Оптика цвета солнца

Сикерлет покинул камеру, но не сознание пленного автобота. Воспоминания роились под его шлемом, смешиваясь и преломляясь через призму нового знания. Вот панически боящийся отказа десептиконыш собирается доверить ему свою самую страшную тайну: "Мираж, я ведь могу тебе доверять, правда? Ты ведь не предашь?" Тайну, что привела автоботов сюда. Недавняя порывистая реплика: "Все не должно кончиться так! Я разрулю!" и — всего три ротации назад с той же интонацией: "Я никогда не дам тебе повода во мне сомневаться, ни тебе, ни Мэм! Ей я жизнь должен, а ты, ты просто свой, своих не предают, даже такие как я". Мираж едва слышно зарычал, царапая платформу своими никогда не имевшими когтей пальцами. "Не обещай мне больше ничего, малыш, а? — мысленно попросил он. — Сделаешь — хорошо, не сделаешь — так хоть не обманешь". А призрак из памяти уже весело прощался после краткого ликбеза о мехах и феммах: "И да, ещё удачи тебе с Птахой, ну, чтобы удалось всё, что нужно, вставить куда положено". Меж тем авиационное топливо делало своё коварное дело: легкой раскоординации Мираж не чувствовал на фоне наводимых полем помех, что же до смещения настроек блока здравого смысла — кто это когда замечал, пока не стало поздно? Гром не знал, насколько близок был к истине в своих предположениях: если бы речь шла о нём одном, разведчик попытался бы удрать, едва сикер открыл поле на выход. Но для того, чтобы вытащить еще и фемм, от Кваета требовалось не попустительство, а активное содействие, и до этого юный дес еще не дозрел. Надо ждать. Но утром того уже отправят в лагерь... значит, всё решится ночью. Гонщик попытался прощупать точку между колёс, куда обычно пленным крепят когти-ингибиторы, чтоб понять, повесили ли этот блокиратор и на него или ограничились стазис-полем камеры. Ну точно, нацепили, параноики. Он бы тоже нацепил. Нет, ну как же он мог так просчитаться! Контрразведчик, называется. Если они сумеют выбраться, Прайм его разжалует в шахтёры и будет прав. Немножко повыедав себе искру, автобот вернулся к попыткам придумать сколько-то приемлемый план побега или разгадать задумку Птахи. Не придумалось ничего умнее варианта с опаиванием его под видом лекарств какой-то химией, которая... лайт-версия: контролируемое тяжелое состояние и, как следствие, перевод в тюремный ремотсек, который охраняеся слабее. Хард-версия — имитация деактива и всё прилагающееся. Очнуться и удрать надо будет не раньше, чем поснимают все блокираторы, и не позже, чем кинут в плавильный чан. Кое-кто чрезмерно увлекался классической литературой. Как говорят мудрые, кибертронец предполагает, а Праймус располагает. Ни одна из глубокомысленных идей Миража о побеге ничего общего с реальным замыслом маленького золотого доктора не имела. Убивать возлюбленного она не стала бы даже понарошку, к тому же у нее созрел почти беспроигрышный план, главным теперь была лишь его эффективная реализация, а Мираж был непревзойденным мастером таких вот реализаций. Ничего не знавший о планах Голди Мираж снова стал проверять пути обхода самого тонкого места всех его планов — допустим, он покинет камеру, но как избавиться об нейроблокиратора меж колес? Не придумав ничего лучше, он попытался снять "когти". Они, конечно, специально сделаны с тем расчётом, чтоб самостоятельно удалить их было нельзя, но вдруг ему попались бракованные? Отлежавшись и немного придя в себя после разряда непосредственно в центральный нейроствол, он додумался до другой традиционой для всех жертв блокираторов идеи — "а я быстро, главное, первый момент перетерпеть". У него, как у адепта Кристаллокьюжн, было и отягчающее обстоятельство — умение частично блокировать боль. Вернувшись в отвратительно болезненный и неприятный онлайн, невидимка пришёл к выводу, что "когти" на нём всё-таки не бракованные, и вообще лучше лежать смирно и не пытаться "пробить стену лбом". Время в тюрьме тянется медленно, особенно когда пленник полностью отрезан от внешнего мира. За последние три джоора Мираж не слышал ни единого звука, даже шорохов не было. Но вот со стороны лифтовых платформ послышался звук шагов. Неторопливые, звонкие, так похожие на фемские, примерно такой же звук издавали каблуки первой леди автоботов в моменты неспешной прогулки по смотровой площадке космического крейсера. Командир ВВС фиолетовой фракции остановился перед камерой, в которой уже седьмой джоор томился ненавистный ему колёсный. Скорчив победное выражение лица, он отключил визуальный и звуковой заслоны. — Встать, автошлак! — обратился он к Миражу в свойственной ему презрительной манере. К тому моменту, как в коридоре раздались шаги, колёсному уже полегчало настолько, что он стал думать, не уйти ли в перезагрузку. Доктору на заметку: шоковая терапия прекрасно снимает приступы самокопания. Эту походку обладавший чутким слухом разведчик не узнал, пришлось думать. Фемм в рядах десептиконов немного, так что логичнее предположить не каблуки, а дожигатели. Кто же из многочисленных сикеров на службе фиолетового знака решил его навестить, угадать не сложно: либо конусоголовые решили поразвлечься об пленного автобота, либо заскучал его давний знакомый. Судя по звуку, идёт один и изящный — значит, второе. Привыкшего всегда иметь исчерпывающую информацию об окружающем мире в большом радиусе разведчика сейчас немало угнетало, что у него еще и вся сенсорика заблокирована, кроме первичной. И энергоновая сигнатура через поле не читается. Не желавший, чтоб его скидывали с платформы пинком, гордый мех встал ровно когда шаги замерли напротив его камеры, так что презрительно брошенный приказ оказался не нужен и прозвучал глупо. Впрочем, издевательски-безукоризненный поклон и утончённо-ядовитую улыбку можно было отнести и на счёт прозвучавших следом слов: — Сколь ты стремителен, Старскрим, — и без того обычно избегавший грубых выражений джентльмех сейчас был особенно вежлив, чтобы не уподобляться. — Неужели великий Тиран Небес так быстро управился с целой автоботской базой? — а оскорблять лучше всего похвалой. Терять автоботу было нечего — что б ни задумал аэрокоммандер, к моменту его ухода разведчику-невидимке, несомненно, будет очень плохо, но не деактив. А раз так — почему бы и не попытаться хоть капельку сравнять счёт, посмотреть, как бесится этот злонравный сикер. Когда еще представится такой случай померяться остротой глоссы, не опасаясь перегнуть балку! Настроение неудержимо повышалось и уже почти дошло до весёлой боевой злости. У Праймуса отличное чувство юмора: прошлый вечер Мираж тоже встречал в карцере — автоботском. И тоже был недовольный гость, требовавший встать, разве что автошлаком не обзывался. Манера поведения пленного была ожидаема Старскримом, а колкость псевдокомплимента, столь изящно высказанного разведчиком, лишь подогрела хищный интерес сикера. — Верно, рабы всегда вскакивают перед хозяевами еще до приказа. Вижу, ты уже вживаешься в роль, автошлак. База? Так то визжащее на высоких интонациях убожество было вашей базой? Ой! Прости, колесный, я-то подумал, это был ваш поганый, низкопробный бордель. Впрочем, чего еще ожидать от ублюдочных колесных слабаков. Я вот только одного не понимаю: что среди дешевых шлюх делала крылатая королева? Как же приятно было освободить малышку из вашего плена. Она была так рада меня видеть, аж до слез. Да, он нашёл хорошего спарринг-партнёра для упражнений в остроумии. Но все ответы разной степени блестящести были вмиг выбиты из-под шлема упоминанием Птахи. Вот знал же, что она тут, а всё равно искра сжалась, когда представил сцену встречи. Надо постараться не выдать их отношений — вдруг ещё не знают? — А, та малолетка-медтехник? Не знал, что десептиконы воюют со спаркфеммами. — Воюют? — изобразил крайнее удивление Тиран Небес. — Нет, нет, что ты. Это для тебя она малолетняя шлюха, не отрицай, автохлам, ты уже успел попользоваться, а для нас — маленькое сокровище. Хотя она хорошенькая, я бы провел с ней пару тройку-ночных циклов: если уж легла под колёсного, от сикера не откажется, а! Но мы сейчас не об этом. Скажи-ка мне, Мираж, как ты допустил такой провал, ты ведь не дурак, вроде, а на Седьмого повелся. Ведь этот мех не то чтобы умен и проворен. Старость не радость, а путь к профнепригодности, а, автошлак? Предусмотрительно выставленные на упоминание Птахи эмоциональные блоки помогли не заскрипеть дентоплатинами... почти. А вот не дернуться в заранее обречённой на провал попытке добраться до шлангов под ненавистным глумливым фейсплейтом удалось отлично. Дальше аэрокоммандер, сам того не зная, помог автоботу, сменив тему на капельку менее болезненную. — Тебе-то откуда знать это, Старскрим? — почти добродушно усмехнулся он. — Чтоб потерять квалификацию, её надо иметь. У меня это первый провал, а ты ещё ни одной операции сколько-то успешно не провёл. Что — сглазил тебя Седьмой? — Это с какой стороны посмотреть, — злобно осклабился авиатор. — Вы, недоделыши колесные, должны оптики на офф не смыкая благодарить Паймуса за то, что мои операции оказываются успешными не на сто процентов, в противном случае вы бы давно стали историей. Весьма бесславной, к слову сказать. Что касается Седьмого, с ним мы еще сочтемся, за это не беспокойся. Тебе сейчас о другом беспокоиться нужно, об Элите, например. Она уже многое рассказала Мегатрону об Оптимусе, который попадет в ловушку, как только ринется спасать то, что осталось от любимой подстилки... Или о себе — ох, ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю завтра. На этот раз автобот ответил до приторности ласково: — А ты что так взвился-то, родной? Правда оптику режет? — перешёл на сочувствие, такое же насквозь фальшивое: — Ох ты ж мой бедненький, до завтра ждать заставляют, негодяи. При твоей удаче к тому времени на моём месте оказаться рискуешь, — он имел в виду то самое, что с ним сделать планируют, но сикер вряд ли понял. — Праймус, поди, из сил выбивается, чтоб ты только гнев Мегатрона очередной пережил, удачи подкинуть уже некогда. Угроз он не устрашился, потому что в половину не поверил, а об остальных постарался не думать. — Ну хватит, заткнись, автохлам! Завтра первым делом вырву тебе глоссу, а потом по очереди все другие поганые механизмы! — грозно зарычав, пообещал Старскрим. — Вот и посмотрим потом, кому Праймус забыл подкинуть удачи. Завтра уже скоро, Мираж, и тебе никто не поможет. После того, как Птичка расскажет нам свои секретики, тебя отдадут мне, будь уверен, я о тебе позабочусь, — злорадная улыбка изуродовала красивый фейсплейт авиатора. Он смерил колесного взглядом. — Доброй ночи, автохлам, — пальцы сикера коснулись приборной панели, набрали какую-то комбинацию, и по полу прошел мощный разряд тока. Сикер разозлился. Хорошо, это значит, что гонщику удалось обломать его планы, хотя бы частично. Он уже собрался развить успех, но злопамятный летун успел раньше. — Ой, да ты никак обиделся, — начал с деланным удивлением автобот. — Тебе разве не понравилось меня ката-А-А-А!.. Скрутивший судорогой весь корпус разряд моментально сбил автобота с опор, оплавив ступни, но так и не вышибив в оффлайн. Демонстрируя расовому противнику преимущества своего альтмода, он сумел всё же извернуться так, чтобы упасть на остававшийся под напряжением пол только на колёса — плечевые и пяточные, — обеспечивая таким образом изоляцию и оставляя бота в активе. К тому времени он сумел обуздать свою нейросеть настолько, что болезненный вой сначала обратился в стон, а следом и вовсе остался за сведёнными дентопластинами. Крошечный размер камеры в этот раз был на его стороне, до платформы тянуться было недалеко. Опасаясь подвоха, Мираж сначала проверил, не идёт ли ток и по ней, коснувшись края тыльной стороной ладони. После чего, поупражнявшись в акробатике, дополнительно осложнявшейся эффектами от стазис-поля, разведчик сумел всё же забраться на неё, не коснувшись смертоносного пола ничем, кроме колес. Устроив максимально щадяще свои пострадавшие конечности и подавив укол страха, он вспомнил о своём госте, наверняка не отказавшем себе в удовольствии понаблюдать, как он корчится. Поднял на него безмятежный фокус. — Точно, обиделся, — констатировал он, заставив себя улыбнуться. В ближайшие джооры ему предстояло узнать, не заблокированы ли у него еще и системы саморемонта. Если да — в планы придётся вносить существенные поправки. Интересный способ предотвращения побегов: лишить узника возможности трансформации, а затем искалечить опоры. Не самый новый, но по-прежнему весьма эффективный. Наблюдая за тем, как острый на глоссу враг корчится от боли, сикер мысленно рассуждал о том, как хороша была его идея. Жаль, продолжить истязания было нельзя: автобот должен был оставаться в форме до допроса. Нельзя было позволить ему адаптироваться к боли, настроить нейросеть на минимальную чувствительность. Старскрим ненавидел ждать, он злился на автобота, на Мегатрона, на Седьмого, за промедление, но сделать ничего не мог, впрочем, как и всегда. — Я не умею обижаться, автохлам, обижаются фемки, великие же учитывают, и сумма твоего долга давно превысила возможность выживания. Пойду к Птичке, она как предпочитает, не подскажешь, — пожестче или лаунж-версию? Ненормальный сикер перешел в спокойную фазу, и теперь вывести его из себя будет сложнее. Значит, не стоит и пытаться, только позориться. Да и настроение глумиться куда-то делось, наверное, на полу осталось. — Она предпочитает меня, — очень спокойно сообщил он. Разговор, очевидно, исчерпал себя, но завершить его было во власти гостя. Хозяину же оставалось только сохранять лицо. Старскрим рассмеялся, словно Мираж очень удачно пошутил, его даже согнуло пополам. — Я понял, автохлам, ты решил меня юмором уморить, — еле прервавшись, выплюнул авиатор, а потом снова зашелся хохотом. — Колесный, знай свое место, тебя предпочитает одержимая коннектом "Охотница"? Ты себе льстишь! Что ты, убогий, можешь ей предложить? Могучие полметра? Хотя нет, у тебя и их нет, ты же гонщик! Бедняжка Птичка, ты был ее единственным, как же это печально, ее же срочно нужно спасать! Чем я сегодня и займусь, эх, давно у меня маленьких самолетиков не было! Они такие узенькие, такие трепетные, ух! На этот раз слова Старскрима ранили даже сквозь защиту. Многое из сказанного было для колесного открытием, многое очень логично закрывало ранее выявленные нестыковки. Тут было и объяснение зашкаливающей чувственности Голди, и того, как легко она избавилась от страха перед коннектом... Оптика автобота потемнела. Но нет! Все равно он знал, что в главном аэрокоммандер ошибается. Искра не лжет, а они с Птахой раскрыли свои друг другу. — Ты не первый, кто говорит мне подобное, — что это касалось только отсутствия у Миража перспектив с Руф, он, конечно, умолчал. О второй же части он изо всех сил старался не думать, сжигаемый бессильной ненавистью, теперь щедро приправленной отвращением. И стыдом — не думать о происходящем сейчас с Элитой получалось успешнее. Кстати, об этом: — Сам ничего изобрести не можешь, приходится за своим повелителем повторять. Старскрим упивался своей победой, он уел колесного выскочку, унизил его как меха и теперь собирался то же самое сделать с Мегатроном, правда, за глаза, но сначала... — Конечно, я не первый, фразу "ты слабак", тебе говорит каждая сконнекченная тобой фемка. Не могу удержаться от сочувствия, — притворно скорбным тоном произнес сикер. — Что касается Мегатрона, то зрелище, как авиатор пачкается об колесную, меня совсем не возбуждает, но сам повелитель, кажется, в восторге. Кстати, интересно, сколько времени в состоянии выдержать легкая колесная из расчета, что ее... Впрочем, это мы узнаем уже завтра. Ждавший совсем иного ответа и даже морально приготовившийся к новому разряду гонщик несколько удивился. Чем же так запугали этого сикера, что он все терпит? Он ведь ясно видел, как тому не терпится вырвать ему шланги. Да, завтра явно ожидается много интересного. — Да куда уж мне с тобой тягаться, — вздохнул аристократ, — если при всех козырях, что я вам дал, вам еще приходится устраивать на Прайма ловушку, да целую ротацию настраивать ее. — Это не твоих мозговых плат дело, колесный, — прорычал сикер. Его глумливая насмешливость куда-то делась. Восстановив непрозрачность и шумоизоляцию силового поля, авиакомандер покинул тюремный уровень, оставляя Миража в гордом одиночестве. Вот так всегда: хочешь уязвить побольнее, он не замечает, а скажешь просто так, лишь бы не молчать, — он рычит. И впрямь что-то не сложилось, что ли? Мираж принял вид независимый и покладистый, мол, как скажешь, не моих так не моих. И только когда удаляющееся цоканье дожигателей окончательно стихло, позволил себе пошевелиться, пытаясь устроиться хоть капельку удобнее на тюремной платформе, да еще и чтоб ничего не задевать нещадно болящими опорами. Нашёл в памяти архив с песнями той певицы, что вспоминал перед операцией. И снова её голос сливался с образом золотистой сикерши. Под далеким небесным сводом Ты дорогу свою искал. Я была рождена Свободной – Ты свободу мою забрал. Я пройду через все невзгоды Рядом с тем, кто с судьбой играл… Музыка уносила сознание далеко-далеко, боль понемногу утихала. И я уйду навсегда из снов, Скользнув по грани дождя, Оставив тебе лишь свою любовь И просьбу – забудь про меня...*