Полароиды

Когда Мэрит уехала, у Джерд разрушился мир. Почва ушла из-под ног в ту же секунду, в какую она сообщила об этом, а кислород превратился в воду, перекрыв дыхательные пути. Мэрит сказала это бесстрастно, немногословно и коротко. Она сказала это так, будто невероятно устала от Джерд и вдруг фантастически влюбилась в Австралию, героически разделившей бы их навсегда. Десять тысяч миль. Это все равно что улететь на тот свет. Она оставила ее одну. Морем вне океана. Джерд лежала в постели вторую неделю и безжизненно реагировала на пятна вокруг, ха, такие они странные были, на людей очень смахивали; они то исчезали, то появлялись, а какие-то даже пытались ее потрогать. Забавно, да? Она смеялась, не проронив ни слезинки, и бесконечно вспоминала женщину, которая оставила ее. Мир Джерд разлетелся на пиксели. Ее тело болело, и ноги отказывались идти. Она знала, что ей нужно было куда-то идти. Но зачем? Куда? Разве теперь это все - все эти крошечные, размытые, непонятные пятна, - неужто они важны? Джерд спала больше, чем положено. Она закрывала глаза и смотрела на Мэрит, а потом открывала их и видела нечеткие силуэты на белом фоне. Наверное, Джерд сходила с ума, или уже сошла. Она существовала вне времени и пространства, потому что прошлое - это то, чего нет. Джерд будто бы дышала водой, когда в очередной раз оказывалась там. В тот день, вечером. Поздней осенью. Мэрит приехала к ней, чтобы поговорить, и даже не обняла в ответ. Она аккуратно присела на стул на кухне, а Джерд, касаясь пола голыми коленями, рухнула прямо перед ней. Тогда за окном безудержно лил дождь, и, может быть, поэтому у нее все еще не получилось выдавить из себя ни одной истерики, сжимающей ее в своем кулаке, как беспомощную, обессиленную мышку, или, может, просто погасший огонек. Его должен был кто-то зажечь, но никто не мог с этим справиться - и даже сама Джерд не могла. Тот дождь за окном, та вода, громко стучащая в окна. Она отождествляла себя с явлением природы, распадающимся на тысячи и тысячи капель, а может, даже и становилась им; время, которого не существует, убивало ее. Она помнила, что всю ту ночь так и простояла на коленях у входной двери. Когда Мэрит сказала ей те слова, Джерд сначала не поверила. Она переспросила несколько раз, прежде чем поняла, что никто и не пытался шутить, а потом в панике бросилась к ней. Она стояла на коленях и, дрожа, умоляла Мэрит не уходить. Просила сказать, что это неправда. Ошибка. Розыгрыш. Джерд едва дышала и смахивала слезы с ресниц. Она хватала ее за руки, ноги; отчаянно пыталась заглянуть ей в лицо - такое родное и любимое, прекрасное, веснушчатое лицо, - чтобы разглядеть там хотя бы крошечный намек на то, что Мэрит не все равно. Что Мэрит переступила через нее, Джерд, не просто так. Не потому что "они" закончились. Не потому что Джерд ничего больше не значит для женщины, которая для Джерд больше, чем мир, и больше, чем просто любовь. Она отчаянно, отчаянно старалась увидеть в ней безусловную взаимность, существовавшую столько лет, и ту самую нежность, от которой сердце стучало, как сумасшедшее. Раскаяние или желание остаться. Но Джерд не удалось. У нее ничего не вышло. Знаете, почему? Потому что она пустое место. Мэрит уехала и забрала с собой океан. Джерд больше некуда было впадать, так что ее море переполнилось, и она утонула.