Полароиды

Электронные часы на ее тумбочке у кровати показывали ровно половину одиннадцатого утра, когда дом (а с ним заодно и Мэрит) едва не подпрыгнул от звонкой трели дверного звонка. Что это за чертовщина и какого хрена она кому-то так горячо понадобилась в субботу, Мэрит даже не догадывалась. Она еле-еле разлепила глаза и перевернулась на спину, ощущая себя старой трухлявой лодкой, стащила с век маску для сна. Черт подери... Непрошеный, крайне настойчивый гость продолжал терроризировать ее звонок с завидной тщательностью: Мэрит больше ничего, кроме как встать и открыть ему, не оставалось. Голова была тяжёлой, как чугунный казан на плечиках. Три часа сна ее ну никак не спасали – эффективнее было бы вовсе не ложиться. Мэрит накинула на шёлковую пижаму такой же короткий халат из комплекта и выскочила из теплой постели. Жаль, что на ней сегодня не спала Эва. Мэрит забрела в ванную и пару секунд подержала ледяные от воды пальцы под глазами. Сонные отеки выглядели не слишком критично, но лучше бы их, конечно, вообще не было. Уже перед самой дверью она взяла утренний стакан воды с кухонного стола, словно чувствовала, что если не выпьет воду сейчас, то потом память точно ее подведёт. Наконец Мэрит открыла, и это отвратное "дзынь" прекратилось. На пороге стояла сама Сара МакФэл собственной персоной. Вот так сюрприз! Она же только неделю назад уехала! Мэрит изумлённо вздернула брови и отошла в сторону, пропуская гостью в прихожую. - Мама, - тупо моргнула Мэрит. Господи, она едва осознавала, какой сегодня день. Они с матерью виделись не то чтобы часто из-за занятости и разных городов/штатов, да и Сара никогда не являлась в гости без предупреждения. Последний раз такой неожиданный визит она нанесла Мэрит ни много ни мало целых восемнадцать лет тому назад, когда решила развестись с папой и помириться со своей страшно гомосексуальной, но таки одной-единственной дочкой. Мэрит тогда так обомлела от внезапных перемен, что, пожалуй, после слёзного примирения посчитала, что маме больше ни за что не удивить ее сильнее. Однако уже через три месяца ее святая мама отсудила у ее несвятого отца все имущество, через два года заявила, что выходит замуж во второй раз, а через три – что переезжает со своим новым мужем – Эриком, собственно, МакФэлом – во Флориду. С тех пор все было тихо, но чего ей ожидать сейчас – вопрос, и Мэрит слегка побаивалась узнавать на него ответ. Сара живо сбросила со стройных плеч шубу, молча, будто бы собираясь с силами, вышагнула из сапогов и, вздохнув, посмотрела на дочь. Мэрит не заметила, когда и как опустошила стакан. Сердце взволнованно застучало в горле. - Что случилось, мам? - Мэрит, - выговорила Сара и тут же поджала тонкие губы. - Милая моя, - у нее явственно задрожал голос, и Мэрит занервничала ещё сильнее. Хоть Саре на днях и стукнуло семьдесят три, она была счастливой обладательницей потрясающего женского голоса "без возраста", ровного, выдержанного и не скрипучего, как у возрастных дам, ни разу – она уже лет тридцать лет исправно посещала курсы ораторского мастерства. Так что Мэрит точно знала одно: если с маминым голосом что-то не так, то что-то не так не только с ним одним. Но что, что такого страшного могло случиться? Она понятия не имела, даже не догадывалась. Мэрит предложила Саре успокоиться и пойти присесть в зал на диван, но она наотрез отказалась садиться. - Знаешь, я, наверное, поспешила раздеться, мне необходимо на воздух, - сказала Сара, ослабляя затянутый на шее атласный синий шарф. Дыхание у нее сбилось, а пульс, судя по раскрасневшимся, затянутым худобой щекам, наверняка тоже зашкаливал. Мэрит все же уговорила Сару присесть на диван – хоть на минуточку, пока она не нальет ей воды, чтобы запить какую-то таблетку для сердца, и не приготовит им чай с медом и имбирём. Что им, просто так выходить на веранду и мёрзнуть, пока мама будет сообщать ей какие-то прескверные новости? Нет уж, раз они собрались говорить по душам, то без чая здесь не обойтись. К тому же Эва только вчера испекла чудные шоколадные печенья в виде летучих мышей – а шоколад здорово успокаивает нервишки. Этому ее тоже Эва научила. Мэрит взяла одно из тарелки и вгляделась получше. У них ещё и глаза есть... Ее святая католическая мамочка вряд ли такое оценит. Но попробовать все равно стоило. Мэрит выдала маме высокие махровые тапочки с резиновой подошвой и рождественским узором, а потом заботливо накинула на ее хрупкие плечи клетчатый плед. Сара благодарно, еле заметно кивнула, и лишь после этого Мэрит заметила, насколько серым стало ее всегда свежее лицо. В душе заскребли знакомые тревожные кошки. Черт, ну что же произошло? Ох, Иисусе, пусть только все будут живы и здоровы, а все остальное как-то решится... Мэрит накинула на себя все то же самое и взяла в руки поднос с двумя чашкам чая и тарелкой печенья. Вдохнула. Выдохнула. На веранде за домом у Мэрит с Эвой был разбит сумасшедше красивый сад, но в холода его, конечно, видно не было. Зимой и поздней осенью Эва накрывала его какими-то малопонятными для Мэрит банками и укутывала в зелёную термо-ткань, чтобы сохранить все растения до весны. Так жаль, что сейчас не весна и не лето... И даже ведь не ранняя осень. Нечего разглядывать и не за что зацепиться. Снег, да и только. Тридцати градусов* для плотной пушистой шапки было вполне достаточно, чтобы осесть в Литси-Бэй основательно. Мэрит любила снег в декабре, пока один праздник сменяет другой, а вот потом уже нет. Ей, как любой приличной южанке, очень быстро надоедал холод и однотонность, и хотелось поскорее вернуть взгляду теплое солнце и яркие краски. Этой зимой они с Эви на юг выбраться, к сожалению, не смогли. Мэрит поставила поднос на высокий деревянный столик, а сама присела на темное кресло рядом. Сара медленно, с тяжёлым молчанием приземлилась на качелю напротив. И хорошо всё-таки Эви придумала – их веранда была обшита сбоку, и крыша сильно подгибалась в ее сторону, так что никакие осадки им были уже не страшны, да и ветер тоже. Ну разве она не гениальная? Они с Мэрит занимались дизайном дома вместе. По части уюта – всяких домашних плетеных корзин, картин, пледов и прочего – лучше однозначно справлялась Мэрит, а вот с практичной – исключительно Эва. Это всегда ее удивляло, потому что по логике их характеров – этакого партнёрства огня и тихой водицы, – должно было быть наоборот. - Милая... А где сейчас Эвелина? На работе? - Эвелина? - озадаченно нахмурилась Мэрит. Чего это вдруг мама вспомнила про Эву, будучи такой взволнованной чем-то все ещё непонятным? - Ну, да, можно и так сказать. У дочери мистера Либермана сегодня свадьба; он откуда-то узнал про Эвину ивент-карьеру и, кроме покупки кучи вазонов для дочки в новый дом, очень попросил ее организовать им торжество. Мы сегодня с ней всю ночь в магазине провозились... Та ещё ночка, - Мэрит зевнула как будто бы в подтверждение. - Она сейчас в Остине на торжественном вечере. А почему ты спрашиваешь? Может, расскажешь уже, наконец, что случилось? - А когда она вернётся? Ну это уже совсем что-то странное. Мэрит удивлённо уставилась на мать. Сара держала в ладонях горячую чашку с чаем; ароматный пар касался прямо ее лица, но она не замечала ни этого, и ничего другого вокруг – смотрела в одну точку где-то на том конце веранды, и всё на этом. - Я думаю, ближе к вечеру, - решила просто ответить Мэрит: может, мама так быстрее начнет говорить. Но прошло, наверное, минуты три, пока она начала. Напряженная тишина витала вокруг и закручивала на их головах невидимые лисьи хвосты. - Мэрит... - как-то обречённо прикрыла глаза Сара и отставила нетронутый чай на столик. - Милая... Я не знаю, как это правильно сказать, как это вообще тебе сказать... Господи, помоги мне. - Что-то с папой? - вдруг дошло до Мэрит. Сердце тревожно ёкнуло, она выпрямилась на кресле, уставившись на мать. Сара махнула рукой. - Да нет, с ним как раз все в порядке. Крысы самые живучие из животных, даже в Ковчег, говорят, через какую-то дырку пролезли, - с несвойственной себе язвительностью ответила Сара. В ее глазах явственно вспыхнул гнев, и это не укрылось от Мэрит. Она злится? За что? Нет, конечно, ей было за что злиться на него... Но только вот все эмоции у Сары давно улеглись, они даже несколько раз нормально поговорили – за восемнадцать-то лет после суда. Но теперь папа, видимо, снова что-то натворил. Интересно, что же? Учитывая, что он живёт на Лонг-Бич, а мама вообще во Флориде. Мэрит даже название города вечно забывала, потому что ни разу там не была. - Вы что, виделись недавно? - Мэрит потянулась за вторым печеньем и откусила кусок крыла. Мама так долго медлила, что она уже успела подуспокоиться; в конце концов, если бы все было действительно настолько страшно, насколько Сара двадцать минут назад трезвонила ей дверь, она бы узнала все ещё на пороге. - Нет. - Тогда почему ты на него злишься? - Почему я на него злюсь? - вдруг презрительно прищурила глаза Сара и усилием вытолкнула из лёгких целое облако январского воздуха. Она сжала теплый чехол качели, на которой сидела; Мэрит даже прекратила жевать. Да уж, редко же она видела маму такой взвинченной, как сегодня... - Почему я злюсь на этого гнусного, гадкого, омерзительного человека? Мэрит, ты даже представить себе не можешь, что я, влюбленная в этого оползня идиотка, почувствовала, когда узнала, что он спал с другой женщиной! Мэрит, о, милая моя девочка, я не злюсь на него, я готова прямо сейчас заказать для него панихиду*, - прорычала Сара и, яростно болтая ногой, закинутой на другую, глотнула горячего чая. Внутри у нее бушевал ураган. Воздух рядом с Сарой накалился до предела, да так, что Мэрит даже жарко стало. Боже, она ведь думала, что мама давно смирилась, что эта рана у нее зажила, благодаря Эрику, но, видимо, все-таки нет... Мэрит могла предполагать что угодно, но быть уверенной в своих предположениях никогда, увы, не могла. Ее мама чаще всего была закрыта для нее, как запрещённая книга в родительской библиотеке. Она радовалась, когда имела возможность открыто прочитать хотя бы маленькую, крошечную ее часть, – а за все ее сорок шесть лет такое случалось отнюдь не часто. Мэрит поджала губы и потянулась к материной руке; она поддерживающе накрыла ее горячую ладонь своей – холодной, и тогда Сара печально опустила поникший взгляд. - Когда я узнала, что у него есть сын на стороне, я едва с ума не сошла, - честно сказала ей Сара. Она говорила об этом с дочерью впервые. Они всегда обходили тему папиной измены стороной, потому что сколько бы Мэрит ни пыталась, отклика она не находила. И не то чтобы она не понимала почему – очень хорошо понимала. Ее мама до измены Вилфорда и ее мама после – это две совершенно разные женщины. Мэрит это чувствовала, даже будучи ещё совсем девочкой, а уж сейчас и подавно. - Я так любила его. И всегда сокрушалась, если не могла дать ему то, чего он хотел. Я мечтала о семье, которую заповедал Бог, мечтала быть за мужем, как за стеной... Я отдала ему свое сердце и свое тело. А он оболгал меня. Наплевал на меня. Унизил, как никто никогда не унижал, - у нее задрожали губы, заиндевел взгляд. - Я очень хотела родить двоих детей. Хотела быть матерью для дочери и для сына. Но после того, как родила тебя, не смогла больше забеременеть... Взять из приюта не решилась, да и слизняк этот был категорически против, сказал, что у нас есть ты и нам достаточно. Сказал, что всегда хотел быть отцом для маленькой хорошенькой девчушки, которая похожа на него, и его мечта сбылась, я родила ему его копию. А потом я узнаю́, что у него есть любовница. И сын. У меня внутри все оборвалось, Мэрит, - печально покачала головой Сара и поправила и без того аккуратную серебристую прическу. - Мама, - вздохнула Мэрит, - я понимаю. Это ужасно. - Да, милая, ужасно, - подтвердила она. - Я думала, что твой отец вытравил из меня всю любовь, когда изменил мне, все чувства. Но я продолжала жить с ним, пыталась простить его. Я все время вспоминала время, когда мы только поженились, и думала, как же было хорошо тогда, как же он любил меня, а потом и тебя. Думала, мы были настоящей семьёй. А сейчас... Не знаю, зачем мне это, лучше бы я никогда не знала... Но теперь я знаю, - мрачно сказала Сара и вдруг подняла на Мэрит вмиг потемневшие глаза. Ее зелёный окрасился в почти черный, как листья, упавшие в грязь. - Мы никогда не были семьёй. - Мам... - И самое ужасное, что... - снова замялась Сара. - Милая... У Мэрит потяжелело в груди. Казалось, кто-то прямо сейчас взял здоровенный булыжник и опустил ей на лёгкие. Иисусе. Только бы она не об этом. - Что? - напряжённо выдавила Мэрит. Господи! Если все тайное обязательно должно стать явным, то почему именно сейчас? Почему не лет через пятьдесят, после того, как Мэрит, черт подери, уже кремируют и пустят по ветру? Руки у нее еле заметно затряслись. Она сделала большой глоток из своей чашки. Снег начал таять – видимо, потеплело, – и его капли громко зака́пали с крыши. - У него на стороне был не только сын, - с явным трудом выговорила Сара. - За два года до твоего рождения... - она сглотнула и осторожно посмотрела на дочь. Мэрит же предпочитала на мать не смотреть совсем. - Он часто ездил в какой-то городок рядом с ЛА. Недалеко от этого городка жили его родители, а непосредственно в нем он читал проповеди своими мерзким ртом в качестве приглашенного священника. Знаешь, вероятно, неплохо читал, раз оставил там после себя какую-то несчастную девятнадцатилетку... Беременную его дочерью. Подлец. - Мам... - Мэрит, - категорично перебила ее Сара. - Ты должна знать. Его дочь зовут Эвелина Лейн. Мэрит... Эвелина твоя сестра. Она твоя сестра. Мэрит вытащила из-под своего стула полупустую пачку "Данхилла" и закурила. Тоже мне – новость. Она узнала об этом ещё лет пятнадцать назад, когда они с Эвой только-только собирались пожениться, и самая первая мысль, посетившая голову после, была отнюдь не бросить ее и сбежать. Мэрит порвала все хотя бы чуточку намекающие на их родство документы, которые смогла найти, стала обследоваться в другой клинике, взяла с отца слово молчать и... Забыла об этом. Мэрит понятия не имела, где и при каких обстоятельствах ее мать могла достать эти сведения, не копаясь в прошлом отца или Эвы намеренно. Она все также молча курила. Что она могла ей сказать? Ни к чему разыгрывать спектакль. Боковым зрением Мэрит заметила, в каком ужасе Сара смотрит на ее сигарету. А, ну конечно... Это не было прямо привычкой... Просто когда с ними приключился весь тот кошмар с тюрьмой и правительством четыре года назад, когда она думала, что Эва мертва, она стала слишком часто прикладываться к домашнему бару. До алкоголизма Мэрит не дотянула, но когда захотела денек-другой обойтись без бренди, все пошло не совсем по плану... В общем, главное здесь не это, а то, что сейчас у Мэрит никаких проблем с выпивкой нет. Лучше иногда покуривать, чем иметь репутацию местной запойной и состоять в группе АА*. - Мэрит! С каких пор ты куришь? - встрепенулась Сара и выпрямилась. - Эта гадость властна над тобой? Мэрит слабо улыбнулась. Ох уж эти ее выражения. - Нет, - ответила она, жалея, что факт ее курения не сможет перекрыть то, что... Ай, неважно. В мире не существовало больше темы, которую Мэрит не желала бы обсуждать так же сильно, как ту, что ей мама на хвосте принесла. - Одной пачки "Данхилла" мне хватает на целых полгода. Честное слово. Ты не замерзла? Сара как-то странно покосилась на дочь. Кажется, таки не замёрзла. - Мэрит. Погоди. Ты что, знала? Ты знала, что... - Да, - невозмутимо подтвердила Мэрит и откинулась на спинку кресла, оперлась ногой об одну из покатых подставок стола. Ее взгляд сосредоточился на кривом, сияющем горизонте из цветных крыш и снежных деревьев, а лёгкие снова заполонил вязкий дым, - знала. - Давно? - заскрипела зубами Сара. - Надеюсь, хотя бы не с самого начала ваших... Отношений. - О том, что у отца есть ещё одна дочь, я узнала примерно тогда, когда и о Дэйве, - она не видела смысла выдумывать небылицы, - а о том, что это моя Эва, перед нашей с ней свадьбой. Сара неоднозначно хмыкнула... И замолчала. А потом Мэрит увидела, как она пытается незаметно вытереть слезы. Возможно, мама и собиралась что-то сказать, но она была не из тех женщин, которые говорят, захлёбываясь трагедией. - Если ты хочешь спросить, почему я сразу же не бросилась рассказывать тебе о ещё одном ребенке отца, то, думаю, ты отлично поймёшь, почему так. Я не хотела делать тебе ещё больнее. Не хотела признавать существование сестры - ещё одной дочери, о которой папа пусть только материально, но все же заботился. Да и Дэйва я нашла только потому, что он находился для меня в зоне доступа... И мне было его жаль. - Ты узнала перед свадьбой, - рвано выдохнула Сара, держа осанку неестественно ровной, а голос – выдержанным, словно он обрёл ноги и шагал по тонкой верёвке над цирковой ареной: вот-вот – и сорвётся к чертовой матери. Ее, собственно, мать. Она же так и не забыла отца. Столько лет прошло... Сара даже встретила другого мужчину. Эрик любил ее как безумный уже шестнадцатый год, да и Сара, когда они поженились, расцвела. У нее появился, наконец, блеск в глазах, какое-то женское озорство... Она как будто заново родилась – так это по крайней мере выглядело со стороны. А ещё Мэрит честно гордилась ее решением развестись с папой. Нет, Мэрит, конечно, любила Вилфорда – она же была его дочерью, да и он проявил себя не худшим родителем для нее. Но как муж он был откровенным, очевидным, лишенным всякого достоинства говнюком. И поэтому Мэрит искренне радовалась за маму – за то, что она теперь замужем за другим человеком, достойным её. И ровно также не понимала, почему она все ещё так остро реагирует на отца. Вилфорд Коннор не заслуживал Сару Рикман ни единого дня в своей жизни. У ее родителей выдалась печальная история любви. Они связали свои жизни, будучи ещё совсем молодыми, и спустя тридцать три года вырвали друг у друга сердца. Мэрит же связала себя с женщиной, без которой прожила на свете целых двадцать девять лет, больше четверти жизни. За двадцать девять лет она успела построить и разрушить отношения много раз, так что когда она встретила Эву, ей точно имелось с чем сравнивать. Но загвоздка была как раз таки в том, что сравнивать Эву Мэрит не хотелось ни с кем. - Перед свадьбой, - спустя пару минут ответила на реплику матери она. - Почему я ее не отменила? - снова отгадала ее вопрос Мэрит: Сара медленно кивнула. - Потому что я не собиралась ничего отменять. И сейчас тем более не собираюсь. У меня даже мысли такой никогда не возникало. Сара недоуменно уставилась на дочь. - Я не понимаю. Она же твоя сестра... Вы родственники, ты понимаешь? Одна плоть и кровь. Почему ты не отменила свадьбу? Почему, Мэрит? - Потому что это ничего не меняет. Я не готова ее терять только потому, что мой отец знатная католическая блядь. - Мэрит! - Это. Ничего. Не. Меняет, - резко стрельнула в нее взглядом Мэрит, развернувшись на кресле. Она даже в страшном сне не представляла себя без Эвы; они и правда одно, только дело здесь не в крови, а в чувствах. - Мы не росли вместе и не знали ни о каком родстве. Мы просто встретились с этим человеком в определенный период жизни – как ты когда-то с отцом, как ты с Эриком, – и полюбили друг друга. Мы никакие не сестры. Мы пара. Мы семья. Я люблю ее исключительно как женщину, и я ни разу за все эти годы, пока раздевала ее по ночам, не вспоминала о том, что мы какие-то там родственники. Советую и тебе об этом забыть, - получилось, наверное, жёстко, но Мэрит не жалела ни о словах, ни о тоне: по сереющему выражению лица Сары она точно поняла, что ее услышали. Сара в ужасе покачала головой и на секунду спрятала лицо в ладонях. - Это какой-то кошмар. Это кошмар, Мэрит. Эвелина тоже об этом знает?.. Мэрит закашлялась, пока допивала свой чай. О нет. - Не знает, - задумчиво ответила она и испытывающе посмотрела на мать. - И не узнает. Мама. Она не узнает об этом никогда и ни при каких обстоятельствах, слышишь меня? Мэрит больше всего боялась именно ее реакции. Иисусе, если бы Эва узнала... Не дай Бог, чтобы она узнала. Она чересчур впечатлительна и эмоциональна для такой информации; жила как-то без этого столько лет и дальше отлично проживет. - Господи! - взмолилась Сара, воздев руки к небу. Плед почти свалился с ее плеч, но она не заметила. - За что мне все это! Мэрит, я не знаю, я просто не знаю... Я была в таком шоке от твоего решения жить с женщиной, взять брак с женщиной, воспитывать с ней ребенка, но я приняла это, с трудом, да, но все равно приняла, потому что ты моя единственная дочь и я люблю тебя. Но... Как теперь мне принять то, что эта женщина – твоя сестра, я просто не знаю, я не знаю... Эва была той ещё драмой-квин. Мама от нее не отставала. Мэрит тяжело вздохнула. Почему этот факт должен иметь какое-то влияние на нее? Что здесь такого ужасного? Ничего ведь не изменилось. Она поднялась со своего места и подсела к маме. Поправила ее плед и обняла за плечи. Обычно Мэрит чувствовала себя маленькой девочкой рядом с ней, и это однозначно было приятно – ещё бы, вернуться в безмятежное детство, где все всегда хорошо. Но сегодня, обнимая свою миниатюрную, совсем расклеившуюся маму, в ее мироощущении ничто не пошатнулось. Надо же, Мэрит едва не впервые обнимала свою маму, оставаясь при этом взрослой самодостаточной женщиной. - Мам. Я тоже тебя люблю, - спокойно сказала она. - И я благодарна тебе за понимание. Это очень важно для меня. И я уверена, что раз ты смогла один раз, то сможешь и во второй тоже. Тебе не нужно об этом помнить. Просто... Забудь. Все по-прежнему. - Думаешь? - Точно. - Хорошо... Ладно. Я попробую, - нерешительно сказала Сара и поцеловала Мэрит в висок. А потом ее взгляд упал в тарелку с печеньем в виде летучей мыши. Ее глаза расширились то ли от удивления, то ли снова – от ужаса. Мэрит улыбнулась. Если ужас, то только такой.