По ту сторону прицела

Быть марионеткой в чужих манипуляторах было еще хуже, чем подставиться самому. «Все в порядке: Мираж мой, так или иначе. Сверху или снизу — это всего лишь условности. Нужно просто получить удовольствие от процесса, пара-тройка приятных обменов и в эйфорическую перезагрузочку. Какая разница как… какая разница. Это ведь Мираж, его я хочу как угодно. Хочу, вот прямо сейчас… хочу… Шарка драного, никвинта я не хочу… разве что улететь подальше… Но это же Мираж, почему я чувствую себя таким униженным?» Подчиняясь чужой воле, Квает принял коленно-локтевую позу и — от себя уже — раскрыл крылья, давая победителю возможность творить с ним всё, что тот пожелает. «С чего эта поза так нравится Акустике, это же ужасно, просто Юникронов мрак!» О полнейшем нежелании Кваетом коннекта Мираж был вполне осведомлён — даже если бы нижний скрывал свои поля, то абсолютно сухой порт не менее ясно сообщил бы ему об этом. В точности повторяя действия Кваета не так давно (примерно корпус назад): Мираж раздвинул броню, подключился в технические разъёмы, дал команду на активацию интерфейс-системы по приёмному типу и аккуратно ввёл несколько кабелей в разъёмы интерфейс-панели. «Вот так, совсем несложно», — собственная передача Кваета была воспроизведена сейчас, переданная по одному из проводов, снова соединивших двух меха, но теперь по обратной схеме. Что-то подсказывало Миражу, что сейчас Квает свою тогдашнюю реплику воспринимает в корне иначе. Несколько прикосновений и нажатий в строго выверенных местах заставили сикера выделить контактный гель и раскрыть порт, а Миража — разложить джампер. Себя ему тоже пришлось стимулировать вручную, ибо перспектива отыметь меха возбуждала желания ничуть не больше, чем быть поиметым. Стыковка, подключение, пробные сигналы — проверка связи… и, когда канал установился, в него ушли технические карты. Пачка схем, как можно подключиться к пациенту, чтобы снять значимую часть его болевых ощущений, переключить их на себя. И ещё одна пачка — для тех, кто не страдает мазохизмом — что и где переключить, отключить или изменить в настройках чужого корпуса, чтобы не забирать чужую боль себе, а просто обезболить страждущего. Если внимательно присмотреться, становится видно, что это почти копия предыдущих «рецептов», только проще. Что характерно, ни в одной из схем интерфейс-системы задействованы не были. Остановившийся на этом Мираж замер, ожидая реакции. Но, видя, что Квает пребывает в ступоре, уточнил: — Скажи, пожалуйста, ты дурак или просто поиздеваться хотел? И лишние подробности исчезли, осталась только задача в голом виде. Меху А жизненно необходима срочная и крайне неприятная для него процедура, которую должен провести мех Б. Провести её можно способом, внушающим пациенту лютое отвращение, притом особо мучительным и долгим, а можно быстрым, менее мучительным и не вызывающим отторжения. Дополнительные условия: есть жесточайшее ограничение по времени (быстрый способ почти наверняка в него укладывается, медленный почти наверняка нет), а пациент сказал, что быстрым способом делать надо, а медленным и отвратительным он запрещает. Вопрос: как называется тот, кто при всём этом выбрал мучительный, неприемлемый и долгий? — По-прежнему согласен, совсем не сложно, — сохраняя податливость корпуса, демонстрирующую смирение, подтвердил сикер. — Ты задаёшь неудобный вопрос в неподходящий для этого момент, мой Бэл. Бывший десептикон ответил вслух, полностью сворачивая поля, блокируя их для чужого восприятия и словно погружаясь в непроницаемый космический покой. Глушить таким образом других он не мог уже давно, но покрыть полем себя на короткое время для него было доступным. Сложным, энергозатратным, дискомфортным, но возможным. — Мой ответ тебе не понравится, Мираж, но лгать во свое спасение я не стану. Схемы эти мне прекрасно известны: мы с Акустикой долгое время выживали одни, порой в самых экстремальных условиях, — тон скитальца был подобен его полям. — У нас есть два варианта: первый — закончить начатое и поговорить после; второй — я расскажу тебе все прямо сейчас, и сделаю процесс твоего лидерского становления совсем невыносимым для нас обоих. «Итак проверим, насколько ты, мой безупречный, отличаешься от меня, грязного и беспринципного, готового добиваться своего любыми способами» — Не тебе бы говорить о своевременности. А ещё раз назовёшь меня Бэлом — врежу. Квает не дал себе зафиксировать внимание на угрозе, это дало бы ему большую мотивацию для сопротивления, а сопротивляться сейчас ему было невыгодно. Он уже получил всё, что хотел, с небольшой погрешностью, но ни один даже самый гениальный план не срабатывает в точности. Мираж затаил на него обиду — что же, имел право, и на месть вот в таком ужасно неприятном для Спэйса формате тоже. — С самого первого наноклика я руководствовался лишь одной целью, Мираж: сделать тебя полноценной частью моего линка. Мехом, сикером, который по праву будет принадлежать мне. Искрой. Корпусом. Жизнью. И тогда я начал приучать тебя. Ломать неудобные для меня установки, с первого же контакта. Иначе нельзя. Иначе я бы проиграл, — Квает замолчал ненадолго, словно переводя дух. — Ты можешь делать всё что хочешь, потому как я победил. Ты можешь беситься на меня, можешь меня ненавидеть, презирать, ведомым меня сделать, но это все пройдет рано или поздно. Я сделал то, что до меня не удавалось ни одному сикеру — повторно собрал естественный линк и это делает меня суперкрутым альфой при любом раскладе. — Либо сам врёшь, либо меня лжецом обозвал, — равнодушно откликнулся Мираж. — К обсуждаемому моменту у тебя уже было моё обещание. Плюс к этому тогда я уже перешёл непосредственно к его выполнению. Так что либо ты врёшь сейчас, и твои мотивы тогда были иными, либо не верил мне тогда — и по-прежнему не веришь, иначе бы так не ответил. Вообще-то одного этого вполне достаточно, чтобы навсегда вычеркнуть меха из моего круга общения. Но ты — в качестве контрольного, не иначе — только что открыто признал, что считаешь обман и принуждение допустимыми методами между своими, — собственный голос казался каким-то тусклым… серым, как деактив. — Я ошибся, когда дал тебе своё обещание. Не дурак и не предатель, всего лишь бесчестная эгоистичная тварь. Десептикон обыкновенный, одна штука. До сих пор те, в ком он обнаруживал любую из названных черт, моментально и навсегда уходили в категорию «потенциальный предатель: спину не подставлять, ближе декаметра не подпускать.» А теперь эта гадость у него в солинковцах. Осознав, во что запустил свои провода, Мираж испытал острое желание расстыковаться и помыться — даже в довоенные времена, работая в Сенате, занимаясь бизнесом и вращаясь в придворных кругах, ловкий царедворец ухитрялся не влипать в подобную отработку. Расслабился, значит, в автоботском заповеднике непуганных идеалистов. И теперь ради сохранения линка — нет, ради памяти о том Громе, что когда-то покорил его искру! — ему придётся самому замараться. В конце концов, он обещал. — Я слово дал и назад не возьму. А вот тебе теперь придётся доказывать своё право быть рядом со мной. Заново зарабатывать. И не с нуля, а из глубоких минусов. Ладони на плечи, надавить, вынуждая прогнуться, лечь грудью на пол, оставляя корму задранной — поза, на подпрограммном уровне воспринимаемая любым кибетронцем как поза полного подчинения. Резкое движение ребром пальца вдоль нейроствола снизу вверх — на Кваете встают дыбом даже мельчайшие пластинки брони, открывшиеся разъёмы забиваются проводами Миража. Все, какие есть. — Снял все блоки и защиту от записи, пока я сам не взломал. — Ты на всю башку болен, Мираж, если для тебя это стало открытием, — заметил Спэйс. — Реальность в том, мой автобот, что нет во вселенной справедливости. Не бывает добрых сказок, а есть только те, что заканчиваются деактивом прекрасных Восских принцесс, отдавших свою искру колёсному вопреки всем законам! Не бывает исправившихся десептиконов, они все равно предают! Ведомых преданных тоже нет, как и идеальных линков, потому как все ищут для себя выгоду. Также не бывает настоящих друзей или бескорыстной помощи! Квает говорил громко, почти кричал, корпус его двинулся вверх и вперёд в попытке расстыковываться с мучителем, но аристократ не дал ему такой возможности. Сейчас каждый проводок, подключенный к его организму, вызывал физическую боль и приступы паники, вся эта процедура была так похожа на общение с Саундвейвом. — В этом мире, если ты не знал, действует одно неоспоримое правило: никому нельзя верить. Никому, Мираж! Как только расслабляешься — получаешь удар промеж крыльев, — острые боевые когти со скрипом впиваются в пол. — Ах, да, второго шанса на естественный линк Праймас тоже не даёт, да и Праймаса никакого нет! — дрожь пробивает могучий стальной корпус. — Мой план был безупречен, но вот незадача, искра снова подвела, избавиться бы от неё, да никак, она источник жизни и слабостей. Веры, например, надежды, моральных запретов, а самое отвратительное — привязанностей! Тех что, даже если хочешь, разорвать не в силах. Изображая подчинение, Квает почти расслабляется в заданной позе. — Я ведь готов был отдать тебе все, но ты захотел правды, сделка, видимо, не состоялась. Отчаянный рывок вверх… завершается очередной неудачей. «Диагноз ясен.» Миражу и впрямь стало ощутимо яснее. Раньше-то он полагал, что перед ним просто рано повзрослевший, да так и не ставший взрослым спарклинг, которого искорёжила непомерная для него нагрузка — он стал лидером и ответственным сразу за два актива раньше, чем стал способен на это. От того и характерная нервозность, стремление всё контролировать самому, неумение определять, когда надо послушать других, и всё прочее. Сейчас же, во время этой страстной речи, когда глосса его молола одно, а искра горела совершенно противоположным — прямое подключение позволило определить это со всей ясностью — стало очевидно, что проблема гораздо глубже. Такая рассинхронизация искры и процессора одними только санаторными условиями не лечится. Теперь было понятно, почему Кваета периодически клинило так, что он простых слов не понимал — расстройство психики и не так может проявляться. Прекратив любые попытки разговаривать, Мираж просто погнал токи, волны и всё, что было в его распоряжении, по наспех вычисленному алгоритму — тому, что должен был кратчайшим путём загнать Кваета в перезагрузку. Дело следовало довести до конца, ибо не просто так обряд инициации солинковца и становления лидером был таким. Пришло время всего лишь вспомнить изначальное происхождение традиции. А там, глядишь, и на Турхулон лететь не потребуется. Несколькими кликами спустя, когда высшая процессорная деятельность пациента более не наводила помехи, можно было работать спокойно и методично. Очень не хотелось сбрасывать настройки личности до версии десятиворновой давности, поэтому Мираж просматривал чужую память в надежде найти, почему и когда для Кваета насупила точка невозврата. И ему повезло — в череде постигших юных сикеров бед обнаружилось одно событие, ставшее той самой последней каплей. Убив лечившего Акустику доктора, когда тот попытался сделать их своими сторожевыми дронами, Квает окончательно утвердился в парадигме о принципиальной невозможности существования доверия в мире и с тех пор усиленно разрушал сам себя. Значит… сбросить настройки до последней сохранённой версии до этого события. Память обо всём дальнейшем… не стирать, но переложить в отдельный архив и закрыть… закрыть фильтром. Который будет допускать возможность обращения к этому отделу памяти только в определённом настроении. Спокойствие и исследовательский интерес. То есть, пребывая в гневе и ярости или терзаемый жгучей обидой, Квает не сможет дополнительно бередить себе искру кошмарными воспоминаниями. Точно, и поставить на фильтр возможность обратного хода: т.е. если спокойный Квает залезет в воспоминания и потеряет тот исследовательский настрой, перестанет быть спокойным — его вышибет из этого отдела памяти. Таким образом, изучать дела давно минувших дней для него будет возможно лишь с холодным процессором и не пропуская через искру. И не травмирует повторно и научит держать себя в манипуляторах. А чтобы не было зияющего провала в памяти — крайне неудобная ведь штука — Мираж прикрыл это всё сверху заглушкой. Которая представляла, по сути, компиляцию обрывков подлинных воспоминаний, складывающуюся в размытый краткий пересказ. Квает будет помнить, что они с Акустикой долго скитались, было много разного, преимущественно плохого, потом они осели на Торусе, дела шли ни шатко ни валко, Акустика попалась, Мираж прилетел, там вообще бешеная чехарда событий произошла, а в итоге вот они здесь, все вместе. Понимая, что вмешательство было грубым, и что тяжело будет старой-новой личности адаптироваться, он выстроил искусственные границы, на которые можно было бы опираться первое время. Приказы Миража не обсуждаются, а выполняются. Если приказ кажется глупым, не нужным или не нравится по любой иной причине — сначала выполнить, потом сообщить своё мнение. В боевой обстановке приказом считать любое высказывание в императивной форме. Не знаешь, что делать? Выполняй приказ. Получил приказ — подтверди. Сделал — доложи. Пока о выполнении не доложено — приказ выполненным не считается. Если Мираж о чём-то просит солинковцев — это не является приказом, но означает, что ему зачем-то нужно, чтобы это было сделано. Именно это, именно так и именно тем исполнителем, к которому он обратился. По умолчанию считать, что Мираж знает, что и зачем делает. Если солинковцам непонятно, зачем Мираж что-то делает, следует считать, что это от того, что они не знают чего-то такого, что знает Мираж, пока не будет прямо и очевидно доказано обратное. Модуль, ответственный за стремление к лидерству, как и некоторые другие, был аккуратно перенесён в специальный архив. Позже Квает сможет сам этот архив распаковать, просмотреть и поставить себе заново, если захочет, ведь подсказку к паролю Мираж оставил прямо прикреплённой к «замку». Пароль простой и одновременно невыполнимый для того Кваета, что встретил Миража на Торусе: пять ворн без обмана. Ни слова лжи, ни одного действия, расходящегося со словами, ни одного обещания, нарушенного даже в малом, ни одной попытки сознательного введения в заблуждение. Никогда и ни с кем. Если что-то подобное произойдёт, то отсчёт пяти ворн начинается с нуля. Таким образом, получалось, что пересмотреть вопросы иерархии в линке Квает сможет не ранее, чем научится отличать правду от лжи, видеть, кому можно верить, а кому нет, и владеть собой в любой ситуации. Его решения будут взвешенными, а не под влиянием сиюминутных подпрограммных рефлексов (как тогда, когда он перехватил залп «Лунного Света», позволяя Кванту уйти — Мираж едва сдержал рычание, увидев в Спэйсовой памяти то событие). Перелопачивая бесконечные архивы чужой памяти, Мираж наткнулся на одну спящую директиву… закрытую от самого Кваета. Вопрос, кто мог её поставить, снялся раньше, чем бы задан — размер и тип пароля говорил сам за себя, и автобот отдёрнул виртуальные манипуляторы как ошпаренный — соревноваться в навыках защиты и взлома информации с Саундвейвом? Разве что альтернативой будет неминуемый деактив. Пометка себе на будущее: сразу по возвращении обратиться за помощью к Хромедому. Мягко выйдя из контакта с чужим разумом, Мираж расстыковался и вынул все штекеры один за другим. Очень плавным движением он сдвинулся в сторону и придержал оффлайновый корпус, помогая тому уложиться более удобно. Пригладил ладонью все торчащие и сдвинутые щитки брони Кваета, уселся на подогнутые опоры и ушёл в состояние созерцательного ожидания. Около джоора спустя сознание Кваета прорвалось сквозь мутную толщу бессвязных образов из прошлого, визуализаций старых страхов и прочего перезагрузочного бреда, являющегося последствием исправлений, внесенных в его программные коды Миражом. Скиталец боязливо пошевелился, подтягивая к грудному отсеку плотно сведённые колени. Корпус ощущался неприятно, болезненно, все серво тянуло, как после непосильной нагрузки, картину безысходного кошмара дополняло жжение в нижнем порту — такое гадкое, обидное. Сил не было даже на то, чтобы отползти, уровень заряда привычно низкий. Квает развернул крыло, переводя его в переднее положение, — спрятался. «Они нашли их. Поймали. Исполнили угрозу, пустив его по кругу… Какая досада… Скорее бы вырасти и поубивать их всех. Всех до единого. Акустика! Что стало с ней?» Квает вздрагивает всем корпусом, собираясь заставить себя подняться, мысли путаются, но логический блок постепенно начинает выходить на рабочую мощность, рассеивая ложные выводы, отметая нереальное, давая смутное, но все же понимание происходящего с ним. — Мираж? — растерянно произносит имя своего лидера сикер, все еще боясь услышать в ответ десептиконские насмешки и получить предсказуемый пинок в бок. Вместо этого ладонь (оказывается уже некоторое время лежавшая на его плече) погладила с ощутимым усилием, обращая на себя внимание. — Я тут. По-настоящему и насовсем. Подожди, пока память нормально подгрузится. — Хорошо, — согласился серебристый мех, понимая, что он в безопасности, и позволяя себе расслабиться. Память подгружалась довольно быстро, проливая свет на ситуацию. Квает с облегчением втянул атмосферу в воздухозаборники, а затем выпустил ее: по всему выходило, что его побитое состояние есть ни что иное, как последствие борьбы за лидерство в линке, сопровождаемое вполне закономерным его подтверждением в виде коннекта. Мираж заслужил свое право на приз и справедливо забрал его. Квает по этому поводу не испытывал моральных затруднений, Миражу он был готов позволить все что угодно, даже нижний порт подставить по первому требованию. Только вот приз оказался не очень: Спэйс осознал, что вылетел в эйфорический оффлайн ещё до того, как успел открыть партнеру искру. Это же подтвердили логи диагноста состояний. Чувство смущения накрыло юного Скитальца. Сам он получил удовольствие, а Мираж остался ни с чем. Квает медленно сложил крыло обратно, перевернулся на спину, посмотрел на сидящего рядом спокойного меха, закусил нижнюю губу, и закрыл фейсплейт ладонями. — Прости, Мираж. Из меня вышел ужасный партнер… и ты, вероятно, больше никогда не захочешь… — Спэйс чувствовал себя виноватым, не сумевшим доставить удовольствие своему внимательному и нежному ведущему, а ведь для него это было так важно. Он убрал манипуляторы от фейсплейта, боковые сегменты которого горели бледно-розовым светом перегретого металла. — Я понимаю, уже не в тему, но сделай мне одолжение, — сикер виновато улыбнулся, осторожно взял манипулятор Миража в свои и легко потянул на себя, предлагая лечь сверху. — Ты чего? — удивился Мираж, когда понял, отчего Квает так явно расстроился. — Ещё скажи, что главным качеством хорошего солинковца является горячий коннект! — он мягко подался, куда его притягивали. — Вы с Акустикой мои самые лучшие на свете крылья. — Не главным, конечно, — уже более спокойным тоном ответил Квает. — Просто я ожидал от себя большего. Затянув ведущего поверх себя, сикер приподнял голову и осторожно потерся щекой о щёку любимого меха, выражая переполнившую его искру благодарность и нежное отношение. Корпус Миража ощущался приятно, несмотря на то, что бывший колесный был в полтора раза меньше почти взрослого уже Скитальца, его доминантность ощущалась во всём: в мягком фоне полей, движениях, словах, тоне, — и потомок Мегатрона принимал это как нечто естественное и правильное. — Позволишь погреть твою искру? Кажется, слияние у меня выходит лучше коннекта, — почти шепотом спросил Квает. — С удовольствием, — мягко ответил Мираж. — Только таймер заведи: мне скоро на вахту, но бросать тебя здесь я не хочу, а перетащить в нашу каюту не смогу. Свой он тоже предусмотрительно выставил. Квает просиял. Ему было очень приятно услышать такой ответ. — Хорошо. А скоро это когда? — Выставь ап через пять кликов после ухода в перезагрузку. Выполнив желание ведущего, Квает легонько коснулся пальцами уязвимого участка нейроствола между крыльев Миража, безмолвно спрашивая разрешения продолжить опасную ласку. Мираж заметно напрягся, замер, но контакта не прервал и прекратить не потребовал. Тогда широкая тёплая ладонь скитальца осторожно легла на тонкий металл и покоилась в неподвижности несколько нанокликов, пока бывший колёсный привыкал к ощущению. Квает тоже заново привыкал к простой тактильности, отзывчивости, спокойствию; происходящее было для него очень важным и необходимым. Манипулятор сикера начал медленное движение только после того, как Мираж чуть расслабился. Никакой статики, никакой дополнительной стимуляции — простое поглаживание, большего им сейчас было не нужно. Уложив второй манипулятор на нижнюю часть спины партнера, Спэйс оставил его статичным, догадываясь, что ощущений его лидеру и так хватало. Но попытка распустить манипуляторы дальше одобрена не была. Коротким отрицательным движением шлема Мираж потребовал убрать «нижнюю» ладонь. Однако, добившись желаемого, всё равно испытывал какой-то дискомфорт, которого совсем недавно не было. Поёжился крыльями. — Не гладь. Просто держи, — и, сглаживая лаконичность слов, мягко боднул сикера шлемом куда дотянулся. — Открывайся давай, хороший мой. Его собственная броня дрогнула, в щель брызнул яркий свет — не то подавая пример, не то приманивая. Квает не сразу смекнул, в чём дело, но без заминок подчинился. Понимание реакции ведущего пришло к нему из искрового фона сине-белого сикера чуть позже. Однако, вопреки логике, усмотревший в действиях Спэйса запретный мотив Мираж не стал наказывать обнаглевшего ведомого, а подбодрил весьма странным для крылатого, но очень забавным толчком лбом в подбородок. Квает коротко хохотнул, но потом вдруг виновато добавил: — Я объяснюсь… После чего раскрыл искру, облив любимого меха ярко-оранжевым свечением сильной, молодой и жаждущей искры. Заставить себя лежать смирно ему было очень тяжело, ещё сложнее сдержаться, чтобы не инициировать слияние самому, но права на подобное он не имел. Но Мираж и не стал затягивать — открылся сам и инициировал слияние, едва Квает был готов. Кажется, впервые за актив инициатива в этом вопросе была его. Вспышка света, «поглощение», две искры становятся единым целым, завершая процесс инициации и лидерского становления Миража. Квает без сопротивления принимает это, теперь уже на самом важном — духовном — уровне, подчиняясь законам самого мироздания. Здесь, в доке «Лунного Света», десять ворн спустя после первого клубка, всё наконец встало на свои места. Истинный лидер линка принял свое предназначение, ведомый — своё. Абсолютное приятие, доверие, верность и любовь, финальный чувственный коктейль эмоциональной передачи, уносящий в эйфорический оффлайн обоих мехов. Когда сработал таймер, Мираж даже не возжелал деактивировать того, кто его придумал — слишком кратким был отдых, системы не успели обрадоваться. Осторожно сполз, перешёл в сидячее, затем и в стоячее положение. Краткая диагностика показала, что процессор, хоть и выдавал гору предупреждений, но, в отличие от того, что было недавно, обещал выдавать штатную мощность при номинальной нагрузке, если его владелец отключит… список прилагался. Ничего критически важного. Отключить. Когда Квает подал признаки актива в явном виде, Мираж протянул манипулятор, помогая ему встать. Пробуждение младшего сикера было тяжелым, нейросеть еще не остыла после слияния, рассыпая по корпусу остаточные импульсы, процессор отказывался выходить даже на тридцать процентов от мощности, а система самодиагностики засыпала внутренний дисплей красными окошками предупреждений об ошибках. Он закрыл фейсплейт ладонями и застонал — то ли от продолжающегося кайфа, то ли от возмущения. Заставить себя сесть было еще одним испытанием: двигатели тянули плохо, медленно, но он справился, после активировал ставшую оранжевой оптику, поймал в фокус Миража, который уже стоял на опорах, бездумно принял протянутый им манипулятор. С его помощью встал. Вид у потомка Мегатрона был потрепанный, точнее — доподлинно рассказывающий историю прошлых трех джооров. Активная краска начала менять цвет корпуса Кваета на непроницаемый черный, но заполнить всю поверхность металла еще не успела, поэтому смотрелась неравномерно растекшимися пятнами. Кое-где виднелись неглубокие вмятины, верхняя часть опор оказалась густо перемазана подсохшими подтеками энергона и смазки. Аристократ выглядел немного лучше, чище, однако следы недавнего коннекта остались и на нём. Критически оглядевший себя и ведомого Мираж дождался появления сознания в оптике Кваета и сказал: — Шнур дай. Просьба удивила скитальца, впрочем он не задумываясь выпустил гибкий кабель из левого запястья и оставил его без подключения, ведь ведущий просил ему «шнур» дать, а не засовывать его в порт. Взяв протянутый шнур, Мираж сам воткнул его штекер в инфоразъём на своём предплечье, создавая самое простое защищённое от прослушивания соединение. — Пойдём. ~ Ты был болен, ~ передал он, ~ рассинхронизация искры и процессора. Я сбросил твои настройки до последней версии без рассинхронизации, так что теперь тебе придётся заново взрослеть несколько ворн. Необратимо я ничего не удалял, только заблокировал. Заодно приглушил память о том периоде. Потом вскроешь, если захочешь, условия я указал в описании к архивам. Также я прописал тебе безусловное подчинение, но это на первое время, в течение декацикла отменю: мне нужен сознательный ведомый, а не марионетка. Вопросы? ~ Я причинил тебе вред? ~ спросил Квает, переваривая полученную информацию. Она не вызвала у него почти никаких эмоций, кроме страха за содеянное, которого он не помнил, и желания знать, насколько сильно набедокурил. ~ Акустика в порядке? Говорил он ровно, хоть и немного тревожно. Если Мираж принял решение стереть часть его прошлой личности, значит, иного выхода у него не было. Значит, так всем будет лучше. Причин не верить лидеру у Кваета не было. ~ Ты меня спас. Против моей воли, там, где я мог выбраться сам, и нарушив по пути все мои требования, но — спас. Акустика тоже в порядке, насколько это для неё возможно. ~ Спас — это хорошо, ~ констатировал Квает. ~ Теперь у тебя есть крылья! Но я хотел занять твое место. Я был уверен, что смогу. Но это бред. Линковые связи так не работают — нельзя стать лидером просто захотев. Это либо дано Праймусом, либо нет, ~ кажется, он удивлялся сам себе. ~ Спасибо, что вернул мне меня, Мираж… Бэл? Мой Бэл? Как высокомерно! ~ скиталец рассмеялся. ~ Странно, что ты меня откатил, а не пристрелил. ~ Я решил не дожидаться, пока ты наворотишь дел на расстрел. Понять, шутит Мираж или нет, было сложно, ибо отключение всех вторичных систем подразумевало также и отключение эмоционального контура и пониженную работу генератора полей. Зато процессор в норме, а сейчас был важен именно он. ~ Это мудро, ~ согласился Квает, ~ я бы не хотел пасть бесславным деактивом отступника. Тем временем они дошли до каюты, и Мираж отключил соединение, вернув Кваету его провод. Сикер потер запястье: такой вид подключения ему нравился больше пассивного и ощущался очень приятно даже в простой технической форме. — Спасибо. Ты до сих пор помнишь мои задвиги. — Да, — просто ответил Мираж и объявил планы: — Я сейчас в помывочную, потом на мостик. У тебя около полуджоора личного времени. И, собственно, скрылся. Каюта выглядела очень уютной, особенно платформа, она буквально манила утомленного Спэйса в свои нежные объятия. — Хорошо. Полджоора это лучше пяти кликов, — стоило ведущему покинуть видеозахват, Квает рухнул на платформу, закопался под термоплед, свернулся клубком и, тихо урча, выпал в оффлайн. Покинув помывочную и обнаружив грязного ведомого в глубоком оффлайне, Мираж наноклик поколебался, но потом ограничился распоряжением «Пока не приведёшь себя в порядок — из отсека ни ногой», каковое повесил в стеке Кваета. Это будет первым, что тот обнаружит по выходу в онлайн.