* * *
С Роном Гарри больше не разговаривал, не собираясь, как раньше, прощать того за необоснованные обвинения и безобразную сцену в гостиной Гриффиндора. Он два месяца пытался убедить себя в том, что друзья иногда ссорятся, а позже мирятся, что это обычное дело. Но здесь был явно не тот случай. Рон все время нападал на него, а затем притворялся бедной овечкой, не имевшей представления, как так вышло, что он в очередной раз оскорбил своего когда-то близкого друга. Терпению Гарри пришел конец. Мало того, еще и Джинни отличилась – дважды подлила ему зелье, влиявшее на разум. И неизвестно еще, чем бы все завершилось, если бы Северус не напоил антидотом в первый раз и не вывел Джинни на чистую воду во второй. Конечно же, Гарри сейчас принимал маркер, и даже выпей он воду с подлитым в нее сомнительным варевом близнецов, то его состояние подсказало бы об отравлении. Но кто способен поручиться, что в третий раз Джинни не отважилась бы воспользоваться чем-нибудь посерьезнее? Ее заверения, будто она не хотела навредить, звучали для Поттера не слишком веско. Может, Джинни и любила его, но Гарри такая любовь с подчиняющими зельями абсолютно без надобности. А как на него смотрела ее мама, миссис Уизли? Не требовалось и присматриваться, чтобы понять, что она обвиняла исключительно его одного во всех неудачах собственных детей. Она – мать, и поэтому всегда будет на их стороне. Джинни осталась без завидного жениха, а Фред и Джордж потеряют часть доброй репутации и прибыли в своем магазине. Теперь еще и Рон утратит статус ближайшего друга Золотого мальчика. Поттер, обдумывая эту непростую ситуацию, насмешливо хмыкнул, представив себе, что вдруг променял Рона на Малфоя. Золотой мальчик дружит с Серебряным принцем. Гарри и сам не знал, откуда появилась эта невероятная мысль, но после восхитительного поцелуя Северуса он уже не ревновал того к Драко, а напротив, чувствовал глупую уверенность, что обошел Хорька по всем параметрам, завоевав внимание и расположение Снейпа. Наивно и по-детски, но тем не менее это согревало Гарри душу. Гермиона в последние недели с друзьями придерживалась нейтралитета. Она еще с начала учебного года вела себя сдержанно с Роном и лишь изредка переругивалась с ним, когда тот клянчил списать домашнее задание. С Гарри она в основном проводила время только за подготовкой к урокам, стараясь не особо лезть в его личную жизнь, хоть Джинни не раз просила ее поговорить с ним и намекнуть, чем именно следует заниматься на свиданиях. На это Гермиона со смехом отвечала Джинни, что у нее самой очень маленький опыт свиданий и Гарри сразу поймет, откуда дует ветер. После разговора с Поттером в Блэк-хаусе Грейнджер поставила перед собой цель побольше узнать о родовой магии и об обычаях магического мира вообще, поняв, что ее знания по этому поводу заметно однобоки. Сколько она ни задавала вопросы Рону, Джинни или Фреду с Джорджем, ее постоянно ждал практически один и тот же ответ: «Тебе это не нужно». Но ей все же удалось немного разобраться с этими сложными проблемами. И теперь Гермиона не спешила с выводами и не лезла в споры других студентов, когда речь заходила о чистокровности. Она не стала обижаться на магический мир за то, что у нее оказались столь неравные права с теми, кто рожден родителями-волшебниками. К своим семнадцати годам Гермиона уже убедилась – всегда можно отвоевать себе местечко под солнцем и не обязательно для этого устраивать вселенскую революцию. Она помнила о Волдеморте и по-прежнему переживала за Гарри, сочувствуя его судьбе, но уже не размахивала флагами и не выдвигала лозунги с требованиями освободить домашних эльфов. Поттеру нравилось заниматься с ней в библиотеке и обсуждать какие-нибудь книги, не связанные с уроками, он не отказывал ей в помощи, а Кричер приносил Гермионе литературу для чтения по вечерам. Детство ушло, и они уже не прятались под мантией-невидимкой, бродя после отбоя по Хогвартсу. Отношения из детской привязанности переросли во взрослое сотрудничество. Но Поттер и сейчас чувствовал, что при необходимости Гермиона подставит свое плечо и позволит на него опереться, чего уже нельзя было сказать о Роне. Все чаще возле Поттера можно было увидеть Невилла. Ребята или увлеченно рассматривали новый атлас мест произрастания магических трав, или же Гарри объяснял другу, как правильно держать волшебную палочку при выполнении какого-нибудь заклинания. Когда сестры Патил три дня почти не отходили от него, Гарри догадался, что они просто старались отвлечь его от мыслей о неблаговидном поступке Джинни, и был им искренне благодарен за заботу. Как-то за гриффиндорским столом в Большом зале Симус попытался пошутить и поинтересовался у Гарри, кого из близняшек Патил он осчастливит своим звездным вниманием. За свои слова Финниган неожиданно схлопотал по шее от Дина Томаса вместе с обещанием вырвать ему язык, если в адрес Поттера прозвучит еще хоть один намек. Гарри, получая столь явную поддержку со всех сторон, понял, что он вовсе не одинок, как ему казалось всего несколько дней назад.* * *
На очередном дополнительном занятии у Снейпа после выполненного упражнения по легилименции Гарри задал вопрос, совершенно далекий от темы урока: – Северус, а что было бы, если бы Риддл не узнал о пророчестве? – Совсем не узнал? – Да, – подтверждение сопровождалось энергичным кивком. – А сам ты до чего додумался? – Снейп решил, что им не помешает немного отвлечься, и поддержал разговор. – Додумался, что ничего этого не случилось бы. – Чего «этого»? – Северус вопросительно посмотрел на Гарри. – Родители остались бы живы, у меня не появился бы этот шрам, – Поттер по привычке коснулся пальцами лба, – и я не был бы отмечен, как равный, а следовательно, не возникло бы никакой возни Риддла со мной, – с готовностью пояснил тот. – Не исключено. Я тоже полагаю, что люди сами создают условия для того, чтобы пророчества исполнялись, – согласно кивнул Снейп. – Значит, именно Дамблдор, настаивая на передаче пророчества Риддлу, обеспечил возможность появления Избранного? Это он подтолкнул Риддла и вынудил прийти в дом моих родителей, – в голосе Гарри не звучало ни вызова, ни особой горечи. Только усталость. – Не сделай он этого, все действительно сложилось бы по-другому. Может, так, как говоришь ты. А еще, как вариант, к этому времени не существовало бы и самого магического мира. Одержимость Темного Лорда властью столь огромна, что если бы он тогда не исчез, пытаясь убить тебя, то вполне мог лет через пять или семь уничтожить все вокруг. Гарри, мы не знаем, что и как произошло бы. И поверь, это очень непросто – брать на себя ответственность за изменение мира. Так, как поступил Альбус, приказав мне отнести весть о пророчестве Темному Лорду. Для этого нужно быть или великим, или безумным. Я предпочел бы считать, что поддерживаю в этой борьбе сторону великого волшебника. Хотя... все великие немного безумны, – с грустной усмешкой заключил Снейп. – Ты, наверное, прав. – Не кисни, Гарри. Мы выкарабкаемся. Я тебе обещаю, – Северус похлопал его по плечу. – Давай еще раз повторим последнее упражнение. – Не хочу. Ты все равно не пускаешь меня дальше, а в том уголке сознания, куда у меня есть доступ, я уже все изучил. Или ты опасаешься, что я теперь более сильный менталист и у тебя появится зависимость? – поддразнивая, спросил Гарри. – У меня уже на тебя аллергия. Так что зависимость мне не грозит. И что конкретно ты желаешь найти у меня в сознании? Жаждешь посмотреть на мою темную сторону? Показать тебе, как я убивал? – Снейп сам не знал, зачем сказал это. – Нет. Пока не надо, но ловлю тебя на слове. Ты обязательно мне покажешь и это, – Гарри улыбался, пододвигаясь ближе. – А не боишься? Это не слишком приятно и совершенно не красиво, – Северус даже похолодел от мысли, что когда-то придется позволить Поттеру увидеть такое. – Не боюсь. Я не боюсь тебя. И твоих страшных преступлений тоже не боюсь. Я выдержу. Но сегодня я хочу… – Гарри зарумянился. – Я хочу увидеть тот вечер твоими глазами. Снейп сразу сообразил, о чем именно говорит Поттер. Он на миг задумался, стоит ли демонстрировать это ему, а потом, дьявольски ухмыльнувшись, заявил: – Ну что ж, это было твое желание. Не разочаруйся. Я предоставлю тебе возможность просмотреть то, что ты просишь, но, сам понимаешь, урок никуда не делся, так что тебе необходимо самостоятельно пробить путь к этому воспоминанию в моей памяти. Готов? Больше Северус ничего не успел произнести, потому что Поттер, уже неплохо поднаторевший в легилименции, плавно скользнул в его сознание и как шкодливый кот отправился за интересовавшими его сведениями. Минут через двадцать Гарри прервал ментальную связь. Он добился своего. Его не задержал ни один выстроенный на его пути рубеж. И теперь он зачарованно уставился на Северуса. Гарри выяснил, что тот ощущал, когда его целовал, и это было так необычно и так захватывающе. – Северус, посмотри. Я хочу, чтобы ты знал, – Гарри тут же предложил поделиться личными впечатлениями. Снейп в ответ на его эмоциональный порыв чуть усмехнулся. – Я знаю. – Но как? – растерялся тот. – Я чувствовал тогда, – Северус догадывался, что сейчас творится с Гарри, ведь тот впервые смог не только увидеть все в его сознании, но и практически прожить тот момент, как и сам Снейп в прошлом. – Ты еще не сможешь показать мне свое воспоминание именно так, – признался Северус. – Но скоро научишься. Очень скоро. Ты весьма талантливый ученик. Поттер закусил губу. Это говорило о том, что он готов предпринять что-то, в чем немного не уверен. Снейп давно заметил, что тот всегда кусал губу, когда в чем-то сомневался. Гарри привстал на диване и наклонился над Северусом, глядя тому прямо в глаза, словно испрашивая разрешения. И, не заметив запрета, поцеловал его, бережно придерживая лицо ладонями. Неумелые действия, подкрепленные искренним желанием, сделали свое дело. Снейп притянул его к себе ближе и взял инициативу в собственные руки. Казалось, он не целовал, а пил Гарри, как божественный нектар. Когда тот от избытка эмоций застонал, Северус разорвал поцелуй. – Не смей меня заводить. Я не хочу в Азкабан. Слышишь? – прошептал он на ухо, вызывая у Поттера непроизвольную дрожь своим голосом. – А тебе меня заводить можно? – капризно спросил Гарри, уткнувшись лбом в грудь Снейпа. – Ты первый начал, – Северус, улыбаясь, потерся щекой о его макушку. – Не следовало лезть в мои воспоминания. – Но ты же сам пустил меня в них. К тому же признался, что специально дал мне возможность не просто их увидеть, но и… – А это было маленькое наказание за любопытство, мой дорогой. Услышав, как к нему обратились, Гарри вскинулся и посмотрел в упор. – Правда «дорогой»? В зеленых глазах плескалось столько надежды и ожидания чуда, что Северус сдался: – Правда, – и легонько, словно птичьим перышком, коснулся виска Гарри поцелуем. – Тебе пора в факультетскую гостиную. Скоро отбой.