Полароиды

- Мам, - тихо выговорила Беверли. Она робко подергала Марион за руку, которой она крепко сжимала маленькую ручку четырёхлетней дочери, - а где папа? Ну что ж, именно с этого вопроса и началась ее совершенно новая жизнь в Карстоне — городке, в котором никто не знал ее и она тоже не знала никого. Нельзя сказать, что Марион была к этому вопросу не готова, но она все же где-то глубоко в душе надеялась, что Бев забудет все, как страшный сон, как только ее ножка ступит на кроткую провинциальную землю. В отношении своей памяти она лелеяла точно такие же надежды. Когда они рассыпались, ее здравый смысл прискорбно покачал головой, напоминая о том, что Марион уже двадцать девять, а ума особенно не прибавилось. Хотя если бы прибавилось, ей, наверное, было бы еще сложнее. Марион поглядела на дочь и нахмурила брови. Кто знает, как было бы. - Он… Бев, давай мы потом об этом поговорим. Окей? - Он приедет? - Нет, - выдохнула Марион и присела возле дочери, пока риелторка пыталась открыть заевший замок старого дома. Черт подери, она думала, что легко будет все объяснить ей, но это оказалось куда сложнее. Нельзя вот так просто взять и вывалить на ребенка шокирующую информацию о человеке, которого она считает своим отцом. Нельзя. Марион умрет от чувства вины, если эта ситуация наложит отпечаток на жизнь Бев. - Слушай, - она как можно оптимистичнее потрепала дочь по светлым волосам, - хочешь, купим тебе целую пачку конфет, и я разрешу тебе их все съесть? Бев просияла. - Правда? - Да, - кивнула Марион. - Только сначала мы посмотрим дом, в котором будем жить, а потом можно и в магазин. - Ближайший магазин, где можно купить шоколадные конфеты, находится в трех милях отсюда, - вдруг виновато поджала губы риелторка. Ее звали мисс Свон, она носила серый клетчатый костюм и малиновое каре. - Но если вы купите этот дом, я могу подбросить вас с дочкой туда и обратно. А на случай, если не купите, миссис Кармайкл из седьмого дома с конца делает очень вкусные сладости и продает их за символическую цену всем желающим. У нее на окне так и написано. - Ясно, мисс Свон, - выдавила улыбку Марион. - Мы что-нибудь сообразим. - Конечно! Прошу, входите. Мисс Свон залетела в дом первой, как и положено всем птичкам, страстно желающим продать чужую недвижимость, особенно, если это поможет приобрести свою. Она энергично закружилась по просторной зеленой кухне, отодвигая шторы, нахваливая дряхлую мебель. Марион оглянулась. Ну а что, не так уж и паршиво. Первый этаж вселял уверенность, что за сумму, на которую она могла расчитывать, можно было выкупить что-то посимпатичнее собачьей конуры. Дверь в доме была довольно хлипкой — ее нужно заменить в первую очередь, хоть мисс Свон и потратила целых пять минут, чтобы убедить ее в обратном. Полы не скрипят — из прочного дерева, на стенах поклеены сносные белые обои. Кухня сойдет, даже и мебель особо менять не надо, только разве что холодильник новый не помешает — этот выглядит совсем ненадежно, будто вот-вот сдохнет, да и большой он для них двоих. Бев тут же окупировала горчичный диван из зала, находящегося слева от кухни, потому что больше в зале ничего и не было. Окно с видом на соседний дом, полуголая соседка помахала ей «привет». Мило. Второй этаж нуждался в ремонте куда больше. Они посмотрели первую спальню с ванной комнатой, вторую, третью и кабинет. Здесь есть кабинет! Заприметив в нем массивный деревянный стол, Марион мгновенно воспряла духом. Ей понравилось, что в одной из ванных комнат нашлось окно. В одной из спален располагалась огромная кровать. - Это отличная крепкая кровать, мэм, ручная работа! Хозяева оставили ее, потому что она не разбирается и не пролезла в дверь целиком. Знали бы вы, как они сокрушались по этому поводу, а мистер Кобински и вовсе матом ругался, - активно закивала головой Свон. Она не стала говорить, что чертов Кобински ругался матом вовсе не из-за того, что кровать им придется оставить здесь, а потому, что его жена назвала его «бездарным удодом, который сколотил какого-то монстра, и слава Богу, что они не потащат ее в новый дом». Марион проверила трубы и сантехнику — было видно, что их сменили недавно. Этот критерий был одним из самых важных в требованиях к жилищу, потому что когда-то в ее семье прорвало трубу, а поскольку ремонт стоил целое состояние, мама с папой целую неделю кормили Марион сухими завтраками. Сухие завтраки три раза в день, ну и как вам такое? Своей Бев она этого не желала. Возможностями они располагали сейчас примерно такими же, как и семья Марион, если не хуже.У родителей тогда хотя бы была стабильная работа. У нее она тоже будет, конечно, но на это должно уйти какое-то время… Ее сбережений должно хватить на месяц, чтобы покупать еду, на ремонт и дом был отдельный бюджет — тоже не особо размашистый. Но ничего, Марион не жаловалась. Она просто не имела права жаловаться. - Так что, мисс Бофорт? - запыхавшись и уперев руки в бока, спросила мисс Свон. Марион только сейчас заметила, какая ее риелторка молоденькая. Наверняка она сейчас проходит практику в местной компании или типа того; наверняка ее похвалят, если сделка все-таки состоится. И она состоится. Первый дом, который они посмотрели здесь, но мотаться по остальным сил совсем не осталось. Он нормальный. Они с Бев не собираются жить здесь всю жизнь, о нет. Как только Марион встанет на ноги, подкопит денег, найдет работу в ЛА, сможет позволить себе взять рассрочку, купит машину… О, все это казалось таким далеким. Все это уже у нее было. Но, впрочем, кого она обманывает? Не у нее. Она позорно зависела от Уилсона, затем от Мангелса, и пусть все эти годы она работала, ее успех не считался успехом как таковым. За ее спиной вечно кто-то стоял, хотя по сути Марион никогда в этом не нуждалась. Она… Она совершила слишком много ошибок. Пришло время их исправлять. - Я беру его, - скрестив пальцы, сказала она. Бев обнимала ее ногу, лежа на горчичном диване, и непонимающе хлопала ресницами. - Ой! Отлично! Это же отлично! - Свон радостно подпрыгнула, и ее малиновые волосы забавно налипли на тощее, вспотевшее лицо. Она достала из своей сумки бумаги и подсказала Марион, где надо расписаться. Она расписалась. - Так, хорошо, нужно будет, правда, наладить еще парочку моментов, но в целом все уже решено. Я поздравляю вас с покупкой, я так рада! - Спасибо, - слабо улыбнулась Марион, поглаживая дочь по голове. Бев тоже устала. - Помнится, вы обещали подвезти нас к ближайшему магазину. Она хотела оттянуть момент знакомства с новыми соседями как можно на дольше. Познакомиться с миссис Кармайкл с надписью о сладостях на окне Марион, конечно, придется, но пусть это случится не сегодня. Мисс Свон выполнила свое обещание, и Бев теперь объедалась конфетами, а Марион чувствовала себя никудышней матерью. Здесь хотя бы дантист-то найдется? Уснули они рано. Душ помог им расслабиться, а не взбодриться, что перед сном Марион обрадовало не меньше, чем то, что Бев, наконец, оставила конфеты в покое. Утром она снова спрашивала об отце.

***

Через два дня "отец" явился в Карстоне. Это было утро субботы, и разбуженная Марион ощущала себя разбитой. Видеть его смазливую рожу не хотелось. И не только потому, что эта рожа - его, а потому что это их новая жизнь, новая страница, и она принадлежит исключительно Марион и Бев, а Джеффер Мангелс там как третья нога. Она раздражённо выдохнула, запахнув лёгкий фиолетовый халат, и открыла ему. В глазах тут же зарябил - как всегда - белый костюм, будто он на свадьбу собрался, и недельная - не меньше - щетина. За все почти пять лет совместной жизни Марион ни разу не видела его небритым. Джеффер шагнул к ней, его темные глаза блестели одержимостью. - Где Бев? Где она? - возбужденно, едва разборчиво затараторил он. Надо же, чтоб он ещё в суде так живо болтал. - Я хочу ее увидеть. - Ты что, совсем идиот, Мангелс, - зашипела на него Марион и вытолкала за дверь. Она нервно оглянулась на окно, а затем снова обратила свирепый взгляд на Мангелса. - Ты ей никто. Ты ноль. Ты ничего не значишь. Ты не указан в ее свидетельстве о рождении, ты не отец ей биологически, так какого черта тебе нужно, а? Если ты так хочешь нянчить детей, найди себе какую-нибудь прилежную Мэри и рожайте сколько влезет, с каких пор это проблема? - Она спрашивала обо мне? Спрашивала, да, поэтому ты так реагируешь? - Вали отсюда, - зарычала Марион и повернулась к двери, сжала дверную ручку. - Не смей возвращаться, не смей портить нам жизнь, ты понял? Она не стала дожидаться ответа и просто захлопнула дверь перед его носом. Он немного подождал и стал яростно лупить по ней кулаками. Марион не могла игнорировать - Бев услышит и проснется, и снова открыла ее, на этот раз не снимая цепочку. - Марион, - он вдруг принял чертовски жалкий вид, - я прошу тебя, я прошу, вернитесь ко мне, возвращайтесь обратно, Бев и ты. Я обещаю, все изменится, я дам тебе место в компании, хочешь - вообще лезть не буду в твою карьеру, но прошу тебя, вернитесь ко мне, верни мне Бев, - он нервно сглотнул, с мольбой уставившись на нее. Забавно. Глаза Мангелса были такими красными, словно он прорыдал всю дорогу до Карстона. Перегара слышно не было, значит, не пил. - А на колени встанешь? - совершенно серьезно поинтересовалась Марион. Он рухнул вниз без колебаний. Она насмешливо хмыкнула. Даже брюки не побоялся испачкать - герой! - Видишь, как получается, - промурлыкала Марион. - Вчера на коленях я, сегодня ты. Все меняется, Джеффер. Прими это и больше никогда здесь не появляйся. Марион закрыла дверь. На этот раз - окончательно. Если подумать, то вообще-то Мангелсу снести эту хлипенькую дверь - раз ногой двинуть (а в этом-то он ма-астер), но вряд ли он решится на это. Только и умеет, что пыль в глаза пускать. Мангелс не успокоился. Марион спокойно присела на стул за столом и достала мобильник. Его кулаки яростно дубасили несчастную ДСП-старушку. Он кричал не слишком громко, чтобы не разбудить соседей, но достаточно, чтобы Марион отчетливо слышала каждое слово: - Чертова сука! Идиотка! Ты что, думаешь, что можешь контролировать меня? Можешь указывать, что мне делать? Да я... В ответ Марион отправила ему смс. Мангелс любил свой телефон и всегда любовно носил при себе, в кармане пиджака: вот и сейчас он коротко звякнул. На фото он стоял на коленях с лицом маленького плаксивого мальчика, а подпись красноречиво уведомляла: "Да, по-моему, могу. Ведь иначе этот снимок отправится твоему отцу, и ты станешь первым человеком, который сдох от стыда." Отец Мангелса не жаловал его, а тот был просто ссыкливым сыночкой под папиной штаниной. Если бы папаша был хоть на грамм лучше Джеффера как человек, Марион бы не задумываясь обратилась к нему с просьбой оградить ее с дочерью от этого недоразумения. Но он был ничем не лучше. Она навострила ушки. Незадолго после сообщения машина, стоящая у ее дома, уехала, и она победно расхохоталась, захлопала в ладоши, как первоклассница. Нет, ей ничуть не жаль. Бев не заслуживает такого отца, а Марион - жизни с ним.

***

Детского сада в Карстоне, конечно, не обнаружилось. Ближайший располагался в десяти милях от их дома, за чертой города, что для человека, пользующегося собственными ногами, можно было смело назвать той ещё проблемой. Здесь вообще многое можно было так назвать, как выяснилось спустя две недели их с Бев новой жизни. Марион не прекращала удивляться, как это так получилось, что в такой дыре для нее нашлась работа. Небольшой филиал одной из самых известных лос-анджелеских фирм "Ганди и Сэнди", который Марион для удобства сокращала как "ГиС", пустил корни в Карстоне относительно давно, году этак в 2130 (тогда ей было только пять) и с тех пор постоянно нуждался в юристах. Адвокаты здесь, даже учитывая, что "ГиС" обслуживал все четыре близлежащих городка, требовались редко, а вот нотариусы и просто консультанты были на вес золота. Дома вечно продавались и покупались, оптимистично настроенные люди пытались вести или уже вели небольшой бизнес (в основном это была торговля; лучше бы детские сады открыли), иногда разводились, иногда женились и все в таком роде. Марион приняли быстро, охотно, тут же радостно вручили аванс и завалили целой кипой документов. С девяти до двух она принимала людей, с двух до пяти занималась оформлением бумаг, а дома усиленно зубрила калифорнийские законы, касающиеся всех видов деятельности. На работе никого не интересовало, какую направленность она изучала в адвокатской школе, здесь все занимались всем и сразу. Харриет, ее босс, тоже занималась всем и сразу и паралельно ещё успевала раздавать советы сотрудникам. Марион в ее советах не нуждалась и никогда их не спрашивала, за что Харриет однажды даже обняла ее, утирая скупые слезы. Они с ней часто делали перерыв на обед прямо в её кабинете, и во время обеда Харриет категорически отказывалась обсуждать юриспруденцию. Марион она нравилась; с боссом ей повезло, хоть и выглядела Харриет очень и очень уставшей. Она отвозила Марион домой после работы две последние недели и по дороге подтанцовывала за рулём под громкую музыку в салоне. Особенно ярко Харриет делала это в пятницу. Остальные сотрудники - две юные девочки, заканчивающие в этом году местный институт, одна меланхоличная пятидесятилетняя женщина и двое рассеянных мужчин средних лет - близнецы - общались с Марион нейтрально. Конкуренции она не чувствовала. Студентки даже иногда вызывались понянчить Бев. Первые три дня Беверли моталась на работу вместе с ней. Она досыпала у Марион на плече всю дорогу в душном автобусе, а потом совершенно по-ангельски вела себя в офисе. Обычно она была не такой паинькой, о нет, но, видимо, переезд подействовал на нее благоприятно. Активировал, так сказать, тормоза. И недавно эти тормоза стали ходить в импровизированный садик на веранде у миссис Сипли. Марион не особенно это нравилось, но туда уже ходили почти все дети Карстона и ничего с ними до сих пор не случилось. Миссис Сипли была довольно милой женщиной, одинокой и любящей детей, овдовевшей десять лет назад. Если забыть о предыдущем садике в Уилшире, ЛА, где с детьми учили язык жестов, плавали в бассейне и кормили как английскую королеву на праздники, то миссис Сипли со своей огородной клубникой и старыми книжечками сошла бы за "вполне ничего". Этакая заботливая бабушка для одиннадцати внуков. Да и главное, что Бев там нравится. Со своей родной бабушкой она ведь все ещё незнакома. - Торможу у дома Сипли, юху-у-у! - перекрикивая музыку в салоне, сказала Харриет сама себе. Марион не видела смысла отвечать, поэтому просто улыбнулась. Эта женщина какое-то невероятное чудо. Кажется, у нее в жилах течет не кровь - радуга, иначе как бы она справлялась с такой большой нагрузкой на работе и воспитанием двух дочек-двойняшек? Марион не представляла. Она-то с одной Беверли иногда так смертельно уставала, что когда она засыпала, Марион ещё долго глядела в потолок и думала, на каком свете находится. А тут - двое. И мать. - Готово. Я не верю, впереди целых два выходных! Лягу и буду лежать и не встану ни за что, - громкогласно заявила Харриет, растянувшись на водительском сидении. Ее короткие светлые волосы едва касались худых плеч, обнаженных целомудренной безрукавкой. - Ты так говорила и в прошлую пятницу тоже, а в понедельник выяснилось, что ты всполола грядки, переклеила обои в спальне и купила девочкам батут, - напомнила ей Марион с доброй усмешкой. - Ты какая-то волшебная женщина. Харриет засмеялась. - Все женщины волшебные, не все об этом знают. - Наверное, - задумчиво ответила Марион. Она в очередной раз поблагодарила Харриет за то, что ей не приходится тащиться домой на автобусе, и вышла из машины прямо к дому миссис Сипли. Он стоял на деревянном возвышении, а сам был покрашен в цвет девственных лепестков, как говорится, в розовый. Цветов, в отличие от многих других домов в Карстоне, у миссис Сипли не наблюдалось: только клубника, пара качелей и четыре пластмассовых столика на траве, чтобы дети могли рисовать на свежем воздухе. Марион подошла к крыльцу, не поднимаясь, и приветливо махнула полной женщине в голубом сарафане. Она тут же спустилась, улыбаясь, поправляя пучок седых волос. Марион пригляделась - детей уже почти не было, только штук пять рисующих за белой кружевной лестницей. Интересно, что сегодня нарисует Бев? В прошлый раз она притащила домой изображение мадагаскарской руконожки страшнее некуда и заставила Марион повесить это на холодильник. Миссис Сипли в прошлом биолог. - Здравствуйте! - улыбнулась ей миссис Сипли. - А Бев уже забрали. Марион побледнела. - Что вы такое говорите? Не шутите так больше, пожалуйста, - нервно сказала Марион. Ей отчаянно хотелось верить, что это все просто глупая шутка. Опустившееся сердце намекало, что шутками тут и не пахло. Марион пыталась его игнорировать и тревожно искала глазами Беверли. - Где она? Где моя дочь? Миссис Сипли! - Да не беспокойтесь вы так! - беспечно махнула рукой она. - Ее папа забрал. Бев так обрадовалась, что сразу побежала к нему, так что у меня не возникло никаких сомнений. - Папа?.. - с недоумением переспросила Марион. Мангелс. Ей сдавило лёгкие. Она часто задышала, пытаясь избавиться от накатившего на нее жара. Документы в ее руках превратились в импровизированный веер. Нет, нет, нет. Это какая-то чушь. Нет, не чушь. Он мог. Он действительно мог. Марион тут же обернулась в сторону своего дома. Он стоял в трёх домах от миссис Сипли. Если машина этого пустоголового сукина сына ещё там... Она там. Слава Богу. Марион сломя голову понеслась туда. Документы разлетелись за ней как праздничное конфетти. - Марион! Марион, что случилось! - обеспокоенно прокричала Харриет, опустив стекло, но Марион ее не услышала. Она добежала до дома и распахнула незапертую дверь с грохотом, больше проходившим на гром. Марион влетела в кухню и обнаружила их в гостиной. Взгляд тут же отыскал Бев: она сидела на полу и смеялась, играя с каким-то цветным кубом. Она в порядке. Она здесь. Марион видела дочь прямо перед собой, своими собственными глазами и должна была успокоиться, должна была успокоить бешеный стук в груди, но как только она услышала знакомый голос - гадкий и осточертевший - Марион не смогла сдержаться и толкнула Мангелса, мысленно испепелив. Он не был переростком, может, всего лишь на несколько дюймов выше ее ста семидесяти, но силой обладал нехилой. Марион помнила эту силу - она ложилась на ее тело лиловыми отметинами, если он напивался после очередного проигранного дела, или просто был не в настроении. Беверли никогда этого не видела. Он не размахивал кулаками слишком часто, чтоб ей не стало невыносимо слишком скоро, и несильно, так, для удовольствия. Дозированное насилие - лучшая профилактика разводов! - Ну ты совсем уже охренел! - закричала на него Марион. Он выставил ладони в примирительном жесте, как обблеванный миротворец. Ее сердце колотилось как сумасшедшее, злость заливала глаза. - Кем ты себя возомнил, а? Кто ты, нахрен, такой, что заявляешься в мой дом, забираешь мою дочь, лезешь в мою жизнь? Ты не понял меня две недели назад? Не понял, что я сказала? - Мамочка... - несмело начала Беверли. - Сядь и помолчи, Бев! - Марион бросила на дочь гневный взгляд, а затем прошлась к двери и открыла ее. - Пошел вон, Мангелс. Катись к черту отсюда. - Марион, - спокойно сказал Мангелс и подошёл к ней, чуть приобнял за плечи. - Давай решим все тихо. Я заявляюсь, как ты выразилась, в твою жизнь, потому что если бы не я, твоей жизни как таковой бы уже давно не существовало. - А если бы не я, не существовало бы твоей гребаной бутафорской карьеры, сукин выродок, - прошипела Марион и рывком скинула его лапищу со своего плеча. - Ну-ка пойдем поговорим, - зашипел он и грубо вытащил ее на улицу, вцепившись ей в локоть. Этот урод, это быдло, эта срань смеет заявляться в сад за ее дочерью, игнорировать ее решения, лезть в ее жизнь! Да чтоб он сдох! Марион оттолкнула его и свирепо уставилась на его волчью морду. - Мне. Не о чем. С тобой. Говорить. - Я предлагаю не травмировать Бев. Она думает, что я ее отец, и пусть думает так и дальше. Я люблю ее и хочу с ней видеться, если ты любишь ее, то позволишь это, потому что она тоже в этом нуждается. - Нет. - Я же нормально прошу тебя, ну, - нарочито ласково выдал Мангелс и положил руки на ее плечи. Она раздраженно прикрыла глаза. Никогда больше, ни при каких обстоятельствах Марион не желала, чтобы он прикасался к ней. Никогда. Ни за что. Она знала этот тон. Мангелс на пределе. Пусть так. Марион сжала челюсти. - Вон. Убирайся вон. - А если нет, то что? - Я сделаю все, чтобы тебя посадили за преследование, я напишу заявление, затребую тест ДНК, подниму архивы из больницы, в которой мне лечили сломанные ребра, найду свидетелей, которые подтвердят, что я жила с тобой почти пять лет, я уничтожу тебя, ты, грязная, вонючая, мерзкая свинья... Кулак Мангелса впечатался ей в щеку. Она не удержалась на ногах - каблуки подвели - и рухнула на землю. Боли она не почувствовала, но она уже хорошо знала, что это пока, до поры. Скоро ее щека превратится в дерьмо. Но грудная клетка почему-то задрожала от нервного смеха, рвущегося наружу. Марион ненавидела это ничтожество, мечтала его убить, превратить в ковер для ног! Адреналин разогнался по ее телу вместе с кровью, и полубезумная улыбка заиграла на губах. А затем превратилась в ком. - Мамочка! - со слезами выбежала из дома Бев, и Марион отвернула от нее щеку, попыталась встать, но Беверли бросилась ей на шею и крепко обняла. Марион обняла в ответ. Встать, конечно, не получилось. Боже. Она все видела. - Бев... - расстерянно произнес Мангелс. - Нет! Уходи! Ты плохой! Я тебя больше не люблю! Уходи! - вдруг яростно закричала Беверли, храбро закрыв собой Марион. Она толкнула ошарашенного Мангелса изо всех своих сил, он чуть отошёл назад. Марион опешила. Бев сжала маленькие кулачки и, видимо, смотрела прямо на этого идиота. Марион видела только ее затылок, такой же кудрявый, как у нее самой. Соленый ком сдавил горло ещё сильнее. - Бев, я не... - Уходи! Уходи, я сказала! - для пущего эффекта она топнула ногой. - Я думала, ты хороший, а ты сделал маме больно! - Я не хотел, просто... - Я видела, ты это специально сделал. Я не буду с тобой говорить. Я буду с мамой. Уезжай, - она как-то слишком по-взрослому тыкнула пальцем в его машину, - и не приходи! - Бев, - тихо позвала ее Марион и коснулась ее руки, - я думаю, он понял. Иди ко мне, все хорошо. - Мамочка, - она снова вцепилась ей в шею, а потом взяла ее лицо в маленькие ладошки. - Тебе больно? - Ничего страшного, - вымученно улыбнулась ей Марион и погладила дочь по голове. - Все хорошо. Он все понял и сейчас уедет. Беверли укоризненно посмотрела на него. - Я тебя не люблю. О, удар ниже пояса. Марион мрачно улыбнулась, наблюдая за тем, как он подстреленным зверьком пятится к машине. Марион поднялась и взяла Беверли на руки. Бев обхватила ее шею и затихла. Господи. Ей пришлось видеть то, что она не должна была увидеть никогда на свете. Ее маленькая храбрая девочка. Марион радовало только одно: Мангелс точно больше не явится. Она стала успокаивающе гладить дочь по голове. - О, черт, хренова машина, Марион, я пыталась ее завести, но она... - Харриет подняла взгляд от своей запачканной в чем-то белом юбки. - О Боже, Марион, что случилось, что это такое? - она увидела кровопотек на щеке. Он уже начал саднить, и она поморщилась, отвела голову. - Это он? Это этот урод? Я вызываю полицию! - Нет, Харриет, не надо, - Марион опустила ее руку, решительно схватившую телефон. Харриет недоуменно нахмурилась, требуя объяснений. - Он сейчас уедет и больше здесь не появится. Это все, что мне нужно. - Ты уверена? - Да. - Ладно, - с опаской ответила она и мягко коснулась ее плеча. - Зайдём, у меня есть мазь, она отлично снимает отек. Они зашли в дом. Марион могла нащупать вакуум у себя в голове. Она оставила Харриет на кухне заваривать чай, а сама тем временем разобралась с дочерью. Около получаса заняли все водные процедуры перед сном, а потом Бев сказала, что любит ее и попросила почитать ей сказку. Ни слова о Мангелсе. Ни слова о "папе". Марион поцеловала ее в лоб, прежде чем выключить свет и спуститься вниз. Тело налилось свинцом. Такой себе денёк выдался. Но если его нужно было пережить для того, чтобы этот сукин выродок больше здесь не являлся, то оно того стоило. - Это твой бывший муж? - тут же спросила Харриет и поставила на стол чашки с зелёным чаем. Лучше бы там была водка. - Не муж, никакой официальщины, - пожала плечами Марион и поставила на стол плетёную корзинку с печеньем. Мечтать о водке - это, наверное, совсем уже клиника? Марион не стала задавать этот вопрос вслух. В конце концов, чем плох чай с печеньем? Ничем, это же прямо как в первом классе. - Но он отец Бев, как я понимаю. - Нет... - она выдохнула и присела на стул через один от сосредоточенной Харриет. Она всегда сосредоточена, не то что Марион. Просто местная дурочка. - Это сложно и долго объяснять. - Я никуда не спешу. - Ну как же. Пятница, все такое... - Вот именно, пятница. Знаешь, сколько лет я уже вот так вот не сидела и не болтала с подругой, не думая о том, что мне нужно перепроверить документы и посадить помидоры? Лучше тебе не знать сколько, я старая и дряхлая. - Да? Так с виду и не скажешь, что тебе за девяносто, так, лет восемьдесят. Навскидку. - Эй, - она шутливо пнула ей локтем, - ладно, мне тридцать четыре. И знаешь сколько времени я не бездельничала вот так? С тех пор, как закончила университет. Даже раньше... Кажется, да. Я училась в Лос-Анджелесе и не собиралась возвращаться сюда жить, о нет. Я планировала освоиться там, найти работу, построить карьеру и приезжать только на праздники. У меня было много друзей, сейчас они все растворились в годах и расстоянии. Хотя нет, вру. Парочка все же осталась. Мы с ними чертовски редко видимся. - Почему ты вернулась? - спросила Марион, хотя догадывалась: несчастная любовь, внезапная беременность, отказ от аборта в пользу моральности. Марион не поддерживала такой взгляд на аборты и сама бы тоже сделала его когда-то, но опомнилась, когда было уже, мягко говоря, поздновато рыпаться. Она даже планировала родить и отказаться. Какие перспективы ее ждали в случае, если оставить ребенка? Вернуться в дом отчий и загубить свою жизнь? Она всю жизнь мечтала вырваться оттуда, и эта беременность была ее страшным сном в реальности. Но когда она увидела свою дочь, там, в роддоме, когда посмотрела на нее, то вдруг поняла, что ее зовут Беверли. Она не смогла её отдать. Это решение было скорее импульсивным, чем осознанным, ею двигали гормоны, но, конечно, сейчас Марион уже не могла представить, что Бев рядом нет. Такова мамская участь. Ответственность воспитывает любовь. - В общем, - Харриет задумчиво уставилась на свою чашку, и Марион готова была поклясться, что видела ее такой серьезной впервые, - мама позвонила мне, когда... Ну, в тот день, я помню, что как раз собиралась на свидание, парное, мы с ребятами договорились проветрить голову после экзаменов. Она сказала, что Стейси пропала. Она уехала несколько дней назад куда-то и не вернулась. Ты не знаешь, но это моя старшая сестра. Биологически она мама моих девочек. Марион опешила. - Подожди, но я думала, это твои дети. - Они мои, - тут же подтвердила Харриет. - Но родила их моя сестра. Она была не очень серьезной, я думаю, она сбежала с каким-то мужчиной, с которым встречалась в очередной раз. Дэни и Лис тогда было по году или около того. Может, месяцев одиннадцать. Они не помнят ее. Я приехала потому, что не могла оставить маму одну с ними, ей нужна была помощь. Девочкам мама. Поэтому я и здесь. - Ты отказалась от карьеры ради этого? - Нет, конечно, - засмеялась Харриет, улыбка снова вернулась на ее лицо. - Это самое приятное. Пять лет назад я купила дом в ЛА в Вествуде. В рассрочку, конечно, но я уже выплатила часть. Сейчас там идёт ремонт, скоро он будет закончен, примерно через месяца два, и тогда мы попрощаемся с Карстоном. Я заберу маму и девочек с собой. Ты не представляешь, Марион, - спокойно, но Марион видела, как её распирает от восторга и предвкушения, и ее это тоже радовало, - как я счастлива. Меня берут в главную контору "ГиС". Я смогу оплатить девочкам колледж, университет, смогу все что угодно, а самое главное - это свобода, которой можно дышать только в мегаполисе. Марион широко улыбнулась. Она знала это чувство. Большой город опьяняет своим безразличием. В ЛА ты идёшь по тротуару, проталкиваясь среди людей, чувствуешь ароматы свежей выпечки, духов, бензина, ещё десятки сотен других и тебе кажется, будто под твоими ногами бьётся большое сердце. Ты видишь дороги - и они открыты, только руку протяни. ЛА - это жизнь и утренний кофе, в этой самой спешке пролитый на твою юбку. Марион любила этот город, так много чувств он ей подарил, так много эмоций она в нем прожила. Хорошее, плохое - там все смешивается в одно. Нет никаких крайностей. Жизнь - всё, и всё - это жизнь, которую Марион любила и с ссадиной на щеке, и с пустой кредиткой в кармане, в Карстоне или в ЛА, с разбитым сердцем, большими мечтами, рисунком мадагаскарской руконожки на холодильнике. Если уж Марион так сильно любила свою жизнь, она не могла представить, как сильно Харриет любила свою. Марион была чертовски счастлива за нее, и ее сердце волнительно пропускало удар, так, словно от того, получится у Харриет или нет, зависело, получится ли в итоге у Марион. Ей нужна была передышка здесь, но ее настоящее все равно осталось в ЛА. Кусок ее души остался в мегаполисе и ждал ее там, чтобы однажды Марион вернулась и собрала свою душу в одно. - Это просто... Это потрясающе, Харриет, - сказала Марион и коснулась ее руки. - Я думаю, вы будете самыми счастливыми на свете, - сказала она Харриет и подумала о них с Бев. - Да, - мечтательно ответила Харриет. - Кстати, насчёт моей должности. Я собираюсь порекомендовать тебя. Ты не против? - О, - моргнула она. - Серьезно? Я же работаю всего три неполных недели. - Неважно, - махнула рукой она. - Главное, что работаешь ты хорошо. И я думаю, мы с тобой похожи, так что ты точно справишься. Когда ты вернёшься в Лос, я буду ждать вас с Бев в гости. Очень буду ждать. И ты все ещё не рассказала мне, что за урод ударил тебя. - Мангелс, - ее затошнило, - это просто Мангелс. Мы учились с ним в одном университете, особо не общались тогда, но когда я вляпалась в отношения, из которых не могла уйти... Он был очень влиятельным. Он бы разрушил мою карьеру. Ты не представляешь, что это для меня значит, - она понимала, что оправдывала свою дурость, по которой позволила себе влезть в то дерьмо, но ничего не могла поделать. Она неправильно расставляла приоритеты с тех пор, как рассталась с Мэрит. Это пошатнуло ее слишком сильно. В конце концов, Мэрит была первым человеком в ее жизни, которого Марион полюбила, и пока оставалась последним. Ни Уилсона, ни Мангелса она не любила - они оба замарали ее жизнь, оставили на ней пятна, и теперь от них невозможно избавиться. - У Мангелса тоже есть связи, у него отец вертится в политике, и он вытащил меня. Помог мне. Я была в ужасном состоянии моральном и физическом. Он много для меня сделал, это правда. Я была благодарна ему все почти пять лет, которые проторчала вместе с ним, и могу сказать, что эта благодарность превратила меня в овощ. Я стелилась к его ногам как ковер "вэлкам" и совершенно забыла, кто я, чего хочу, где нахожусь... А в один момент как будто очнулась. И вот теперь я здесь. - Ох, Марион, - нахмурилась Харриет. - Получается, Бев дочь влиятельного парня, а Мангелс просто привязался к ней? - Да, так и получается. - Он не знает о ней? - О боги, - от мысли, что Уилсон может что-то знать о Бев, у нее на секунду перехватило дыхание, - конечно, нет, не знает. Он хотел, чтобы я родила от него, но когда я уходила, не знал, что его мечты почти сбылись. Если бы он знал, я бы умерла. Беверли отличный объект для манипуляций. Мангелс ничего не может сделать, он не отец биологически, но... Прости, не хочу называть его имя. Я просто стараюсь не думать об этом, если честно, - пожала плечами Марион. - Хм, - она задумчиво отхлебнула чай из большой белой кружки. - А этот Мангелс, он не может... Ну, чисто из мести, знаешь, рассказать все ему. - Маловероятно. - Почему? - Потому что у него, во-первых, не так уж много мозгов, - кивнула Марион, - а во-вторых, вряд ли он причинит вред Беверли. Мангелс - урод, но Бев каким-то волшебным образом взяла его в оборот. Прижала за отцовский инстинкт. Когда она родилась, у меня была затяжная послеродовая депрессия, и мне куда проще было копаться в документах, чем подойти к ребенку, - вина тенью проскользнула в голосе. - Он сам с ней возился. Лежал с ней вместо меня, как мамочка, кожа к коже, четвертый триместр, все такое, разве что грудью не кормил. Я кормила, но мне это стоило огромных усилий, знаешь, я... Я смотрела на нее и понимала, что да, это моя дочь, я люблю ее, но в то же время я ощущала такую волну... Даже не знаю. Отвращения. Мне было мерзко смотреть на нее, на себя, на все. Господи, я не верю, что говорю это вслух. Давай ты как будто ничего не слышала. Харриет улыбнулась и поддерживающе коснулась ее руки. Марион пристыженно опустила взгляд. - Я не эксперт в послеродовой депрессии, но я понимаю, потому что это логично, - спокойно сказала Харриет, стараясь быть убедительной. Она все пыталась заглянуть ей в глаза. - Ты уж точно не виновата в этом. - Я знаю, но, понимаешь, это другое, - втупившись в деревянную поверхность стола, сказала Марион. В груди болезненно защемило. - Я смотрела на нее и думала, что, может быть, зря я не отказалась от нее, как планировала, а в следующую секунду я понимала, что это моя Бев и что я люблю ее, как просветление, понимала, что я стала матерью, но потом все снова возвращалось. Меня тошнило, когда я брала ее на руки. Я не хотела... Рожать. У меня не было выбора. Я хотела заниматься собой и карьерой, вылезти из полукоматозного состояния, взять себя в руки и просто жить. Но появилась Бев. Я занималась работой, тонула в работе, но не потому, что это доставляло мне удовольствие, просто это единственное место, где я могла спрятаться от мистера Х, от Мангелса, от своей зависимости от него, от Бев, даже... Даже от Мэрит, Боже, - она закрыла лицо ладонями и ей захотелось кричать. Ей и тогда этого хотелось: пустынного поля поблизости не нашлось. - Мне стыдно перед Бев за то, что я так... За то, что через жопу все. - Марион... - Нет, - она выдохнула и покачала головой. - Не говори ничего. Пожалуйста, не говори. - Я всего лишь хочу напомнить, что в мире нет ни одной идеальной матери, - настояла Харриет и одернула ее руку от лица, потянув за запястье. Она посмотрела ей прямо в глаза, так честно и откровенно, что Марион охватило отчаяние. - У тебя был сложный период, как иногда случается у каждого человека, и ты боролась с этим и победила. Понятно, что тебе тогда было не до Бев, ты тогда ещё даже не осознавала себя в новой роли, тебе нужно было решить собственные проблемы, разобраться со всем. Но ты не бросила ее. Она с тобой и она любит тебя больше всех на свете, я уверена, как и ты ее. Поверь, Марион, - она со слабой улыбкой покачала головой, и Марион поняла, что слушает каждое слово, - мы всегда в чем-то да виноваты перед своими детьми. - Да... - словно в подтверждение произнесла она и улыбнулась. Улыбка отдалась в щеке тупой болью, но Марион и глазом не повела. - Спасибо тебе. Мне, видимо, тоже давно нужно было с кем-то вот так поговорить. - Я обычно разговариваю так со своей мамой, - вздохнула Харриет, - но это все равно не совсем то. Знаешь, она потрясающая, но я её ребенок и я для нее лучшая даже когда откровенно косячу. Мне некому сказать, что я поступаю, как дура, хотя я часто так поступаю. У Марион вырвался смешок. Харриет явно преувеличивает. А может, это она видит в ней идеал, которого на самом деле нет? Тогда бы это означало, что и она сама... Не осилит это. Что, если и вправду не осилит? В мире много хорошего. Плохого в нем тоже дохрена. Марион была всего лишь крошечной точкой среди таких же других, сидящей за столом отдаленного от него мира. Единственное, что она могла - это двигаться. Они проболтали ещё около получаса о том о сем и тогда Харриет вернулась к тому, с чего они начали. Если после этого приятного вечера они станут подругами, хоть ненадолго, Марион будет чертовски счастлива. Она мечтала о непринужденности во взгляде на эту жизнь - и Харриет являлась сплошным ее олицетворением. - Знаешь, - неорывно глядя на нее, начала Харриет, - мне почему-то хочется сказать, что я горжусь тобой, хотя не имею к твоему лучшему решению в жизни никакого отношения. Я серьезно. - Скажи, - улыбнулась ей Марион, и Харриет эта улыбка показалась слишком очаровательной, чтобы не улыбнуться в ответ, чтобы отвести взгляд так просто. Она засмотрелась. - Я горжусь тобой! - Отлично! - в ее тоне ответила Марион. - А теперь намажь мне лицо своей целительной штукой. Клиенты подумают, что я уголовница, сбежавшая из тюрьмы. - Балда, - легонько стукнула ее ладонью по лбу Харриет и присела на стол перед ней с желтым тюбиком. Склонилась, чтобы видеть ее лицо, и убрала кудрявые волосы за ухо. - Сколько лет ты отсидела? Я никому не скажу, обещаю, - ехидно добавила она. Марион покачала головой. Когда Харриет стала накладывать мазь на ее раненую щеку, она не удержалась и зашипела. Жгло так, словно ее кислотой обрабатывают. Харриет тут же начала заботливо дуть на синяк. Там же, думается, просто синяк? Марион уточнила. - Ну, - кисло усмехнулась ей в ответ Харриет, - не совсем. Этот выродок постарался на славу. Посмотришь сама потом, ладно? - Марион снова зашипела. Иисусе, да что же там такое! Харриет встрепенулась и продолжила дуть. - Потерпи чуточку. Вот и всё. - Спасибо тебе, - сказала она и коснулась ее пальцев на своей щеке. Ей хотелось передать этой потрясающей женщине хотя бы каплю тепла в знак благодарности, но она не была уверена, что это получается... Она смотрела в светлые глаза напротив и думала, что сказать ещё. А потом они оказались так близко, что Марион растерялась. Их губы почти соприкоснулись. От Харриет пахло фруктовыми духами. В груди что-то протестующе оборвалось. - Нет, не нужно, - тихо вырвалось у нее, и она отвернула голову. Харриет тут же неловко выпрямилась и убрала руку. Марион подняла голову и неожиданно уловила в ней черты Мэрит. Их не существовало. Не здесь. Не на этом лице. Марион не нужна была такая связь. - Прости, я... - Нет, это ты меня прости, я просто... - с сожалением выдохнула Харриет. - Наверное, просто устала. - Все хорошо, - уверила ее Марион и тоже поднялась. Нет, Боже, только бы это не помешало им. Она, повинуясь бессознательному порыву, взяла Харриет за руки и посмотрела ей в глаза. В них читался вопрос и серая дымка. - Это ничего не меняет, правда? - Конечно, - искренне улыбнулась ей Харриет. - Я рада, что мы поболтали. Пусть заживает поскорее. Доброй ночи, Марион. - Доброй ночи... Харриет, - она выдавила это из себя только тогда, когда Харриет отошла на приличное расстояние от ее дома, к своей машине. Ее светлые волосы мелькали в фонарном свете до последнего. Она закрыла хлипенькую дверь. Сверчков было слышно даже в доме. Даже спустя час она все равно их слышала. Марион подошла к зеркалу в пафосной ванной. Там были объемные позолоченные головы львов на раме и потрескавшаяся темно-зеленая краска на окне, новая темно-зеленая плитка на стенах - прямо таки угасающая эпоха. Она усмехнулась своему отражению. Щека рассечена и опухла, спряталась под жёлтым кремом. Марион легонько прикоснулась к нему пальцами и оценила временные потери. Не так уж все и плохо. Щека заживёт, тело уже зажило, а вот заживёт ли ее душа и когда это случится, если вообще случится? В один момент или постепенно? Само или потребуется помощь? Снова будет больно? Да, определенно. Ее ждёт должность Харриет, ещё больше работы, меньше Беверли, меньше самой себя. Ее ждёт жизнь, которой она боялась и к которой она стремилась. Здесь больше нет Мангелса, Уилсона или Мэрит. Здесь нет даже родителей. Есть только она и Бев. Есть мозги, чтобы заниматься карьерой, и есть сердце, чтобы быть матерью. Есть глаза, чтобы видеть закаты, и руки, чтобы обнимать свою дочь. И себя. Себя тоже иногда стоит обнимать. Пусть Марион разбита, пусть с кучей ошибок за спиной, пусть в богом забытом городке, но она все ещё Марион. Все та же Марион, которой она была в студенчестве, та же Марион, которая пылала любовью к закатам, миру и справедливости. Впереди жизнь. Впереди что-то.