7 дней лета

Я проснулся от не по-зимнему яркого и жаркого солнца, бьющего прямо в глаза. Я не обратил на это внимания, так как спросонья не слишком адекватно воспринимал окружающую реальность. Первая реакция была самой ожидаемой — меня буквально подбросило в кресле и понесло на выход. — Чёрт, я же свою остановку проехал! Однако там, где я ожидал увидеть дверь, был ещё один ряд кресел. Да и стояли они как-то не так, как это должно быть в маршрутных автобусах. Кресла протянулись парами вдоль салона, освобождая узкий проход посередине, напоминая рейсовые "Икарусы" из моего далекого детства. И провалиться мне на месте, если это не "Икарус". Я обессиленно свалился в кресло. Здрасьте, приехали! Что происходит вообще? И где, чёрт возьми, моя музыка? Внутриканальные наушники совершенно необъяснимым образом вывалились из ушей и болтались на проводе поверх пальто. Поймав беглецов, я попытался водворить их на место, однако, они, даже не задержавшись, мгновенно вывалились наружу. Неужели поломались? Час от часу не легче. И будто издеваясь, плеер показал максимум зарядки и даже что-то зашумел в динамиках, для меня теперь бесполезных. Пора выбираться отсюда. На подгибающихся ногах я побрёл в сторону сиденья водителя. И когда добрался — я ущипнул что есть сил. Потому что изменение автобуса и яркое солнце ещё можно как-то объяснить, но как объяснить ТО, ЧТО Я ПОПАЛ В ЛЕТО?! Боль немного отрезвила, и желание кататься в тихой истерике по пыльной дороге само собой сошло на нет. Я немного истерично хихикнул, представив себе "забег спортсменов" в зимней одежде по раскалённому шоссе. Хорошо, если на двадцать метров хватит. Сбросив пальто и перекинув его через локоть, я выбрался наружу и огляделся. Везде, куда ни глянь, бушевала неукротимая зелень самых сочных оттенков и небо было такого прозрачного оттенка, который бывает только… летом на юге. ЛЕТО! В виски больно толкнулась кровь, будто споласкивая подзабытые впечатления. Я начал вспоминать. Урбанистический пейзаж за окном ЛиАЗа сменился пригородом, а после и вовсе полями. Долгая-долгая дорога, унесшая за собой поля, леса, озёра, степи… И если я спал — почему я всё помню сейчас? Я ведь спал, я точно знаю — ко мне опять приходила та девочка и спрашивала, пойду ли я с ней. И вот я здесь. Что же это за девочка. И что ей может быть нужно от меня? От воспоминаний о ней становилось легко и тепло на душе, и хотелось глупо улыбаться. Это она привезла меня сюда? Вот так, получив согласие, взяла и привезла в сон? Разве такое возможно? Голос… Он доносился словно издалека, и я едва-едва мог разобрать отдельные слова. Её губы почти касаются моего уха, и от тепла дыхания и щекотно, и приятно. … вспомни…жалуйста…един…шанс. И тут меня как толкнуло. У меня же телефон есть! Сейчас наберу родителей, и все узнаю. Нащупав в кармане смартфон, я извлёк его из чехла и уставился на экран. Время — 2 часа дня, дата — 18 июля, а вот с годом затык, почему-то отображается нулями. Похоже, опять дата слетела. Ладно, это всё ерунда, надо набрать родителей. Последний номер. Ничего удивительного, кроме них, там было считанное количество других номеров. Из числа тех, кого я забыл удалить. — …! Глухо. Я отнял телефон от уха и проверил качество приёма, однако вместо хотя бы минимального сигнала, там горел жирный красный крест — потеря сигнала оператора. — Куда же вы меня завезли, интересно. — Я решил проверять до конца. Вайфай. Ожидаемо не нашло. Да и откуда бы он в этом-то селе. Радиоканалы. Рация PTT. Bluetooth. Глухо. Смежные частоты. Глухо. Однако, отсутствие прямых радиоканалов меня, честно, удивило. Детишки любят обмениваться музыкой, картинками и приложениями через ту же синезубость, например. Ладно, дальше. Я с грехом пополам пристроил наушники в ушах и переключил плеер в режим радиосканера. FM-диапазон. Глухо. АМ-диапазон. Глухо. Как на северном полюсе! GPS? Я с замиранием сердца попытался провести синхронизацию со спутником, чтобы хотя бы примерно определиться, куда меня занесло. — Мать вашу! "Спутник не найден". Это что, какая-то шутка?! И вот тут я по-настоящему испугался. Для того, чтобы сигнал спутника отвалился, должно было произойти что-то по-настоящему плохое. Даже не знаю что. Спутник сбили? Меня снова охватило чувство паники, вдруг резко перестало хватать воздуха, и я сделал несколько шагов на подгибающихся ногах в сторону дороги. Бежать! — Сядь, придурок! — Я как следует хлестнул себе по щеке. Еле успел. Ещё бы чуть-чуть, и… Вздохнув, я убрал телефон в карман. Похоже, связи с внешним миром нет и не намечается, придётся наслаждаться летом. Я посмотрел вокруг ещё раз. Что-то было не так. Неправильно. И дело не в том, что я из зимы в лето попал. Хотя и это тоже. В первую очередь это краски! Да, те самые краски, родом из детства, чистейших тонов. Природа вокруг будто и не знала никогда экологических катастроф, выброса различной дряни в воздух и прочих нежностей от человечества. Здесь всё было зелёное, яркое, сочное — будто вымытое. По ту сторону автобуса обнаружились до боли знакомые ворота. Совёнок. Чего и следовало ожидать. Длинная кирпичная стена, уходящая сколько хватало глаз, два гипсовых пионера у входа и номер местного маршрута — 410. — Сегодня 410-й явно задерживается, — усмехнулся я. На секундочку в груди вдруг защемило тем самым предчувствием, которое присуще лишь дням, что идут перед днями рождения и поездками куда-то очень далеко. Преджелание чуда. Почему бы и нет? Я снова глупо улыбнулся, и уселся на нижнюю ступеньку лестницы автобуса, просто наслаждаясь тихим летним днём и ожидая, какое ещё чудо со мной произойдёт. И чудо произошло. Я как раз закончил разглядывать уходящую назад дорогу и прикидывать, сколько я успею пробежать по ней, прежде чем свалюсь, когда путь солнцу перегородила чья-то фигура. — Привет, — нарушил молчание девичий голос. Я поднял голову. Девочка. В пионерской форме. Ожидаемо, после эдакого-то путешествия. Не удивлюсь, если тут ещё и драконы с хоббитами водятся. Лицо разглядеть трудно из-за того, что она стоит против солнца, однако, золотистые волосы и фигурку-"закачаешься" я отметить успел. Если спросите меня — так слишком роскошную для какой-то там пионерки. Я молча разглядывал её снизу вверх, пока она, наконец, не устала ждать. — Ты так и будешь молчать? — Нетерпеливо спросила она, становясь прямо передо мной, так, что я, наконец, смог разглядеть её лицо. Тонкие черты лица, огроменные голубые глазищи (не иначе, посводила с ума половину парней лагеря!), и ощущение, которое я уже и не надеялся встретить в людях — какая-то открытость, искренность. Тепло и доброта, присущие только детям. Впрочем, на вид её можно было дать с равным успехом и двенадцать (открытый, душевный взгляд) и семнадцать (если судить по тому, что очерчивала белая пионерская рубашка). И как раньше я был готов глупо улыбаться мыслям о девочке из сна, так и сейчас я сидел и, глупо улыбаясь, тонул в её глазах. "Поздравляю, Семён, — выдал я себе мысленного пинка, — Ты поплыл. И по кому поплыл? По пионерке! Да она же несовершеннолетняя!" — З-здравствуй. — Ответил я, поднимаясь. — П..прости. — Ты почему ещё здесь? — Она нахмурилась. — Автобус же давно приехал. Приступ социопатии опять приморозил язык к нёбу, и я с ужасом понял, что вот сейчас обижу эту девочку! Просто потому, что не смог выдавить и слова. "Это ненормально, Сеня. Уймись, возьми себя в руки. Вспомни, что ты гораздо старше её." Не помогает! Что делать, думай! У тебя меньше секунды! Я заметался в панике, и на автомате выписал самому себе оплеуху, и она, кажется, сработала — тормоза немного расслабились, и язык обрёл подвижность." — Извини, — выдавил я. — Я… это… уснул! Вот. — И спал в автобусе всё это время? — Незнакомка от души рассмеялась. — Ну ты и соня! Как тебя зовут? Кто бы мог подумать, что ко мне подойдёт познакомиться такое вот чудо. Нет, понятно, что безо всякой задней мысли, но всё-таки… — Моё имя Семён. — Я пытаюсь улыбнуться, но получается какая-то жалкая ухмылка. — Тебя что-то насмешило? — Она опять нахмурилась, а моё сердце ёкнуло в унисон. — Н-нет… просто… Тебе улыбаюсь. — Ясно. Ты так странно себя ведёшь, Семён. Что-то не так? Я отвёл глаза. — И что прикажете ей отвечать? Что я приехал из зимы на ЛиАЗе, а попал в лето на Икарусе? Да она меня первая в психушку сдаст! — Да нет. Просто перегрелся немного на солнышке. Я здесь впервые, так что… — Ну тогда тебе надо к вожатой! Она тебе всё расскажет. Смотри. Сейчас пойдёшь прямо-прямо до площади, не перепутаешь, там Генда стоит, там повернёшь налево, увидишь домики, ну а дальше сориентируешься. Она махнула рукой, будто я знал, что там за воротами. — Я… Это… — Всё понял? Нифига я не понял. — Да. Но не признаваться же в этом! — А мне пора. Добро пожаловать в "Совёнок"! Она помахала мне рукой и скрылась за воротами, а я уселся обратно — переваривать. Пионерские лагеря… Как же, как же. Припоминаю нечто подобное. В конце концов, я из поколения последних октябрят, и о таких вещах как пионерлагеря, знаю не понаслышке — успел съездить целых два раза, прежде чем их преобразовали в детские оздоровительные. Как сейчас помню — ты выпрыгиваешь из электрички в Зеленогорске, смотришь на часы и матюкаешься, глядя на табло — последний автобус укатил пятнадцать минут назад, и до вечера ещё три часа, которые надо чем-то занять. Впрочем, это ерунда, эти часы удивительным образом выпадают из памяти, и в результате ты прорываешься в салон 499-го, и, спустя какой-то час уже выпадаешь на остановке, откуда за рощу ведёт извилистая тропинка. Ты идёшь по ней, неторопливо осматриваясь по сторонам, по правую руку остаётся частный сектор, а по левую уже очень скоро можно разглядеть нарядные домики голубых и зелёных цветов. Кто-то называет их “корпусами”, кто-то “дачами”, а для меня они всегда были домом. Ведь дом — там, где твоё сердце, правда? Вообще, довольно странная девочка. Ни имени, ни чего другого не сказала. Восприняла меня в зимней одежде как нечто, само собой разумеющееся. Не иначе, у них тут "Икарусы" каждую неделю выгружают нового Семёна в теплом пальто. И весь этот балаган с головной болью, сменой климата и разговорами во сне, похоже, волнует только меня. А этим… пионерам — им и так есть чем заняться. Например, доподлинно реконструировать культуру ушедшей эпохи. Помнится, был такой фильм, кажется, что-то там советского периода, не то парк, не то сад. Примерно такая же ситуация. Разве что здесь мне вряд ли дадут сыграть в Трумэна и добраться до изнанки декораций. Я подтянул сваливающиеся штаны. Для полноты эффекта осталось только встретить Ленина на броневичке. Хотя там обещали какого-то Генду. Что за птица этот Генда, мне, честно сказать, было неизвестно, поэтому посмотреть стоило. Постояв немного, я направился в лагерь. Вообще, мне здесь уже нравится. Чем-то напоминает голоштанное детство в сосновых борах северо-западного региона. Всё такое новенькое, свежее. Бетонные плиты, которыми вымощена дорожка, ещё не побиты, хотя тут и там уже успела пробиться зелень. Пройдя немного по дороге, я заметил небольшое одноэтажное здание. Едва ли это могла быть вожатская, однако, осмотреться стоило. Судя по вывеске, это здание кружков по интересам. Или, как претенциозно заявили владельцы вывески, клубы. Я уже хотел было двигаться дальше, когда дверь открылась, и оттуда вышла невысокая девочка в пионерской форме, сидящей ещё ладнее, чем на первой незнакомке — хотя мне казалось, что такого и быть не может. Однако в отличие от первой незнакомки, на лице новой девочки не было ни улыбки, ни позитивного настроения. Напротив, её лицо будто отображало муки за судьбы всего человечества вперемешку со вселенской грустью. Захотелось подойти и погладить её по голове, чтобы хоть как-то утешить. Сразу как только пропадёт привычный уже ступор. Ну нельзя же быть такой расстроенной! Однако, она подняла глаза, и у нас произошло некое сцепление взглядов, а девочка замерла, будто от испуга. Семён, спокойнее. За неполных пятнадцать минут запасть во второй раз… Может, бромчику для успокоения? Я замер практически в той же позе, застыл, раздумывая, стоит ли подойти с риском спугнуть, или предоставить инициативу ей? Чёртова социофобия, будто мало я мекал и блеял у входа. Что же теперь делать, а? Опять бить себе по морде? Всё это время, что я стоял в раздумьях, девушка с каким-то потаённым интересом смотрела на меня. Интересная внешность, необычная причёска. Даже волосы… Фиолетовые? Эээ… И когда я уже почти решился на то, чтобы заговорить, наше трогательное рандеву прервали — соседние кусты затрещали, и на дорогу выскочил кто-то! Кто-то невысокий, в алой футболке с надписью "СССР" и самой проказливой мордашкой из тех, что мне когда-либо попадались. Рыжие, до красноты волосы, стянутые двумя хвостами, торчащими абы как, и такие же бездонные глазищи, как и… Да как у всех мною здесь встреченных! Вырастет — будет раскрасавица. Если до той поры не прибьёт кто-нибудь ненароком. Издалека она казалась совсем маленькой, и по возрасту определённо была младше и той… хм… пионерки? Пускай пионерки. Так вот, мелкая была определённо моложе и пионерки у ворот, и этой, на пороге "клубов". Я уже совсем было собрался наплевать на возможные "меканья" и подойти спросить дорогу, как вдруг "СССР" подскочила к грустной девочке и начала что-то говорить, размахивая руками в лучших итальянских традициях. "Грустяша" же в свою очередь смутилась, потупила взгляд и промолчала. Я бы, наверное, и дальше наблюдал за их занимательным диалогом, но "СССР" вдруг достала из кармана что-то и начала трясти этим перед лицом "Грустяши". "Чем-то" оказался кузнечик. Нет. Саранча. Огромная! Сказать по правде, я бы и сам напугался, если бы мне в лицо ткнули чем-то подобным. "Грустяша" не разочаровала! — Иииииии-ииииии! — Завизжала она и моментально убежала куда-то в сторону, где должен находиться Ленин, а находится почему-то какой-то Генда. Проще говоря, в сторону площади. "СССР" подмигнула мне, хитро улыбнулась и бросилась за ней. Прелестное начало дня. Мало того, я попал непонятно куда и непонятно зачем, так еще и дети в пионеров играют. И всё это, судя по флоре и особо крупных представителя фауны, во многих тысячах километров от дома. Если вообще не в другой реальности. В конце концов, если некому Генде ставят памятники, я хотя бы краем уха должен был что-нибудь слышать об этом деятеле. И ведь насколько эта самая реальность ярче моей! Сейчас, сравнивая, кажется, будто мне приснился бесцветный сон, или я просто выдумал всё, что со мной происходило до автобуса. Ложная память. И что теперь делать? Только сейчас я начал понимать, что со мной произошло что-то совершенно невероятное, по нервной системе шибануло, до дрожи в руках, откатом всего пережитого. Моя девушка — тогда, когда она ещё была — в последнюю нашу ссору назвала меня тормозом. И теперь я думаю, что у неё были все основания так считать. Так что не бесстрашие виной моему спокойному восприятию, а то, что до меня просто не дошло. А вот если бы дошло сразу… Меня передёрнуло от отвращения при мысли о возможной картине со мной, катающимся по траве в тихой истерике. Кошмар. Однако, не так уж важно, победил я страх или не понял, что надо бояться — вести надо себя достойно и соответствовать высокому званию представителя моей реальности. Я шёл по дорожке, мощёной бетонными плитами, в щелях между которыми уже успела прорасти трава, и с интересом рассматривал "бочки" — полукруглые корпуса, с одной дверью и одним окном, накрытые листом гофрированного железа. Для пионеров слишком шикарно. Лично мне приходилось ютиться в бараке на сорок человек, разбитых на четыре спальни — девочки в левом крыле, мальчики в правом. Поэтому мнение о быте пионеров у меня сложилось несколько отличное от того, что я вижу здесь. Во всяком случае, спален-общежитий здесь нет, и это уже неплохо. Что же касается распорядка… Я не успел додумать — от сильного хлопка между лопаток я потерял равновесие и растерял остатки мыслей. — Вот он! — Ещё один девичий голос. — Нашла! Я не успел среагировать, когда мою шею поймали сложным захватом, не дающим пошевелиться или даже вдохнуть свободно. Понятно, чем это чревато, приходилось уже опаздывать на смену. Скосив глаза назад, я увидел, что меня держит ещё одна невысокая девочка, однако, обладающая довольно развитой мускулатурой — ну, насколько это возможно в шестнадцать лет, чтобы не выглядеть совсем уж Шварценеггером. Так что как вариант, можно подхватить её на руки и отбиться от встречающих. Прикинув шансы, я с сожалением отказался от этой затеи, выбрав военную хитрость. — Эй… кх… отпусти, полоумная… Задушишь. — Ничего, — держащая меня бандитка только усилила захват. — Я… Сам… За опоздание. — Правда? — Она, казалось, задумалась. — Ты хочешь выписать себе штрафную? — Да… — А не врёшь? — Она засомневалась, но увидеть как человек сам себя обливает из пожарного ведра, ей, похоже, очень хотелось. — Так… Поймаешь… Если… Вру. — Ладно. Она ослабила захват и кивнула приближающейся "СССР", волокущей красное коническое ведро. — Наш новичок хочет выписать сам себе штрафную. — Заявила бандитка, и я, наконец, смог, разглядеть её как следует. Рыжие волосы, не красные, как у "СССР", а, скорее, медные. Довольно необычная прическа с заколотыми "хвостами" и неожиданно карие, почти красные, глаза. Логичнее было бы ожидать зелёных глаз — они очень красивы у рыжих, но так было очень-очень неплохо. — Ты уверена? — Нет. — Рыжая облизала губы. — Но ведь мы его поймаем если что, верно? — Точно. — Повеселела "СССР". — Сейчас я… И тут я схватил ведро и одной огромной волной из ведра окатил сразу их обоих. — Ну как вам моя штрафная?! — Расхохотался я и, развернувшись, мгновенно смазал лыжи. — Обманщик! Лови обманщика! — Кричала "СССР". — Ловите его! — В тон кричала рыжая. Однако, на кураже я выжал из своих ног такую скорость, какую уже давно не выдавал. Истово, от души, хохоча, я пересёк площадь в другую сторону, пробежал мимо какого-то одноэтажного здания, а спустя ещё полминутки выскочил на пляж. — Так тебе не сюда! — Раздался за спиной знакомый уже голос. Я обернулся. Передо мной стояла та первая девочка, которую я встретил у ворот. — Я же тебе сказала от площади на домики ориентироваться, а ты куда пошёл? Сказать по правде, на вопрос я бы сейчас ответить не смог — пионерская форма на девочке сменилась купальником, и в голове царила восторженно-звенящая пустота. — Ой, я же так и не представилась. Меня Славя зовут! Вообще, полное имя Славяна, но меня все Славей зовут. — Она поощрительно кивнула. — И ты тоже зови. — Что… — Я с трудом вернулся к действительность. — А… Да… Славя. А я… Я был несколько растерян от её внезапного появления, да и тугой купальник, обрисовывающий то, что надо обрисовывать, совсем не добавлял спокойствия моему душевному состоянию. — Ладно. Я уже заканчиваю здесь. Ты подожди меня здесь минуту, я переоденусь, и вместе пойдём к Ольге Дмитриевне, хорошо? Я кивнул. После этих слов она куда-то убежала, а я, наконец, догадался стянуть тяжёлые зимние ботинки, связать их шнурками как в детстве, чтобы перекинуть через плечо, и сесть на мостки, окунув ноги в воду. Тёплая. Меланхолично водя ногами в тёплой воде, я размышлял о сегодняшних событиях. По большому счёту, все, кого я сегодня встретил, вели себя в высшей степени нормально — девочка, напугавшаяся саранчи, бойкая Славя, даже те две бандитки — все вели себя так, как и положено детям в пионерском лагере. Следов какого-то коварного заговора обнаружить не удалось, как и зловещих целей того, кто меня забросил сюда. — Пошли? — Славя стояла рядом, уже одетая в пионерскую форму. — Пошли… Её отношение ко мне… Сказать по правде, я уже и забыл, когда обо мне кто-то просто заботился. Тем теплее было на душе от её попыток помочь. Однако, всё это достаточно подозрительно, не так ли? Мы вернулись обратно к тому месту, откуда я начал свой забег до пляжа. Здесь же валялось коническое красное ведро, которое Славя, покачав головой, подобрала и повесил на крюк ближайшего противопожарного щита. Обходя по краю подсыхающую лужу, мы свернули возле ближайшего домика, и, пройдя по импровизированной улице, уткнулись в ещё один домик, необычность которого сразу бросалась в глаза. В отличие от "бочек", этот домик был треугольным, будто сняли крышу с дома, положили на землю, и под ней поселились. Это, да ещё и отвоёвывающие себе пространство кусты сирени, сложились в удивительной красоты натюрморт, достойный кисти любого художника. — Что стоишь? Пойдём! — Вывела меня из раздумий Славя. — …издеваться над Леной, Ульяна! Ну что, вот и второе имя в этом лагере. Глупо было ожидать имён типа Кетцалькоатля — с такой-то внешностью, но, право слово, я был разочарован. Через мгновение дверь распахнулась и мимо меня попыталась пробежать "СССР". Похоже, что Ульяна — это она. Пробежать ей я дал, но напутственную "крапивку" между лопаток поставил. — Эй! — Она обиженно посмотрела на меня. — Ты что творишь? — Я же обещал, что мы встретимся. — Уууу… — Она почесала спину и, нехорошо посмотрев на меня, убежала. Вслед за ней вышла и "Грустяша". Похоже, что Лена — это как раз она. — Лена, не обижайся на неё. — Приободрила Славя. — Ульянка просто так играет. — Да я не… — Она заметила меня и запнулась на полуслове. Жарко покраснев, она уставилась в пол и постаралась как можно быстрее скрыться из виду. А я обернулся вслед и проводил её задумчивым взглядом. Интересно, она всегда такая приплюснутая, или это я так влияю? — Пойдём. — Сказал Славя. И мы зашли в домик. Внутри они выглядел именно так, как и ожидал — две кровати, столик, стулья, пара шкафчиков и постер с несравненным Жаном Марэ в роли Фантомаса. Ничего сверхъестественного, хотя по части бардака, этот домик влёгкую мог потягаться с моей квартирой. Возле окна стояла девушка примерно моего возраста и что-то читала в ежедневнике. И, разумеется, как и всех прочих представителей прекрасного пола, встреченных мной тут, природа не обделила её ни внешностью, ни фигурой. Хоть это радует — помирать буду в компании прекрасных дам. Если буду, конечно. — А вот и ты. — Она прищурилась. — Когда я выходила из автобуса, ты ещё спал. Неужели только проснулся? — Эм… Ну, да. — Всё с тобой ясно, засоня. — Она улыбнулась, сводя всё к шутке. — Меня зовут Ольга Дмитриевна, и я твоя вожатая. — Вожатая, значит. А я, значит, пионэр? — Я решил подыграть фарсу. — Не коверкай слова, Семён. — Укоризненно покачала головой вожатая. — Ты теперь часть отряда, а значит, я должна сделать из тебя образцового пионера. — Да вы на меня посмотрите. — Я уже откровенно издевался. — Я что, похож на пионэра? Ольга замолчала на пару минут, задумчиво изучая моё лицо, и будто этого было недостаточно, вокруг меня прошлась Славя. — Поправьте меня, если я ошибаюсь… Но похож. — Я тоже так считаю, — кивнула вожатая. — Ладно, девочки. — Я решил сворачивать самодеятельность. — Вы пошутили, я тоже посмеялся, пора заканчивать концерт. — Какой концерт, Семён? — Глаза Слави удивлённо распахнулись. — Ты себя хорошо чувствуешь? Может, доктора Виолу позвать? — Да какого доктора Виолу?! Вы что, тут все с ума посходили! Уймитесь, это уже несмеш… — Я осёкся, когда Ольга, двумя быстрыми шагами пересекла помещение, и, взяв меня за плечо сильными пальцами, развернула носом к зеркалу. — Мать моя женщина! — Я отказывался верить тому, что увидел в зеркале. Из-под чёлки серо-зелёными глазами на меня взирал дрищ лет семнадцати, будто уменьшенный на четверть относительно меня настоящего. А я-то всё гадал, почему сваливаются штаны, и ботинки ощутимо великоваты. Загадка с наушниками также решилась мгновенно. Оставалась сущая малость. — ЭТО ЧТО, Я? — Потолок закружился и начал заваливаться назад. — Не знаю, что вы со мной сделали, но верните мне — меня! Вы! Я… Наконец, пол подпрыгнул и со всей силы врезал мне в лоб. — … с ним такое? Славя, доктор когда будет? — Через пять минут, Ольга Дмитриевна. Она сказала, ей какое-то лекарство надо взять. — Быстрее бы. Я помотал головой и попытался подняться. К несчастью, силы совершенно оставили меня, и всё, что мне оставалось — это безучастно пялиться в потолок. В поле зрения показалась Славя. — Семён, ты только не волнуйся, хорошо? — Она приблизилась. — Я уже доктора позвала. Она у нас лучше всех, мигом тебя на ноги поставит. — Славя, не утешай мальчика, это может повредить его самооценке. — Раздался в комнате новый голос. О, у нас новое действующее лицо. Итак, кто же? — Виолетта Церновна Коллайдер. — Она подмигнула. — Но для тебя можно просто "Виола"… пионер. Её руки споро бегали по моему телу, проверяя рефлексы, лимфатические узлы, дыхание… Хотя я готов был поклясться, что Виола меня… лапает! Именно так. Несмотря на все заверения в профессионализме медсестры. Я густо покраснел. А Славя, видя мою реакцию, кажется, о чём-то догадалась и подозрительно посмотрела на медсестру. — Виолетта Церновна, что вы можете сказать о состоянии Семёна? — Нормальный здоровый пионер. Немного на солнце перегрелся плюс акклиматизация. Пару дней пусть отсыпается и меньше на солнце сидит. — Помахав у меня под носом ваткой с нашатырём, резюмировала Виола. — Сейчас придёт в себя, напоите бульоном, я распоряжусь на кухне. Вечером можно кефир и пару булочек. И никаких ранних подъёмов, верно… пионер? — Она многозначительно посмотрела на меня и медленно-медленно подмигнула. — Верно. — Согласился я. — Для меня это вредно. — Превосходно. — Отозвалась Ольга. — Семён, придёшь в себя, и марш на бельевой склад, притащишь себе матрац и постельное бельё. Пионер должен самостоятельно ухаживать за своей постелью. Я посмотрел на Славю. — Поможешь? — Ой, знаешь… — Она замялась. — Вообще-то, у меня куча дел сегодня ещё была. Да и тебе надо форму выправить. Может, в другой раз? — Хорошо, в другой раз так в другой раз. — Неохотно согласился я. — Но кто бы мне показал дорогу до склада. — А я тебе сейчас помощника пришлю! Электроника! — Славя скрылась за дверью. — Пойду и я. Располагайся, вечером по расписанию ужин, не забудь. — Ээээ… А что там с бульоном? — Заправишь кровать и сходишь в столовую. — Безапелляционно заявила вожатая. — Справишься? — Ну… да. — Вот и хорошо. — Она хлопнула в ладоши. — Увидимся за ужином, Семён. Она выпорхнула за дверь вслед за Славей. Я тут же избавился от пальто, повесив его на плечиках в шкафу, запнул под кровать ботинки, твёрдо решив либо раздобыть обувь, либо ходить босиком. Свитер занял место на спинке кровати, а я остался в одной рыжей футболке "Indigo Denim", и призадумался, не слишком ли это будет вызывающе — носить такие вещи в советском лагере. А чёрт с ним! Мелкая, вон, в эсэсэрке бегает, и ничего. Чем я хуже? Буду причащать массы к плетёному хлопку. Немного посидев на кровати, я вышел на улицу. Там меня уже ожидало первое существо мужского пола, которое я сумел встретить. — Привет, — он поднялся со скамейки и протянул руку. — Рад познакомиться, Я — Электроник! Настоящий. Можешь меня так и звать. Настоящий Электроник. Угу. И под рубашкой прячет вилку на 220. Не скудеет земля русская идиотами. — Понятно… — А Ульянка меня ещё Сыроежкой называет. — Сыроежкой? Кстати, довольно метко. Такого гриба ещё поискать. — Фамилия у меня такая. Сыроежкин. — Ага. Ну я так и понял. — Я опасливо отошёл на полшага назад. — Ты только это… не волнуйся, ладно? — Как же не волноваться? — Возмутился он. — Нам тебе постель притащить надо, а ещё столько в лагере показать. Пошли быстрее. Поняв, что проще сделать, как он говорит, чем спорить, я захлопнул дверь и вопросительно обернулся. — Веди нас, Сусанин… — Вот и хорошо. Побежали! — Он схватил меня за руку и потащил куда-то в сторону площади. — Чуть помедленнее, кони… Взмолился я. — И так весь день бегаю. — О, прости. — Извинился он. — Сейчас надо быстренько тебя нагрузить, и уже потом побегать по лагерю. Верно я говорю? — Куда уж вернее. — Проворчал я. Спустя пару минут мы уже подходили к серому сарайчику с огромными воротами с торцевой стороны. — Ты не думай, это просто снаружи так. — Поделился Электроник. — Внутри там изоляция и всё чисто. Там ведь не только бельё, там ещё инвентарь всякий, и лыжи, и мячи… Вооот. — Лыжи? — Переспросил я. — У вас тут что, ещё и зимой заезды бывают?! — Мне пока не везло. — Пригорюнился Электроник. — Говорят, здесь очень весело в Новый Год. Наряжают Генду, и ёлку из угодий привозят, огромную, голубую. Хотел бы я на это посмотреть. — Потом посмотришь, — он уже начал надоедать и я поспешил наставить его на путь истинный. — Веди к кастелянше или кто там у вас бельём заведует. — Иди за мной. Мы обошли здание и приблизились к распахнутой настежь двери, через которую было видно полутёмное помещение с трёхэтажными деревянными полками, на которых лежали свёрнутые в рулон матрасы, а в качестве начинки была подушка и тонкое шерстяное одеяло. — Ой, ребята, подождите. — Донеслось из-за полок. — Сейчас я выйду. Несколько минут спустя из-за полок появилась встрепанная и покрасневшая Славя, одёргивающая одежду. — Эм… Я чего-то не знаю? — Осторожно поинтересовался Электроник. Я же стоял в ступоре, как и всякий раз, когда случайно оказывался втянут в чужие тайны. — Ничего-ничего. — Выровняла дыхание Славя. — Вам, наверное, надо постель, да? Сейчас выпишу. — Я определённо чего-то не понимаю. — Проворчал я. — Можно же было просто прийти сюда и… — И проконтролировать бульон, выдачу формы, глажку рубашки, установку на довольствие и целую кучу других тонких моментов? — Славя рассмеялась, увидев мои квадратные глаза. — Забирайте постель какая нравится, сейчас бельё дам. Несколько минут спустя, я уже двигался в сторону площади. — Начнём экскурсию с площади. — Тараторил мой гид. — Там все наши достопримечательности, Генда и… — И? — Я скептически поднял бровь. — И… — Он потерянно озирался, и вдруг засиял. — И — Лена! — Да, Лена — это достопримечательность лагеря. Я так и понял. Она, кстати, в курсе? — Конечно. — Он подскочил к девочке и затараторил. — Лена, привет! Это новенький! Семён, знакомься. — Привет. — Попробовал улыбнуться я. — Мы уже, вроде, заочно знакомы. — Да… Она на секунду оторвалась от книжки, взглянула на меня — и тут же, покраснев до самых ушей, спряталась за книжку, изо всех сил стараясь не замечать нашего присутствия. Я невольно улыбнулся, настолько её поведение напоминает моё собственное. Нет, краснеть-то я не стану — староват уже для таких дел. Но в целом попытка спрятаться от собеседника мне близка и понятна. Впрочем, судя по картинке в зеркале, моя старость осталась на морозных улицах города. — Ладно, — нетерпеливо дёрнул меня за руку Электроник. — Пошли дальше, тут ещё куча достопримечательностей ждёт. Вот и поговорили. Похоже, Электронику достаточно поздороваться с человеком, чтобы считать его чуть ли не другом. То ли дело я, который забывает имя человека через пять секунд после того, как оно было произнесено вслух. — Приятно было познакомиться, Лена! — Крикнул я через плечо, увлекаемый дальше неуёмным гидом. Лена вздрогнула и, хотя мне это казалось фантастичным, покраснела ещё сильнее. Мы уже подходили к новому объекту интереса. Как несложно было догадаться по приземистым очертаниям, перед нами была столовая. — А здесь у нас… — Да-да, я уже догадался. Здесь мы принимаем органическую пищу. Рыжая бандитка была здесь же, видимо, успев переодеться, и на последнюю реплику отреагировала сдержанным смешком. Видимо, мои плоские шуточки тут будут иметь определённую популярность. — А это, — Электроник перешёл на шёпот, который не услышал бы только глухой. — Наша Алиса. Она всегда в плохом настроении. — Такая злая? — Уточнил я. — Да нет, просто она какая-то… — Он не нашёл термина и заговорщически придвинулся. — Фамилия Двачевская, но только попробуй назвать её ДваЧе…. — Ты что-то сказал, гриб?! — Алиса мгновенно спрыгнула с крыльца и бросилась в нашу сторону. — Ээээ… Ладно. Дальше сам как-нибудь! — Что? — Умно спросил я у пустого воздуха. Электроника уже и след простыл. А я почему-то застыл, наблюдая за приближающейся угрозой. Поравнявшись со мной, она одарила меня особо злым взглядом из своего арсенала: — С тобой ещё потолкуем! — Принесёшь мне ещё одно ведро? — Я с хохотом увернулся от мелькнувшей в воздухе ладошки. Она со злости плюнула и, развернувшись, умчалась вслед за Электроником. Судя по всему, дальше меня никто не будет доставать, и время до ужина можно посвятить блаженной праздности. Я наобум выбрал направление и отправился в сторону, откуда раздавались упругие удары по мячу — там явно играли в футбол. Некоторое количество времени спустя я добрался до искомого поля и, расположившись на стоявших по периметру поля скамейках, задумчиво наблюдал за матчем. Матч был в самом разгаре, и я поневоле засмотрелся. Некогда у меня получалось неплохо обрабатывать мяч, однако, несколько травм похоронили путь в большой спорт. Дети резво носились по полю, однако даже из постоянно двигающейся толкучки выделялась одна, самая быстрая, самая непоседливая. Ульяна. Чего и следовало ожидать. Под ноги подкатился мяч, и я, приняв его на ногу, запулил обратно. Мда… Не лучший мой удар. — Эй, ты! — Крикнула Ульянка. — Пошли играть! Я задумался. А почему бы, собственно и нет? С другой стороны, в зимних ботинках и тёплых брюках играть как-то… — Давай в другой раз! Я слез со скамейки и ради разнообразия, обратил внимание на стоящие тут же турнички. В моё время очень модно было слово воркаут, означающее, что парень любит турники. Я, посмотрев пару роликов на ютубе, даже стал ходить на свой турник во дворе, однако, быстро забросил это дело. А ведь раньше кое-что смогал! Надо посмотреть, что за тело мне подсунули, и способно ли оно подтянуться хотя бы десяток раз. Пальцы, непривычные к нагрузкам, никак не хотели укладываться правильно. Потом куда-то увело центр тяжести. Наконец, наорав на себя, я подпрыгнул и повис на перекладине, ровно держа спину, и… Раз! Два! Три! — Четыре! Пять! — Раздался хор за спиной, а я от неожиданности разжал руки и шлёпнулся на землю. — Ууууу… — Разочарованно загудели только что играющие дети. Так и до инфаркта довести недолго — недовольно подумал я, поднимаясь. — Дальше будешь подтягиваться? — Опять эта неугомонная. — Не буду. Я вам не бесплатное шоу. — Покачал головой я. — Ты скуууучный! — Будешь обзываться — оболью ещё раз! Ульянка хотела было ответить что-то обидное, но её прервали сигналы бессмертного "бери ложку, бери хлеб". — Бегом до столовой! — Закричала она. — Кто последний, тот тухлый помидор! Дети загалдели, и, толкаясь, бросились по направлению к столовой. Ульянка успела первой, но её ожидаемо завернула вожатая, уже стоящая на крыльце. — Марш руки мыть! — Ну Ольга Дмитриевна! — Ульяна! — Угрожающе посмотрела вожатая. — Ладно, ладно. Иду. — Она вся как-то поникла и поплелась в сторону рукомойников. Я, с огромным удовольствием наблюдавший всю сцену, даже вздрогнул, когда вожатая окликнула меня. — Семён! — Да? — Руки мыл? — Нет. — Так иди мой, потом жду в столовой. — Понял. — Мой желудок был абсолютно солидарен с вожатой и унылой руладой поддержал её решение. Спустя пять минут я, отряхивая ладони от холодной — ледяной! — воды, поднялся на крылечко и вместе с вожатой зашёл внутрь. Что ж… Столовая как столовая. Длинные столы на двенадцать человек, выстроившиеся у стен, одиночные столы по другую сторону прохода, чтобы мог пройти обслуживающий персонал с тележками и сервировать или убрать со стола. Одиночные столы, как я и предполагал, были предназначены для самых что ни на есть VIP — там уже сидела какая-то фигуристая девица моего возраста с явно различимой гетерохромией и какая-то объёмистая тётка, судя по белой одежде, повар. Кафель на полу и стенах, стулья из нержавеющей стали и колонки под потолком на случай, если на улице будет дождь. — Семён, сейчас тебе место найдём. Она подвела меня к паре столов, который, судя по всему, принадлежали моему отряду и, немного подумав, указала пальцем на свободное место рядом с Ульянкой. — Здесь и будешь сидеть… Двачевская, стоять! — Она чуть ли не из воздуха добыла рыжую молнию, несущуюся к законному пюре с котлетой. — Чего ещё? — Подняла глаза Алиса. — Ты во что одета? — Эмм… — Она оглядела себя. — В форму? Я подавил смешок — после инцидента при входе в лагерь, Алиса переоделась, сделала это по-своему. Расстёгнутая рубашка, завязанная узлом на животе, демонстрирующая отсутствие всех лишних предметов одежды под ней, пионерский галстук, завязанный на запястье. Именно так и должен ходить настоящий пионер. — Немедленно приведи в порядок форму! — Зарычала вожатая. — Пффф… Как скажете. — Она неторопливо потянула узел рубашки. — Отвернись к стенке, горе луковое! — Не выдержал я. — Иначе саботируешь ужин у половины лагеря. Алиса последовала моему совету, и, поправив форму, уселась по ту сторону прохода, между делом окинув меня косым взглядом. — Ольга Дмитриевна, у меня глупый вопрос. — Обратился я к вожатой, понимая, что сидеть рядом с Ульянкой крайне чревато. — Все глупые вопросы — после ужина. Садись ешь давай. Видимо, я исчерпал квоту глупых поступков на сегодня. Делать нечего, пришлось садиться. В конце концов, какая разница с кем сидеть, если мне важнее содержимое тарелки, а не окружение. — Эй, псст! — Толкнула меня в бок локтём мелкая. — Чего тебе? — Почему играть с нами не стал? — Она укоризненно посмотрела на меня. — Не та одежда была. — Односложно ответил я, гадая как бы побыстрее отделаться от девчонки. — А, ну тогда ладно, садись ешь. — Она подмигнула, а я повернулся к своей тарелке и обнаружил, что котлета пропала! Прикинув хрен к носу, и сделав поправку на уже сложившуюся репутацию егозы, я обернулся к ней. — Котлету. — В большой семье клювом не щёлкают. — Подмигнула она. — Ах ты маленькая… — Начал закипать я. Грозно посмотрел на неё и протянул тарелку. — Котлету. — Да нет у меня её, сам смотри! — Она показала на свою тарелку, где оставалось меньше половины пюре, и, разумеется, ни одной котлеты. — Ты не расстраивайся, сейчас что-нибудь организуем. — Она мгновенно схватила мою тарелку и пропала. Замечательно. За один ужин я лишился и мяса, и гарнира. Тебе уже кто-нибудь говорил, что ты осёл, Сёма? Жизнь — боль. Однако, спустя несколько минут Ульяна вернулась с тарелкой, на которой уже лежала горячая котлета. — Питайся! — Она поставила еду передо мной. — И помни мою доброту! — Спасибо большое! — От души поблагодарил я, отметив краем сознания, что моя благодетельница уже куда-то смылась. Ну и ладно. Сейчас важнее всего — правильное и здоровое питание. То, что я с утра ничего не ел, дало о себе знать, и я с душой ткнул вилкой в котлету, готовясь сделать из благолепия на тарелке мою любимую тюрю вперемешку из мяса, пюре и горошка. Я уже почти было откусил благословенный ароматный кусок мяса, как вдруг заметил на тарелке шевеление. Переведя взгляд на тарелку, я отпрыгнул назад, запуская стул в стенку. — Мать честная, что за хренотень! — Это что, сколопендра? Личинка чужого? Ещё какая-то инопланетная гадина? — Она же живая! И в моей тарелке! Я с вскриком шлёпнулся на кафельный пол, а из тарелки, разбившейся рядом и ошпарившей ногу горячим пюре, в мою сторону уже целеустремлённо двигалась инопланетная дрянь. Шутки шутками, но для моего голодного рассудка это оказалось чересчур. "И каждому воздастся по грехам его!" — УЛЬЯНАААА! — Во внезапно опустившейся на столовую тишине мой крик раздался особенно громко, и, судя по донесшемуся от двери довольному хохоту, достиг ушей адресата. Рыжий метеор унёсся сквозь двери, справедливо взимая фору. Мы выскочили из столовой с разрывом в десять метров, однако, её это не спасёт! Оглядевшись с крыльца, я приметил, куда она направилась, и, взяв низкий старт, перемахнул через перильца на крыльце, дёрнул в ту же сторону, по направлению к футбольному полю. То, что я выбрал верное направление, стало понятно уже через десять секунд — красная футболка с надписью "СССР" мелькала среди зелени заметным пятном, и я прибавил ходу, не обращая внимания на возмущённо ноющие ноги. Вскоре мы выбежали на поле, и я, приметив удачно валяющийся мячик, взял короткий разбег, ударил на силу, отправляя круглый снаряд строго между лопаток беглянки. Нога заныла от неправедного отношения, однако, на такие глупости мне было плевать. Удостоверившись, что Ульянка, получив мячиков в спину, слетела с конечностей и пропахала носом пару метров по траве, я, удовлетворённо кивнув, развернулся и оставил место преступления. Пробормотав отходную молитву по безвременно почившему ужину, я направился куда глаза глядят, и уже очень скоро уткнулся в знакомые ворота с пятиконечной звездой. Как это странно, когда подъездной пятачок у лагеря совмещён с автобусной остановкой. По опыту знаю, что ради лагерей никто никогда не станет останавливать транспорт, значит, нужен либо частный сектор, либо деревня, либо предприятие. Вот и думай теперь… Сорвав травинку, я закусил сочную зелень, и усевшись прямо здесь на бетонный бордюр, стал подводить итоги дня. Водителя сегодня я так и не встретил, несмотря даже на то, что обошёл практически весь лагерь. Это значит, что он скорее всего живёт где-то неподалёку. Или, если уж совсем вдаваться в чертовщину, вполне могло быть, что автобус был вовсе без водителя. Время было уже позднее, и делать что-то в потёмках не хотелось совершенно. Поэтому надавав себе кучу обещаний на день грядущий, я повернулся к воротам. Там уже кто-то стоял. Я вздрогнул от неожиданности, а неизвестный произнёс знакомым уже голосом. — Привет! А что ты тут делаешь так поздно? Я опять вздрогнул от звуков её громкого голоса. Нервы ни к чёрту, покурить бы. — Я видела, ты за Ульяной побежал. — Я потупился, не зная, сколько ей известно. — Не догнал? — Ну… — Не в силах врать этой девочке, я пожал плечами. — Можно и так сказать, наверное. — Ничего удивительного. — Она заулыбалась. — Никто не может. Не ты первый. Я пожал плечами. Можно сбежать от человека, но не от его мести. — Ты, наверное, голодный? Поужинать-то тебе не удалось. Я хотел было прочитать ей гневную и гордую отповедь в духе "не надо со мной как с маленьким ребёнком", однако, мечтательная китовая песнь желудка расставила все точки. Славя снова рассмеялась. — Пошли покормим тебя. — А как же режим, график и всё такое? — Чуть осмелев, спросил я. — Столовая закрыта. — Да ничего, — она ободряюще улыбнулась. — У меня ключи есть, что-нибудь тебе найдём. — Извини за нескромный вопрос, но откуда? — Оттуда! Я же помощница вожатой, забыл? — Она начала проявлять нетерпение. — Мы идём? — Да, конечно. — Я немного подумал и добавил. — Спасибо. Когда мы вышли на площадь, уже окончательно стемнело, а Славя, почему-то смутившись, сказала: — Слушай, мне надо соседку предупредить, что я немного задержусь. А то она паникерша такая, обязательно что-нибудь себе придумает. Ангелы не ходят в туалет, да-да, я помню. — Ты пока иди вперёд, и подожди меня около столовой, а я скоро буду. Хорошо? — Ладно. — Я кивнул и побрёл в сторону столовой. В темноте столовая выглядела совершенно иначе, чем при дневном свете, и если бы не пара дежурных лампочек, у меня бы в жизни не появилось желание подходить к этому зданию. Однако, на крыльце уже кто-то был, и, судя по сосредоточенному пыхтению, пытался забраться внутрь. Безуспешно. Я, стараясь быть как можно более шумным, поднялся на крыльцо и тактично прочистил горло. — А… — Я осёкся и отступил на шаг. Тут-то меня и прикопают. Если мелкая наябедничала подружке о том, как я поставил ей хедшот мячом, дела мои скверны, ох и скверны. — Это ты. — Она немного постояла, видимо, о чём-то раздумывая, а потом зашипела. — Ну чего стоишь, помогай давай! — Помочь тебе дверь взломать? — Я вопросительно приподнял бровь, а потом, догадавшись, что мои ужимки в темноте незаметны, подбавил в голос сарказма. — Может сразу стекло расхерачим? — Что? — Она, казалось, пребывала в некотором ступоре. — Сам жрать не хочешь, что ли? Ульянка тебя с ужином прокатила. — Я-то голодный. Но вскрывать дверь… Может, не стоит? — Ну и сиди дальше на диете. — Она фыркнула и вернулась к ковырянию замка английской булавкой. Я призадумался. Вроде бы, ничего, кроме плохого, от этой девчонки я сегодня не видел. Сначала она пыталась меня облить, потом треснуть по уху, а сейчас втягивает в сомнительное предприятие со взломом замка. Можно же сейчас просто отойти в сторону подождать, пока придёт Славя, а уж Славя сто процентов вломит домушницу вожатой. Или нет… Поняв, что совесть не позволяет мне быть безучастным свидетелем, и удивляясь самом себе, я подал голос. — Слушай. — Чего тебе? — Недовольно отозвалась она. — Ты бы отошла. А то сюда Славя направлялась. — Что?! Что ж ты сразу не сказал! Я сваливаю! — Она подскочила к перилам, как я после ужина и уже готовилась прыгнуть через них. — А на тебе уже второй должок! Однако, я успел поймать её за плечо, в очередной раз подивившись тому, насколько же она сильная. — Да погоди ты, торопыга. — Я натянул на лицо самую беззаботную маску. — Что ещё? — Я сейчас всё равно есть пойду. Могу и тебе что-нибудь захватить. Булок, там, ещё какой дряни. Будешь? — И быть тебе обязанной? — Она фыркнула. — Я пас. Алиса скрылась в темноте, а я пожал плечами. Колхоз — дело добровольное. И отступил назад — со стороны тропинки уже слышались шаги, там шла Славя. — Всё хорошо? — Она выглядела взволнованной. — Да более чем, — я немного напряжённо улыбнулся. — Сейчас меня покормят, что может быть лучше? Славя рассмеялась и, поискав на связке, обнаружила нужный ключ, после чего отворила дверь в столовую. — Заходи. — Она, кажется, не обратила внимания на мои актёрские потуги. Или вежливо притворилась, что всё хорошо. В столовой мы прошли до самой раздачи, и Славя, усадив меня, скрылась в недрах кухни. — Подожди здесь, ладно? — Крикнула она. — Я тебе сейчас что-нибудь принесу. — Бу сделано. — Я откинулся на спинку и стал ждать свою спасительницу. Через пару минут она появилась с большим блюдом булочек и поставила его на стол. Потом принесла бутылку кефира со стаканом и поставила передо мной. — Приятного аппетита. — Спасибо. — Не сказать, чтобы ужин отличался разнообразием. Хотя не мне с моими дошираками воротить нос. Пока я ел, Славя внимательно, изучающе разглядывала меня, так, что под конец ужина я даже почувствовал себя немного неловко. Что вообще странно, этой девочке в считанные часы удалось подобрать ключик к моему сердцу, и я уже не считаю её посторонним прохожим. Как так получается? Может, дело в её отношении к окружающим? — У меня кефир на носу остался? — Я потёр кончик носа, вызывая её смех. — Нет. Просто… — Она улыбнулась. — Я хотела спросить, как тебе здесь, в лагере? Первый день. — Спорно. — Не слишком красиво спрашивать у человека, которого за шкирку выдернули из родной реальности и переместили куда-то, где он даже не знает, как вести себя, как это ему нравится на новом месте. Но чёрт знает. Может, это я только здесь белая ворона, а для них этот и есть их родная реальность? Я немного покатал эту мысль и счёл её справедливой. Почему бы и нет. Кто бы сюда меня не переместил, ему гораздо проще использовать что-то существующее, чем создавать мир с нуля, верно? — Ничего, — она неправильно расценила моё молчание. — Ещё привыкнешь. Славя мечтательно уставилась в окно, а я отрицательно покачал головой. Не думаю, что я когда-нибудь привыкну к этому месту. Впрочем, ей-то и невдомёк… Или, она хочет, чтобы я думал, что ей невдомёк. И дальше играем в игру — я знаю, что она знает, что я знаю, что она знает. — Вообще, — я дожевал булочку. — Здесь довольно мило. — Надо было как-то прерывать повисшее молчание. — Правда? — без особого интереса спросила она. — Да. Здесь так… — Очень захотелось выдать что-нибудь в духе "совок-стайл", но не думаю, что собеседница оценила бы. В конце концов, это для меня "совок", "ретро" и "село кукуево", а для них? Может, это и есть их единственная жизнь. Если, конечно, это понятие уместно. — Как? — Она отвернулась от окна и внимательно изучала меня. Так, будто от моего ответа зависело что-то очень-очень важное. — Душевно. — Я, наконец, выпутался из многочисленных синонимов милоты. — Так, будто оказался дома. Славя облегчённо улыбнулась, будто я правильно ответил на важный вопрос. — Я очень рада, что ты так думаешь. — Почему? — Ну… Не все здесь приживаются. Не всем нравится. Ты, вот, вообще хотел уехать. — Она замолчала, поняв, что сказала лишнего. А я сидел с испариной, прокатившейся по спине, и мучительно старался поймать глоток воздуха. Даже то, как меня встретила Двачевская, не шло ни в какое сравнение с тем, что произошло сейчас, когда совершенно незнакомая мне девочка признаётся в симпатии. — А тебе? — Наконец, нарушил молчание я. — Мне? — Нравится здесь? — Очень! Здесь здорово. — Значит, не стоит обращать внимание на других. — А я и не обращаю особо. Она рассмеялась. Кажется этот разговор уводил меня далеко-далеко, совершенно не туда, куда я стремился. — Ты волнуешься. — Утвердительным тоном сказала Славя. — Что? Почему? — Ты жуёшь слишком сосредоточенно. — Прости… — Ничего. Никак не получалось воспринимать её как кого-то чужого. Хотя бы чуть больше осторожности в расспросах и ответах. Я же язык жестов изучал, кое-что могу сказать по позе и осанке человека. Но здесь и сейчас напротив меня сидел кто-то настолько искренний и открытый, что все попытки анализировать его заканчивались приступами угрызений совести. Как и большинство людей, которых я здесь встретил. Они честные и нормальные. Обычные люди в обычной обстановке с небольшой поправкой на седьмой-восьмой десяток двадцатого века. Все они были нормальными, такими, какими и должны быть люди в моём понимании, со своими достоинствами и недостатками. А Славя была ещё и… Милой? Я украдкой посмотрел на неё, не зная, что ещё сказать, а она перехватила мой взгляд. — Извини, сегодня так забегалась, не успела тебе лагерь показать. — Ты же прислала Электроника. Он мне всё и показал. — Прямо всё-всё? — Она улыбнулась так, что я, смутившись, спрятал глаза. — Да кто ж его знает. Я здесь первый день, может, что и пропустил. — Хорошо, и что сегодня уже видел? — В порядке очереди? — Да. — Ладно. — Я почесал затылок. — Сначала достопримечательность — Генда, потом Лена, за ней — столовая, злая Алиса и футбольное поле. — А пляж? — Я почти пришёл. Ты меня там перехватила, помнишь? — Да. — Она смущённо вцепилась в косу. — Но ты туда обязательно сходи. Или хочешь, давай, вместе сходим? — Ну… Ладно. Давай. Естественность и непринуждённость Слави плавно дожигали мои годовые запасы смущения и откровенно уже пугали, когда мне вдруг пришло в голову то, что пришло в процессе жевания. Вдруг, для них всё так и должно быть? Вдруг этот мир непонятен и пугающ только для меня, а для них он… родной? Быть может, меня зашвырнуло в прошлое — хотя я не помню такого прошлого, да и Генды, если уж на то пошло. — А можно задать неумный вопрос? — Нет. — Ну пожаааалуйста. — Я сделал умоляющие глаза. — Ладно. — Она улыбнулась. — Какой у тебя вопрос? — Какой сейчас год? — Вот уж действительно неумный вопрос. Неужели сам не знаешь? — Мне бы хотелось, чтобы это сказала ты… Если не слишком сложно. — Не сложно. — Она встала из-за стола. — Уже поздно. Сам дорогу до Ольги Дмитриевны найдёшь? — Конечно, найду. Но зачем мне к ней? — Поселит тебя куда-нибудь. — Поселит? Зачем? Наверное, со стороны я выглядел действительно крайне глупо, потому что Славя рассмеялась. — Ну так спать тебе, наверное, где-то надо! — Логично… — Ладно, я побежала тогда. Спокойной ночи. — Сладких… Я начал собираться в домик, прихватил с собой остатки пиршества — несколько булочек и пирамидки с кефиром (триста лет уже таких не видел!). Схомячу ближе к ночи. — Странно, почему это Славя так внезапно… Свет фонаря с улицы отразился в чём-то металлическом, висящем на двери. Славина связка ключей! Я было собрался догонять Славю, но где она живёт? А стучаться во все домики подряд среди ночи показалось не самой разумной затеей. Ладно, я старательно закрыл дверь в столовую и спустил связку в карман. При возможности отдам, а пока пусть будут у меня для большего спокойствия. Ночь была… Необычной. Нет, не так. Она была непривычной. Мне, человеку, прожившему всю жизнь в северо-западном округе и всем другим видам отдыха предпочитавшему Карельский перешеек, были диковаты и необычайная темнота, и влажный дух, и стрекот сверчков. Северная летняя ночь куда тише. А эта меня пугает. Надо срочно последовать совету Слави и добраться до домика вожатой. Я проверил дверь в столовую ещё раз, и тут в кустах за спиной что-то зашуршало. Мне стало отчётливо не по себе. Спрятав трофеи в карманы, я стал оглядываться в поисках подходящего оружия. И тут меня кто-то похлопал по плечу. Это было довольно неожиданно, и, кажется, реакция моя была не самой вменяемой. — Ааааа, машу вать, кто здесь! Не подходите, я буду драться! — Я отскочил в сторону и резко обернулся. Там стояла… — Алиса? Ты меня угробить решила?! Тебе чего надо? Она чуть ли не в голос хохотала, довольная результатами своей проделки. — Это не я чего, это ты чего разорался? Принёс еду? — Едуууу? — Переспросил я, борясь с нарастающим желанием придушить мерзавку. — Ты же сказала, что не хочешь быть в долгу! — Я сказала — я передумала. — Безмятежно отмахнулась она. — Так принёс? — Две булочки с изюмом устроят? — Ну ты даёшь. А где всё остальное? — Съел! Я не ужинал, помнишь? — Кажется, мне удалось её смутить. — Ладно, что-нибудь ещё есть? — Полтора литра кефира хватит? — О, давай. — Пирамидки мгновенно исчезли. — Могла бы и предупредить… Что всё-таки примешь предложение. — Я помассировал гудящие виски. От происходящего у меня жутко разболелась голова. — И не подкрадываться так. — Ну, извини, не знала, что ты такой трус. А покормить меня была твоя идея. А принёс непонятно что. — В-общем, так. — Мне надоела эта пикировка, и я достал из кармана связку ключей. — Здесь ключи от столовой. Я открываю, ты берёшь сколько надо, и разбегаемся. — Не, хватит и того, что есть. — Что-нибудь ещё? — Любезно уточнил я, видя, что она не собирается уходить. — Нет, ничего. — Она вдруг вздрогнула и, повернувшись, растаяла в темноте. — Иди спи, — раздался издалека её хрипловатый голос. — Спокойной ночи, трус. Если Алисе в ту сторону, значит, мне в диаметрально противоположную. Например, ещё раз посмотрю на Генду. Вот сколько ни смотрю, нигде звоночек не звонит. Борода, пижонские очки, пиджак. Чёрт знает. Я уселся на лавочку и ещё раз прокрутил в голове всё, что произошло со мной сегодня, от высадки из автобуса до засады у столовой. И как ни старался я, как ни прикидывал — но не мог найти в действиях окружающих какого-либо злого умысла. Даже две рыжие бандитки действовали только ради собственного развлечения и в силу собственной испорченности. Моя смерть, внутренние органы или электронный счёт их не интересовал. Почистив силиконовые амбушюры полой рубашки, я уже совсем было собрался немного приобщить местный мир к последним достижениям электронной музыки, как вдруг моё внимание привлёк тихий шорох с соседней скамейки. Девочка. Читает книгу. Лена. Я подумал, что сегодня она была единственной, с кем я не успел перекинуться и парой слов, и будет невежливо оставлять ситуацию неизменной. Я встал и подошёл к ней поближе. — Привет. Что читаешь? От удивления и неожиданности она аж подпрыгнула. — Ох… Прости. — Я постарался успокаивающе улыбнуться, и, кажется преуспел. — Я совсем не хотел тебя пугать. — Ничего… — Даже в полутьме был заметен румянец, которым мгновенно покрылись её щёки. — Так что читаешь? Она подняла книгу с коленей и показала обложку. На белом фоне алой вязью было написано "Унесённые ветром", и я улыбнулся. Правильно, что ещё может читать девочка её возраста в пионерском лагере. Не Ницше же. — У тебя очень хороший вкус. — поколение интернетов знает понемногу всё, и не знает ничего толком. Но уж пару цитат выдать смогу. — Скарлетт О'Хара. Я подумаю об этом завтра. Люди больше волнуются лишь о тех, кто дарит им заботы. — Человек не может двигаться вперёд, если его душу разъедает боль воспоминаний. — Подхватила она, и тут же, смутившись, опустила глаза. — Замечательная книжка. — Да… Она захлопнула книгу и отложила в сторону. — Уже уходишь? — Да… Пойду спать. — Подожди! — Я отчаянно искал слова понимая, что она же сейчас уйдёт! — А кроме Митчелл, ты что ещё любишь читать? — Ну… Я разные книги читаю. Она немного помолчала. — А ты? — Я? — И правда, а что я? Рассказать ей о том, что последние пару лет читаю со смарта золотую коллекцию юмористического фэнтези нулевых в триста книжек? Или вспомнить Бушкова, Головачёва, Булычёва — они, вроде, уже творили в это время? А, была не была! — Знаешь, как-то один жанр не выберу. Приключений, фантастика, прочая художественная литература. Имена назвать трудно. — Что-нибудь посоветуешь? — Стругацких посоветую. — Само спрыгнуло с языка. — Чем старше становлюсь, тем больше граней в их творчестве открываю. Рекомендую. — Фантастика? — Она угасла. — Не люблю фантастику. — Не просто фантастика, а социально-философская фантастика! Тех же "гадких лебедей" возьми — вот о чём там? О какой-то там школе и детях-индиго? О сверхспособностях? Нет, там — о людях! О том, как ведут себя люди, оказавшиеся в необычных ситуации. — Никогда не слышала о такой книге. — Покачала головой Лена. — Ну как же, она же в 67-м написана… Лена пожала плечами, вопросительно глядя на меня. Так, надо срочно менять тему, пока меня не забрали на опыты как пришельца из будущего! — Не суть. Там у них много чего интересного. Скажи, а можно я с тобой тут посижу? — Оп, вот и сменил тему, называется. — Зачем? — Она опять смутилась. И в самом деле… Зачем это мне с ней сидеть? На каждое мужское зачем, существует женское потому что. Я поймал себя на мысли, что интересно просто сидеть и общаться с этой девочкой. Вечер какой… Его обязательно надо провести в компании с кем-то. — Просто так, не знаю. Нельзя? — Можно. — Прошептала она. — Но если я вдруг навязываюсь или мешаю… — Нет, не мешаешь. — Да нет, если вдруг… — Не мешаешь… — Ну раз так… — Я аккуратно уселся на самый краешек лавочки. После такой беседы меня опять навестила старая знакомая неловкость, та самая, которую, мне казалось, я оставил на заснеженных улицах. — Извини. Лена промолчала, и я, похоже, в очередной раз продемонстрировал окружающим своё ноу-хау — как выставить себя идиотом перед окружающими. Окажись на месте Лены, скажем, Ульянка, она бы меня засмеяла, от Алисы я получил бы по уху, а непосредственная Славя, кажется, даже не догадывается о том, что можно чувствовать себя неловко. Проблема в том лишь, что вместо них всех рядом на скамеечке сидит человек, в глазах которого я разглядел отражение себя, собственного характера и повадок. И просто так уходить… Зачем тогда останавливал? — А тебе здесь нравится? — Я решил использовать самый нейтральный вопрос. Кажется, он подойдёт для любой беседы. — Да. — Лена едва заметно улыбнулась. — И мне… Тоже. — Похоже, стадии меканья преодолеть не удастся. Лена не очень общительна, а тянуть из неё клещами слова — я так не умею. Может быть, Славя — мастер трёпа ни о чём, сумела бы раскрутить визави на беседу, но мне чем дальше, тем сложнее. И всё-таки, было в ней что-то такое. Такое неопределённое. Как мелькнувший на периферии образ, скорее, силуэт, зацепивший взгляд, и заставляющий рвануться сердце навстречу. И ты оборачиваешься и долго-долго ищешь, не спишь ночами и всё думаешь, не привиделось ли. И у тебя нет ничего, кроме некого намёка, ты не успел ни рассмотреть, ни понять, но почему-то оно кажется таким манящим… Лена открыла книжку и вернулась к чтению. И хотя у меня была целая куча вопросов — о лагере, о событиях и мире… Спрашивать её о чём-либо совершенно не хотелось. Вернее сказать — не моглось. — Красивая ночь. — Я закрыл глаза и откинулся на спинку, подставляя лицо свету звёзд. — Да… Поздно уже, мне и правда пора. — Да — машинально посмотрев время на экране смарта, отреагировал я. — Поздновато. Она пристально посмотрела на телефон в моей руке, что-то хотела спросить, но передумала. — Спокойной ночи. — И тебе — сладких снов. Она скрылась в темноте, а я ещё долго сидел и задумчиво смотрел в направлении, куда она ушла. Вроде бы, ничего особенного, типичный образ самой обыкновенной застенчивой пионерки. Но… Лена прочно заняла место в списке козырей, которыми играл лагерь против моей старой жизни. Ночь была тихой, пионеры, похоже разошлись, и теперь в темноте были лишь видны светлые квадраты окон их корпусов. А сверху на всё это улыбались тёплые звёзды. Я добрёл до знакомого домика и постучался в дверь. — Открыто! — Откликнулся изнутри знакомый голос. Ольга Дмитриевна приветливо улыбнулась мне. Она сидела на кровати справа и что-то записывала в вожатский ежедневник. Не иначе, про Семёна, который гуляет допоздна и заставляет нянчиться с ним лучшую пионерку отряда! Я уже начал было что-то говорить, но она жестом оборвала меня и указала на соседнюю кровать, где лежала скатка и постельное бельё. — Садись. — Она продолжала писать. — Можешь ничего не объяснять, сейчас это имеет минимум значения. — Но как же… — Успокойся. — Прервала меня она. — Вещей, вижу, у тебя нет. Не страшно, подберём что-нибудь. Форму тебе Славя завтра тоже даст, не волнуйся. — Но я не… Мои робкие протесты вынудили её отложить ручку и строго посмотреть мне в глаза. — А мы все здесь не… — Она вернулась к писанине. — Спать будешь там, где сидишь, можешь начинать заправляться. — Что?! — Ты не маленький, стесняться меня нечего. — Убаюкивающим голосом говорила Ольга. А я смотрел в её глубокие зелёные глаза и какая-то сжавшаяся в затылке пружина понемногу распускалась, уже не норовя забрызгать окружающих содержимым моей черепной коробки. Мало-помалу, я начал клевать носом, а вожатая улыбнулась. — Вот и славно. И через три минуты уже я блаженно вытянулся на прохладных простынях. Спокойной ночи. Я окончательно провалился в сон.