Полароиды

Завтра утром Харриет уже должна была ехать в поезде по направлению Карстон - Лонг-Бич с билетом до Вествуда. Или, скорее, "с билетами". Дэни и Лис только о переезде и болтали всю последнюю неделю; Харриет то и дело приходилось отвлекаться от работы на звонки от девочек и с терпеливой улыбкой подтверждать, что да, это правда, они действительно покидают Карстон, да, они правда сюда больше не вернутся. И девочки каждый раз радостно визжали в трубку, вынуждая ее отодвинуть телефон подальше от уха. Харриет была - как всегда - сосредоточенной и спокойной и успокаивала всех остальных. В течение последней недели она тщательно подготавливала документы, аккуратно раскладывая их в подписанные папки, чтобы Марион было легче в них разобраться. Она даже хотела освободить кабинет: сделать генеральную уборку, выбросить все свои не касающиеся дел записки на разноцветных бумажных квадратиках, даже переклеить обои, потому что во многих местах они были исписаны ею же; Харриет писала маленькими пляшущими буковками, словно декорированными под детский букварь, но все же вполне разборчиво. Марион попросила ее оставить кабинет таким, какой он есть. Она и сама не знала, зачем ей это понадобилось. Объективно каждый человек мечтал бы переделать все под себя и исписать обои уже своим собственным почерком, выставить вещи предыдущего, занимавшего место, вон, но Марион этого совершенно не хотелось... Более того, она бы очень сильно расстроилась, если бы Харриет сделала то, что планировала, не спросив ее мнения. Все-таки Харриет управляла конторой столько лет и... Она носила за собой потрясающий, цветущий шлейф тепла и надежды. Марион улыбалась, когда думала об этом, а потом глотала вязкий слезливый ком. Ее заваленный папками и вазонами кабинет означал для Марион что-то большее, чем просто помещение для работы. Он означал частичку Харриет в месте, где она больше никогда не появится. Слово "никогда" больно било Марион по вискам. Но время отъезда все равно неумолимо приближалось. Оно никого не спрашивало - просто шло себе, и все; оно шло так быстро, что она обеспокоенно выдала "уже?", когда сегодня утром ей позвонила Харриет и пригласила на прощальную вечеринку к себе домой. Сказала, что придут все соседи - но многие из них так, больше вынужденно, по наставлению мамы, а Марион ей бы хотелось видеть в первую очередь. Она согласилась, отчего-то невольно улыбнувшись этим словам, а потом, сидя на крыльце, пила чай с собственными слезами. На этот раз их не удалось сдержать. У Марион уже практически зажила щека после мангелсовской клоунады три месяца назад, и теперь она, когда наносила макияж, хотя бы не была похожа на зечку. Этим вечером он тоже удался: Марион немного подкрасила ресницы тушью, губы - матовой красной. Беверли все это время прыгала вокруг и в итоге всё-таки выпросила у нее помаду. Марион аккуратно навела дочери губы, присев на корточки рядом со смешным кудрявым мышонком в белом платьице. - Всё? - стараясь не шевелить ртом, прогундосила Бев. Марион закрыла помаду колпачком и, чмокнув Беверли в нос, улыбнулась ей. - Да, моя самая красивая девочка на свете. - Я как ты, - просияла Бев. - Я похожа на тебя? - Ещё как. Ну что, пойдем? Они явились чуть позже назначенных шести. Марион решила, что будет лучше, если они придут не самыми первыми: они с Харриет и так часто виделись друг с другом вне работы, и это порождало всякие сплетни. Марион не любила шепот за спиной - нелепая трата ее внимания. Их с Беверли Харриет встретила, стоя впереди всей толпы; она нервно перебирала пальцы и оглядывалась, а потом заметила их и лучезарно улыбнулась обеим. Харриет выглядела лучше всех на этом печально-радостном вечере - Марион даже не нужно было рассматривать остальных, чтобы это понять. - Марион, - она коротко обняла ее, а затем склонилась к Беверли, - Бев. Я рада вас видеть. Здесь такой дурдом. Пришли уже почти все, и я всерьез подумываю заказать аниматоров ещё и для взрослых. - Ну, - оптимистично кивнула Марион, оглядевшись; на идеально ровной лужайке перед уютным стареньким домом стояло много столиков с едой на шпажках, в стаканчиках и отдельный стол - самый большой - выделялся огромным шоколадным фонтаном для фондю. Где-то за домом радостно визжали дети, и детские песенки забавно сталкивались со взрослой музыкой. Стоял шум и гам, и пожилые соседи в лучших домашних халатах. Марион могла бы почувствовать себя посмешищем, что не пришла в домашнем, но на Харриет тоже было открытое летнее платье и макияж. Они явно выделялись, но ведь вдвоем, а не по одной, - для меня достаточно тебя в роли аниматора. А с остальными отлично справится и твоя мама. Она супер-коммуникабельный человек. - О да, - согласилась Харриет и поправила свое блондинистое каре коротким движением руки; ее едва ли не брутально забитый рукав смотрелся очень контрастно со светлым воздушным платьем. - Она супер-коммуникабельна. И, самое главное, она не в халате, а в приличном костюме. Это радует. И тут, словно в подтверждение, из дома вышла мисс Хоуп. Она с теплой улыбкой, паутинкой расходящейся в уголках глаз, несла поднос с розовыми стаканчиками - судя по всему, пудинг. Невысокая, среднего телосложения, с заколотыми назад каштановыми волосами и в деловом пастельном костюме - она ну никак не выглядела на собственные пятьдесят пять. Марион она очень нравилась. У мисс Хоуп радостно загорелись глаза, когда она увидела Бев, летящую к ней в объятия. Она поставила поднос, чуть подбежала сама и, засмеявшись, ловко подхватила ее на руки. Марион улыбнулась: такая "бабушка" была куда лучше миссис Сипли. После того случая, когда Сипли без вопросов позволила Беверли уйти с Мангелсом, Марион больше не водила дочь к этой несостоявшейся няньке. Сипли на нее страшно обиделась. Харриет предложила оставлять Бев своей маме (брать её на работу было ну совсем несерьёзно), и Марион, переборов сомнения, все-таки согласилась. И, как выяснилось, вовсе не зря. Единственное, о чем она жалела в этой ситуации, так это то, что Бев все ещё не была знакома со своей родной бабушкой. Марион здорово соскучилась по родителям... Но возвращаться в Лейквуд (даже ради Бев) она не хотела. Да и не могла уже. Когда-нибудь она обязательно познакомит их с внучкой, обязательно. Но не сейчас. - Ох ты ж моя славная кнопка, - обняла малышку мисс Хоуп. - Я уже так к ней привязалась, не представляю, что буду делать без этой крошки. Наши девчонки уже почти взрослые, - ностальгически поджав тонкие губы, сказала она. - Мне так не хватает их детской непосредственности. Харриет... Этих маленьких щечек... Надеюсь, что когда мы освоимся на новом месте, - обращаясь уже к Марион, сказала мисс Хоуп, - Харриет решится удочерить какого-нибудь ребёночка. А может, и родить. - Мам, - со смешком ответила Харриет, - у девочек вообще-то ещё переходный возраст впереди. Ты точно не соскучишься. Да и какие они взрослые, им всего двенадцать. - Значит, на ещё одну внучку или внука я могу не надеяться? - Ну, надеяться ты можешь, конечно, - неоднозначно изрекла Харриет. - Но пока мне не до новых ''щёчек". - Ну и ладно, - комично буркнула мисс Хоуп и демонстративно вильнула бедрами, поворачиваясь к одному из множества столиков. - Смотри, что у меня для тебя есть, Бев, это самые вкусные конфеты от бабушки Нилли... - Кажется, нам все-таки придется ехать к дантисту, - тихо сказала Марион, с заговорщической улыбкой склонившись к уху подруги. Харриет усмехнулась и взяла Марион под руку. Они неспешно отошли от толпы в сторону, пытаясь урвать себе хотя бы капельку тишины. - Мама с такой радостью готовила детям сладости лет с трех, что к шести уже ни Дэни, ни Лис терпеть их не могли. Так что, может, это и к лучшему. - Может, - пожала плечами Марион. - Я не запрещаю ей - она очень любит, но стараюсь дозировать. - С моей мамой это бесполезно, - махнула рукой Харриет. Она присела на скамейку за заднем дворе, подальше от аниматоров и детишек; им показалось, что это место было единственным более-менее спокойным на фоне сегодняшнего ажиотажа. Марион приземлилась рядом и тут же сжала руками деревянные края лавки. - Она не знает, что такое "дозировать". Да, она хороший педагог, она добрая, никогда не повышает голос, не воспитывает, как собачек, но... Мне кажется, иногда она слишком много девочкам позволяет. - Ты с таким подходом выросла очень даже ничего, - улыбка получилась какой-то неловкой, и Марион пришлось опустить взгляд; улыбка застыла на губах, как забетонированная, а в сердце разверзлась знакомая пустота. - Я, может, и да, - согласилась Харриет. - А Стейси нет. Она до сих пор у мамы болит. Да и у меня, если честно, тоже. - Девочки знают о ней? - Нет, - покачала головой она и задумалась. - Я не знаю, как сказать им. Не знаю, как оправдать мать, которая бросила своих детей ради очередного, прости, члена. Я не представляю, как можно так поступить. Но, знаешь, - она выдохнула и уставилась вверх, над головой. До заката оставалась ещё пара часов так точно, но небо уже потихоньку готовилось ко сну. Голубое и нежное, оно было похоже на разорванный зефир, - все что с нами происходит, происходит во благо. Я уверена, так и есть. Может, странно искать в такой ситуации плюсы, но... - Нет, это правильно, - секундно взглянула на нее Марион, а затем и сама устремила взгляд наверх. Белые облака, как вата, успокаивающе двигались над цветными покатыми крышами, и отражались в глазах. - Обстоятельства воспитывают взрослых. Взрослые воспитывают детей. Бесконечный круговорот. Тебе нужно было вернуться домой, чтобы со временем покорять ЛА не в одиночестве. Из тебя получилась хорошая мама и... Я думаю, гораздо лучше, чем была бы Стейси. Она выпустила в мир чистые листы, а ты - счастливых светлых людей. Ты невероятно мудрая женщина. Правда. И я на сто процентов уверена, что эти обстоятельства сделали тебя только лучше. Харриет смущённо улыбнулась, и, кажется, Марион заметила в ее глазах слезы. Она рвано, нервно выдохнула и мягко коснулась руки Марион. Марион посмотрела сначала на их руки, потом - на совершенно растрогавшуюся Харриет. Она и не думала, что ее можно растрогать этими словами. Марион всего лишь констатировала факты и считала, что Харриет и без нее все это знала. - Ты права, Марион, - чуть подрагивающим голосом сказала она и вытерла мокрые дорожки на впалых щеках, - как никто права. Они сделали меня лучше. Потому что... Знаешь, я... Никому не говорила. В двадцать я проходила плановое обследование, и у меня в матке нашли кисту. Большую. Сказали, что нужно ее удалить. Тогда как раз были экзамены, и я отказалась... И через месяц, примерно, она разорвалась. Прямо на экзамене. Врачам пришлось удалить мне матку. Я все это уже давно пережила, - задумчиво вздрогнула Харриет, и Марион с сочувствием сжала ее пальцы в своих. - Но тогда, когда я узнала об этом, мой мир просто перевернулся. Я не могу сказать, что прямо долго страдала, нет, я продолжала жить обычной жизнью, но... У меня были планы на нее, как у многих. Я с подросткового возраста мечтала, что стану мамой, что рожу сама обязательно, даже если это будет ЭКО, неважно. Распланировала милые беременные фотосессии. А потом мне долго пришлось смиряться с мыслью, что я никогда не рожу сама. Для меня беременность казалась очень важной и вообще воспринималась каким-то священным периодом. Думала, раз не могу сама, значит, удочерять тоже не буду, из принципа. Дурочка малолетняя, - хмыкнула она и хлопнула себя ладонью по лбу. - А сейчас у меня есть две дочери. Я мама. И я понимаю, что быть мамой можно и не родив этих детей самостоятельно. Беременность вообще ничего не решает... Потому что... Быть мамой - это куда больше, чем наглаживать живот и устраивать беременные фотосессии. Это про желание и способность быть наставницей, другом... Про возможность дать новой личности гармонично развиваться. И, действительно, то, что я вернулась в Карстон, принесло мне только счастье. Я счастлива, что сделала это. - А я всегда думала, что скорее удочерю, чем рожу сама, - засмеялась Марион, автоматом перебирая пальцы Харриет. Харриет улыбнулась и удивлённо вздёрнула брови. - В этом мире живут поразительно разные люди. Тебе, наверное, было очень страшно... Ну, когда все началось. Да? Просто... Я помню, какой период ты тогда переживала. - Страшно не то слово, - хмыкнула Марион. - Опустим кровавые подробности... В общем, если когда-нибудь я захочу стать матерью для ещё одного ребенка, я просто приду куда следует, подпишу чистенькие бумажки и со временем получу не менее чистенького ребенка в зону ответственности. - Ты была одна? - закусив губу, поинтересовалась Харриет. - Когда рожала Бев. - Да. Мангелс там явно был лишним. - Понимаю... А хотелось бы, чтобы кто-то был рядом? - Конечно, - кивнула Марион. - Я представляла, что меня держит за руку бывшая девушка, хах. Это странно, знаю. Но я всё ещё любила ее тогда и мне было легче с этим нелепым представлением. - А сейчас любишь? - неожиданно спросила Харриет. Марион отчего-то сразу разволновалась. Она не думала о Мэрит уже очень давно. Она не думала о том, что чувствует, и вовсе. Марион вполне хватало знания, что она терпеть не может Мангелса и больше никогда не ляжет с ним в одну постель, и что она абсолютно забыла Уилсона, которого тоже никогда не любила, и что она... Больше не вспоминает о Мэрит. Не ненавидит ее за то, что она ушла. Она ничего к ней не чувствует. Лимит исчерпан. Марион немного помолчала, пока размышляла об этом, а затем вполне уверенно ответила: - Нет. Больше нет. - А... - Мама, мама, мама, смотри, мама, иди сюда! - Мам, там Бев такой огромный мыльный пузырь надула! Они были вынуждены прервать разговор. Аниматоры отлично справлялись со своими обязанностями, но, кроме развлечений, дети требовали зрительских симпатий. Бев старательно дула в большое кольцо, стоя на стуле. Дэни и Лис, которые выглядели немного младше своего возраста, ей в этом помогали; даже придерживали малышку за руки, чтобы она не упала. Когда Марион с восторгом удивлялась умениям дочери и краем глаза наблюдала за детьми Харриет, она с лёгкой грустью вспомнила, что в мегаполисах в большинстве своем двенадцатилетние девочки совсем другие. Они красятся, обсуждают тампоны и секс, поддерживают понятия, которые совсем не понимают, и часто смеются над теми, кто от них отличается. Дэни и Лис будет нелегко адаптироваться среди таких детей. Но наверняка ведь в Вествуде тоже найдутся милые двенадцатилетки - просто не может быть, чтоб не нашлось. Весь оставшийся вечер их дочери вынудили их плясать под дудку аниматоров и, признаться, было действительно весело. У них в детстве таких праздников не случалось - из-за материального положения семей, так что почему бы не наверстать сейчас. Мыльные пузыри разных форм и цветов лопались прямо на волосах, липкие мячики попадали точно в цель, а платья задорно подпрыгивали в воздухе, пока ноги отталкивались от большого батута. Бев слопала целых три шоколадных мороженых и половину вымазала о лицо Марион, рисуя пальцем сердечки. Сердечки. Она так беззаботно смеялась, что Марион оказалась обезоружена. Сегодня Бев было можно все, а ее белому платью можно было отправиться на помойку. Но это всего лишь тряпки. Марион не успела подумать о том, что же все-таки хотела сказать Харриет. Харриет тоже растворилась в детях на весь оставшийся вечер.

***

Вся толпа исчезла с территории Хоуп, когда солнце давно уже скрылось за горизонтом. Часы исправно показывали десять вечера. Дэни, Лис и Бев уснули, обнявшись, на мягких жёлтых пуфиках, прямо на улице, где совсем недавно бесились так, что листья взлетали с земли. Все трое... Растрёпанные, измазанные... Бесконечно милые маленькие люди. Мисс Хоуп зашла в дом и зажгла фонари-гирлянды на крыше и окнах, освещая теплое осеннее пространство. - Харриет, сейчас приедет твоя эта "праздничная компания" и заберёт свою посуду, я уже им позвонила, а нашу - из-под пудинга, конфет и пирога я уже убрала, - деловито осведомила Харриет мисс Хоуп. Она спустилась с крыльца и, приобняв за плечо, поцеловала дочь в лоб. - Моя дорогая девочка, я так тебя люблю. Вечер удался. - И я люблю тебя, мама, - тепло улыбнулась ей Харриет. Марион тоже не смогла сдержать улыбку. Рядом с мисс Хоуп Харриет выглядела такой миниатюрной, что невольно заставила Марион вспомнить, какая сейчас ее мать. Вот уж правда. Мать и дочь. Хоть рекламу снимай. - Ты что, куда-то собралась? Нам завтра в восемь уже нужно быть на вокзале, ты не забыла? - Ну что за славные птички, - засмотрелась на спящих в трёх шагах девочек мисс Хоуп. Харриет поймала ее взгляд и нарочито строго посмотрела на мать. - Милая, я все помню, не волнуйся. Я сегодня все равно не усну! И у меня остался пирог. Я иду к миссис Фарчаут смотреть новый блокбастер и доедать пирог. Она сказала, у нее есть бутылка вина. - Пирог с вином? - вскинула брови Марион. - Мам, ну ты же можешь сделать это и дома... - Так, я сказала, - категорично кивнула мисс Хоуп. - Имею я право расслабиться вне этого дома, в конце концов? В итоге мисс Хоуп, конечно, убежала. Ее поведение показалось Марион несколько странноватым, о чем она и сообщила Харриет. Они тогда как раз разносили разоспавшихся детей по спальням; Харриет заявила, что Марион с Бев остаются и это не обсуждается, а Марион не то чтобы сильно сопротивлялась. Она же так или иначе собиралась проводить ее завтра... Их, то есть. Музыка уже не гремела в ушах, соседи не жужжали рядом. Веселье закончилось, и Марион вспомнила, в честь чего оно вообще устраивалось. Грудная клетка мгновенно потяжелела. - Мама думает, что мы с тобой любовницы, - запоздало ответила на ее реплику Харриет. Она как раз доставала пару бокалов из кухонного шкафчика. - Ты же не против немного выпить? Считаю, что мы не хуже моей мамы сегодня. Но пирога нет, есть сыр. - Любовницы? - все остальное Марион пропустила мимо ушей. - Она тоже так считает? Почему? - Нет-нет. Сначала ответь ты. Ты выпьешь со мной? - лукаво усмехнулась Харриет. Марион неловко улыбнулась, сидя за маленьким круглым столом. - Выпью. Только чуть-чуть. - Хорошо, - она поставила перед ней бокал. Хрусталь очаровательно переливался отблесками общего света. Потом переливалось ещё и вино - белое и сухое, немного терпкое на языке; приятная влага прокатилась по горлу, и Марион на секунду прикрыла глаза. - Она думает так, потому что я сказала ей, что ты мне нравишься. - Харриет... - Нет, я все понимаю. Я просто сказала ей, что чувствую, и тебе сейчас тоже говорю, - совершенно спокойно сказала Харриет и, разувшись, закинула ногу на ногу. Она медленно, устало выдохнула, откинувшись на спинку стула. Такая честная, такая открытая... - Все равно никогда не умела врать. Можешь не отвечать, не хочу вынуждать тебя. Я просто рада, что ты с Бев нашла время прийти сегодня, - она легонько стукнулась своим бокалом с бокалом Марион и мягко улыбнулась, - этот вечер только ради мамы и девочек. Если бы я выбирала способ попрощаться, я бы просто пришла к тебе с двумя бутылками вина и никого бы не приглашала. В Карстоне в основном живут хорошие люди, конечно... Но все они как-то мимо меня. Понимаешь? - Да, - ответила Марион. Она смотрела прямо в знакомое, красивое лицо и все никак не могла до конца осознать того, что в понедельник утром Харриет не появится на работе. Что вечера пятницы будут проходить без нее. Никаких больше длинных разговоров на крыльце и утреннего кофе там же, под запах лилий и свежескошенной травы. Марион жила здесь всего четыре месяца, но уже знала, что без Харриет Карстон станет совсем пустым. - Я думала, что ночь перед переездом будет такой волнительной, что я не смогу уснуть от счастья, - поджала губы Харриет и опустила взгляд, а затем подняла его к потолку. - Но вот она - ночь. Меня уже ждёт дом в Вествуде, работа мечты и собранные чемоданы. Я знаю, что ничего из этого никуда не денется, потому что оно уже у меня есть. Знаю... И мне по-прежнему очень хочется покинуть это место. Но ещё мне очень хочется рухнуть в постель и прорыдать там до утра. - Мне тоже, Харриет, - едва шевеля губами, сказала Марион. - Но я, наверное... Все ещё не понимаю, что уже завтра тебя здесь не будет. Это странно... Странно понимать это. Но с другой стороны... - Нет, не нужно других сторон, Марион, - внезапно перебила ее Харриет, но это не показалось ей грубым. Марион была счастлива ее слышать. Счастлива, что она говорит. Она не сводила с нее глаз. - Пожалуйста, не нужно их. Я сама знаю, что эти перемены к лучшему, я ждала их двенадцать лет. Но у меня никогда не было такой... Такой подруги. Такого человека. Бог как будто шутит надо мной сейчас, как будто заставляет выбирать. Я буду очень скучать. Но не по Карстону. По тебе, - ее голос предательски дрожал, выдавая и без того очевидное - она плакала. Мокрые дорожки текли по ее щекам, напоминая блестящие рельсы. В конце концов она закрыла лицо ладонями и разрыдалась по-настоящему. - Харриет, - Марион обеспокоенно подошла к ней и заставила встать на ноги рядом с собой; они были удобно одного роста. Она взяла лицо Харриет в ладони и вгляделась в ее глаза. В них сияли изумруд и серебро. Сердце у Марион стучало как сумасшедшее. - Харриет. Все будет хорошо. Я обещаю тебе, что все будет хорошо. Я тоже буду скучать. Слышишь меня? - на грани с отчаянием спросила Марион. Отчаяние. И как только можно успокоить женщину в отчаянии, если сама находишься примерно там же. Успокаивала ее всегда Харриет... Она всегда всех успокаивала. Спокойная, сильная, мудрая, уверенная Харриет. Эта женщина была настолько прекрасной, что даже неприкосновенной. Марион не хотела портить их отношения... Она боялась ее потерять. Босс и новая подруга в одном лице - уже чёртово испытание. Но теперь... Пожалуй, нечего больше терять. И после того, как она осознала это, Марион позволила себе то, чего хотела уже так давно - она поцеловала ее. Босса и подругу... Ещё личную водительницу. Аниматора. Любовницу - как считала мисс Хоуп. Бабочки затрепетали внизу ее живота. Губы Харриет были мягкими и податливыми, хотя она почему-то всегда представляла их сухими и колючими. Наверное, потому, что такие были у Мэрит. - Марион, - прошептала Харриет, едва отстранившись от нее. Они столкнулись лбами, а их руки касались, касались других, близких и теплых, - если ты это делаешь только потому... - Не нужно других сторон, Харриет. Розы на заднем дворе ее родительского дома цвели каждое лето, и никто не знал, почему и откуда они там взялись. Все смотрели на них и улыбались. Им нравились незапланированные цветы. Разве кто-то - ну хоть один - выбросил их? Затоптал? Конечно, нет. Ведь розы топчут только вандалы.