В интересах Рода

В своих комнатах Снейп застал Гарри. Тот сидел в углу дивана, подобрав под себя ноги, и читал учебник. В общем-то, привычная картина, если бы не то, что сегодня у них не планировалась встреча. Поттер, услышав щелчок закрывающейся двери, отложил книгу и проворно вскочил с дивана. Он не стал заморачиваться с обувью и, шлепая босиком по каменному полу, подлетел к Северусу, заботливо вглядываясь в его лицо. – Ты как? Восстанавливающее принял? Иди присядь. Может, чего-то выпьешь? – засуетился Гарри, который знал, что сегодня Снейп в очередной раз колдовал над рукой директора. Он видел, сколько сил забирало такое колдовство, поэтому и волновался за Северуса. – Прекрати квохтать надо мной, как наседка, – улыбнулся Снейп, притягивая его к себе и благодаря за заботу нежным поцелуем. – Я в порядке. – Угм. По твоему тону можно предположить, что не у всех все в порядке. Или я ошибаюсь? – Гарри все еще внимательно заглядывал Северусу в глаза. Снейп направился к дивану, обняв Гарри за плечи и выразительно посматривая на его босые ноги. Близилось лето, но в подземельях каменный пол круглый год оставался довольно холодным. Болезнь Поттера, особенно в ближайшее время, никак не входила в планы Северуса. – Твоя проницательность начинает напоминать мне поведение Альбуса. Это он с одного взгляда уже знает, чего ожидать от собеседника. Даже я порой не в состоянии спрятать от него свои чувства, – Снейп уселся, перед этим сняв мантию и бросив ее на столик. После непростого разговора с Дамблдором, который снова поднял на поверхность все тревоги Северуса о Гарри, все страхи и переживания, ему настоятельно требовалось, чтобы Поттер был рядом. Снейп притянул его к себе, не желая выпускать из объятий. – Дамблдор скоро расстанется с жизнью. Его дни сочтены. Больше я ему ничем не в состоянии помочь. – Ты так спокойно об этом говоришь. Тебе не жалко директора? – голос Поттера дрогнул и стал слегка грустным. – По-человечески жаль. А вообще – не очень. Слишком уж часто он причинял мне боль. И сколько бы Альбус ни твердил, что его поступки оправданы целью, которая ими достигается, я не верю, что нельзя было сделать все по-другому. Но мне будет недоставать его, как и многим прочим магам. Как бы там ни было, мы все очень сильно полагались на решения Альбуса. И в конечном счете всегда могли обвинить именно его в несправедливости и боли, что несла нам жизнь. Теперь такого козла отпущения не будет, и за свои неудачи придется обвинять только себя, – Снейп говорил тихо и почти без эмоций, но Гарри чувствовал, что слова идут от самого сердца и являются его честным признанием. – А я и не знаю, как отношусь к нему. Мое мнение о директоре стало меняться лишь прошлым летом. Сначала было ужасное разочарование... немного обида и даже злость. Но ты столько раз повторял, что нам с ним нужно вместе работать, что он необычными путями идет к, в общем-то, правильным целям. Так что в итоге я смирился с его странностями и старался не обращать внимания на чудачества. Но мне его жалко. Он – как часть Хогвартса и нашей жизни. Ведь не обязательно сильно любить, чтобы жалеть? – Гарри развернулся в объятиях Снейпа и прошептал ему на ухо: – Я сегодня никуда не уйду. Хочу быть рядом с тобой, – казалось, Поттер чувствовал, что сейчас он слишком необходим Северусу, чтобы тот сопротивлялся его решению. – А я тебя никуда сегодня и не отпущу, – ответил Снейп, хитро посверкивая глазами. – У меня на тебя есть крайне интересные планы. Так что ты весьма удачно оказался в моих покоях, – тихий шепот на ухо заставил Гарри задрожать от предвкушения. Когда Северус начинал так себя вести, это говорило о том, что ближайшие часы будут наполнены только чрезвычайно приятными вещами. Поттер в таких случаях напрочь забывал, где он находится, и его не волновало, что жизнь не очень-то баловала его счастливыми событиями. Для него не было ничего более соблазнительного, чем очутиться во власти рук и губ своего любовника. Он таял от ласковых прикосновений к коже, выгибался от избытка эмоций, вызванных нежными поцелуями, рассыпавшимися жемчугом по телу. Чувствовать касания теплого языка там, где сосредоточилось все его желание, было невыносимо и восхитительно одновременно. Северус знал, что ему нравится, и никогда не отказывал в своей щедрости на сказочные ощущения. Гарри не оставался в долгу. Невесомо скользя кончиками пальцев, он уже неплохо представлял себе, что может спровоцировать такое милое его слуху довольное мычание Северуса. Язык оставлял на теле влажные дорожки, зубы легонько прикусывали кожу, а руки гладили и мяли, вынуждая глухо постанывать от накатывавших волн наслаждения. Рано утром, уходя из спальни, Гарри задержал свой взгляд на дремавшем Северусе и в очередной раз удивился самому себе. Как он мог когда-то считать этого мужчину непривлекательным? – Я люблю тебя, – прошептал Гарри и сразу же скрылся за дверью, словно стеснялся вырвавшихся на волю слов. Снейп перевернулся на спину и уставился в потолок счастливым взглядом. Ничего в этом мире не могло принести ему большей радости, чем эти украдкой сказанные слова его Гарри. Выйдя к завтраку в Большой зал, Северус застал директора в отличном настроении. Дамблдор расточал всем милые улыбки, был приветливым и выглядел до отвращения сияющим. Когда он оживленно поздоровался со Снейпом, уверенность последнего в том, что старый манипулятор во время вчерашнего разговора добился-таки поставленной цели, возросла в несколько раз. Но спрашивать Альбуса о правильности догадок было бесполезно. Этот лицедей никогда не признавался в своих играх и всегда только таинственно сверкал глазами. Северус решил, что загадочные улыбки сегодня на пользу его пищеварению не пойдут, поэтому воздержался от тесного общения с Дамблдором.

* * *

Учебный год приближался к концу. В Большом зале теперь шумели не так сильно, как обычно. Многие студенты предпочитали экономить время, совмещая обед с повторением пройденного за год материала, разложив рядом с тарелками конспекты. Экзамены были на носу. – Гарри, тебе не кажется, что профессор Дамблдор выглядит не слишком здоровым? – Гермиона, как всегда, оставалась невероятно наблюдательной, и сегодняшний вид директора ее насторожил. Поттер придирчиво присмотрелся к Дамблдору, затем быстро взглянул на Снейпа и получил легкий кивок в ответ на свой безмолвный вопрос. – Герми, – прошептал Гарри на ухо подруге, – постарайся не привлекать к этому внимания остальных. Скоро вы все поймете. Гермиона Грейнджер не зря считалась умной ведьмой и, проанализировав все свои наблюдения за директором в последний год, пришла к единственному разумному объяснению, которое требовало бы подобного предупреждения от Поттера. – Когда? – спросила она у Гарри, пытаясь оставаться бесстрастной и не выдать испуга. – Очень скоро. Прогноз Поттера оказался, к несчастью, точным. На следующий день во время ужина директор Хогвартса Альбус Дамблдор умер. Он просто закрыл глаза, словно ненадолго задремал от сытной еды. Только когда его тело начало сползать с кресла, стало ясно – с директором что-то случилось. Первым к нему кинулся Снейп, уже несколько дней не выпускавший Альбуса из виду, зная, что ожидает старика. В Большом зале залегла тишина, будто все студенты мгновенно онемели. Директора вынесли из зала, и лишь после этого все услышали, как заплакала какая-то первокурсница с Хаффлпаффа. Минерва МакГонагалл, хоть и знала о проклятии директора, все же сильно расстроилась. Она старалась сохранять самообладание и занялась необходимым – следовало успокоить учеников и не дать разразиться в стенах школы детской истерике. – Прошу внимания. Пожалуйста, сядьте все на свои места. Мне очень трудно говорить… Только что на сто шестнадцатом году жизни скончался великий маг Альбус Дамблдор. Тише. Возьмите себя в руки. Профессор Дамблдор довольно долго болел. Прошу вас, ведите себя сдержанно. Почтите его память пониманием и не добавляйте хлопот профессорам в это сложное время. Когда состоятся похороны, я сообщу завтра утром. Теперь те, кто уже поел, отправляйтесь в свои гостиные. Старосты, мы на вас надеемся. Солнечный июньский день был омрачен похоронами Дамблдора. Со всей Британии собрались волшебники, желавшие проститься с директором Хогвартса, которого похоронили на территории школы, недалеко от озера, воздвигнув над его могилой белоснежный мраморный памятник.

* * *

Утром, еще до похорон Дамблдора, в Хогвартс прибыла комиссия из Министерства на срочное заседание с педагогическим коллективом школы. Выслушав соболезнования от министерских чиновников, все повздыхали, кое-кто даже прослезился, а в итоге единогласно выбрали на пост исполняющей обязанности директора Минерву МакГонагалл. – Вы ведь понимаете, что для того, чтобы профессор МакГонагалл заняла место директора, необходимо согласование ее кандидатуры во многих инстанциях с обязательной санкцией министра магии? Но скоро конец учебного года, и мы считаем, что лучшего кандидата для исполнения обязанностей директора, чем профессор МакГонагалл, вы не могли выбрать, – сказал в заключение начальник Отдела образования Министерства Магии. Чиновники после похорон пообедали в Большом зале вместе со всеми, чтобы показать свою солидарность и поддержку в трудное для школы время, затем раскланялись и отбыли по собственным делам. А Хогвартс привыкал жить без Дамблдора. Не все студенты были опечалены, не все демонстрировали настоящее отношение к смерти директора, но сдержанность и подходящая случаю грусть несколько дней определяли поведение учеников. Объявление о том, что экзамены никто отменять не собирается, было принято с разочарованным вздохом большинства студентов, втайне надеявшихся на скорые каникулы.

* * *

За три дня до окончания учебного года, когда ученики были предоставлены сами себе, а профессорам осталось проверить последние стопки их экзаменационных работ, Минерва МакГонагалл попросила Снейпа подойти вечером к ней для конфиденциального разговора. В директорском кабинете почти ничего не изменилось. Немного поубавилось забавных артефактов на приставном столике, опустела жердочка феникса, а на стене над рабочим столом появился внушительный портрет Дамблдора. Снейп кивнул бывшему боссу, на что в ответ получил довольную улыбку нарисованного Альбуса. – Минерва, ты хотела о чем-то важном со мной поговорить? – Северус без приглашения уселся в кресло напротив временной директрисы. – Да. Я хотела поговорить с тобой с глазу на глаз о крайне важном деле. Северус, где ты собираешься провести лето? – МакГонагалл сидела выпрямившись, не опираясь на спинку кресла. Казалось, ее позвоночник не представлял, что это такое – изгибаться, настолько он всегда был прям и неподвижен. – Это имеет значение для школы? – Снейп не желал ни с кем обсуждать свои планы на лето, а тот, кого эти планы касались непосредственно, уже вовсю предвкушал свободу от ограничений Хогвартса. – Для школы – не очень, – недовольно скривилась Минерва. – Но для нашего дела было бы полезно знать, где мы можем тебя найти. – Для вашего дела? – Северус понял, что речь идет об Ордене Феникса. Но Минерва в этом году не слишком активно участвовала в его собраниях, и Снейп полагал, что она в чем-то не согласна с Дамблдором. – А ты считаешь, что нам не следует привести к логическому завершению дело Альбуса? С его смертью проблема никуда не исчезла. Том Риддл по-прежнему убивает как магглов, так и магов, – МакГонагалл нетерпеливо уставилась на Северуса, ожидая реакции на свои слова. – И что ты предлагаешь, Минерва? Тебе директор оставил какие-то распоряжения? Или он облек тебя властью в Ордене? – Снейп откинулся на спинку, оперся о подлокотники кресла, сплетая и расплетая пальцы рук. Весь его облик свидетельствовал о легкой насмешке и превосходстве. – Мы часто беседовали в последнее время с Альбусом. Он многое мне объяснил, – МакГонагалл оглянулась на портрет Дамблдора, который ей приветливо кивнул, но промолчал. – Так ты мне сообщишь, где планируешь провести лето? – Думаю, в гостях. Мне небезопасно сейчас появляться в собственном доме, поэтому я предпочту отдохнуть от школы в гостях, – Северус нарочито дружелюбно улыбался. – Минерва, если ты желаешь мне что-либо сказать, то говори. Тебе абсолютно не обязательно знать, где я буду летом. Я же не интересуюсь твоей личной жизнью? – Ты ведь слышал, что мистер Поттер отказался отправляться к своим родственникам на лето? – МакГонагалл поджала губы. – Минерва, Поттер и в прошлом году у них не жил. Так почему он этим летом должен туда ехать? – такое заявление МакГонагалл вызвало у Снейпа искреннее удивление. – В прошлом году были особые обстоятельства. Погиб его крестный, и Альбус не хотел мальчика заставлять… – Что? – Северус глянул на портрет, где бывший директор очень усердно старался отвернуться в сторону, насколько ему это позволяло его нарисованное лицо. – Тебя ввели в заблуждение. Это Поттер отказался уходить из своего дома. И что дальше? – Мистер Поттер не может оставаться летом без присмотра, – чопорно произнесла МакГонагалл. – А то что случится? Он обидит соседскую кошку или, не дай Мерлин, разыщет в своей библиотеке неподобающий журнал? – Снейп с удовольствием наблюдал пятна румянца, выступившие на лице коллеги. – Хватит предисловий и хождений вокруг да около. На что ты намекаешь? – Мистера Поттера необходимо контролировать, чтобы он не забывал, какая миссия ему предстоит, – наконец-то сподобилась выдавить из себя Минерва. – И в чем же заключается его миссия? – не облегчал ей дела Северус, голос которого похолодел и стал колючим. – Он обязан спасти магический мир! – возмущенно выпалила МакГонагалл. – Всего-то? Пойти и спасти мир? Не знал, что у нас в Хогвартсе учатся такие способные студенты, для которых спасение мира не сложнее написания эссе по истории магии, – сарказм и злость явно звучали в тоне Снейпа. – Но он обязан! Пророчество… – Кому и чем обязан? – Северус! Ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю! – вскинулась Минерва. – Не понимаю. Я не понимаю, какое отношение ко всему твоему лепету имею я? Почему летний отдых своего студента ты обсуждаешь со мной? Как связано место моего пребывания в отпуске со спасением мира мистером Поттером? – Альбус сказал, что прошлое лето Поттер провел в твоем обществе. – Допустим, – Снейп опять стрельнул глазами на картину с Дамблдором. – Этим летом ты снова будешь жить с ним? – С какой стати ты сделала такой вывод? Минерва, мне надоело вытягивать из тебя клещами причину всего этого разговора. Прости, у меня есть чем заняться, – Северус поднялся с кресла, показывая, что он уходит. – Но Альбус сказал… – Что сказал Альбус? – Снейп, резко наклонившись, навис над столом, опершись на него руками, приближая свое лицо к МакГонагалл и впиваясь в нее взглядом. – Что вы с Поттером подружились. Северус, твой долг – присмотреть за ним. Нужно проследить, чтобы он помнил о пророчестве. Вся надежда на Поттера, – Минерва старалась по мере сил увеличить расстояние между ними, отодвигаясь в кресле. – Вот твердишь, как попугай – Поттер должен, Поттер обязан. Что именно он должен сделать? И какова моя роль во всем этом? Твои конкретные мысли на этот счет? – Поттер должен победить Тома Риддла. – В бою? Это невозможно! И останется невозможным еще лет пятьдесят, которые понадобятся Поттеру для получения опыта боевого мага, – Снейп начинал уставать от пустопорожних разговоров. – Альбус утверждал, что мистер Поттер должен пожертвовать собой для блага магического мира, – МакГонагалл смотрела испуганно. Было видно – Минерва очень не хотела этого говорить, и ей самой совсем не нравилось то, что сорвалось с ее языка. – Понятно, – голосом Снейпа, казалось, можно было резать сыр – ломтики вышли бы исключительно тонкими под его острой кромкой. – А он объяснил тебе – почему? – Нет. Он отказался, но заверил, что ты знаешь, – вот сейчас МакГонагалл стала похожа скорее на расстроенную бабушку, чем на ту воинственную даму, которой была всего пять минут назад. – Минерва, запомни: я скажу это тебе только один раз, – тихо, но с угрозой произнес Северус. – Я никому не позволю навредить Гарри. Если потребуется, я увезу его из страны. Мы с ним ищем способ уничтожить Темного Лорда. Но, не приведи Мерлин, если кто-то попытается заговорить в моем присутствии о том, что Гарри кому-то и что-то должен. Я за свои действия в таком случае не отвечаю. И да, я проведу лето с Гарри. Не трогайте его. Он под моей защитой. Снейп несколько мгновений подождал, пока МакГонагалл оправится от шока, вызванного его словами, и, резко крутанувшись на каблуках, развернулся и спешно покинул кабинет, сдерживаясь от грубых реплик и брани в адрес небезызвестной личности, молчаливо и сладко улыбавшейся с портрета.