Говорят, что от любви до ненависти один шаг. А бывает и наоборот

В выходной день Ичиго подняли, ни свет ни заря. Нужно было прибраться, помочь папаше отнести лишние вещи на чердак, так как именно сегодня папина невеста переезжала в дом Куросаки. Из-за предстоящей встречи с Гриммджоу у Ичиго сильно испортилось настроение. Мало того, что он пришел из-за этого урода домой мокрый и побитый, так еще ему позвонил сенсей и орал в трубку, мол, какого черта они так плохо протерли полы. Шинджи поскользнулся и ушиб себе копчик. — Две недели! — это был его приговор за содеянное. Еще две недели наказания. Куросаки-младший отнес коробки на чердак, и, когда он спускался, отец кинул ему в руки ключи от белой «Тойоты». — Съезди, помоги Харуми и ее сынишке перевезти вещи! — подмигнул ему Ишшин. — Ты ведь месяц назад сдал на права? Отлично! Сынок, настало время устроить трассам Каракуры форсаж! — Ага. И «поцеловать» капотом первый встречный столб, — буркнул Ичиго, обуваясь. Он вышел из дома и направился в гараж. Открыв ворота, рыжий сел в «Тойоту» и, повернув ключ зажигания, завел мотор. Осторожно покинув гараж, парень выехал на дорогу. Ичиго впервые самостоятельно управлял автомобилем. Он не сводил глаз со светофоров и дорожных знаков, явно нервничая. Вечерело, поэтому машин в городе было уже не так много. Да и Ишшин не идиот, чтобы отправлять сына в час пик. Ичиго подъехал к перекрестку и остановился на красный цвет. Вдруг что-то мелькнуло в зеркале заднего обзора. Куросаки-младший нахмурился, вглядываясь туда. — Что за… — не успел он закончить фразу, как «Тойоту» сбила другая машина, и та, выкручивая пируэты, врезалась в дерево. Капот был просто всмятку. Черная машина, виновница катастрофы, перевернулась прямо на дороге. Подоспел дорожный патруль, Ичиго и водителя черного автомобиля извлекли из машины. У рыжего был рассечен лоб, он находился без сознания. Виновник аварии же отделался лишь несколькими царапинами. Он оттолкнул от себя врачей скорой помощи и кинулся к «Тойоте»: — Что с тем парнем?! Он жив?! Пустите меня! — но его крепко держали. Этим горе-водителем оказался Айзен Соуске. Он преподавал в школе математику, был всеми уважаем и любим. И судимость ему была не нужна. — Где он может быть, черт возьми?! — Ишшин в который раз набирал номер сотового Ичиго. — Он точно до вас не доезжал? В гостиной сидела красивая женщина лет сорока — сорока пяти, с длинными черными волосами, отливающими синим цветом, и ярко-голубыми глазами. Она отрицательно покачала головой, обеспокоенно смотря на Ишшина. — Может, он решил кого-то навестить? Или… — женщина закусила губу. — Что-нибудь случилось? — Негодник, — Куросаки-старший снова начал тыкать знакомые кнопки. — Что бы я его еще хоть раз пустил… — Не наговаривай зря на мальчика, — Харуми склонила голову на бок. — Я слышала, что он очень послушный ребенок. И учится хорошо, — легкая улыбка коснулась алых губ женщины, и она посмотрела на своего сына, стоящего в дверном проеме. Гриммджоу поднял взгляд таких же ярко-голубых глаз, как у нее, на мать и тихо хмыкнул, облокотившись плечом о дверной косяк. «На Куросаки это не похоже», — парень прищурился, размышляя, что же могло произойти с этим рыжим придурком. Раздался звонок домашнего телефона. Ишшин тут же ринулся в коридор и снял трубку. — Алло? — послышался шипящий из-за связи голос. — Это Куросаки Ишшин? — Да, да, — брюнет нахмурился, сильнее сжимая трубку в руке. — Ваш сын попал в автокатастрофу. Он сейчас в реанимации, больница Рюукена Исиды. Вы можете приехать? — Что?! — Куросаки-старший воскликнул настолько отчаянным голосом, что Харуми, услышав его из гостиной, тут же выбежала в коридор. Гриммджоу стоял как вкопанный. По голосу отца Ичиго и его лицу сразу можно было понять: с рыжим что-то произошло. И произошло нечто ужасное. — Да… да… хорошо… спасибо… скоро буду, — Ишшин закончил разговор и повесил трубку. — Я ужасный отец… — выдохнул он. Харуми подошла к мужчине и осторожно положила ладонь на его плечо. Брюнет поднял взгляд на невесту, и женщина вздрогнула — в глазах сорокалетнего Куросаки стояли слезы. — Что случилось? — тихо спросила она. — Мой сын… попал в автокатастрофу, — мужчина еле проглотил ком в горле, мешавший ему нормально говорить. — Он жив?! Оба обернулись. Это Гриммджоу подал голос. В ярко-голубых глазах были одновременно и ужас и удивление. Куросаки… его вечный соперник… может умереть… или… — Да, — отец Ичиго кивнул. — Он в реанимации. Сейчас врачи борются за его жизнь, — он накинул пальто. — Я еду туда. Харуми, я возьму твою машину? — Конечно, — Харуми кивнула. — Только в таком состоянии не езжай сам. Я с тобой. Сяду за руль, — она достала ключи из сумочки. — Нет, мам, — Гриммджоу перехватил у нее ключи. — Я отвезу Ишшина-сана в больницу. А ты оставайся здесь и дождись сестер Куросаки. — Он прав, — Ишшин согласно кивнул. — Побудь с девочками, когда они вернутся. И, — тон голоса брюнета почти сошел на нет. — Не говори им пока ничего… я… сам… Они с Гриммджоу вышли и, сев в машину Харуми, поехали в больницу отца Урю Исиды.

* * *

Гриммджоу сидел у кровати Куросаки Ичиго и невидящим взглядом смотрел на лежащего в постели парня. Поскольку находящиеся в коме не могут о себе позаботиться, их жизнь приходится поддерживать врачам с помощью специальной аппаратуры. Коматозные больные обычно подключены к аппаратам искусственного дыхания и капельницам. Так и Ичиго был подключен к специальному аппарату. «Он впал в кому», — сказал Исида-старший отцу Куросаки. Для Ишшина это звучало, как приговор. — Но шанс же есть? — хоть и сам Куросаки был врачом, сейчас он мог надеяться только на помощь старого знакомого. — Шанс есть всегда. Джагерджак нахмурился. Они с отцом Ичиго просидели в больнице всю ночь. Но парню было плевать на усталость и недосып. Он сидел и повторял про себя одно и то же, словно молитву: «Не вздумай сдаться, Куросаки. Только попробуй. Борись. Борись за свою жизнь!»