До сегодняшнего дня я был склонен согласиться с Наташей о том, что гиганты – чье-то совершенное оружие, которое позволило загнать нас в ловушку и глумиться, как заблагорассудится. Но сегодня я впервые увидел гиганта, настоящего гиганта, и вдруг подумал о том, что они – результат дальнейшей эволюции природы. — Эволюции? Серьёзно? — Франциск задрал одну бровь, в надежде услышать печальный смех эстонца и признание в нехорошей шутке. — Они проигрывают нам по многим параметрам, так что с чего вдруг? — С того, что наши преимущества приносят окружающим один лишь вред, — пояснил Эдуард, будучи готовым к негативной реакции. — Вы никогда не задумывались о том, что наш разум приносит больше разрушений, чем пользы? Чем умнее мы становились, тем дальше отдалялись от природы, и пришли к глобальным экологическим катастрофам. Может, мы слишком долго медлили и не смогли предотвратить катастрофу? Может, мы, напротив, даже усугубляли её? Так что разум, которым мы так гордимся, послужил для природы смертоносным оружием, так и не успел принести ей пользы? Да и нуждается ли она, естественная и гармоничная, в его корректировках? Разум – эволюционная неудача, поэтому гиганты неразумны. Они живут в согласии с природой и созданы ей, чтобы истребить всех вредителей – людей, — эстонец нервно хохотнул, откинувшись назад, и провёл рукой по волосам каким-то нервным неестественным жестом. — Подумать только, ведь ещё с утра я доказывал, что разум поможет нам победить! Шестеро пар глаз устремились на него с разными посылами: кто-то осуждающим, кто-то испуганным, а были и вовсе сочувствующие. Немец заметил всеобщее напряжение, буквально пронзающее воздух, и решил на правах лидера разрешить конфликт и прийти к компромиссу. — Всё это занятно, и заставляет пересмотреть многие наши ценности, но…— Людвиг задумался, стараясь подобрать щадящие слова, но, обречённо выдохнув, озвучил свои мысли без единой корректировки. — Не кажется ли тебе, что эта теория не оставляет человечеству и шанса на выживание, ведь против всесильной природы мы ничтожны. Поэтому, давайте остановимся на версии, что у нас есть вполне определённый враг, которого мы сможем победить? После минутных размышлений эстонец неуверенно кивнул головой, а остальные европейцы с облегчением выдохнули: как оказалось, считать врагом своего брата-человека гораздо проще, чем родную колыбель. — Но при одном условии. Если человечество получит хоть малейший шанс на выживание, мы сделаем всё, чтобы построить новый мир без бессмысленных распрей между людьми и в гармонии с природой, — непробиваемым и холодным тоном выдвинул ультиматум Эдуард. — Договорились, —Людвиг обвёл всех присутствующих воодушевлённым взглядом. — Мы – единственные, кто помнит о былых ошибках человечества, и сделаем всё , чтобы не совершить их вновь.