Омут памяти

Астория видела, как с каждым днем Скорпиус становится все более улыбчивым, все более спокойным и радостным. С какой бодростью и живостью он просыпается и идет на работу, с какой удовлетворенной усталостью возвращается после домой. Материнское сердце разрывалось от противоречий: с одной стороны она была счастлива видеть сына таким, с другой стороны, ее лицо омрачалось при мысли с кем связана эта радость. А Драко наоборот становился день ото дня лишь мрачнее, что тоже не укрылось от любящей жены. Она не понимала, в чем дело: муж не мог быть в курсе происходящего, иначе меры последовали бы незамедлительно. Напряженная ситуация в семье, противоречия, которые разрывали ее на части – все это смешалось в один большой и опасный ком, который, как лавина, грозился обрушиться на всех участников этой семейной драмы однажды.  Ведь когда-то так уже было. … ...Восторженно глядя на своего жениха, поглощенная любовью и нежностью к нему, она не замечала его холодности, отрешенности и равнодушия. Каждый день он пропадал на долгие-долгие часы, возвращаясь глубоко за полночь. Она услужливо списывала это на попытки вернуть положение после войны, придумывала себе массу причин для такого поведения Драко. Но труднее всего было придумать оправдание его холодным кивкам на ее признания в любви. Спустя несколько месяцев, разочарованная и озлобленная, оставленная Драко в одиночестве на приеме сидеть за столиком и угрюмо смотреть на присутствующих, она впервые поняла, что дело тут не в трудностях с Министерством: судя по доброжелательным лицам людей, с которыми Драко переговаривался в зале, проблем-то у него и не было. «Но в чем же тогда дело?» - думала расстроенная девушка. Погруженная в свои мысли она бессмысленно блуждала взглядом по людям вокруг, пока взгляд ее не наткнулся на удаляющуюся в галереи спину Драко. Кусочки мозаики сложились быстро и полностью в целостную картину.  …  Они долго шли по галереям, прежде чем Малфой, наконец, остановился. - Ну и зачем необходимо было тащить меня в такую даль? – Гермиона пыталась делать вид, что недовольна, но голос ее предательски дрогнул, выдавая с головой ее состояние. Драко пристально смотрел на нее некоторое время, и девушка чувствовала себя неуютно под его взглядом, не понимая, о чем им разговаривать. - Малфой, ближе к делу, я не могу находиться с тобой здесь вечность… - Вернись ко мне. - Что?! – Гермиона потеряла дар речи. Воспользовавшись моментом, Драко решительно шагнул к ней и поцеловал. Но ее оцепенение длилось недолго: яростно оттолкнув юношу от себя, она гневно уставилась на него: - Что! Ты! Себе! Позволяешь!  Гнев, переполнявший ее в тот момент, был слишком велик, не задумываясь, что она делает, Гермиона направилась влепила ему пощечину. Но этого ей показалось мало, она стала бить его по плечам, по груди и в конце-концов разрыдалась, опустившись на пол. - Какого черта ты смеешь вот так приходить, делать все это, говорить эту чушь, как будто ничего и не было! Что за шутки, что тебе от меня нужно?! Оставь меня в покое! Драко молчал. Он не ожидал такой реакции. Ему казалось, что она достаточно исстрадалась, чтобы быть на той грани, где сама же и приползет к нему с мольбами вернуться. "Чтобы мне самому не пришлось умолять ее...". - Зачем ты снова врываешься в мою жизнь? Ты уже сломал все, что было можно, так зачем ты возвращаешься?! Добивать? Уже нечего! – Гермиона подняла на него заплаканное лицо.  - Теперь все уладилось, я решил, что встречаться с тобой дальше будет вполне безопасно. Послушай, я был неправ. Я признаю. Вернись ко мне, - Драко опустился рядом с ней и обнял за плечи. – Я устал без тебя. - Драко, послушай… - договорить она не успела: он снова ее поцеловал. Шок от пережитого оказался слишком сильным, отстранившись, она молча поднялась и направилась к выходу из галереи. Ноги казались ей ватными, каждый шаг давался с трудом. Обернувшись, напоследок она сказала: - Ты, эгоистичный ублюдок, - в ее голосе зазвенели яростные нотки, - неужели у тебя совсем нет сердца?! Как ты можешь так легко играть чужими чувствами?! Для тебя все это игра, развлечение! Тебе плевать на других… - Не глупи, Гермиона, я же вижу, что тебе плохо без меня. И неужели ты думаешь, что сможешь устоять и не попытаться вернуть меня? Однажды я уже пожелал тебя, и ты стала моей. Что помешает мне сделать это снова? - Пожелал? - девушка пораженно замерла. Она считала, что спасает его от пучины уныния и депрессии, в которую он попал по окончании войны, а теперь узнает, что все, что между ними было, лишь игра для него?! – Иди, к черту Малфой. Плевать, что между нами было, больше не будет ничего. Ты достаточно наигрался, оставь меня в покое. Она быстро покинула галерею, а Малфой провожал ее взглядом, даже не пытаясь остановить. Как объяснить ей, что он не может признать свою зависимость от нее, что он слишком горд, чтобы говорить, что… любит? … Не зря сердце подсказало ей пойти следом за Драко, когда тот направился прочь из банкетного зала. Затаившись в нише, Астория гневно сжимала кулаки, глядя на его раздосадованное лицо и на ненавистную соперницу.  «Ты за все поплатишься, Гермиона, за все».  Но тогда мести не потребовалось. Астория Гринграсс стала миссис Малфой. Это показалось ей достаточной местью Грейнджер. Ласковый и казавшийся по-настоящему влюбленным в свою молодую жену Драко лишь подтверждал эту мысль.  … - Чего желает хозяйка? – эльф почтительно склонился перед своей госпожой. - Узнай, где сейчас Скорпиус, и есть ли там место, куда можно переместиться незамеченным, - Астория была настроена решительно, ей необходимо было подтвердить свои подозрения, а затем покончить с этой историей. Грейнджер и так достаточно покалечила ее жизнь: сначала муж, теперь сын. Слишком долго ее страдания оставались неотомщенными. Парк купался в золоте осенних листьев, было достаточно тепло. Парочки неспешно прогуливались вдоль тропинок, но их было немного: в разгар рабочего дня большинство людей находилось на своих рабочих местах. - Чего не скажешь о такой безответственной начальнице, как ты, - Астория притаилась за деревом, наблюдая за сидящими на лавочке собственным сыном и Гермионой. Те безмятежно отдыхали, склонившись друг к другу лицами, не обращая внимания ни на кого и ни на что. Слишком поглощенные друг другом, беспечно не подозревающие о грозящей опасности их маленькому уютному мирку на двоих. Больших доказательств и не требовалось. Но Астория упорно не желала признавать тот факт, что ее сын влюблен - да еще и в кого! – в ее давнюю соперницу.  Видеть их целующимися было выше ее сил: не в состоянии смотреть на это, она вернулась домой. До самого вечера Астория обдумывала план своей мести, как можно более суровой, которая нанесет сокрушительный удар по наглой грязнокровке.