Полароиды

— Не подглядывай. — Знаешь… Учитывая, что ещё два часа назад я никуда не собиралась ехать, а сейчас я черт знает где, мне страшно. Ты точно Мэрит? — Не болтай. — Боги, «не болтай», «не подглядывай», Мэрит, ты что, привела меня в БДСМ-клуб? Я не понимаю, что происходит. — Ещё немного терпения, Эви. Совсем чуть-чуть… Осторожно. Так. Прошла ещё пара секунд прежде, чем она стянула с ее глаз белую шёлковую ленту. Лента не полетела вниз, вопреки желанию Мэрит просто отбросить ее, потому что иначе их бы оштрафовали за пожар. Она предусмотрительно повязала ее на кованые перила. Их босые ноги стояли на теплом мраморе, нагретом за день солнцем. Мисс Л замерла. — С днем рождения, Эви, — сказала она и протянула ей заранее наполненный бокал с каким-то коктейлем. Мэрит подумала, что это похоже на сангрию; утром она доверила выбор местному бармену, и, кажется, не ошиблась. Хрустальные бокалы легонько звякнули друг о друга. Лейн заторможено посмотрела на нее. — Я не люблю свой день рождения… — пробормотала она и снова принялась медленно оглядываться вокруг. Мэрит хотелось верить, что смотреть было на что. Она старалась. Урвала последнюю свободную виллу на Лонг-Бич. Вылила в этот огромный джакузи литр ароматической пены. Пятьдесят свечей вокруг него зажигала сама. Черт возьми, здесь только коктейли приготовили вместо нее. Мэрит сделала глоток и улыбнулась своей вечно ворчливой леди. — Я его люблю, — тоном, не требующим возражений, заявила она. Она коснулась ее подбородка и повернула к себе. Мэрит спорила с собственными глазами: ей упрямо не верилось, что эта женщина когда-либо бывает растерянной. — Потому что уже не представляю, как бы жила без тебя. Она покачала головой, пряча улыбку. — Ты… Хочешь меня смутить. Мэрит, — вдруг посмотрела на нее Эва, — это очень… Красиво. Я не знаю, что сказать, я… Я всегда отмечала свои дни рождения одна. — Надеюсь, что такого больше не случится, — тихо ответила Мэрит и поцеловала ее. Ее пальцы неспешно нашли первую пуговицу на платье Эвы, вторую… — Я очень счастлива, что ты есть в моей жизни, — она легонько потерлась носом о ее, — правда, очень. — И я тоже, — неуверенно сказала Лейн, касаясь ее талии. — Пойдем. Она сбросила с ее плеч платье прямо перед тем, как спуститься в воду. Мэрит расставила свечи чуть дальше от края ванной, чтобы иметь возможность вот так просто скинуть одежду с нее и с себя, и забыть о том, что она вообще когда-либо обременяла их. Под её платьем — лёгким и летним — ничего не было. Эвелина завороженно наблюдала за тем, как Мэрит входит в воду, точно русалка из красивых мифов, а затем переступила через маленькое кружево и без слов прильнула к обнажённому телу — своим. Им светили свечи и звёзды. Мириады звёзд. — В такие моменты мне кажется, что планета спит, — сказала Мэрит и провела ладонью по ее все ещё сухой спине, — и только мы одни нет. Кажется, никого больше не существует. — Так и есть, — согласилась Эвелина. Она улыбнулась и потянулась за поцелуем, устроившись на вытянутых ногах Мэрит. Мэрит нашла под водой ее ягодицы. Упругие и скользкие от геля, они придвинулись ближе, и тогда Лейн лобком коснулась ее живота. — Я рада, что мой лучший день рождения проходит в тридцать два, а не в восемьдесят. — А что не так с восьмидесятью? — пробормотала Мэрит. Она увлеченно скользила языком по нежной шее и улавливала музыку одобрительно сбитого дыхания в ответ. — Если ты такая горячая в тридцать два, в восемьдесят тоже будешь вполне ничего. — Хочешь сказать, я старая, да, Коннор? — она дернула ее рыжие кудряшки назад, и Мэрит поймала ее озорную улыбку в свои губы. У Мэрит они были вечно сухими, шершавыми, как ранней весной у многих, а мисс Л фанатично смазывала свои каким-то японским гелем. Она делала это так часто, что после запойных поцелуев Мэрит просыпалась с губами, как у кинозвезды, разве что без гиалуронки. — Я не сказала «старая», я сказала «горячая», Лейн. — И насколько горячая? — О-ч-е-н-ь, — едва не по буквам выдала Мэрит. Она втянула ее сосок и с пошлым чмоком вытолкнула его изо рта, как кольца дыма выпускают в барах, или как шлюхи выпускают кое-что другое. Мисс Л хорошо помнила, какая гадкая слышимость бывает в вип-комнатах. Она всегда старалась думать, что другие стриптизерши в соседней просто слишком увлеченно отлизывают какой-нибудь клиентке. Светлая Мэрит, невинная в абстрактном, понятном только одной мисс Л смысле, сочеталась с этой пошлостью гармоничнее, чем сама Лейн. Но только с одной женщиной — с Лейн. — Такая горячая, — повторила Мэрит, и ее пальцы медленно заскользили вдоль влажного тела мисс Л. Летний ветерок коснулся сосков; Мэрит тут же потерла их между двух пальцев — среднего и указательного. Ветерок прошмыгнул мимо ещё раз, вызывая в тандеме протяжный стон. Лёгкое покалывание в груди прокатилось по какому-то обжигающему внутреннему проводу; он был подключен ко всем чувствительным зонам, к каждой клетке, и на нем расцветали цветы. Мисс Л пыталась дышать глубоко и старательно, пока Мэрит ожидаемо усмехалась ей в губы: это Мэрит ее научила. Лейн, вообще-то, любила жёстко и быстро и сжать покрепче напряжённое горло, и чтобы отметины на теле кричали: занята. А Мэрит показывала ей седьмое небо иначе. Мисс Л реагировала на ее руки, как горделивая кошка на хозяйку: ластилась, льнула, мурчала и требовала, глядя на нее так, словно ещё не сдалась. Она чувствовала свою мисс Л — и вынуждала этим включать чувства саму Эвелину. Быть здесь и сейчас — разве не здорово? Ладони Мэрит блуждали по смуглой шее, по не слишком выраженной ключице. Тихие всплески воды разреза́ли пространство, сливались с дыханием мисс Л. Лейн упиралась лбом в лоб Мэрит и едва заметно, машинально двигала бедрами на ее ногах. Даже под водой она была горячей — ну надо же. Имплантированные груди Лейн прижались к маленьким грудям Мэрит. Они соприкасались плавно, легко, щекоча друг друга и вызывая накапливающееся тепло внизу живота; оно наполняло чашу до самых краев. Мэрит пробежалась ладонью между ребер, по животу — внутренние бабочки взмыли вверх, вызывая приливы и целый табун мурашек. Они пробежали по коже, как множество электро-разрядов, качнули чашу внизу. — У меня есть ещё кое-что, мисс Лейн, — интимный шепот — прямо на ухо, рядом с шеей, требующей внимания. Лейн откинула голову в сторону, и Мэрит прикоснулась губами к пульсирующей венке, прошлась по ней языком. А затем неожиданно обхватила талию Лейн и поменяла их местами; Эвелина оказалась сидящей на дне теплого джакузи, а Мэрит — стоящей на коленях между ее разведенных бедер. Ее колено упиралось точно посередине, а улыбка разделяла себя по-прежнему с ее шеей. Лейн обнимала ее и почти смеялась, не открывая глаз. — Два года я с тобой трахаюсь, Мэрит, — заявила она, и ее ровное дыхание тут же сбилось. Ноги у Лейн были напряжены, а руки судорожно цеплялись за Мэрит, — и все ещё не верю, что… Играю по твоим правилам. И мне нравится играть. По ним. С тобой, — шумно выдохнула она. А потом в нее проскользнуло два розовых вагинальных шарика. Водоотталкивающий лубрикант сделал Мэрит хорошее одолжение. А Мэрит, кажется, сделала неплохое для Лейн. Она упёрлась в ее плечи, напрягая живот, сосредотачиваясь на ощущениях; какими они были Мэрит догадывалась, а ещё она совершенно точно знала, что эти игрушки не первые в жизни Лейн. Считала ли она, интересно, своих партнёрок, тех, бывших до Мэрит? Какое количество женщин прошло через Лейн? Мэрит отчаянно желала стать последней в этом развратном списке. Но она не знала, что для Эвелины она всегда была вне всяких списков. Лейн не сдерживала эмоций. Громкие стоны разлетались по открытому воздуху вместе с ветром и ложились на кожу, как рассеянные лепестки роз. Кантри из маленькой колонки на лестнице сменяло песню за песней, а Эвелина не могла оторвать себя от губ женщины, вселившей в нее любовь. Шарики внутри перекатывались то ли в такт музыке, то ли в такт движениям пальцев Мэрит, скользящим по клитору; чаша внизу была переполнена до краев. Вода качалась, с нежностью принимая в себя разгоряченные тела, и луна отражалась в ней.