Оптика цвета солнца

Возвращение в онлайн привычно началось с диагностики — если учесть, где он, предположительно, находился, показывать свой ап спешить не следовало. Всё в порядке, насколько возможно в данной ситуации. Три джоора с прошлого онлайна. Через полтора ждём последствий злоупотребления стимуляторами. Впрочем, к тому времени это вряд ли будет самой большой его проблемой. А вот Птаха... ну, как минимум, актив пока. Пора осмотреться. Узкая перезарядочная платформа впритык для его габаритов, крошечная камера длиной с платформу и шириной с три её, слепящее розовое свечение силового поля. Полная тишина, он один. Поле, а не решётка, — печально, ничего не видно. Значит, больше внимания на аудиорецепторы и сенсоры дальнего обнаружения. Хоть наручники сняли, уже хорошо. А вот мощное стазис-поле, не только блокирующее связь и все способности, но и придавливающее нейросистему в целом, ослабляющее и замедляющее даже обычные движения, — это плохо. Вдвойне, потому что не только лишает сил, но и говорит о том, сколь высоко здесь ценят его способности. Может быть, выше реальных... Собравшись с силами, разведчик встал и осмотрел камеру более детально, изучая всё что можно. Не столько в надежде найти способ сбежать, сколько чтоб потом не корить себя за упущенную возможность. Вернулся на платформу. Оставалось самое трудное — сохранить ясность рассудка. Никакой заинтересованности в Мираже у десептиконов пока не было, точнее, у них в манипуляторах оказалась куда более интересная персона для допроса. Автоботского разведчика берегли совсем для иной цели, с его помощью Мегатрон намеревался заставить Голди Руф сотрудничать. Как только золотую фемму доставили к повелителю, в его ЦП созрел план. Создав искреннюю связь с Птахой, гонщик дал десептиконам самое лучшее средство для манипуляции, но пока у них и без того было чем заняться. Если бы Птаха только знала, какому ужасному испытанию подвергнет гордого аристократа, она бы вывела побочный эффект препарата на какую-нибудь другую систему. Но никто ведь попадания в плен не планировал. Сама Руф была не так далеко от своего избранника, её заперли всего двумя уровнями выше, в отсеке, который подошел бы скорее для желанного гостя, нежели для пленника. Впрочем, в её случае это проблему не решало: Птаха была напугана до полудеактива. Напряженное ожидание, которое разведчик усиленно пытался сделать скучным, прервалось совершенно неожиданным способом. Он внезапно ощутил острую необходимость срочно избавиться от отработки. Не самое частое дело в жизни кибертронца, поэтому логично было, что никто и никогда не оборудовал камеры санитарным устройством. Однако теперь, когда стало ясно, какими именно постэффектами наградил Миража принятый перед вылетом стимулятор, проблема встала в полный рост. Быстро подойдя к выходу, он гулко постучал кулаком по стене рядом с "дверью" и позвал охрану. Потом ещё — громче и настойчивей, но по-прежнему не сообщая причины. Тишина — ни шагов, ни даже ругани и обещаний сделать что-нибудь нехорошее с буйным пленником. А бак отработки меж тем уже грозил взорваться... Пришлось воспользоваться дальним от входа и платформы углом. Чистоту корпуса сохранить удалось, чувству собственного достоинства ничего и не грозило, а вот атмосфера в камере была испорчена капитально, да и пол оказался залит практически полностью. Справившись с приступом, обессиленный гонщик забрался обратно на платформу, каковую в обозримом будущем покидать не планировал. Газоанализатор пришлось отключить. Какое-то время спустя в пустом коридоре тюремного уровня послышались торопливые шаги. Этот звук разведчик слышал уже не раз: сикерские дожигатели, касаясь металлической поверхности пола, высекали из него довольно звонкий "цок". Квает Спейсу было строго запрещено спускаться сюда, но он должен был убедиться, что с его бывшим куратором всё в порядке, а также немного унять его беспокойство. Сикер только что уложил в короткий оффлайн двух охранников и очень спешил добраться до камеры автобота, дабы скрыться в ней от зоркой оптики тех, кто вот-вот сделает ап. В этот раз ему было совершенно не до церемоний. Убрав поле, он буквально влетел внутрь небольшого помещения, тут же вернув поле на место. Услышав знакомые шаги, Мираж некоторое время размышлял, не броситься ли в атаку, едва откроется поле. Но с сожалением был вынужден отказаться от этой мысли: деактивировать данного конкретного десептикона он бы не смог, а меньшее для побега не имеет смысла. — Квает, стой! Осторожно! — попытался предупредить сикерлета особо опасный пленник, ничего не знавший ни о своём статусе, ни о связанной с этим шумоизоляции своей камеры и запрете на посещения для всех, включая охрану. Тот, разумеется, не услышал, что привело к закономерному итогу. Подождав, пока первый шок пройдёт, гостеприимный хозяин подвинулся на платформе, освобождая место для гостя. — Отключи газоанализаторы. А теперь на одних дожигателях сюда. Балансируй аккуратно, антигравы здесь не работают, — и лишь когда тот справился со сложным манёвром, задал главный вопрос: — С чем пожаловал? Да ещё так поспешно? "Искру мне терзать пришёл? Или процессор?" Неожиданно неприятное ощущение у кромки стоп и вонь, тут же выбившая чувствительные сикерские газоанализаторы в режим игнорирования, очень удивили Седьмого. Какими бы суровыми ни были условия содержания пленных, за условной чистотой камер все же следили. Хотя бы потому, что автоботов возвращали в эти же камеры после допросов, каковые почти всегда сопровождались поломками механизмов пленного и разрывами магистралей. В антисанитарных условиях поврежденные мехи долго бы не протянули: ржа — коварная болезнь, а кололись автоботы не быстро, терпели до последнего, поэтому "разговоры по искрам" порой продолжались не одну ротацию с перерывами. Юный авиатор тут же воспользовался советом экс-наставника и взлетел. Оставшаяся на стопах отработка тут же сгорела, оставляя опоры чистыми. Приглашение присесть рядом было отклонено, Спейс боялся не удержаться от совершенно неуместных объятий и всплесков эмоций, которые и без того в себе было держать сложно. Он полюбил автобота всей искрой, а теперь этот автобот оказался в тесной камере десептиконской тюрьмы — так Квайет отплатил ему за добро. — Мираж... — собиравшийся быть уверенным голос вдруг дрогнул и утих. Потомок повелителя десептиконов изо всех сил старался не расплакаться как спарк малый. — Мираж, неуютно у тебя здесь, — вторая попытка начать диалог была более удачной, — давай приберёмся, что ли. Он коснулся грязного пола активными дожигателями, и ровное синее пламя, распространившись по полу, быстро уничтожило нечистоты и угасло. — Почему ты не попытался меня убить и выбраться отсюда, это ведь было так логично? Забрал бы моё оружие, перестрелял их всех. Код от моего субспейса тебе известен. — Благодарю, — вполне искренне сказал автобот, показывая на очищенный пол. На вопрос же только неопределённо крутанул колёсами, поднялся — разговаривать, задирая шлем, было неудобно: — Считай это процессорным сбоем. Вырубить я тебя могу нанокликов на пятнадцать, этого недостаточно, деактивировать же... — он глянул оценивающе, но не пытаясь сократить дистанцию, ибо это могло быть расценено как попытка нападения. — По всей видимости, у одного дурного на всю голову бота модуль распознавания свой-чужой ещё более упрям и не склонен признавать свои ошибки, чем сам бот, — глянул на обескураженную оптику сикера и пояснил более доступно: — Не идентифицируешься как враг. Манипулятор не поднимается. "Почему, почему... потому же, почему ты сейчас мирно разговариваешь со мной, а не глумишься и не бьёшь". Вопреки обстоятельствам, настрой колёсного был ровным и практически умиротворённым. Примерно как совсем недавно у самого Грома, когда тот изображал, что готовится последовать за своими уходящими в деактив "крыльями". С одним небольшим отличием: автоботский разведчик вызвал такое состояние осознанно и был готов сбросить в любой момент. Впрочем, как теперь стало очевидным, десептиконский разведчик несколько джооров назад действовал точно так же. Мираж оставался его Миражом, больше сикером чем колесным, больше мудрым другом чем куратором, его теплым костерком, согревающим обледеневшую искру, его живительным источником добра. Даже сейчас, в плену врага, к которому попал по вине Спейса, его Мираж оставался собой. Потомок великого десептиконского лидера опустил голову, отвел взгляд, прижал похожие на птичьи крылья антенны к шлему, который сейчас уже был очень похож на Мегатроновский: медбот успел расстараться и вернуть Седьмому вид, приятный для оптики его создателя. — Вопрос только в том... Мираж... мне... — извинения тут были совсем неуместны, за предательство не прощают, за него следует убивать, и даже это не будет достаточным искуплением того, что сотворил Гром. Сотворил не только с Миражом, с собой. Он полюбил автобота всей искрой, по-настоящему, а потом продолжил и выполнил миссию, возложенную на него другой фракцией. Фракцией, которой он сохранил верность. — Лучше бы ты убил меня, Мираж, ну или хоть покалечил, но ты как назло... — Седьмой осекся, понимая, что говорит то, чего не должен, так нельзя. — У меня для тебя есть две новости, одна хорошая и вторая тоже хорошая, с какой начать? Гонщик тяжело провентилировал и едва удержался от того, чтоб закатить оптику. Кажется, сейчас придётся кому-то процессор вправлять. Снова. — Понятно, — решительно показал на платформу, приказал: — Садись. Вопрос первый, сколько у нас времени? Либо кое-кто не полностью осознавал, кто сейчас хозяин ситуации и может приказывать и задавать вопросы... либо ему на это было просто наплевать. Гром подчинился беспрекословно, словно это он был заперт в маленькой душной камере, не имея возможности выбраться из нее, а Мираж пришел его допрашивать. Впрочем, от истины это было не так далеко. Ментальная тюрьма, в которую загнал себя Гром, была ничуть не менее опасной чем та, в которую попал Мираж. — Не много, мне запрещено тут находиться. Я тут по делу. Поэтому давай не будем отвлекаться. Если создатель узнает, что я был здесь, автоботам меня убивать нужды уже не будет. Едва сикер устроился на платформе, гостеприимный хозяин устроился рядом, на расстоянии, исключающем неправильную трактовку. — Принято. Значит, сначала вправляем тебе процессор, потом разбираемся с новостями, — что-то подсказывало разведчику, что новости эти хорошими будут только на первый взгляд. Когда Гром попытался возразить, его остановили решительным жестом. — Что — опять на почве предательства склинило? И кого ты предал? Алый знак? А ты ему когда-нибудь служил? Значит, и предать не мог. То же в отношении меня... или Первой. Ты нам много чего обещал, было дело. Был в тот момент искренен? Если нет — не сейчас предал, а тогда обманул. Итого, ты молодец, идеально сработал, а я как контрразведчик профессионально непригоден, — он изо всех сил пытался не допустить испытываемые им боль и горечь в голос, рассуждать отвлечённо. И поначалу у него даже получалось, однако на последних словах треск статики всё-таки прорвался. "Ты что творишь, дрон беспрошивочный? Противник дал слабину — ты обязан по ней ударить! Посеять сомнения, усилить имеющиеся, расшатать психику. Давить на совесть, а не лечить её! Слабый и лишённый воли враг полезнее для твоей стороны, чем умный и сильный. Вот уж кто тут предатель..." — Ты выбрал свою сторону и верно ей служишь. Я тебе ещё в нашу первую встречу говорил: не выбирай бездумно, но выбрав — не жалей. С тех пор ничего принципиально не изменилось. "Вплоть до обстановки: я снова безоружен, заперт и лишён связи, а ты пришёл при полном параде. Разве что слепота моя прошла... Твоими стараниями." Мираж очередной раз помогал ему вправить ЦП, его рассуждения были такими логичными, что усомниться в них не было ну совершенно никакой возможности. Был только один вопрос: зачем ему это нужно? Ответ Гром знал, и он был болезненно прост: их чувства были взаимны. Так же как сам Седьмой, автобот не мог причинить ему вред, ни физический, ни ментальный. Авиатор повернул голову, посмотрел в оптику цвета солнца и осознал страшное — эта оптика вскоре может погаснуть навсегда, а он был готов на все, чтобы та продолжала гореть. Эмоциональный всплеск, в следующий миг затмивший разум юного крылатого, обрек Миража на объятья, к которым автобот готов явно не был. Его сгребли в охапку, прижали к горячему серебристому корпусу, обкурлыкали, после чего решительно отпустили и заявили очень серьезно: — Все не должно кончиться так! Я разрулю! "Всё-таки не удержался, и дистанция не помогла. Шлак. И почему так паршиво на искре, словно не логику его вывихнутую вправил, а на предательство толкнул? Теперь — по-настоящему?" Злость на себя нашла выход на десептиконе, тот сначала не понял, зачем автобот к нему манипуляторы тянет, а потом поздно было: замедленный и ослабленный стазис-полем, тот всё же сумел в два движения парализовать корпус Грома и теперь говорил холодно и зло: — Не нужен мне код, чтоб взломать чужой субспейс, одним правильным ударом справлюсь. И деактивировать тебя, — манипулятор переместился между крыльев, оказавшись в уязвимой точке над главным нейроузлом, — один разряд. Или, чтобы совестью не маяться, просто вырублю и твоим же скотчем смотаю, на это пятнадцати нанокликов мне хватит, — теперь манипулятор лёг на основание так изменившегося шлема, пальцы зашарили в стыках, и вскоре сикер ощутил, что снова может двигаться. Автобот снова откинулся к стенке, скрывая слабость, накрывшую его от этого выброса энергии: после аварийного сброса отработки энергон у него остался только в магистралях. — Давай теперь новости. И в следующий раз приходи с подобающим конвоем, а то могу понять... правильно. "А уж какое искушение сейчас было... только вот как поле открыть? Ключ-картой ты не пользовался, а пароль выбивать..." До такого он пока не дошёл. Квает Спейс даже сопротивляться не стал, доверчиво принял все, что Мираж с ним проделал, даже крылья сложить не попытался, чтобы защитить уязвимое место. Потомок Мегатрона твердо знал, что даже в приступе ярости его автобот не сможет ему навредить, и больно не сделает. — А почесать? Раз уж все равно перевернул крыльями вверх, — игриво попросил десептиконыш в ответ на страшные угрозы экс-наставника. — Мы все равно ничего плохого друг другу сделать не сможем, даже если захотим, дак чего рыпаешься? Не напугать тебе меня, по крайней мере, не так! — Сможем. Создательской блокировки нет, так что в определённых обстоятельствах сможем, — на миг Миража охватила уверенность, что однажды так и случится, и один из них отправит другого в вечный оффлайн. Как только онемение покинуло серебристый корпус, Седьмой сел рядом с Миражом, извлек из субпространства кубик авиационного и протянул автоботу. — Пей, силы тебе понадобятся, — сложив крылья и оперевшись спиной о стену, мехлинг перешел к новостям, раз отношения они уже выяснили. — Птаха здесь. Старскриму удалось ее выловить. Но с ней всё в порядке, заперли в гостевых апартаментах, да, тут и такие есть. Пока не допрашивали, да и не будут в ближайшее время. База Элиты почти не пострадала, Скрим опять облажался. Среди фемм потерь не много. Наши аналитики не могут понять, как им так быстро удалось скоординироваться. Это все. Гонщик посмотрел на предложенный куб. Авиационный. То есть сильно заряженный и высокой очистки, чрезвычайно легко усваивающийся. Лёгкому колёсному. Малость истощённому и ещё не восстановившемуся от последствий употребления подряд плохо сочетающихся сильнодействующих средств. Да он же с этого захмелеет в момент! Хоть смейся хоть плачь, кому этот сикер помочь хотел, Миражу или тем, кто скоро придёт за ним? Кстати, об этом. Чем ниже будет его заряд к тому моменту, тем быстрее он отрубится, когда с его помощью станут склонять Птаху к сотрудничеству. Путь слабака. Поколебавшись, он всё-таки принял топливо. "Что Птаха тут, малыш, это плохая новость, очень плохая." — Спасибо за новости, — отпив еще немного, заговорил уже о другом: — Пустишь меня к себе? Прикрою чуток от Оллмайти. Мираж принял куб, и на искре юного сикера немного полегчало. Теперь пленник хотя бы не будет мучаться ощущением пустого бака. Сам Квает такой энергон еще употреблять не мог в силу возраста, но работавший сегодня в заправочной солдат, похоже, был другого мнения. На радость авиатора, у него еще оставался небольшой запас из автоботского пайка. Он грустно улыбнулся, подумав о том, что алозначные, которых он так отвратительно ловко подставил, продолжают заботиться о нём до сих пор. — От кого прикроешь? — не поняв, о ком идет речь, переспросил Спейс и придвинулся ближе к своему колесному. — Завтра утром меня отправят обратно в лагерь, — не скрывая грусти в голосе сообщил он. — От создателя твоего, — за всеми этими событиями гонщик и забыл, как трудно порой общаться с этим странным спарком. — Ваши его так называют, когда думают, что он не узнает, — больше не надо было бороться с собой каждый раз, когда на глоссу для обозначения десептиконов сами собой лезли слова "ваши", "у вас" и подобные им. Теперь-то было ясно, что таким образом второе сознание всё это время пыталось предупредить тупое колёсное. — У тебя поля на всю округу вопят о твоём состоянии — приглушу их, а заодно память о приходе сюда в дальний угол засуну, ложной заменю. Лагерь. Опять будет ржавым и вечно голодным. А его "крылья" — насколько они выдумка? Или совсем не выдумка, а Тринадцатую и впрямь избили до полудеактива, чтоб у Грома правдоподобный приступ получился? Если автоботы каким-то чудом сумеют покинуть эти застенки — им вытаскивать Седьмого из лагеря? Вопросов миллион, а времени и нет почти. Не тратя драгоценное время на дополнительные вопросы, невидимка ждал ответ, а пока решал не менее серьёзную задачу — пытаться или нет сбежать прямо сейчас. "За": он сейчас на пике формы с учётом обстоятельств, дальше будет только хуже. Наблюдение и прослушивание в его камере сейчас отсутствуют стараниями Грома. Охрана тоже наверняка временно выведена из строя. Более благоприятного момента не будет. Если не попытается сейчас, потом искру себе выест. "Против": силовое поле, закрывающее выход. И Гром так или иначе его попытки побега не переживёт — если не от манипуляторов Миража, то сознаковцы точно не простят. Варианты решения: поле может открыть Гром — надо только выбить или обманом выудить из него способ это сделать. Или дождаться, пока откроет себе на выход, и быстро метнуться. Аморально, но в особых случаях допустимо. Гром. Если не оставлять его оффного в камере, а, например, бросить где-то в технических коридорах, предварительно метким ударом обнулив ему кратковременную память... если получится, могут и не деактивировать. Прощает же Мегатрон Старскриму и не такие нарушения. Но таскание на себе довольно тяжёлого сикера существенно снизит его мобильность и шансы на успех. А если не таскать его с собой? Стоит ли практически гарантированный деактив Седьмого шанса на спасение Голди с Элитой и всего, что с этим связано? Зависит от вероятности успеха. Вероятность? Найти и вытащить одну, потом другую (с первой на хвосте!), потом обеих на выход. Через весь стоящий на антеннах "Немезис" и Оллмайти лично. Вывод: сидим на бампере ровно. Хотя он ещё пожалеет об этом решении. После разъяснений разведчика юного авиатора сковала обида, — простая, спаркская, искренняя обида. Он сделал все, что приказал Мегатрон, он предал тех, кто стал ему дорог, он разбил свою искру на тысячи мелких осколков во славу великой десептиконской идеологии, но так и не удостоился аудиенции с создателем. — А, ну да, понятно, — холодно ответил он. — Спасибо, а то я бы и не знал, — горькая усмешка. — Я скрою поля, об этом не волнуйся, это я при тебе раскис, прости, и память затру, и сделаю наложение, так будет безопаснее. Хотя, если меня пошлют на диагностику к Саундвейву, все равно ничего не поможет. — Мираж, я хочу, чтобы ты знал, я почти не врал тебе. Мне очень жаль, что я дес, — он все-таки не смог сдержаться, сказал то, чего говорить не следовало. — После тебя я пойду к Птахе, ей передать что-нибудь? Она мне сказала, что ты все еще на терапии, и, если я не принесу тебе от неё передачку, твоя искра может погаснуть. Так что еще увидимся, заскочу ночью. Едва восстановленное после принятия решения самообладание аристократа получило новый удар, когда юный десептикон перешёл к новой фазе признаний. Но всё было забыто после странных слов Птахи. Это, безусловно, был сигнал, но чего она от него хотела? Передать ей что-либо он сейчас мог разве что на словах, и самые главные из них она и так знала. Единственное, что он ещё хотел бы ей сказать, так это чтоб не поддавалась на шантаж: по причине полной бессмысленности этого действия — ни его ни её так и так никогда не отпустят, что бы она десептиконам ни подарила за это. Но если она планирует что-то на эту ночь, ему надо быть в форме, а для этого ей следует вилять и изображать готовность согласиться... и это она и без него знает. До чего же сложно решать задачу, в которой основным инструментом выступает любимая фемма! — Что я заранее поддерживаю и одобряю её решение, каким бы оно ни было, — ну не инструкции же по подготовке побега через лояльного десептикона передавать! Тем более, что нет никаких инструкций... — Спасибо, что зашел, — разведчик схлопнул опустевший куб и отдал пластинку Грому. — Удачи тебе. Не просить же его, в самом деле, выяснить, что с Элитой. Если он прав в своих предположениях, это не для "десячьих мозгов" Кваета, а если не прав, то и слава Праймусу. Спейс заметил, что автобот растерялся. Что — серьезно? Он ведь всегда знает, что сделать, что сказать, о чем умолчать, кому сообщить. Гром крылья готов был дать на отсечение, что у Миража есть как минимум один план побега с двумя запасными вариантами, а может и с тремя, и убийство экс-ученика ни в один из них не входит. "Но тогда в чем дело, почему ты виснешь? Вся трудность в том, что я завел разговор про Птаху. Тебе за нее до деактива страшно? Понимаю, мои ведомые сейчас поломанные в ремблоке, и им, в отличие от Птахи, сейчас больно. Они, конечно, на своей базе, дома, но мне тоже страшно за них. Как же нужно поскорее вырасти, тогда я мог бы позаботиться о них, а, может быть, и войну закончить. Зачем она вообще? Ах да, помню, ты мне объяснял, Мираж." — Послушай меня, пожалуйста, — начал сикер на манер своего любимого колесного. — Во-первых, Птаху никто не тронет. Во-вторых, не парься, я что-нибудь придумаю. Жди. Аристократ наградил подопечного странным взглядом, но не перебил. "По первому пункту не совсем верно, второй ты уже называл, и я его включил в расчёты. Неужели я настолько жалко выгляжу, что ты взялся меня утешать?" Маленький сикер встал с узкой тюремной платформы, прошел к полю, отделяющему камеру от общего коридора, ободряюще подмигнул пленнику и вышел. Тот проводил гостя лишь взглядом, вставать не стал, чтоб не нависать, пока тот разбирается с управлением полем... хотя проследил до крайности внимательно. Махнул на прощание манипулятором и снова остался один. Понять, как Спейс открывает поле, не удалось.