Спасение в безумии: Убей дитя Ночи

Солнце выглядывало из–за белоснежных пышных облаков, напоминавших взбитый яичный белок; ветер кружил золотистые листья и доносил до нас запах воды и рыбы. До Рифтена оставалось всего ничего, возница расслабился, запел незамысловатую песенку и пустил лошадь неспешным шагом. Я развалилась на деревянной скамье и боролась с зевотой – от неспешной езды и равномерного покачивания повозки слипались глаза. На Цицерона, похоже, общее сонное настроение не действовало – он ерзал и поминутно доставал свой кинжал, любуясь солнечными бликами на идеально наточенном лезвии: – Цицерон любит Рифтен… Повеселимся! Бриньольфа мы нашли на его обычном месте торговой площади, где он пытался продать доверчивым дурачкам свой чудодейственный эликсир. Я подозревала, что в бутылочках плещется кровь злокрыса – их в воровском логове хватало, всё–таки канализация. Бриньольф меня узнал: – Рад видеть, что у тебя заварил котелок. Так как, хочешь заработать немного золота? Только тогда я сообразила, что этот вор не знает в лицо Слышащую Братства. – Конечно, хочу. Как насчет того, что ты покупаешь у меня свою голову за три тысячи септимов? Бриньольф нахмурился и положил правую руку на ножны кинжала. – Не шути со мной, детка. Да к тому же в людном месте. Не боишься, что стража выпустит тебе кишки? – Я – не боюсь. А тебе стоит, особенно когда тебя заказывают Темному Братству. – Что? – он нахмурился и тут же побледнел, поняв, кто я. – Спокойно, это всего лишь дружеский разговор. Контракт мы не приняли. – Ясно. Это радует. Значит, ты главная в этой ассасинской шайке? Интересно. – Очень интересно, ага. Ты знаешь имперского торговца по имени Тиберий Плут? Бриньольф задумался. – Я не уверен, но кажется, что когда–то слышал это имя… Вот что, иди в Буйную Флягу, дорогу знаешь? – Знаю, конечно. – Отлично. А я подойду через несколько минут. Мы с Цицероном отправились к деревянной лестнице, ведущей к воде под мостки, а вор стал спешно закрывать свою лавочку. *** В Буйной фляге после моего первого и до этого времени последнего визита ничего не изменилось: сточные воды воняли тухлятиной, воздух был спёртый и тяжелый, а потолки, пол и стены покрывала склизкая зеленая дрянь – то ли плесень, то ли мох. Сидевшие в полном молчании за столиками члены гильдии смотрели на нас исподлобья, а одна девица при виде меня явственно заскрипела зубами. Лишь только Делвин Меллори кивнул в знак приветствия. – Не понимаю, – проговорил Цицерон, – зачем просто обкрадывать кого–то, не убивая? – А я не понимаю, как можно жить в канализации. С их деньгами и влиянием давно уже можно было выкупить какой–нибудь особняк. – Воры, – фыркнул Хранитель и оглядел приближающегося Бриньольфа презрительным взглядом. – Так, детка, присаживайся. Я поспрашивал наших, но информации не так уж много. Тиберий Плут бывал в Скайриме лет пять назад, тогда он сотрудничал с нами и вывозил в Сиродил некоторые ценные вещи, которые продавать здесь было слишком опасно. Возможно, он до сих пор является скупщиком, но мы с ним сейчас не работаем. Ни одна сделка с ним не срывалась, так что мы всегда были довольны друг другом. – Ты с ним встречался? – Нет, в гильдии меня тогда ещё не было. Можешь поговорить с Мерсером, он лично работал с этим имперцем, вряд ли узнаешь что–то новое. Фрей вернется через несколько часов. Я фыркнула и откинулась на спинку стула. Ерунда выходит. Но, по крайней мере, хоть какая–то ниточка связи. Если учитывать то, что ни с кем из предполагаемых жертв Плут не знаком и является лишь подставным лицом, заказчиком может быть кто–то из воров, недовольных Бриньольфом. Возможно, он метит слишком высоко? Убийство Ульфрика может быть полезно для некоего таинственного заказчика при тесном сотрудничестве с Империей, а вот я… Логично предположить, что при обезглавливании Темного Братства оно ослабнет и скатится в большую дыру, но заказывать Братству его же члена – абсурд. Значит, Братство тут ни при чем, и дело лично во мне. – Пожалуй, поговорю, но завтра с утра, – я поднялась. – Сниму комнату в таверне. Вор внезапно шагнул в мою сторону и попытался прижаться вплотную, заставив отскочить назад и чуть ли не усесться на Цицерона. Я физически ощутила, как в уши полился сладкий хрипловатый голос, напоминающий тягучий мёд: – Это было бы верхом негостеприимства с моей стороны. Ты можешь остаться здесь, я уступлю свою комнату. Я не сразу сообразила, чего он добивается, и хотела остудить волокиту, но шум от резко брошенной на стол пивной кружки привлек внимание, и вынудил глянуть в сторону. Та самая светловолосая девица смотрела на меня в упор ненавидящим взглядом. О нет, только избавьте меня от участия в ваших воровских играх «кто кого переревнует». – Спасибо, но я привыкла дышать во сне, а в вашей канализации это трудновыполнимо. Вор, кажется, обиделся, но всё–же решил меня переубедить. – В жилых помещениях у нас всё гораздо более цивилизованно, поверь. Да и если честно, – он вздохнул, – в Рифтене объявились какие–то пришлые воришки, которые не знают удержу. Мы ещё не приструнили их, а если они ограбят главу Темного Братства в нашем городе – это будет очень неприятная ситуация, и то, что я предупреждал, вряд ли остановит тебя от гневных разбирательств. Я не выдержала и рассмеялась. Вор прав, я бы устроила здесь веселье, пропади у меня хоть септим. Да и не хочется ввязываться, пусть сами разбираются между собой. – Ладно, пожалуй, мы останемся. Бриньольф удивленно приподнял бровь и окинул взглядом Цицерона, будто только сейчас заметив, что я не одна. Хранитель всё это время раскачивался на стуле, разглядывая потолок, и, в общем–то, и впрямь отсутствовал. – Хм, я думаю, для твоего спутника кровати не найдется. Могу предложить спальник. – Не стоит беспокоиться, – я ухватила Цицерона за руку, – хватит одной кровати. Ну, где она? – Слышащая, неужели ты хочешь остаться здесь? А мне можно будет ночью погулять и прирезать нескольких воришек? О, умоляю, скажи «дааа»!.. Бриньольф опасливо покосился на нас, но отступать было уже поздно. – Идёмте, покажу. *** Я тщательно заперла дверь и обшарила небольшую комнатку в поисках потайных ходов. Это стало привычкой задолго до моего приезда в Скайрим. Один нашелся за книжным шкафом: маленькая запертая деревянная дверца в половину человеческого роста. – Цицерон, как тебе? – Тайный ход, очаровательно, очаровательно! – он захохотал, радостно потирая руки. – Неужели воришка хочет навестить Слышащую и Хранителя? – Кто знает, – я пожала плечами, вновь возвращая шкаф на место, – но нам стоит быть настороже. – Пусть, пусть навещает! Я найду, чем угостить его… *** Я лежала на кровати, закинув руки за голову, и таращилась на профиль Цицерона, который сидел рядом и снова писал что–то в свой дневник. Иногда он хмурился, очевидно, обдумывая написанное, и рука с пером застывала над желтоватой страницей. – Я очень надеюсь, что ты сейчас не планируешь очередную перевозку Матери в новое убежище и устранение надоедливой Слышащей, то есть меня. Он обиженно поджал губы и сердито дернул плечом: – Чушь. Цицерон нашёл Слышащую для Матери, и лучшую, да, лучшую Слышащую! И не осталось других убежищ, идти больше некуда. – Ого, лучшая Слышащая! – я растянула губы в улыбке. – Из уст Хранителя для меня это лучший комплимент. Может, когда мы достаточно расширимся, получится восстановить другие Убежища, как думаешь? – Мать Ночи была бы довольна. За шкафом раздался еле слышный шорох, а мы переглянулись. Цицерон потянулся к ножнам, но я покачала головой и потянула его к подушке, заставив лечь. – Молчи. Неизвестный должен был войти в комнату, где можно было развернуться для драки, и лучше бы он подумал, что мы спим и не опасны. Раз уж решил сейчас появиться, значит, наших тихих голосов не слышал. Шкафчик с еле слышным скрипом отодвинулся в сторону. У Цицерона подрагивали губы, и я молила Ситиса, чтобы он помог ему сдержаться и не захихикать. Не помогло. Хранитель расхохотался, а шкафчик моментально вернулся на место. За дверцей послышался топот убегавшего. – Цицерон! – Прости меня, Слышащая. Перья в подушке… Щекотно же! Я со стоном натянула на лицо одеяло. Ну, по крайней мере, теперь–то мы можем поспать спокойно и без ожидания гостей. *** Мерсер Фрей, располагающий к себе на вид, но всё–же чем–то меня настороживший, про имперского торговца действительно не сказал ничего нового. Никаких разногласий у гильдии с Плутом не возникало, сотрудничество они прервали по желанию имперца – тому стало опасно торговать краденым, и с тех пор никаких связей со скайримской Гильдией Воров он не имел. Если Фрей что–то и скрывал, то выяснить это пока не представлялось возможным. Я попыталась расспросить Бриньольфа об отношениях внутри гильдии, но тот заверил меня, что никаких явных врагов, мечтающих от него избавиться, нет. Копать дальше пока было преждевременно, хотя неизвестный, зачем–то пытавшийся проникнуть к нам в комнату, меня заинтриговал. *** – Слышащая, давай купим верескового мёда, а? – Ох, надо бы, я весь выпила… То есть, у нас в Убежище он почти закончился. – Эй, подожди, у меня для тебя письмо! – передо мной снова возник проклятый посыльный. – Агрр! Бежим! – я схватила Цицерона за руку, и мы кинулись к городским воротам Рифтена. – Может, просто убить его? – на бегу предложил Цицерон, ловко перепрыгивая через растянувшегося на дороге пьянчугу. – Ты думаешь, он единственный посыльный в Скайриме?! – Да постой же, – надрывался курьер, – у меня письмо от твоих братьев! – Братьев? – я резко остановилась и с подозрением повернулась к парнишке. – Вот, так написано. Это могло быть письмо только из Братства. Я взяла сверток, и под моим тяжелым взглядом курьер снова ускакал в небытие. «Дорогая сестра, мы надеемся, свежий воздух Рифтена пошел тебе на пользу, и рыбалка смогла отвлечь от грустных мыслей. Однако, зная, как ты любишь бывать на разных увеселительных приемах, спешим тебя обрадовать: Элисиф Прекрасная через два дня устраивает в Синем дворце праздник. Наш аликрский дядюшка надеется, что ты согласишься присутствовать, ведь там будет много перспективных и богатых мужчин, и даже сиродильские торговцы. А ведь тебе в этом году перевалило за четверть века, пора бы завести семью. Впрочем, дорогая сестра, мы знаем, как ты относишься к этим разговорам, и просим простить нас, ведь мы с братом всего лишь беспокоимся о твоем будущем. Будем вместе с дядюшкой с нетерпением ждать тебя дома, в Солитьюде. С любовью, Р. и О.»