Омут памяти

- Но я люблю ее! – Скорпиус привел последний, самый существенный аргумент, но Драко лишь по-прежнему спокойно взирал на него с легкой улыбкой. - И что ты думаешь, сын, она позволит тебе разрушить ее семью, откажется от всего, чего добилась? - слова давались ему с трудом, Мерлин знает, в каком ужасе и гневе он был, когда Скорпиус пришел просить его разрешения на отношения с Гермионой. С одной стороны он был горд сыном, который не побоялся пойти против всего, что было принято в его окружении и соответствовало его статусу, с другой же, он злился на Скорпиуса: помнил, как сам струсил когда-то идти против собственного отца. Как отказался от настоящей жизни, получив взамен все блага аристократа в полной мере. И теперь, столько лет спустя, осознал, что ошибся в выборе, понял, как глубоко заблуждался, думая, что счастье придет со временем, если ты сделал достойный выбор. Неправильный, но достойный твоего ранга. А счастье так и не пришло... - Ты считаешь, что сможешь дать ей хоть что-то? Но у тебя не будет ничего, если ты пойдешь против моей воли. Как ты будешь жить? Она отвернется, вернется в налаженный быт, - голос Драко сочился ядом, - одумайся, ты еще ребенок, для нее ты не более чем игрушка на время. Думаешь, ты такой первый молоденький мальчик на побегушках? Женщины ее статуса и положения пользуются всем, что дает им общество. А использованные вещи, ты сам знаешь, выбрасываются за ненадобностью. Скорпиус вжался в кресло. Слова отца больно били по его самолюбию, разрушали все, что запланировал, все мечты, все иллюзии. - Мы уедем, отец. Она непременно согласится уехать, она любит меня так же, как я ее! - Ответь мне честно, мальчик, - эту фразу когда-то сказал ему Люциус и эта фраза когда-то разбила в нем все. "Неужели ты подумал, что чья-то жалость имеет что-то общее с чувствами?" - Скорпиус, я знаю, это ты проник в мой личный кабинет, ты просматривал мои воспоминания. Нет, я не виню тебя, твое любопытство вполне объяснимо, но неужели ты подумал, что та девушка из моего прошлого полюбит тебя только за то, что ты – копия меня в молодости? Она не любит тебя. Она просто реализует то, что не смогла двадцать лет назад. А ее возможное согласие уехать с тобой куда-то… Неужели ты подумал, что чья-то жалость имеет что-то общее с чувствами? Астория, молчавшая до этого, заговорила: - Скорпиус, если ваши отношения станут достоянием общественности, неужели ты думаешь, что вас оставят в покое? Ты сломаешь ей жизнь, - все внутри женщины ликовало, из слов мужа она поняла, что он давным-давно равнодушен к Гермионе, по виду Скорпиуса, что мальчик в растерянности, а это значит, что еще немного удачного давления, и он откажется от своей безумной влюбленности. Нужно лишь было довершить начатое правильно. – Из-за тебя она лишится собственных детей, мужа, друзей, статуса. Ты думаешь, она простит тебя? Думаешь, ваша «любовь» - достойная компенсация всего, чего она лишится по твоей милости? Скорпиус покинул кабинет отца мрачный и расстроенный. Аргументы родителей были весомыми, он действительно о многом не подумал. Но больнее всего были слова отца о том, что Гермиона лишь пользуется им, пытаясь осуществить старые мечты. В тот момент, когда он наконец принял решение, Скорпиус так и не смог ответить себе на вопрос: кого он ненавидит больше - теперешнюю Гермиону (не ту, в которую он влюбился, просматривая воспоминания) или собственного отца? … - Ну и как давно ты в курсе? – Драко с недовольством взглянул на жену; та вздернула подбородок, отворачивая лицо и пытаясь не смотреть мужу в глаза. – И почему, дорогая, ты не удосужилась сообщить мне об этой маленькой неприятности с нашим сыном? - Скорпиус просто мальчик, он запутался. Я не хотела вызвать твоего гнева. - Но вызвала. Ты покрывала его, неужели ты думала, что я спущу ему с рук отношения с Грейнджер? - Ревнуешь? – Астория улыбнулась, но, взглянув на помрачневшее лицо мужа, резко побледнела. - Не болтай чепухи. Если у тебя нет дел, спешу сообщить, что я занят. Удачного дня, любимая. «Ревную ли я? - Драко погрузился в размышления. – Я вижу всю ситуацию насквозь, спустя столько лет я наконец осознаю все. Могу ли я ревновать сам к себе?»