Родные

Нана не плакала. Хрупкая и легкая, словно весенний цветок на ветру, эта женщина научилась покрываться твердым инеем в ту самую ночь, когда сразу после свадьбы ее муж уехал по каким-то важным делам, коротко бросив ей на прощание: «Жди». У Емитсу оказался непростой характер, а еще столько секретов и тайн в мешке за спиной, что вскоре Нана разучилась и удивляться, и задавать вопросы, и замечать очевидное. Однако, несмотря ни на что, она любила мужа, тихо и очень искренне, радовалась каждому его приезду, терпела его гнев, раздражение и просто плохое настроение. Пожалуй, единственным разом, когда женщина подумала, что ошиблась в выборе спутника жизни, был именно сегодняшний день. Конечно, Нана понимала, что притащила к себе домой троих чужих младенцев, которые непременно сядут на шею Емитсу, и сделала она это безо всякого согласия мужа, более того, будучи при этом беременной. Ясное дело, любой нормальный человек не стал бы брать на себя ответственность за подкидышей, у которых и документов-то никаких не было, и наследственность могла оказаться какой угодно. Женщина прекрасно осознавала общепризнанную глупость и опасность своего поступка, вот только все равно было очень обидно: муж принял свое решение жестко, быстро и не думая о желаниях своей жены. Покорно склонившись, Нана тихо ушла из комнаты, забралась в самый укромный уголок дома, спокойный и мирный, далекий от всех печалей и разочарований, залезла на подоконник и принялась наблюдать за тем, как мерно и величаво опускаются огромные хлопья снега. В душе ее было пусто, свет, еще недавно столь яркий, теперь угас, как горящая спичка в объятиях урагана. Емитсу заорал, требуя, чтобы Нана немедленно вернулась в комнату, кричал, что они еще не договорили, однако женщина его почти не слышала. Испугавшись крика мужчины, в кровати проснулись младенцы и горько заплакали, все трое, словно чувствовали, что теплая просторная жизнь заканчивается. В сердцах Емитсу ударил кулаком по столу, малыши заверещали еще громче, в комнате началась такая какофония, что Савада попросту сбежал, не выдержав шума. Однако и внизу, и во дворе, и даже на маленькой мансарде детский крик врывался в уши, заставлял мужчину сдавленно стонать сквозь зубы, тщательно сдерживая желание уничтожить несчастных младенцев. Впрочем, уже через пару минут эта идея показалась Емитсу наиболее привлекательной, оставалось только хорошенько упаковать детишек в их корзинку и выбросить куда-нибудь подальше, чтобы не оставлять следов и подозрений. На таком морозе от орущих кульков скоро ничего не останется. Приняв решение, Емитсу направился к своей жене. Мужчина знал о ее так называемом укромном местечке, однако сразу после побега не стал вытаскивать Нану из этой раковины, решив позволить ей немного подуться. Теперь же ему нужно было, чтобы кто-то успокоил младенцев хотя бы на короткое время, иначе своим ором они могли привлечь нежелательное внимание. Обнаружив драгоценную супругу на подоконнике, Емитсу довольно бесцеремонно стащил ее оттуда за локоть. Очутившись на полу, Нана спокойно подняла на мужа глаза и бесцветным голосом тихо сказала: - Давай, выброси их на мороз, испачкай руки еще и в крови невинных. Или тебе это не впервой? - черт возьми, Саваде было откровенно наплевать на все ее обвинения и домыслы, однако фарфоровое личико жены, ее кукольная поза и безучастный вид изрядно смутили мафиози. Избавляться от жены, являющейся прямым потомком самого Примо, он не собирался, а провести все оставшееся время с этой безвольной игрушкой ему не хотелось. Савада уже успел привыкнуть к обилию блюд на столе, приятным запахам с кухни, искреннему радушию Наны и ее незамутненной радости при виде его очередного появления. Женясь на этой женщине, Емитсу был абсолютно уверен в том, что при возвращении в Японию его всегда будут ждать накрытый стол и любящая жена, которая, вместе с тем будет очень покорной и верной. Никаких слухов, никаких сплетен и искреннее счастье в глазах при каждой встрече. Мафиози мог заставить любую женщину вести себя подобным образом, но мир, полный лжи и предательства, заставлял его искать себе отдушину для того, чтобы можно было восстановить силы. Нана и стала этой отдушиной, подходя по всем параметрам да еще и обладая завидной родословной. Нет, он положительно не был готов принять произошедшие с ней перемены. Конечно, все можно было списать на ее сегодняшнюю обиду, однако Емитсу успел достаточно узнать свою жену, чтобы понять: не получив желаемого, она останется такой навсегда. Окончательно смирившись с мыслью о необходимости уступки и утешая себя тем, что он уступает женщине в первый и последний раз, Емитсу решил, что из ситуации все равно нужно выйти победителем. Требовалось запугать Нану настолько, чтобы она безропотно исполняла все приказы и при этом максимально уменьшила воздействие орущих карапузов на нервную психику самого Савады. В таком случае, все было бы так, как до этого омерзительного сюрприза. - Успокой их, - сквозь зубы процедил он. - Если я еще раз услышу, как они орут, то убью их в ту же минуту. Документы будут готовы завтра, владей и пользуйся на здоровье, но больше подарков от меня не жди, - Савада все же не сдержался и нарушил принятое самим же собой решение не сильно давить на жену. - Я хочу, чтобы ты вела себя так же, как и до появления здесь этих выродков. Воспитывать и содержать их будешь сама. Все понятно? - разом повеселевшая Нана словно и не заметила угроз. Она тут же встала на цыпочки и прижалась к губам мужа, нежно перебирая его волосы на затылке. Нацеловавшись, женщина легко и изящно, словно кошка, прошмыгнула в импровизированную детскую и несколькими ласковыми словами успокоила малышей. Ночь для мужчины и вовсе оказалась райской сказкой. В доме стояла идеальная тишина, а Нана была такой отзывчивой, покорной и податливой, как никогда в жизни. Она отдавалась мужу страстно, с каким-то почти ведьминским огоньком в глазах. Емитсу таял под ее ласками, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. Под утро, совершенно изможденный, он отрубился и уже не видел, как, шатаясь, женщина выбралась из супружеской постели и ушла наверх. Присев на край кровати своих малышей, Нана нежно шептала им: «Все, мои хорошие, теперь все будет хорошо». Отлично позавтракав, Емитсу позаботился о свидетельствах о рождении и соответствующих записях в местных органах, с отвращением поставил себя и Нану как родителей, занес документы домой и преспокойно уехал: дела в Италии уже ждали его. На душе было легко и спокойно, Савада даже решил перечислить Нане чуть больше денег в этом месяце для того, чтобы ей не пришлось искать какую-нибудь работу. Нана проводила мужа до порога, нежно поцеловала его, игриво помахала ручкой, закрыла дверь, прошла на кухню и упала на ближайший стул, уронив голову на плечо. Она так и не сказала Емитсу о своей беременности.